Белый конь на принце

Дарья Донцова, 2009

Что делать, если в доме завелся домовой-озорник – важные документы все время пропадают неизвестно куда? Их нужно надежно спрятать!.. Перед посещением банка Даша Васильева наведалась к доктору, который сделал ей «уколы красоты», и в зал для вип-клиентов ее не пустили – лицо чудовищно распухло. А пока выясняли, кто этот монстр с паспортом Даши Васильевой, в банке произошло ограбление! Нападавшие забрали самое дорогое – папку с бесценными документами. Идти домой, рвать на себе волосы и каяться родным во всех грехах нельзя! Иначе не оберешься насмешек – и за дурацкий внешний вид, и за неподражаемый талант все терять и забывать. Нет, Даша сама попробует найти бандитов и потребует вернуть ей бумаги. Нереально? Только не для любительницы частного сыска!

Глава 6

В вип-отдел я идти отказалась, направилась к «Мини-куперу», посидела некоторое время в машине, еще раз прокрутила в голове вчерашние события, потом оторвала от своей куртки пуговицу, спрятала ее в бардачок, вернулась ко входу в банк и начала с самым деловым видом осматривать ступеньки и небольшую площадку у дверей.

Ждать пришлось недолго, минуты через две высунулся красномордый охранник и хрипло спросил:

— Ищете чего?

— Я клиентка вашего вип-отдела, — завела я, — только что была в зале расчетов, а выходя, лишилась пуговки. Куртка очень дорогая, сшита из кожи гаванского судака, пуговицы из афрокитайского тополя, если не найду потерю, вещь можно выбрасывать.

— Че, нельзя все эти застежки поменять? — вполне разумно спросил секьюрити.

Я всплеснула руками:

— Испортить дизайнерскую модель? О боже! Лучше помогите мне искать!

Мужик оказался приветливым, он не разозлился на мою просьбу, а стал изучать лестницу, бормоча себе по нос:

— Гаванский судак! Никогда о таком не слышал! А ведь всю жизнь рыбачу!

— Вы же не на Кубе живете, — резонно сказала я. — Кстати, вчера тут стоял другой сотрудник, такой… э… с животом, вот он сразу определил, из кого одежда! Как увидел меня, заявил: «О! Судачок из моря Лаптевых!^[3] Выловлен около острова Фиделя Кастро!»

Охранник поднял голову.

— Митрич так сказал?

— Точно, — кивнула я, — похоже, он энциклопедически образованный человек, мы с ним потом про черные дыры, клонирование пингвинов и выставку редких книг поболтали.

Секьюрити чихнул.

— Будьте здоровы, — услужливо пожелала я, — живите богато.

— Митрич алкаш, — сказал мужчина, — его сюда из милости взяли, очень уж его жена просила. Наша завкадрами Валентина Иванна больно жалостливая. Она бабе посочувствовала, пообещала мужнину зарплату ей на руки выдавать. Олеська сюда каждый месяц приходит, правда, бежать близко, они вон в том доме живут, оттого она в наш банк и причапала, что он рядом, легко за благоверным смотреть. Вы напутали, Митрич только этикетки на бутылках читает.

— Вы правы, — сказала я, — откуда такому типу знать про море Лаптевых? Наверное, я беседовала с его напарником, они внешне как близнецы.

— Есть сходство, — согласился секьюрити, — но только с виду. Николай Сергеевич наш ветеран, он в банке со дня основания, на самых ответственных постах служил, куда абы кого не назначат.

Я хлопнула себя по лбу.

— Точно! То-то я все мучилась, где его видела. А теперь сообразила! В подвале, в зале спецячеек с новейшим электронным оборудованием, у меня там ящик. И по какой причине столь уважаемого человека перевели в малопрестижное место? Он провинился? Или пить начал?

Собеседник надулся, а я тут же поняла, что совершила ошибку, назвав зал, который призван охранять этот немолодой кабанчик, «малопрестижным местом».

— Не положено нам с посторонними болтать, — сердито отреагировал мужик и отвернулся.

— Ой! — воскликнула я, быстро швырнув ему под ноги купюру. — Это что? У вас около ботинка?

