Мой любимый доктор по вызову

Дарья Вознесенская, 2023

Офигенный день рождения! Одна, в роскошном отеле, с шампанским.И подругами, которые орут в три глотки по телефону:– С днем рождения-яя! Можешь открыть подарок.Скидываю крышку с коробки, которую доставили пару часов назад. И недоуменно смотрю внутрь: наручники, лента презервативов, какие-то тюбики…– Это что? – спрашиваю растерянно.– Это еще не все, – сообщает Натали, – Вторая часть подарка постучится к тебе в дверь.– Так уже… – еще больше теряюсь, потому что и правда стучат.– Какой шустрый! – восхищается подруга.– Его зовут Демид, – заговорщицки шепчет вторая.– Вы мне… эскортника прислали? – не могу поверить я.– Доктора! – хохочет третья идиотка, – Пусть вылечит твою…Последнее слово я не слышу. Отключаюсь и иду к двери.Послать того, кто там, подальше!

Можно жить так, но лучше ускориться

Демид

Нет ничего более обламывающего, чем когда тебя прерывают в такой момент.

Я хочу оказаться глубоко внутри нее… А спустя пару минут я хочу придушить ее. И вовсе не в моменте оргазма.

И дать в морду смазливому проституту, который нацепил дешевую тряпку из магазина спецодежды, играя в доктора.

— Виски.

— Две порции?

У меня что, на лице все написано? Обычно я более сдержан.

Киваю прозорливому бармену и стараюсь не залпом хотя бы пить.

Идиотская ситуация!

Идиотская блондинка!

Идиотская путаница!

Так только в тупых американских комедиях бывает… но что-то нифига не тянет поржать.

Что же меня зацепило, а? Необычность поведения блондинки? Ну да, тут поневоле зацепишься, когда мозг никак не может проанализировать происходящее и выдать какой-то результат. Но теперь-то мне понятно, что там происходило.

То, что меня приняли за мужика по вызову? Есть немного… Живешь тридцать пять лет, из них половину жизни посвящаешь медицине, пашешь как проклятый, не спишь, учишься, работаешь, делаешь себе имя, покупаешь квартиру, дорогую тачку, все прочие атрибуты роскошной жизни — а потом тебя опускают до уровня парня, которому платят за почасовой секс.

Кстати, сколько платят?

А, пох, не важно.

Может меня зацепило то, что эта девица… в принципе такой оказалась? Даже не знаю… из обеспеченных дамочек, которые уезжают в другой город, снимают там номер в роскошном отеле и вызывают себе молоденьких мальчиков развлечься, пока пузатый муж где-то зарабатывает. Ей-то зачем платить? С ее внешними данными?

Или тот факт, что сейчас эти внешние данные, эту карамельную кожу, клубничные губы будет пользовать кто-то другой? Трахать ее, содрав шелковую тряпку и намотав светлые волосы на кулак…

— Костик… — улыбаюсь кровожадно, читая имя входящего абонента. Сейчас он у меня за всех будет отдуваться — мне надо куда-то деть раздражение.

Не получается.

— Дем! — тараторит, чуть задыхаясь, — Нет времени долго говорить, на встречу опаздываю! Короче, по тетке отбой, она оказывается в этот раз в другом отеле поселилась, я и не понял из прошлых путаных объяснений — но уже успокоилась, дозвонилась до администратора, и те вокруг нее хлопочут. Хорошо, что ты не успел пойти ее искать!

Не успел, блять…

Я хлопаю телефоном по барной стойке так, что окружающие вздрагивают, а потом делаю вдох-выдох, чтобы успокоиться. И аккуратно убираю в карман пиджака.

Все. Проехали.

Рефлексировать точно не моя история.

— Демид, решил не ждать восьми? — раздается раскатистое рядом. И на барный стул взгромождается улыбчивый Илья, — И правильно! Сейчас народ подтянется тоже. Начнем здесь — а потом такой рейд устрою… Уверен, одни не вернемся.

Он подмигивает мне, заказывает бармену водки и настраиваясь на необременительным треп, а я одним глотком допиваю то, что оставалось в стакане. Отличный план. Отличный, я сказал! Пробежаться по заведениям в веселой компании, расслабиться, подцепить может кого-то, хорошо провести эту ночь, так чтобы Питер вспоминался не только конференцией…

— Я кое-что забыл сделать, — удивляюсь сам себе и встаю со стула, — Если не вернусь вовремя — начинайте без меня. Наберу тебя.

