Ночной взгляд

Дарья Бобылёва, 2019

Дарья Бобылёва – восходящая звезда не только литературы ужасов и мистики, но и литературы вообще. Выпускница Литинститута им. Горького, член Союза писателей Москвы, ведущая литературных курсов. Ее талантом восхищаются как критики, так и читатели. Ее дебютный роман «Вьюрки» стал бестселлером и вошел в лонг-лист сразу четырех крупных премий: «Большая книга», «Ясная Поляна», «Интерпресскон», «Премия АБС», а права на экранизацию куплены сразу после выхода книги. У Дарьи Бобылёвой свой взгляд на наш мир. Особый, присущий только ей, позволяющий заглянуть за изнанку и увидеть то, что скрыто, – ночной взгляд. «Ночной взгляд» – это сборник малой прозы, включающий как уже известные произведения автора, так и совершенно новые, ранее нигде и никогда не публиковавшиеся рассказы. Содержит нецензурную брань.

Петрушкин Лог

Женщина в махровом халате переставила пучки цветов в обрезанных пластиковых бутылках, взяла у водителя сигарету и сипло сказала:

— Не. Это вам еще через два поворота.

— Так мы только что оттуда, — водитель расправлял темными пальцами бумажные иконки, которыми кабина изнутри была покрыта, как налетом.

— Не. По той вон дороге, — торговка мотнула головой назад. — А там спросите.

— Указатели-то будут?

— Указатели? — щелочки торговкиных глаз расширились так, что толстые розоватые веки едва не треснули. — Сроду не было.

Автобус вздрагивал от топота, в загустевшем от долгой дороги воздухе висел визгливый детский смех. С задних сидений кладбищенски пахло красными гвоздиками, они лежали там в коробке. Петя уже стащил один цветок, оторвал нежную махровую головку и вставил в ноздрю Кириллу, который спал, вскинув нос к потолку. Ленка раз десять сфотографировала его на мобильный. Анька-мелкая, Колька и Анжела играли в догонялки между рядами кресел, пригибаясь, когда учительница бдительно оборачивалась. Вася и Костик через карликовую колонку слушали модные речитативы — неразборчивые, как угрозы в подъезде, кроме припева, когда вдруг ударяло: «это мой район, моя жизнь, бейба, я покажу тебе небо, только держись». Света и Маша взахлеб обсуждали что-то и хохотали, а Света каждый раз томно запрокидывала голову, готовясь к поцелуям в шею, до которых осталось всего год-два. Катя читала что-то увлекательно-фантастическое, в напряженной задумчивости обгрызая щеки изнутри и забывая моргать. Кто-то жевал булочку из сухого пайка, кто-то дремал.

Автобус тронулся, качнулся, как верблюд, и пошел ровно, жадно заглатывая прохладный весенний воздух открытым люком. В салоне оживились:

— Едем, едем!

— Куда едем-то?

— Да надоело уже…

— Кто забыл, куда мы едем? — повысила голос Галина Ивановна, крутолобая, легко краснеющая, с небритыми ногами, казавшаяся детям очень старой и некрасивой, хотя ей было всего тридцать два, и вчера пьяный брат подруги опять к ней жался и объяснялся, смаргивая загустевшие слезы. — Кто замечание в журнал хочет?

— Не! Не! — заверещал автобус.

Галина Ивановна распотрошила лиловую папку, которую держала на коленях, достала подпорченный чернильными полосами лист и убежденным учительским голосом прочла:

— Тысяча четыреста восемнадцать дней длилась Великая Отечественная война. Ваши прадеды и прабабушки героически сражались с врагом, жертвовали собой, чтобы спасти родные города, села и поселки городского типа…

Петя осторожно сунул красный зубчатый цветок Кириллу и во вторую ноздрю. Кирилл всхрапнул, проснулся и не глядя махнул кулаком, надеясь попасть в обидчика.

Оля смотрела в окно и представляла, как много лет назад было опасно ходить под безобидными чешуйчатыми елками, потому что кругом была война, липкая, темная и жгучая.

Вчера Колькина прабабка переспросила, выкатив на Кольку белопленочный глаз, который когда-то был блестящим и темным, как маслина:

— Петрушкин Лог? Что вдруг?

— Ну, бои там были, — сквозь овсянку отвечал Колька. — Наши немцев побили много.

— Это еще хрен знает, кто там кого бил! — отрезала прабабка. — А ты не шипи мне, не шипи, — прикрикнула она на маму, указуя ложкой в потолок, как перстом. — Петрушкин Лог оставьте. В парк бы поехали, а то в театр.

— Галина Ивановна сказала. К Дню Победы…

— Мужика б ей да детей, Гальке вашей. Скажи, не поедешь, баба Маня не велит…

–…тяжелейшие бои в области велись за стратегически важную деревню Петрушкин Лог, оккупированную немецко-фашистскими войсками. Фашисты убивали и грабили население…

Артем сражался с орками в темном подземелье, освещенном факелами, которые можно было сбивать за дополнительные очки, и представлял, что бьет пылающим мечом немецких фашистов. Рома с завистью поглядывал через его плечо на темный экранчик консоли.

— Да-ай…

— Не мешай, еще уровень…

— В решающем бою за Петрушкин Лог погибло более двухсот проявивших массовый героизм советских солдат, они сражались за каждый дом, за каждый камень. Оккупанты были уничтожены.

— Все? — Катя оторвалась от книжки, а в голове ее все еще роились драконы и чародеи в струящихся одеждах.

— Все без исключения, — отчеканила Галина Ивановна, складывая листок с распечаткой.

— А наших сколько осталось? Или тоже все?

— Наших осталось очень мало. Но они самоотверженно удерживали Петрушкин Лог до прихода подкрепления.

— А те, кто там жил?

— Катя, — ласково сказала Галина Ивановна, — очень хорошо, что ты интересуешься. Я дам тебе потом статью почитать.

Кирилл пробрался между рядами и подсел к Кате, которая не доверяла мальчикам и брезгливо отодвинулась.

— Там никого не осталось, все сгорело, — сказал он, дыша на Катю копченой колбасой. — Деда там воевал. Из пустой деревни уходили.

— Давайте попросим Кирилла рассказать про его прадеда, — Галина Ивановна все-таки услышала. — Павел Никодимович участвовал в боях за Петрушкин Лог. У нас в школьном музее славы есть его фотография.

— Деда про войну мало говорит, — буркнул Кирилл. — Деда говорит: живем — и слава богу.

Олина мама должна была ехать с ними, от родительского комитета, но с утра проснулась с раздутым, хлюпающим носом и какими-то пятнами в горле. Про пятна сказал папа, посмотрев мамину глотку на свет и заставив сказать «эээ», а мама ворочала глазами и хватала папу за руку, когда он лез ручкой ложки слишком глубоко. Галина Ивановна посоветовала маме прополис, компресс с медом, капать в нос алоэ и сказала, что справится, класс небольшой, не то что раньше бывали.

А ночью, пока мама заболевала, Оле приснилось, что они всем классом оказались в метро, в Москве. В Москве они были прошлым летом, ели картошку фри и смотрели музеи с большими картинами.

В метро были высокие потолки и белые мигающие лампы, как в школе. Класс стоял на перроне, сбившись плотной кучкой, а под потолком летали молчаливые голуби, и Оля думала: они не знают, что летают под землей.

Потом приехал поезд с пухлыми сиденьями, пустой и прохладный. Галина Ивановна стояла в дверях и считала по головам, чтобы все успели зайти. Поезд зашипел и сказал: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Петрушкин Лог».

Конец ознакомительного фрагмента.