Неучтенная планета

Дарья Бобылёва, 2020

Психотерапевтичный, умный, полный юмора и приключений роман, удачно маскирующийся под научную фантастику, от автора «Вьюрков». В космосе хорошо. Миры добры. И на этой планете всё делается для блага живущих, ради их душевной гармонии. На каждом шагу – свои странности, свои законы, которые никто не может объяснить, но все делают вид, будто так и нужно. На самом деле они, конечно, врут… Но ничего плохого здесь случиться не может. И это не нормально. Можно принять всё как есть. Можно драться. Можно искать истину. Если слишком невыносимым станет одиночество в пустоте, повторяй: «В космосе хорошо».

Глава шестая,

посвященная инновационной технике ведения допроса, тушенке, божественной цветной капусте и непоправимому

— А теперь постарайтесь объяснить мне, каким образом вы, имея при себе только это, — полковник брезгливо потыкал пальцем лежавший на столе крюк, — умудрились одолеть двух хорошо вооруженных людей.

— Одного, — мучительно жмурясь, поправил Селес.

— Двух, — строго повторил военный.

— Хорошо… А можно свет выключить?

— Можно, — неожиданно согласился полковник и убрал фонарик, которым со старанием опытного окулиста светил неочеловеку в глаза.

Селес немного поморгал, с трудом различая в полутьме палатки стол, за которым в уютном глубоком кресле восседал полковник, какие-то ящики в углу, старательно смотревших в пластиковый потолок Теодора с приятелем и Алису, притулившуюся на складном стульчике рядом с ящиками. В руке девушка держала блокнотик, чтобы, по приказу полковника, вести протокол допроса. Но на самом деле она рисовала рожицы, цветочки и кривые звездолеты.

— Ну? — вежливо напомнил о своем существовании полковник.

Солдаты синхронно покашляли — они явно томились, да и командир их выглядел усталым, словно допрашивал и, возможно, по долгу службы пытал инопланетного гостя всю ночь напролет. Но это было такой же фикцией, как и блокнотик Алисы, — в палатку они зашли буквально только что, и, если бы полковник не пытался произвести на Селеса впечатление с помощью многозначительного молчания, стали в голосе и фонарика, неочеловек давно ответил бы на все вопросы.

— Я ускорился, — Селес потер глаза кулаками. — Она говорила на каком-то странном языке… видимо, древнем, и он… странно подействовал на меня… — Он все время косился на Алису, тщетно ожидая, что она чем-нибудь дополнит его рассказ. — И я ускорился, потому что все это было очень… странно.

Полковник тяжко вздохнул:

— Что значит — ускорился?

Похоже, в одном Петерен оказался прав — на этой планете действительно никогда не бывали неолюди.

— Это такой защитный механизм, — начал объяснять Селес. — Физической силой мы, в общем-то, не обладаем, большинство других гуманоидных видов сильнее и крупнее нас. Вдобавок малоподвижный образ жизни, мускулатура развита слабо… — В доказательство он поднял руку, мускулатура на которой была развита вполне сносно. — Но в стрессовых ситуациях, при сильных негативных эмоциях, например, происходит… что-то вроде припадка…

Полковник посмотрел на часы и вздохнул уже совсем трагически.

— Он испугался и начал двигаться очень-очень быстро, — неожиданно подала голос Алиса.

Военные радостно и понимающе закивали. Алиса подняла голову от блокнотика и подмигнула растерянно умолкшему Селесу. Тот еле заметно пожал плечами и выдал оставшуюся информацию в максимально спрессованном и доступном виде:

— И еще при ускорении мы становимся очень агрессивными и ничего не соображаем.

— Ничего? — Полковник подался вперед, подпер подбородок рукой и грозно прищурился.

— К сожалению, мы двигаемся так быстро, что не успеваем осознавать свои действия… — опять пустился в разъяснения инопланетный гость, но тут же сам себя перебил: — Мозг отключается. Совсем.

Алиса одобрительно кивнула.

— То есть злого умысла не было? — с плохо скрываемым облегчением уточнил полковник.

— Никакого, — честно кивнул Селес.

— Ну и славно! — Полковник опять посмотрел на часы и удовлетворенно потер руки: — Как раз к ужину успели. Все свободны!

— И я?..

— Что? — на этот раз растерялся полковник. — Ах да. Разумеется, вы можете поужинать с нами.

Дождавшись, когда последняя камуфлированная спина скроется за входной занавеской, Алиса вскочила со своего стульчика, подбежала к Селесу и свирепым шепотом осведомилась:

— Ты давно в кутузке не был?

— Нет… то есть… на самом деле… — Он сомневался, верны ли его догадки насчет смысла слова «кутузка».

