Государыня Криворучка

Дарья Донцова, 2023

Детектив из цикла расследований Евлампии Романовой. Материнская любовь бывает беспощадной. В детективное агентство Максима Вульфа явилась Валентина Гончарова с заявлением, что ее дочь Полину убил режиссер Константин Стасов. Убил, якобы, чтобы скрыть пикантные подробности своего сожительства с ней. Гончарова не просит – она требует немедленно вывести Стасова на чистую воду. Делать нечего, Евлампия Романова берется за работу. И очень быстро выясняет, что молодая женщина погибла в аварии: ее автомобиль потерял управление, взорвался, тело сгорело в огне, а Стасов тут вовсе ни при чем. Но Валентина стоит на своем: режиссер Стасов убийца. Уверенность матери заставляет Лампу продолжить расследование. Романова прилагает невероятные усилия, связывает воедино все ниточки и судьбы. И вот когда ей кажется, что до истины остался один шаг, раздается телефонный звонок и… Евлампия понимает, что все это время бежала не в ту сторону… Дарья Донцова – самый популярный и востребованный автор в нашей стране, любимица миллионов читателей. В России продано более 200 миллионов экземпляров ее книг. Ее творчество наполняет сердца и души светом, оптимизмом, радостью, уверенностью в завтрашнем дне! «Донцова невероятная работяга! Я не знаю ни одного другого писателя, который столько работал бы. Я отношусь к ней с уважением, как к образцу писательского трудолюбия. Женщины нуждаются в психологической поддержке и получают ее от Донцовой. Я и сама в свое время прочла несколько романов Донцовой. Ее читают очень разные люди. И очень занятые бизнес-леди, чтобы на время выключить голову, и домохозяйки, у которых есть перерыв 15–20 минут между отвести-забрать детей». – Галина Юзефович, литературный критик Знакомьтесь: Евлампия Романова. В детстве ее звали Ефросинья. Убежав от первого мужа, Ефросинья Андреевна Романова поменяла имя на Евлампию. Но все начали звать ее Лампа. У Лампы большие голубые глаза, короткая стрижка, невысокий рост. Росла в семье отца-генерала и мамы – оперной певицы. Окончила консерваторию по классу арфы. Второй раз вышла замуж за Макса Вульфа, владельца детективного агентства. Теперь помогает мужу. Лучший друг – Владимир Костин, майор полиции. Очень любит своих мопсих Фиру и Мусю. Воспитывает девочку Кису. Лампа прекрасная хозяйка, она обожает готовить.

Глава шестая

— Она с собой покончила, — заявил с полным ртом Тимофей.

— Откуда такая информация? — поинтересовалась я.

— От верблюда, — огрызнулся Обозов.

— Фамилия, имя, отчество данного дромадера, пожалуйста.

Тима отрезал от стейка новый кусок.

— Романова, сто лет тебя не видел. Помню тебя, еще Фросю, трепетной, тихой девушкой, которая с остервенением нащипывала арфу. Признайся, ты ненавидела эту дальнюю родственницу лиры.

— Всем своим сердцем и душою в придачу, — честно призналась я.

— Мне нравилось, что ты тихая, — с набитым ртом продолжил Тимофей, — малоразговорчивая, не куришь, не пьешь, не ругаешься. Ну, прямо тургеневская барышня. Бриллиантик в компании вечно кудахтающих куриц.

— Бриллиантик невозможно заметить среди наседок, — засмеялась я.

— Кому надо, заметит, — возразил Обозов. — Были мысли за тобой приударить, но не решился пригласить тебя в кино.

— Почему? — удивилась я. — Может, я и согласилась бы!

— За тобой всегда после занятий приходила мама, оперная певица, — засмеялся Тимофей. — Она знала всех наших педагогов. Отец твой, генерал, на оборону работал. А у меня только мать. Правда, она актриса московского театра, но ей было не до меня. Она мужей меняла, как использованные бумажные салфетки. Надоел? Пошел вон. А я рос сам по себе.

— Повезло, — вздохнула я. — Фонтан неиссякаемой материнской любви — тяжелое испытание для ребенка.

— Меня выперли с первого курса перед летней сессией. Помнишь Модеста Львовича?

— Разве можно забыть Лифшица? — хихикнула я и процитировала педагога: — «На первом месте среди великих певцов мира — Лучано Паваротти. Потом я. Других гениев на свет не родилось».

