Шепот мертвецов

Дарси Коутс, 2017

ОНА СЛЫШИТ ШЕПОТ МЕРТВЕЦОВ Спасаясь от бури и жестоких преследователей, Кира находит убежище в заброшенном доме кладбищенского сторожа, окруженном могильными плитами. На маленьком деревенском кладбище полно призраков, но первой Кира видит Эмму – трагически погибшую молодую женщину, которая умоляет помочь ей. Пытаясь найти хоть какие-то сведения о жизни Эммы, Кира узнает ужасные тайны прошлого. Опасность грозит и ей самой, ее будущее и прошлое окутано таким же плотным туманом, как и надгробия, которые она видит из окна своего нового дома. Кире придется предпринять немало усилий, чтобы узнать, кто же она на самом деле, И ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ.

Глава 3

Кира продрогла до костей и насквозь промокла, но камином решила заняться позже, а сначала отыскать зеркало. Невозможность узнать, кто она такая, терзала ее, словно зуд в том месте, которое никак не почесать.

Как она и предполагала, дверь в дальней части комнаты вела в ванную-прачечную. Кира включила свет… и увидела перепачканную незнакомку с широко распахнутыми глазами, которая смотрела на нее из зеркала.

«Так вот как я выгляжу, — она шагнула ближе, стянула с головы разваливающуюся корону из бинта. — Не такого я ожидала».

После пробежки по лесу Кира думала, что увидит в зеркале стройное, подтянутое тело, какое получается, если пить смузи с ростками пшеницы и пользоваться абонементами в три разных спортзала. Но вместо бугрящихся мышц и татуировки морских котиков на бицепсе она увидела отражение худенькой бледной девушки с огромными глазищами.

Кира заглянула под футболку. Пресса там не было, но не было и намека на жир. Только ребра торчали. Ее либо морили голодом, либо…

Она ткнула пальцем в отражение.

— Ей-богу, Кира, лучше бы тебе не сидеть на чем-нибудь запрещенном. Потому что я знаю ровно ноль наркоторговцев, и мне совсем не хочется пережить еще и ломку.

Когда она заговорила, лицо, которое поначалу показалось ей кротким и каким-то бесцветным, приобрело некоторую индивидуальность. Хорошо, значит, есть шанс, что ее все-таки воспримут всерьез.

— Неудивительно, что Эдидж так хотел тебе помочь, — проворчала она, снимая мокрую одежду. — Выглядишь как сиротка из голливудского фильма. Пожалуйста, сэр, можно мне еще немного кашки?

Снять джинсы оказалось особенно трудно. Пытаясь стянуть их с лодыжек, она пошатнулась, ударилась о стену и зашипела, почувствовав вспышку боли в руке.

«Забыла, что у меня и там рана».

Изогнувшись, она увидела длинный порез на плече.

«Кира, ты в полной заднице. Сколько отвратительных жизненно важных решений привело тебя сюда?»

Кожа вокруг пореза покраснела, однако он не кровоточил, поэтому Кира решила, что и с ним можно повременить.

Разгуливать голой по чужому дому ей не нравилось, поэтому она осталась в нижнем белье. В шкафу, который стоял в углу ванной, обнаружились запасные одеяла. Завернувшись в одно, как в плащ, Кира отнесла мокрую одежду обратно в комнату.

Слушая мерный шум дождя, барабанящего по крыше, она развела в камине огонь. Ноги знали, как бежать, вот и руки сохранили память о том, как складывать и поджигать дрова. Вскоре комнату наполнило тепло.

Кира еще с минуту постояла перед камином на коленях, вытягивая руки, впитывая жар. Едва перестав дрожать, она сняла с каминной полки свои мокрые вещи и встряхнула.

Футболка была дешевой и поношенной — наверное, когда-то она была бирюзовой, но потом от множества стирок полиняла и стала бледно-серой. Джинсы оказались распороты сбоку, и это не было модной фишкой. А вот старые ботинки и куртка оказались добротными. Логично, решила Кира, два самых ценных предмета для бедняка: крепкая обувь защитит ноги, плотная куртка сохранит тепло. Оставалось только надеяться, что она их не украла.

Повесив футболку на спинку деревянного стула, Кира поставила ботинки сушиться перед камином. Затем проверила карманы. В джинсах было пусто, и она отправила их к футболке, а вот карманы куртки были полны сокровищ. В левом лежала мятая двадцатка. В правом обнаружилась маленькая черно-белая фотография. Она была сложена.

Кира осторожно развернула фотографию и стала всматриваться в нечеткие силуэты. Двое мужчин и женщина смотрели в камеру. У обоих ничего не говорящее выражение лица, оба в строгих костюмах, похожих на форму. Вот только какой организации принадлежала эта форма, было непонятно.

Первый мужчина — высокий, с очень узким лицом — и плотно сжавшая губы женщина средних лет, в прямоугольных очках, не вызвали у Киры никакого эмоционального отклика. Однако, когда она увидела третьего, к горлу подступила желчь. Кира его знала. И ненавидела.

