Бабулька на горошине

Дарья Донцова, 2022

Человек, который начал вести здоровый образ жизни, часто выглядит нездоровым. Вот и мама Ивана Павловича напугала сына своей худобой. Оказывается, Николетта очаровалась колдуном, который посадил ее на диету и пообещал исполнение всех желаний! Мало Подушкину хлопот с маменькой, так еще и новая клиентка Татьяна Димкина обратилась за помощью. Дело в том, что ее брат Яша, его жена Ольга и трое сыновей отравились угарным газом и погибли. Брат Ольги – настоятель храма, и накануне к нему приезжал какой-то тип и требовал вернуть полмиллиона рублей, которые якобы занял у него Яков. Татьяна считает, что это он убил семью брата, закрыв в печи заслонку. Подушкин провел расследование и был потрясен, узнав, кто на самом деле оказался убийцей! Творчество Дарьи Донцовой наполняет сердца и души светом, оптимизмом, радостью, уверенностью в завтрашнем дне! Она самый популярный и востребованный автор в нашей стране, любимица миллионов читателей. В России продано более 200 миллионов экземпляров ее книг.

Глава восьмая

Вадим оказался слегка расплывшимся мужчиной, одетым в дорогой костюм и недешевые ботинки, на запястье у него болтались электронные часы за три копейки, зато брючный ремень тянул на пару тысяч евро. Мода на золотые часы, на циферблате которых цифры выложены бриллиантами, у обеспеченных мужчин давно прошла. В начале перестройки парни, которые разбогатели за несколько месяцев, торгуя всем чем можно, носили хронометры на обеих руках, демонстрируя таким образом свою состоятельность. Они же швыряли свои пальто от самых люксовых фирм в лужи, чтобы дама сердца, как правило, малоизвестная актриса или танцовщица, прошла по грязи, не испачкав туфель. Начало девяностых в России — это время, когда капиталы сколачивались за месяц и терялись за час. Это эпоха глупых мальчиков с автоматами, считавших себя бессмертными и погибавших, не дожив до двадцатилетия. Расцвет ночных клубов, казино, круглосуточных ресторанов, парада девушек в ботфортах и микроюбках на всех шоссе…

Забыть не могу, как увидел машину «Ока», всю оклеенную разноцветными стразами, она припарковалась у книжного магазина. Из-за руля вылез юноша в дорогой пиджачной паре, на плече у него висела связанная из катушечных ниток сумка в виде зайца. Следом за владельцем безумного авто из салона выкарабкалась девица, похожая на новогоднюю елку, на ее шее и руках сверкали и переливались очень дорогие, но вульгарные драгоценности, которые Николетта именует «жук и жаба». Покачиваясь на нереально высоких каблуках, дама поковыляла за кавалером, причитая:

— Котик! Какого… мы на… катаемся? Купи гелик! И сумка твоя дерьмовая!

— На… тебе гелендваген, — лениво ответил кавалер, — он у всех ваще есть! Знаешь скока стоило «Оку» стразами обложить? На два гелика хватит. И зайчика не замай, мне его мама связала! Топай в магазин! Книгу надо купить по дрессировке питбуля!

— Эй, ты потише, — взмолилась дама, — я не могу так быстро.

В ту же секунду она рухнула на асфальт. Парень свистнул. Из припаркованного за «Окой» черного джипа с мигалкой на крыше вылезли два шкафоподобных охранника в черных костюмах.

Хозяин показал на потерпевшую бедствие красотку и щелкнул пальцами. Один секьюрити молча поднял девицу. Парень вошел в магазин, за ним двинулись охранники, держа даму под локти.

Нынче таких колоритных персонажей уже нет. Многие из тех, кому первые деньги вскружили голову, убиты, оставшиеся в живых спрятали цепи-голды, часы-котлы, перстни-стукалки в специальные чемоданы для хранения таких вещей. Теперь парни, за редким исключением, не выпячивают свои деньги. А их дети, получившие образование в Англии, носят простые свитера и рассуждают о спасении планеты. Всегда трудно быть первым у истоков семейного капитала, такие люди помнят, как были в детстве нищими и поэтому мечтали купить все и сразу.

— Вот он я, — заулыбался Вадим, — весь ваш!

— У господина Подушкина есть к тебе вопрос, — начал Бобров. — Задавай, Иван Павлович.

— Не так давно вы требовали от отца Федора вернуть вам долг, полмиллиона рублей, — сказал я, — но он у вас денег не брал.

— Шутите, да? — воскликнул бывший муж жены Боброва. — Моего папу звали иначе, и он умер.

— У священника, — уточнил я, — настоятеля Федора, его храм находится рядом с деревней Грунск. Вы угрожали мужчине, пугали его.