Обозов рассмеялся:

— Верно. А я, дурак, когда он впервые нам во время занятий так заявил, удивился: «Пласидо Доминго, Владимир Атлантов, Александр Ведерников, Евгений Нестеренко, Евгений Кибкало, Иван Козловский — они не считаются? Вы в каком театре пели? В Большом?» Он на меня зло глянул, и я сессию не сдал.

— Не помню этого твоего выступления, но знаю, что Модеста Львовича отец назвал в честь композитора Мусоргского. Папа Лившица занимал большую должность в Министерстве культуры, поэтому сын преподавал в консерватории. Пел он ужасно — смерть ушам слушателей. Обладал комплексом сверхполноценности, считал себя лучшим из лучших. Ненавидел всех талантливых студентов. Но ко мне очень хорошо относился.

Тима наколол на вилку жареную картошку.

— Тому были две причины. Арфистка из тебя — как из медведя балерина, а Модя любил тех, у кого таланта нет. И твои родители могли защитить тебя. А я кто? Никто, и звать никак, поэтому оказался изгнан. Короче, думал сегодня увидеть скромную Фросю, глазки в пол. И кто сидит напротив? Евлампия! Откуда нечеловеческое имя взялось? А уж при виде удостоверения детектива чуть не упал. Ты полицейский? Ну, тогда я балерун, премьер Большого театра, принц Зигфрид^[3].

— Твоя метаморфоза тоже впечатляет, — не осталась я в долгу. — Студент консерватории, потом эстрадный певец и… владелец самого желтого из всех желтых холдингов прессы.

— Теперь, когда мы обменялись комплиментами, можем спокойно побеседовать о делах. Что надо нашей крошечке-Хаврошечке? Как к тебе обращаться можно? Евлампия — длинно, нудно и подходит только старухе.

— Лампа.

Обозов расхохотался:

— Ой, не могу! Настольная или потолочная?

Я молча пропустила шутку Тимофея.

— Подскажи, кто написал недавно информацию о смерти Полины Гонч?

— А что? — вопросом на вопрос ответил мой бывший однокурсник.

— Полину травили с детства, а ничего плохого девочка никому не делала. Тихая, скромная, ни в каких скандалах не замечена. Но сначала ее ненавидели одноклассники, потом — одногруппники, затем — коллеги-актеры. И папарацци соревновались, кто больше всех соврет о любимице режиссеров Стасовых.

— Зависть, — коротко объяснил Тимофей.

Я потянулась к миске с салатом.

— Это понятно. Когда мы прочитали информацию в «Сплетнике», возникли вопросы. Начинается статья красиво: «На обочине шоссе в дорогой новой иномарке обнаружена Полина Гонч. На актрисе…» И далее подробный рассказ об одежде и кольце на ее пальце.

— И что? — заморгал Обозов. — Наш читатель в восторге от описания тряпок.

— Кто рассказал корреспонденту про платье, туфли и прочее? Сомневаюсь, что его пустили на место происшествия. И как репортер ухитрился сделать снимок тела?

Тимофей скорчил рожу.

— Романова, ты сколько часов служишь детективом? Два, три? Сегодня твой первый рабочий день на поприще спасателя общества от преступников?

Я молча смотрела на мужчину, а тот продолжал изгаляться:

— Ты не слышала про народных корреспондентов?

— Ты о тех, кто за деньги сообщает журналистам служебную информацию? Это их сейчас красиво называют «народными репортерами», а не «стукачами за вознаграждение»?

— Государство платит полицейским, медикам и пожарным копейки, — бросился в атаку Тимофей, — а мы им помогаем.

— Следовательно, доклад об одежде, машине, описание места, где стоял автомобиль, — все это рассказ кого-то из дэпээсников или сотрудников, которые увозили труп, — кивнула я.

Обозов вдруг стал серьезным.

— У меня много своих людей, которые хорошо знают, что если принесут в клюве вкусное, через минуту получат денежки на телефон. Никогда не задерживаю выплату, не обманываю.

— С тобой приятно иметь дело, — улыбнулась я. — Информатор тоже молодец, подробно описал кольцо на пальце Полины. «Большой бриллиант в окружении сапфиров». Хочется поговорить с корреспондентом.

— Ладно, — вдруг согласился Обозов и взял свой мобильный.

Через короткое время я услышала веселый голос:

— Приветики, слушаю внимательно.

— Беседую сейчас с частным сыщиком, — начал Тимофей, — ей надо с тобой потолковать.

— Ух ты! — обрадовалась незнакомка. — Видеосвязь включаю.

Примечания

3

Принц Зигфрид — главный герой балета «Лебединое озеро».