«Почему? Давай, мозг, выдай уже что-нибудь. Что он с тобой сделал? Это родственник? Нет, ты не настолько хорошо его знаешь… Отец друга или подруги? Начальник? Придурок, который поцарапал твою машину ключом?»

Она снова и снова вглядывалась в его лицо. Оно было покрыто глубокими морщинами, хотя мужчине вряд ли было больше сорока лет. Густые брови, тяжелая челюсть, темные волосы. Пугающий пристальный взгляд. Что-то серебрилось на лацкане, отдаленно напоминая бейдж с именем… Нет, предмет был слишком маленьким, чтобы его можно было рассмотреть. Кира была уверена, что это какой-то знак отличия, вроде медали.

Она перевернула фотографию. На обороте кто-то вывел карандашом шесть слов. Читая их, Кира скривила губы.

НЕ ДОВЕРЯЙ ЛЮДЯМ

С ШЕРШАВОЙ КОЖЕЙ.

— Ладно. — Она склонила голову набок, будто это могло каким-то образом прояснить смысл послания. — Мне что, нужно держаться подальше от людей с перхотью или что-то вроде того?

Кира осторожно положила фотографию на каминную полку, чтобы высушить, потом подтащила кресло к огню и уютно устроилась в нем. Перебирая содержимое карманов, она успела согреться. Кира подобрала под себя ноги, закуталась в одеяло и уставилась на пламя.

«Мне повезло, — подумала она, а над головой грянул гром. — Конечно, вся эта история с потерей памяти — полный отстой, но в остальном большей удачи и пожелать нельзя. Пряталась бы в каком-нибудь переулке или в лесу. А тут меня накормили, спрятали, обещали помочь. В общем, мне есть за что быть благодарной, и даже очень. И да… Может, и хорошо, что я не знаю, кем была раньше. Наверняка в какой-то момент моя жизнь свернула не туда, раз я оказалась здесь. Может, вселенная дает мне второй шанс».

Повернув голову, Кира посмотрела в окно, по которому сбегали струи дождя. Прямо за стеклом, будто лаская раму, клубился туман. Кира нахмурилась. Она готова была поклясться, что слышала что-то — низкий вой, искаженный и приглушенный туманом так, что стал почти неслышным. Кира затаила дыхание. Туман за окном сгустился, стал похож на варево, постепенно поглощавшее домик. Кира была будто отрезана от остального мира.

Звук раздался снова. Какая-то женщина кричала и тоскливо выла…

Кира встала и, поджимая пальцы босых ног, прошла по пыльному деревянному полу к окну. Разделенное на шесть квадратов, оно выходило на мертвый сад и кладбище за ним.

Вой звучал близко, будто доносился с кладбища, и в то же время так глухо, словно сквозь беруши. Стекло запотело от ее дыхания. Ночь выдалась слишком темная и дождливая, чтобы кто-то пришел рыдать на могиле, но Кира невольно вглядывалась в темные надгробия. Их вид вызывал тревогу, некоторые были высотой с человека, многие накренились, поросли мхом и лишайником. В плотном тумане их неровные очертания казались Кире часовыми, которые неподвижно застыли, наблюдая за ней.

Один шевельнулся.

Сердце Киры дрогнуло, застряло где-то в горле. Она до жжения в глазах всматривалась туда, где еще секунду назад стояло надгробие. А теперь на его месте клубился туман.

«Не те люди. Нет. Что-то другое».

Вой звучал где-то на границе слуха, дразнил ее. Глубокий, низкий, иногда затихающий, но Кире казалось, что он приближается. Ею вдруг овладело непреодолимое желание забаррикадировать окна и запереть двери. Она вцепилась в отдающие плесенью шторы, но все еще колебалась. Клубящийся туман и надгробия-часовые сыграли с ее глазами злую шутку. Где-то слева вроде бы раздался хруст сухой листвы… но это мог быть всего лишь шум дождя.

Вой и плач сливались со звуками разбушевавшейся стихии и, вдруг умолкнув, застали Киру врасплох. Вой оборвался так резко, словно кто-то зажал жертве рот ладонью.

Она ждала, едва дыша, все еще сжимая шторы, боясь, но не желая лишать себя обзора. За окном показалась женская рука. Слева. Ее хозяйки не было видно за стеной. Дрожащие пальцы нащупали оконный переплет. Неровные ногти постучали по стеклу.

Кира, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, отшатнулась. Карнизы задрожали, когда она наконец — слишком поздно — выпустила шторы из рук, и они качнулись по обе стороны от окна. Рука исчезла.

С этой рукой что-то было не так. Кира была так потрясена, что даже не сразу поняла, что же она видела. Она видела сквозь кожу. Даже когда ладонь прижалась к окну, заскребла по стеклам, Кира все равно видела сквозь нее туман и черные памятники.

«Нет. Этого не может быть».

Она сглотнула, сдвинулась в сторону, пытаясь увидеть незваную гостью, которая, должно быть, прижалась к стене. Что-то полупрозрачное, бледное мелькнуло на краю поля зрения, сливаясь с туманом, едва подсвеченным светом, падавшим из окон. Кира шагнула ближе, вытягивая шею, пытаясь рассмотреть загадочную фигуру.