— Кто вам эту чушь рассказал? — изумился Вадим. — Я никому не одалживаю наличных. Владею скромной фирмой, помогаю людям переехать с квартиры на квартиру, на дачу. Пол-лимона для меня очень большие деньги. Не обладаю таким капиталом.

Я молча слушал вруна, на лице которого не дрогнул ни один мускул, потом показал ему фото.

— По моей просьбе один из прихожан, которые выдворили вас из церкви, прислал фото. Около автомобиля на снимке стоите вы?

— Точно, — не стал спорить Вадим.

— Машина моя, — вступил в разговор Вениамин.

— Ты разрешаешь мне иногда своими автомобилями пользоваться, — не смутился Вадим, — порой мне надо выпендриться.

— Вы назвали отцу Федору свое имя, — продолжил я, — представились Вениамином Андреевичем.

На лице лгуна появилось выражение крайнего изумления.

— Я?

— Ну не я же! — вскипел Бобров. — На фото ты стоишь у моей машины.

— Ну да, — подтвердил Вадим, — я ездил к одному большому человеку, не хотел нищим выглядеть. Надеюсь, получится у нас с ним бизнес!

— Не произноси при мне слова «бизнес», — потерял хладнокровие Бобров. — Я сто раз слышал о твоих наполеоновских планах.

— В объектив кроме вас и дорогой иномарки еще попал деревенский туалет, дощатая будка, — заметил я. — У «одного большого» человека нет в доме канализации? Он сам и его семья ходят во двор?

— С чего вы решили, что мы беседовали у него на участке? — осведомился Вадим. — Встретились на нейтральной территории. Не в ресторане, где у обслуги уши длинные, не у него в кабинете, где может подслушать секретарь, мы беседовали на улице.

— У сортира? — злым голосом осведомился Бобров. — Большой человек наслаждался ароматом дерьма?

Вадим встал.

— Веня, прости. Мне не нравится твой тон. И я не намерен общаться с твоим гостем, которого впервые вижу. Да, я брал машину, но по твоему разрешению. Где, с кем и о чем я беседовал, это только мое дело. Священника никогда не видел. В Бога не верю, по церквям не шляюсь. Полмиллиона никому не давал. Более ничего не скажу.

Я вынул диктофон и включил запись, которую мне оставил отец Федор, в комнате загремел голос Вадима:

— Или ты, поп… возвращаешь пол-лимона с процентами, или я тебя…! Знаешь, кто я такой? Открой «Гугл», почитай про Боброва Вениамина Алексеевича!

Лицо Вадима окаменело.

— Эх, голубчик, — покачал головой мой друг детства, — забыл ты про технический прогресс. Хорош комедию ломать. Рассказывай, что за деньги? Почему на священника налетел? В чем смысл твоего поведения?

Вадим издал всхлип, согнул колени, рухнул на пол и замер.

Мы с Гогой рассмеялись.

— Хорошо сыграно, — похвалил Бобров. — Может, тебе в Голливуд податься?

Вадим не отвечал.

— Вы же взрослый человек, — укорил я лицедея, — зачем комедию ломать?

Владелец транспортной конторы приподнялся.

— Где я? Как сюда попал?

— Тебе не надоело? — снова разозлился Вениамин.

— Вы кто? — испуганно осведомился бывший муж его жены.

— Не играйте с огнем, — предупредил я, — у Вениамина Андреевича может терпение лопнуть.

— Уже лопнуло, — рявкнул Гога, взял телефон и коротко приказал: — Игоря сюда.

— Где я? — озирался по сторонам комедиант. — Кто я? С кем беседую? Как вас зовут?

В кабинете появился здоровенный парень метра два ростом, обладатель пудовых кулаков.

— Звали? — спросил он.

— Унеси этого, — приказал хозяин.

Парень двинулся ко мне.

— Не Ивана Павловича, — остановил его босс, — другого.

— Брата Ирины Николаевны? — уточнил вышибала.

— Наконец-то догадался, давай действуй, — скомандовал Вениамин.

Игорь подошел к Вадиму:

— Пойдемте.

— Кто я? — бубнил лицедей.

— Вадим Николаевич, — удивился охранник.

«Актер» продолжал изображать внезапную потерю памяти.

— Где я?

Игорь сдвинул брови.

— В кабинете шефа.

— Как меня зовут? — ныл «артист».

— Вадим Николаевич, — повторил секьюрити и добавил: — Антипин.

— Надоело! — гаркнул Вениамин. — Бери его за шиворот и выталкивай на улицу, конец моему терпению.

Игорь схватил Вадима в охапку и унес.