— Что ты все мя-ямлишь! — вызверилась Алиса. — Извини… Я-то была, совсем недавно. Ничего интересного, а кормят еще хуже.

Селес внимательно посмотрел на нее. Только сейчас он осознал, до какой степени эта миниатюрная и суматошная девушка похожа на Айю — на смягченный, дружелюбный, приближенный к идеалу вариант Айи. И воспоминание об оставшейся у морфов менее удачной, но все же исходной версии временно вытеснило из его мыслей странную планету со странными аборигенами, которые вели себя очень, очень странно.

— Сколько в ваших сутках шиарийских? Условных, — Селес безуспешно попытался жестами изобразить условные сутки.

— Да подожди, я считаю, — буднично откликнулась Алиса.

— Ты знаешь, что такое шиарийские сутки?

— Я похожа на идиотку?

Неочеловек вздохнул почти так же трагически, как до этого полковник, и встал из-за стола.

— Чуть не забыл, — Алиса протянула ему крюк.

Селес подбросил на ладони свое оружие, попытался перехватить его в воздухе и чуть не выронил. За всю жизнь он встречал лишь нескольких своих соплеменников, которые в обычном состоянии обращались с крюком почти так же хорошо, как и в ускоренном. При ускорении в голове как будто щелкал какой-то тумблер, отключавший разом все мысли и включавший взамен умение превращать крюк в свистящий диск, способный разнести все вокруг. В остальное время крюк, неудобный и тяжелый, мешал при ходьбе, постоянно терялся, и вдобавок о него можно было больно порезаться. Но корабли настаивали, чтобы их хрупкие гуманоидные составляющие всегда брали оружие с собой.

— Ты совсем не умеешь его крутить… — разочарованно протянула Алиса.

— Не умею. Но можешь подождать следующего ускорения.

— Еще чего! Пошли ужинать. Заодно расскажешь, чем я тебя так напугала.

От большой липкой банки с подогретой тушенкой шел густой пахучий пар. Селес завороженно смотрел на зажатую в пальцах Алисы корочку хлеба, которая ловко маневрировала между кубиками мяса — слишком ровными, чтобы быть настоящими. Разноцветные коты, сбежавшиеся со всей округи на запах то ли тушенки, то ли все-таки Селеса, тянули носами воздух и сдержанно подвывали.

Наконец Алиса положила пропитавшуюся мясным соком корочку в рот, отпихнула особо наглого кота и протянула банку гостю:

— Хочешь?

— Нет… Но… — Селес прикрыл глаза, вдохнул запах тушенки полной грудью и восторженно закончил: — Какая же гадость!

Алиса хмыкнула и сунула банку обратно в проволочную конструкцию, подвешенную над костром.

— Ты вегетарианец или еще из какой-нибудь пищевой секты?

— Нет, нет, — поспешно начал оправдываться он, почувствовав в ее голосе характерное презрение. — Я… я ведь, в общем-то, не ем… — Селес окончательно смутился. — Не ем через рот.

Алиса зашлась в приступе хохота и даже пару раз хрюкнула. Инопланетный гость завернулся в пропахшую машинным маслом плащ-палатку, которую ему любезно предложили в качестве подстилки, и обиженно замолчал. Коты выстроились перед ним в шеренгу и синхронно склонили головы набок.

Весь этот день казался сплошным изощренным издевательством, а окружающая обстановка — декорацией, намеренно устроенной так, чтобы оставить единственного зрителя в дураках. Селес посмотрел по сторонам, в очередной раз пытаясь понять, что может заставить огромное количество разумных и вроде бы цивилизованных гуманоидов жить в таких условиях.

После инцидента в бараке их погрузили обратно в транспортник и привезли сюда — в окруженное лесом небольшое поселение, напоминавшее военный лагерь. Здесь не было домов — только просторные палатки-контейнеры из металла и пластика, а освещение и отопление заменяли разожженные перед палатками костры. Вокруг них кучковалось все население — мужчины шумно гоготали и щелкали ключами пивных банок, женщины штопали детские комбинезончики защитной расцветки, а у самого большого костра, судя по долетавшим оттуда выкрикам, отмечали чей-то день рождения. Да и вообще для военного лагеря это место выглядело слишком уютным и насиженным: Селес не сразу, но все-таки заметил урны для мусора, спрятанные в кустах кабинки биотуалетов и символические заборчики из веток, аккуратно воткнутых в землю между палатками.

Коты зашипели — мимо независимой трусцой пробежала большая и пыльная собака. Селес долго смотрел ей вслед, пытаясь понять, что же с ней-то не так, потом закрыл глаза и потер пальцами виски. Собака была в бронежилете.