— Номер-то мой есть? — заботливо уточняет приятель, ничуть не расстраиваясь моему уходу. Этот без компании точно не останется.

— Есть, — киваю.

И иду назад к лифтам.

Я должен убедиться… Я должен точно знать, что, когда за мной закрылась дверь, мужик с моим именем начал отрабатывать свои часы, а блондинка даже не заметила подмены.

Зачем мне это знать? Не знаю.

Так надо.

Стучусь в уже знакомую дверь и морщусь от того, что стараюсь вслушаться, что там происходит… в номере. Если мне через секунду не откроют… Дверь распахивается, когда я уже отворачиваюсь.

Она умылась. Первое, что замечаю. Хотя запах клубники никуда не делся. Или это мне уже кажется? И переоделась — в простую футболку и джинсы. Волосы в хвосте, лицо немного растерянное, а сочная губа прикушена… будто хотела что-то сказать, но передумала.

Она точно не выглядит, как та, которую только что трахали. Да и времени прошло не так что много. Я не могу видеть весь номер, но почему-то уверен, что там никого нет. Слегка напрягает, что меня это наполняет ликованием…

Нет, я не напрягаться пришел.

— Как тебя зовут? — спрашиваю. Вовремя, угу.

— Вероника… Ника, — сообщает тихо.

— А я Демид.

А я тупой.

Это она точно знает.

Изо рта Ники вырывается смешок, и она кивает. Смотрит неуверенно, но настороженность во взгляде меняется на какое-то другое выражение, более теплое:

— Так ты… врач?

— Угу.

— А ты почему… Впрочем, наверное не важно.

Она права.

Почему я тогда к ней ломился не важно. И, пожалуй, не имеет значения, почему она вызвала себе лже — врача. Важнее другое. Что мы будем делать здесь и сейчас.

— Так я захожу? — повторяю вопрос, который уже задавал… будто в другой жизни. А ведь не больше получаса прошло!

Глаза Ники на мгновение расширяются, а потом она говорит хрипло:

— Заходи.

Но только ты — рыба моей мечты!

Демид целует меня без всяких разговоров. Едва заперев дверь. Как будто переживает, что нас снова прервут. Или я передумаю. Я ведь могу… А нет, не могу. Если я откажусь, то вагина с либидо точно соберут чемоданы и свалят с концами.

Целует мокро, горячо, с гортанным выдохом, жадно. Так что я сама начинаю задыхаться. И не могу возразить или предложить там чай, кофе, познакомиться нормально… Какие разговоры, когда тебя целуют именно так?

Я не ожидала от него безусловной, порочной жажды, и что он разгоняется за пять секунд до скорости двести. Не то, чтобы я фантазировала… Но мне казалось, что такие уверенные в себе свободные красавчики вовлечены в секс ради возможности поставить еще одну галочку и получить оргазм. Свой. Хотя могут от исключительной щедрости еще и о твоем удовольствии позаботиться.

Но это я бывшего, пожалуй, вспомнила.

Демид другой. Жадный. И это круто. Так что и я разгоняюсь на раз — чего от себя не ожидала.

Во рту влажно от его слюны и языка, мне нравится. Как и привкус виски и чего-то пряного. Холод, который я чувствовала последние полчаса, после того, как он ушел, а другого Демида я прогнала сама, пропадает. Мне конкретно так жарко сейчас… Аж хочется раздеться.

«Это не поэтому», — стонет вагина.

У Демида волосы как у меня. Только темнее и жестче. И в них охеренно запускать пальцы. И глаза тоже серые. Но мои — с оттенком асфальта. В его же радужке мелькают проблески янтаря. Глаза я вижу, потому что тяну за волосы, чтобы оторвался ненадолго, и я могла сделать полноценный вдох…

И снова, стукаясь зубами, соединиться с ним, только бы поскорей наполнить рот его вкусом и запахом.

Он пришпиливает меня к стене и выправляет из-под пояса футболку, сжимает ягодицы, гладит по животу, тянется к груди, к соскам — блин, сколько у него рук, а? — и как-то очень ловко трет сначала одну вершинку, потом вторую, и между ног простреливает горячим удовольствием…

Мы еще до кровати не дошли и не разделись, а я уже готова кончить.

Может это возраст?

Где-то читала, что после тридцати у женщины сексуальная жизнь расцветает. Так это день в день начинается?