— Сто баксов, — ахнул охранник, — наверное, кто-то потерял!

— Что упало, то пропало, — пропела я, — было нашим, стало вашим. Забирайте себе спокойно. Так за что со всех сторон положительный Николай Сергеевич впал в немилость?

«Кабанчик» быстро поднял ассигнацию.

— Секрета тут нет. У него глаукома, он теперь с каплями не расстается. Вот и перевели его в тихую гавань, я тоже сюда по здоровью попал, раньше в инкассаторах трубил. Михаил Федорович — хороший человек, он сотрудников ценит, если зарекомендовал себя с лучшей стороны — тебе зеленый свет! Никогда из-за болезни вон не выставит, непременно работу даст по силам. А уж если ты новичок, как Митрич, то извини! Уволили его, и правильно. С сегодняшнего числа рассчитали, он сам с утра деньги взял, небось уж все пропил.

Я указала на ближнюю башню на противоположной стороне улицы.

— Митрич там живет? Номер квартиры не знаете?

Дверь банка приоткрылась. Высунулся второй охранник:

— Степан Ильич, ты куда пропал?

— Это наш вип-клиент, — торжественно представил меня Степан Ильич, — Митрича ищет!

— Зачем приличному человеку этот засранец? — ляпнул коллега.

— Дело у ней к нему, — пояснил Степан Ильич, — я дом показал, а квартиру подсказать не могу. Ты случайно не помнишь?

— Я с ним не корефанился, — пожал плечами его коллега, — да у баб во дворе спросите, они вам все доложат, даже про цвет трусов донесут.

— Иди-ка ты на пост, — осуждающе покачал головой Степан Ильич, — лучше стой молча. Разве можно так при женщинах выражаться!

Голова исчезла.

— Вы его извините, — с тяжелым вздохом произнес Степан Ильич, — он сюда по протекции попал, не из кадровых сотрудников.

— Сейчас трудно найти настоящего профессионала, такого, как вы, — польстила я охраннику и пошла к башне.

Двор дома был заставлен машинами, а на крохотном свободном пятачке не нашлось ни одной сплетницы. Вход в подъезд тщательно охранял кодовый замок. Я потопталась у домофона, потом решительно набрала «27».

— Кто там? — спросил дребезжащий голос.

— Почта, откройте! — гаркнула я.

Послышался тихий щелчок, я очутилась в идеально чистом подъезде и увидела полную женщину, восседавшую за столом.

— Вы к кому? — бдительно осведомилась консьержка, отрываясь от журнала с кулинарными рецептами.

— Здесь живет некий Митрич, — сердито воскликнула я, — охранник из банка.

— Ну есть такой, — согласилась лифтерша.

— Пьяница, — старательно завозмущалась я, — если он думал, что его никто не видит, то зря на это рассчитывал!

— Чего случилось? — заинтересовалась консьержка.

— Я оставила машину на парковке, а ваш Митрич ее ключом поцарапал, — всплеснула я руками, — его девушка из соседнего кафе видела! А в банке отказались мне адрес дать, дескать, они его утром уволили! Хорошо, нашелся добрый человек, указал на это здание, правда, квартиру назвать не смог.

Лифтерша отодвинула журнал.

— Вот поганец! Вы на него в суд подайте, авось посадят! Весь дом от него стонет! Олесю, жену его, сначала жалели, а потом перестали, небось нравится ей с алкоголиком жить, еще ухаживает за ним. Вчера вечером ее мужику у лифта плохо стало. А я должна грязь убирать?

— Конечно, нет! — воскликнула я.

Лифтерша кивнула:

— Я так же решила. Поднялась к ним на этаж, вызвала Олесю и говорю: «Бери тряпку и мой за своим прынцем». Она ведро с шваброй схватила и вниз. Начала пол замывать и плачет: «Тетя Шура, не сердитесь, у Митрича тяжелое время». В сорок восьмой они живут, оба дома сидят. Не стесняйтесь, заставьте мерзавца заплатить за ремонт: не ваша печаль, где он деньги возьмет.

Дверь мне открыла худая черноволосая женщина, похожая на большую ворону.