— Ну ты хоть пьешь? — разделавшись с тушенкой и культурно выбросив пустую банку в урну, спросила Алиса. — Через рот?

— Пью, — неожиданно и мрачно ответил Селес.

— Докажи.

Он взял протянутую фляжку, повозился немного, открывая ее, пролил на землю несколько едко пахнущих капель, шумно выдохнул и сделал несколько больших глотков, мучительно обжегших горло. Гортань как будто мгновенно опухла, перекрыв доступ воздуха, внутренности злобно заклокотали, а из глаз брызнули такие правдоподобные искры, что Селес машинально хлопнул ладонью по плащ-палатке, испугавшись, что она загорится. Невероятным усилием воли не дав жгучей жидкости, рвущейся наружу, проделать обратный путь, он наконец вдохнул немного воздуха и закашлялся.

— Бедненький… — с трудом расслышал он ласковое воркование Алисы, перемежающееся хихиканьем. — Да откуда же я знала, что ты и вправду выпьешь… Воды? Нет? Врача? Что ты руками машешь? Службу утилизации? — Хихиканье стало нервным. — Ты себе дополнительную дырку прожег?

Немного придя в себя, Селес обнаружил, что ему хорошо. Невзирая на урчание в животе и затяжную икоту. Свет от костра приобрел теплый желтоватый оттенок, черты лица Алисы неуловимо смягчились, как будто она только что проснулась и ее губы и щеки еще сохранили сонную припухлость, а звезды на небе из крохотных холодных точек превратились в расплывчатые переливающиеся снежинки. Проходящие мимо люди в комбинезонах вызывали доверие и сочувствие.

— Что это было? — спросил Селес, удивленный таким моментальным эффектом. Речь стала немного замедленной, но его это совершенно не волновало.

— Самогон, — с плохо скрываемой гордостью ответила Алиса и, зажмурившись, тоже сделала несколько глотков. — Ну вот, теперь можно продолжить культурную программу встречи двух миров.

— Да, я как раз хотел спросить… — Он с некоторым трудом вспомнил наконец о своей главной цели. — Тот язык, на котором ты говорила в бараке… откуда ты его знаешь?

— С чего ты взял, что я его знаю?

Селес непонимающе сдвинул брови.

— Я отключаюсь, когда читаю предметы. Как ты при ускорении. Только ты потом можешь вспомнить, сколько примерно человек зарезал…

— Я никого не зарезал!

Алиса покосилась на него и на всякий случай убрала фляжку подальше.

— В общем, я ничего не помню. Но мы всегда можем послушать запись. — Она потянулась к черному круглому медальону, висевшему у нее на шее.

— Нет! — испугался Селес.

Он крикнул так громко, что девушка вздрогнула.

— Я могу опять ускориться. Этот язык… мне почему-то очень страшно от него, от самого звучания… — Оммо широким нетрезвым жестом обвел палаточный городок: — А здесь все-таки люди. Надо передать запись кораблю, он изучит.

— Э, нет, — Алиса прикрыла медальон ладонью. — Я его не отдам. Даже на одну минуту.

— Мы сразу вернем. Не знаю, можешь подняться на корабль вместе со мной…

Она шумно выдохнула и подалась вперед:

— Правда?!

Мысли формировались и состыковывались между собой медленнее, чем обычно. Прежде чем Селес все же составил встречный вопрос, Алиса вцепилась в его руку тонкими пальчиками, обтянутыми шершавой тканью:

— Слушай, пока ты не протрезвел… Замолви перед полковником словечко. Если ты его лично попросишь, он точно пустит меня в лифт. Подняться на орбиту — не значит покинуть планету, иначе те, на космостанции, были бы злостными нарушителями… Понимаешь? Нет? Ну и черт с тобой!.. Пожалуйста, просто попроси его! — Она начала шарить по многочисленным карманам своего комбинезона, нашла нужный и вытащила оттуда стопку тоненьких брошюр на плохой бумаге. — Смотри, я прочитала про вас все, что нашла…

Селес молча смотрел на обложки — почти на всех были довольно бездарно изображены неокорабли. Бо́льшая часть надписей казалась непонятной, но он успел заметить заглавие и на панславянском первой ступени унификации, на котором довольно хорошо умел читать: «Десять вопросов, которые нельзя задавать неочеловеку». На обложке был нарисован кривой кораблик, а под ним, в правом нижнем углу, значок — волнистая линия и надпись «Морич», заключенные в круг. Селес пригляделся и обнаружил такой значок на всех прочих брошюрах. Видимо, это был логотип издательства.