Задирает футболку выше и всасывает твердые горошины, бормоча что-то про клубнику. Прикусывает. Мне безумно хочется покусать его в ответ, но, похоже, я сегодня мало что решаю. И это тоже нравится. Что каждый сантиметр моей голой кожи облизан и согрет его дыханием.

Демид трет ребром ладони между ног, там где жесткий шов джинсов впивается в промежность и от остроты ощущений коленки подгибаются.

— Хочу тебя, — хнычу.

— Предлагаю переместиться на кровать.

— Я воспользуюсь твоим предложением.

— Пользоваться здесь буду я.

Мы не сразу двигаемся.

Вот так стоять, оказывается, тоже хорошо.

Когда тебя прижимают к стене, чтобы сполна ощутила возбуждение. Я и ощущаю. Нельзя пропустить такую дубину в штанах. Нельзя не потрогать — пусть даже через тонкую ткань брюк. Крепко провожу по всей длине и получаю в награду стон. А потом Демид с легкостью подхватывает меня и роняет на постель. И ловко избавляет от футболки и джинсов, оставляя на мне только тонкое, насквозь промокшее кружево, через которое и ласкает длинными пальцами. Такими же ловкими, как и все его движения. Не забывая целовать и тискать все, до чего дотягивается, так что уже скоро вся кожа будто течет и плавится, а не только валяющаяся в полуобмороке от счастья вагина…

При этом он все еще полностью одет. Кажется только ботинки с себя скинул. Как будто это я здесь шлюха, которую пользует серьезный мужчина…

Черт, я и правда шлюха. Потому что прямо сейчас собираюсь трахнуться с незнакомцем и мне очень нравится, что он не спрашивает ни о чем, а берет все, что успеваю ему подставить, выгибаясь…

— Разденься, — шиплю, не выдерживая. Меня не смущает моральная сторона — я просто очень очень хочу посмотреть на него голого. Провести по груди. Потрогать кожу…

— Если я разденусь, то уже не смогу остановиться, — сообщает совершенно серьезно, отрываясь от меня.

— Меньше всего мне надо, чтобы ты останавливался…

Я ловлю себя на более-менее внятной мысли, что с ним как-то удивительно легко. Будто мы давно знакомы и уже не в первый раз делаем это. Нет какой-либо неловкости, или желания втянуть живот или выключить освещение, или переживаний, что не смогу возбудиться достаточно… Подо мной наверное уже лужа натекла, глаза то и дело закатываются, потому что Демид хоть раздевается, но все равно постоянно отлынивает от этого процесса, чтобы потрогать меня в самых чувствительных местечках…

А потом мысли улетучиваются. И хочется восторженно пищать. Потому что там, под одеждой, он весь такой… туго-туго обтянутый кожей. Не перекаченный, но с четким рельефом и идеальными кубиками на животе, что я захлебываюсь слюной. Мне срочно надо облизать их…

— Не сейчас, — пресекает мой порыв

— Дай хоть пощупать, — я несу уже все, что думаю. — Они у тебя такие… Они правда настоящие? Говорят, что можно взять жир и закачать его так, чтобы выглядело кубиками.

Ржет. Сам кладет мою ладонь на живот, прижимает, чтобы убедилась — и правда настоящие, но у меня уже другая цель. Я ныряю под резинку трусов и тут же испуганно распахиваю глаза.

— Как он в меня влезет?!

— Справимся, — шипит сквозь стиснутые зубы, потому что испуг испугом, а трогать и поглаживать я не прекращаю, — Младенец же как-то тазобедренные раздвигает…

— Ты капец романтичный, — фыркаю, добираясь до влажной головки, и мы стонем одновременно. Он — потому что, надеюсь, приятно. Я — от ощущения бархатистой упругости.

Демид стягивает трусы и вдруг матерится:

— Резинки! У меня же нет с собой…

— Посмотри в коробке на тумбочке, — краснею немного.

Он приподнимает крышку, вытягивает ленты разного размера и присвистывает. Но спасибо, что не требует объяснений. Я потом расскажу, если захочет. А пока…

— Ц-цц… — выгибаюсь, чувствуя распирание. Зажмуриваюсь. Под веками искрит. А когда он плавно входит на всю длину еще и влага скапливается. Такие острые ощущения. Это одновременно болезненно и охуенно, не знаю чего больше. Но жалобный стон сдержать не могу.

Пытается отстраниться.

Чего? Лишиться вот этого ощущения — и так быстро?

— Не смей, — шиплю зло, обхватываю его для надежности ногами и загоняю ногти в голые плечи. И добавляю тише, — Просто дай мне время привыкнуть.