— Ищете кого? — испуганно спросила она.

— Митрича, — сухо ответила я, — очевидно, вы Олеся?

Хозяйка нервно заморгала:

— Да, а вы кто?

— Майор Васильева из отдела борьбы с грабителями банков, — сурово представилась я. — У Митрича есть имя?

— Дмитрий Дмитриевич он, — прошептала Олеся и прижала ладонь к груди, — ой!

— Где ваш муж? — не успокаивалась я.

И тут Олеся опомнилась:

— Отдыхает. А вас мы не приглашали.

За соседней дверью послышался осторожный шорох, я кивнула в ту сторону:

— Может, побеседуем в квартире? А то, похоже, здесь есть лишние уши! Или вы хотите стать источником сплетен для жильцов дома?

Олеся посторонилась, и я вошла в крохотную прихожую.

— Где Митрич?

— Он болен, — сникла верная супруга.

— Мне надо задать ему пару вопросов, — не дрогнула я, — что с ним случилось? Грипп? Корь? Коклюш? Или свинка? За меня не волнуйтесь, я обладаю иммунитетом к любой заразе.

Олеся понуро повесила голову, я вынула кошелек.

— Интервью оплачивается.

— Дадите денег? — встрепенулась женщина.

— Если услышу честные ответы на мои вопросы, — поспешила уточнить я.

— Менты за копейку стекло съедят. Вы откуда? — попятилась Олеся.

Я решила изменить тактику.

— Олесенька, я никому не желаю причинить вреда. Вчера во время ограбления банка Митрич мог увидеть что-то интересное. Понимаете, налетчики забрали у меня одну вещь, я хочу ее вернуть!

— Митрич чужого не возьмет, — испугалась Олеся, — он пьет, но не ворует.

— Не сомневаюсь в его честности, — сказала я, — ваш муж поговорит со мной и получит вознаграждение.

— Ему ни рубля не давайте, — попросила Олеся, — сама заберу.

— По рукам, — согласилась я, — ну, где счастье вашей жизни?

Олеся сделала шаг и постучала по двери, украшенной изображением писающего в горшок мальчика.

— Митрич, ау!

— Хр-р-р, — донеслось из туалета, — хр-р-р.

— Митрич, проснись, — надрывалась жена.

— Хр-р-р.

— Вставай!

— Хр-р-р.

— Выходить пора, — заорала Олеся.

–! — ! — раздалось из-за двери. — Идти надо?

— Да, — обрадовалась Олеся.

— А какая сейчас остановка? — прохрипел Митрич. — Че, уже рынок? Быстро сегодня дока… ик… ик… доко… ик… ик… докатился!

Олеся подобралась и с размаху пнула дверь ногой.

Я ойкнула, хлипкая створка начала медленно падать, Олеся шмыгнула на кухню. Я бросилась за ней, обняла ее и попыталась утешить.

— Не расстраивайтесь, я сама когда-то жила с пьяницей.

— Не похоже что-то, — прошептала Олеся, вытирая лицо полотенцем, — одеты модно.

— Так мы давно развелись, — пояснила я.

— Небось ты себе хорошего нашла, — тоскливо протянула хозяйка квартиры, — где только бабы нормальных мужиков берут? Аж завидно. Я ведь не против, ну отдохни в субботу, в праздник прими для веселья, но не каждый же день!

— Лучше не связывать свою судьбу с пьянчугой, — посоветовала я, — уходите от него.

— А квартира, — встрепенулась Олеся, — добро нажитое? Телевизор, холодильник, три ковра, шесть бокалов хрустальных. И Митрич без меня пропадет.

— Здрассти, — разнеслось по кухне.

Мы с Олесей одновременно обернулись на звук. На пороге стоял растрепанный, небритый, но на вид кристально трезвый герой дня.

— Сел в маршрутку, заснул от усталости, так водила меня по башке огрел, — пожаловался он, — во народ! Понаехали в Москву, с гор спустились и свои порядки устанавливают! Так меня треснули, что не помню, как до квартиры дошел!

— Первый раз встречаюсь со случаем парадоксального отрезвления, — пробормотала я, — слышала, что алкоголику надо уши сильно потереть, вроде это помогает.