— Информации мало и в основном глупости, конечно, — виновато затараторила Алиса. — Даже не сказано, например, что вы совсем не едите, но я сама дополняю, я допишу…

В этот момент сверху что-то натужно и басовито бабахнуло, и в небе расцвела короткая огненно-красная вспышка. Послышались крики, топот, на одном из стоявших рядом вездеходов зажегся прожектор, и столб света заметался по сумрачному небосводу. На Селеса налетел какой-то детина и, прежде чем потерять равновесие и упасть, больно наступил ему на руку тяжелым сапогом. Среди палаток воцарилась полная неразбериха, люди поспешно затаптывали костры, щелкали затворы, вездеходы рокотали и ерзали на месте, меся грязь.

— Что… — начал наконец осознавать ситуацию Селес, но тут в небе опять расцвело зарево, которое он, если бы был человеком и все-таки ел через рот, сравнил бы с головкой божественной цветной капусты. Совсем близко затрещали деревья. Алиса отчаянно тянула его за рукав, пытаясь поднять с земли, и кричала:

— Бежим, бежим! Смотри только под ноги! Наверх не смотри!

Ветки, как будто нарочно сплетенные в тугую зеленую сеть, неохотно расцеплялись, пропуская их. Под ногами что-то хлюпало, квакало и пищало, и Селес, пытавшийся следовать приказу Алисы и смотреть только под ноги, с ужасом различал в траве каких-то хлипких голокожих существ, которые растекались под подошвами склизкими лужицами.

— Подожди! Подожди! Мне надо… у меня корабль… Да подожди ты!

— Что? — Алиса перешла на быстрый шаг и наконец отпустила его. На пальцах осталось липкое, и она, приблизив ладонь к глазам, разглядела, что это кровь.

— Это на меня наступили, — Селес брезгливо потряс раненой рукой, на которой шипы от тяжелых сапог оставили ровные глубокие дырочки.

Сверху монотонно раздавалось низкое уханье, вспышки прокатывались по небосводу разноцветными молниями. Неочеловек поднял было голову, но Алиса бесцеремонно отвесила ему подзатыльник:

— Не смотри!

— Надо проверить, как там корабль, а я не могу пробиться. Он… он обиделся и не отвечает.

— Твой корабль что, самец?

— Нет, просто корабль, они так не делятся. — Селес зажмурился и снова почувствовал спокойную и податливую, но непробиваемую толщу ментальной стены. — Ну пожалуйста, ответь. Просто скажи, как ты там, и можешь злиться дальше. Пожалуйста, ты же слышишь…

— Ты говоришь вслух, — заметила девушка. Они снова бежали, только на этот раз она тащила гостя за другую руку.

— Я знаю, сосредоточиться очень трудно! — огрызнулся Селес. — Я серьезно, пожалуйста, ответь. Что у тебя происходит? Тут что-то непонятное, но похоже на орбитальную бомбардировку. Рядом с тобой могут быть военные корабли, ты понимаешь?!

— Не упирайся! — рявкнула Алиса. — Я не настроена сейчас воевать!

— Господи…

Селес зацепился ногой за кочку и упал в квакающую грязь. Алиса, воспользовавшись кратковременной остановкой, осведомилась:

— У вас есть религия?

— Да отстань ты от меня! — заорал Селес, чувствуя, как ускоряющийся пульс оглушительным грохотом отдается в ушах. — Замолчи, наконец, не трогай меня, отста-а-а-а-ань!!!

Алиса тоже оказалась на земле, с заломленными за спину руками, причем она даже не успела осознать, в какой именно момент Селес схватил ее. Что-то прорычав, он с той же неправдоподобной скоростью отскочил на несколько шагов и выхватил из-за пояса крюк.

— Не надо! — взвизгнула Алиса.

Но оммо то ли недостаточно ускорился, то ли просто забыл о ее существовании. Он разнес в щепки оказавшееся у него на пути деревце и молниеносно скрылся в чаще леса. Спустя мгновение она уже слышала, как где-то далеко трещат деревья, через которые осатаневший инопланетянин напролом прокладывал себе дорогу.

Алиса передернула плечами, стряхивая тошнотворное ощущение, что в нее вот-вот вопьется крутящийся крюк, привычно дотронулась до медальона на шее и замерла, приоткрыв от ужаса рот. Устройство, хранившее все, что она успела прочесть за несколько лет, было раздавлено, словно жук, и из него торчали смятые серебристые внутренности. Кнопка включения еле слышно хрустнула и крошечным черным кубиком осталась на подушечке пальца. Вместо собственного голоса Алисы, торопливо пересказывающего сотни жизней, сотни событий, раздалось тихое шипение. Наверху грохотала техногенная гроза, но оцепеневшей Алисе казалось, что шипение сломанного диктофона она слышит гораздо отчетливее.