Из-за завесы развевающихся волос на нее в упор смотрела пара мертвых глаз. Призрак двинулся вперед, и Кира снова отпрянула. Призрак растворился в потоках дождя, как дуновение теплого ветерка холодной ночью.

Кира уперлась спиной в кресло. Схватилась за него, впилась пальцами в мягкую ткань, лихорадочно соображая. Силуэт исчез, однако она все еще не была одна. На краю слуха раздавались вопли.

«Что это было?!» — лихорадочно думала она.

Ответ пришел быстро: «Призрак».

Во рту пересохло от страха. Ответ явился из ее подсознания — очень быстро. Кем бы она ни была до того, как все ее воспоминания исчезли, она не только верила в призраков, но и хорошо их знала.

— Нормальные люди не видят призраков. Нормальные люди в них даже не верят.

Она застыла, прижимаясь спиной к креслу. Сердце бешено колотилось. Взгляд метался между окнами — вдруг женщина появится снова. Огонь, пылавший в камине, больше не согревал.

«Может ли она попасть внутрь?»

Кире стало не по себе при одной мысли об этом. Но тут же явился другой, еще более жуткий вопрос: «Может ли она мне навредить?»

Подсознание молчало, однако у Киры возникло неприятное ощущение, что ответ на оба вопроса будет положительным. Снаружи продолжал клубиться туман, призрачной женщины не было видно. Медленно, осторожно Кира снова подошла к окну, не отрывая ноги от пола, чтобы доски не скрипели.

Буря заканчивалась, низкие тучи рассеивались, но дождь еще был достаточно сильным и скрывал бо́льшую часть того, что находилось снаружи. Кира видела освещенный дом пастора, а за ним, еще дальше, едва различимые огни города. Мокрые от дождя надгробия торчали из земли, словно гнилые, крошащиеся зубы.

Призрак появился внезапно, длинные растопыренные пальцы прижались к окну. Кира отпрянула. Если бы их не разделяло стекло, она ощутила бы ледяное дыхание призрака. Она была в этом уверена.

Она застыла на расстоянии вытянутой руки от окна. Они с призраком уставились друг на друга, замерли. Женщина почти сливалась с тем, что ее окружало. Как только ты переставал напрягать зрение, фигура растворялась. Но если сосредоточиться, можно было различить множество деталей.

На призрачной незнакомке был сарафан. И призрак, и его одежда были бесцветными, но Кира видела на ткани узор из подсолнухов — наверное, когда-то сарафан был желтым… Так одевались в семидесятые или восьмидесятые годы. Длинные волосы — сухие, несмотря на дождь, — свободно падали на плечи. Капли дождя равнодушно пролетали насквозь.

Глаза женщины были совершенно черными — ни радужки, ни белков. Мертвые глаза, снова подумала Кира и медленно шагнула вперед. Женщина повторила движение, наклонилась к стеклу. Кира не знала, способен ли призрак просачиваться сквозь стены, но его ладонь, лежащая на стекле, не мешала ручейкам воды сбегать вниз.

Левая половина ее лица была залита чем-то темным, сарафан тоже был испачкан — темное пятно выделялось на фоне летнего узора. Кира заметила осколки кости в ране на виске женщины.

«Убита!.. Так вот почему она не ушла в мир иной…»

Губы призрака зашевелились. Женщина что-то говорила, но Кира не могла разобрать слов. Вопреки здравому смыслу она приложила ухо к стеклу.

Она слышала глухой шум падающей с неба воды, различала даже стук отдельных крупных капель по стеклу, но призрак либо говорил беззвучно, либо слишком тихо.

Кира отстранилась, плотнее завернулась в одеяло.

— Я не слышу. Простите…

Лицо женщины исказилось. Она снова и снова произносила одну и ту же фразу окровавленными губами. Их движения были медленными и нечеткими, но женщина повторяла столько раз, что Кире показалось, что она наконец поняла.

«Помоги мне».

Она почувствовала тревогу, тошноту. Ей хотелось позвать пастора: разве это не его обязанность — следить, чтобы души умерших отправлялись дальше? Но пусть ее память и была повреждена, она твердо знала: видеть призраков — ненормально.

Кира облизнула губы, снова наклонилась к окну.

— Вам что-то нужно?

Женщина кивнула, ее длинные волосы качнулись, но как-то не так, как качались бы у живой. Она снова заговорила, но слишком быстро, так что Кира уже не могла читать по губам. Женщина указала то ли на город, то ли на дом пастора и в мольбе сжала руки под подбородком.

Она заплакала; слезы катились по щекам, смешиваясь с кровью, затекая в рот, срываясь с подбородка. Губы шевелились, беззвучно произнося слова, полные отчаяния.

Кира снова покачала головой.

— Не понимаю…

Лицо женщины исказилось от горя, она схватилась за голову. Молния залила все ослепительным светом, загрохотал гром. Кира зажмурилась, а когда открыла глаза, по телу побежали мурашки. За окном никого не было.

Домик содрогнулся от очередного раската грома, окна задрожали. Кира сжалась. Она вглядывалась в туман в поисках мертвой собеседницы, но на стекле остался лишь исчезающий отпечаток ладони.