Олеся почесала щеку.

— У Митрича особенность такая. Если его по башке охреначить, он станет как стекло!

— Остекленевший, — не удержалась я.

— Не, трезвый, — возразила Олеся.

— Оригинально, — удивилась я. — Вы не пробовали бить мужа по голове каждый раз, когда он водкой наливается?

Олеся потупилась.

— Пользуюсь. Помогает отлично.

— Че у нас с дверью в туалет? — мирно спросил Митрич, протискиваясь за стол. — Опять упала?

Олеся кивнула, алкоголик поморщился.

— Ну народ! Кривой дом соорудили! Десятый год в нем живем, и створка все время валится. Все! Надоело ее чинить! Сделаю занавеску!

— Не надо, — встревожилась Олеся, — без двери неудобно.

— Привыкнешь, — сурово распорядился муж.

— Если повесить портьеру на толстую деревянную палку, тоже неплохо получится, — дала я Олесе совет, — хотя нет стопроцентной уверенности, что она при падении Митрича по башке огреет.

— Давай борща! — стукнул кулаком по столу Митрич.

— Ты его съел, — ответила жена.

— Когда?

— В обед, — терпеливо сказала Олеся.

— Я сегодня не жрал, — нахмурился муж.

— Еще как нахлебался, — вздохнула жена, — три тарелки слопал и водкой запил.

— А не ври-ка, — начал закипать алкоголик, — я только с работы пришел, ноги от ходьбы гудят.

— Вроде бы ты откуда-то на маршрутке ехал, — поддела его жена.

— Вы ходите на службу в майке, трениках и небритый? — вмешалась я в их разговор.

— Погодите, мама, — отмахнулся от меня, словно от надоедливой мухи, Митрич, — вас в гости не звали, коли сами приперлись, жуйте тряпку, лучше б дочь нормально воспитали.

— Побойся бога, — всплеснула руками Олеся, — моя мать пять лет как померла, ты еще на поминках редькой в масле объелся!

Лоб Митрича собрался складками, брови сдвинулись к переносице.

— А и правда, — загудел он, — что ж это получается? Она вернулась? За что мне такое? Сгиньте, мама, ваше время истекло, дайте людям пожить нормально. Кыш на тот свет!

Олеся схватила с плиты эмалированный ковшик и треснула мужа по затылку. Митрич ударился лбом о стол, икнул, потом принял вертикальное положение и спросил:

— Какой месяц на дворе?

— Октябрь, — ответила я.

— Зима пришла, — мечтательно протянул Митрич, — надо бы к мамке в Ковров скатать. Чеснок сажать пора, одна живет мамонька, помочь ей, кроме сына, некому.

Олеся быстро перекрестилась.

— Померла она, слава богу.

Митрич привстал.

— Давно?

— В две тысячи первом, — радостно сообщила жена.

— Что, совсем убралась? — растерялся муж.

— Кабы наполовину, я б давно сама на кладбище оказалась. Очень требовательная женщина, все ей поперек характера было, — призналась Олеся, — дочерей извела, зятьев, одну меня догрызть не успела, вылезла я из ее когтей живая.

— Так я сирота? — взвыл Митрич. — Ой, горюшко!

Олеся открыла шкафчик, добыла оттуда чугунную сковородку, размахнулась…

— Стой, — испугалась я, — понимаю, что ты ударами его переключаешь, как радиоприемник с одной станции на другую, но мне с ним поговорить надо, а чугунина очень тяжелая.

— В самый раз, — азартно выкрикнула Олеся и опустила сковородку мужу на темечко.

Лоб Митрича снова встретился со столом, пьянчуга коротко икнул, выпрямился, улыбнулся и сказал:

— Вставать на службу пора! Утро красит ярким светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля!

Олеся опустилась на табуретку.

— Теперь можете говорить, Митрич в адеквате. Только у него сейчас вроде как шесть утра, но это беседе не помешает.

Примечания

3

Увы, Даша не знает географии, море Лаптевых относится к Северному Ледовитому океану и находится очень далеко от Кубы.