Тринадцать месяцев ведьмы

Дарина Александровна Стрельченко, 2022

Ведьма Лаура ссорится с мамой и перебирается к демократичной, всё разрешающей бабушке. У Лауры нет фамилиара, и колдовство удаётся ей через пень-колоду. В поисках фамилиара она попадает в самые разные передряги, но в конце концов находит его, мирится с мамой и становится полноправной ведьмой.

Глава 1. Январь. Ведьмины подарки

Ей подарили первый котёл. Совсем маленький и оловянный (Лаура планировала серебряный), но совершенно настоящий. Такой не расплавится на огне, как самодельный котелок из пластилина, не вскипит вместе с содержимым. Как-то раз Лаура брала мамин, чтобы сварить зелье от любопытства — очень её за любопытство ругали. Но то ли положила слишком много разрыв-травы, то ли надо было варить на воде, а не на сгущёнке. В общем, мамин котёл разошёлся по швам, а Лауру неделю не пускали гулять.

Но теперь у неё есть собственный котелок, и это клёво-клёво! Стягивая фольгу со второго подарка, Лаура уже вовсю предвкушала, как сварит основу для плитки бесконечного шоколада. Сделать с орешками или с курагой? А может, с морковкой, чтоб отпала проблема с кормёжкой Бу?..

Так и не решив, Лаура распаковала второй подарок. Мантия. Так. Ну, это скучновато, это, конечно, для школы, хотя в школу ещё не скоро… Погодите-ка… Нет! Это не школьная мантия. Это какой-то халат-переливашка… Или…

Лаура слыхала о таких. Она крепко сжала в кулаках тонкую, мягкую ткань, зажмурилась и пожелала, чтобы мантия стала зелёной. Открыла глаза — материя блестела и переливалась изумрудными, как июньская трава, искрами. Лаура снова зажмурилась.

— Хочу, чтоб была оранжевая!

По пальцами пробежали мурашки, и ткань стала как апельсин; даже запахла слабо и сладко-горько, как апельсиновая кожура.

— Да, в такой в школу точно не пустят! — довольно усмехнулась Лаура и зашуршала упаковкой третьего подарка. Что там у нас?.. Доска. Да не просто доска! Вау, вау, вау, доска с памятью! Сколько ни пиши, всё запомнит. А сколько фломастеров к ней? Лимонный, фиалковый, земляничный, арбузный — шикарно! Ещё и спец-набор — «Серебряная королева», «Чернила каракатицы» и «Золотое веретено». Лара не утерпела, схватила «Серебряную королеву», помчалась к зеркалу в ванной и высветлила себе кудрявую прядь отросшей чёлки. Всё равно мама скоро заставит стричь…

Выбежав из ванной, она заметила, что в коридоре уже вовсю пахло тефтельками и булочками с курагой и клюквой. Во рту тут же скопилась слюна. Лара завернулась в подаренную мантию и с победным криком выскочила в кухню. Стол был накрыт. В кухне было пусто.

— Мам?..

Никто не отозвался, и Лаура устроилась на табуретке, покачивая ногой. Уронила тапок. Быстро глянула на миску с булочками. Румяные бока, масляные, с поджаристой корочкой и сахарной глазурью… От кружки с какао шёл сладкий тёплый пар. На большом блюде под стеклянной запотевшей крышкой угадывался слоёный торт.

Часы тикнули и разразились «Ведьминским маршем» — это значит, десять утра. Лара уронила второй тапок-панду и вздохнула. Это было в мамином духе — вот так вот воспитывать силу воли. Куча вкусностей на столе и никого в доме. Спасибо хоть подарки распечатать успела…

Лаура ещё раз со вздохом посмотрела на торт. С джемом, наверное… Ещё раз, на всякий случай, позвала:

— Мам! Мам, я проснулась! Ты где?

Снова тишина. Лаура покачала головой, сползла с табуретки и пошла умываться. Потом вернулась в комнату, аккуратно сложила подарки, а блестящие обёртки сунула в ящик для рукоделия — пригодятся когда-нибудь. Разбудила ленивого, растолстевшего за осень и зиму кота Мятноуша.

— Просыпайся-просыпайся, мыши не дремлют, — приговаривала она, почёсывая кота за ухом и по пушистому пузу. — Вставай…

Мятноуш укоряюще моргнул на неё заспанными глазами. «Какие мыши?» — было написано на его полосатой серо-рыжей морде.

— Нет никаких мышей, — согласилась Лаура. — Но всё равно вставай, Ушик.

Мятноуш помурчал, ткнулся маленькой хозяйке в ладошку и принялся умываться. Лаура вытряхнула из его миски косточки и засыпала туда корм «Мяу-шмяк». Потом почистила морковку для Бу — ручного зайца с полным именем Бубенчик — и снова жалобно позвала:

— Ма-ам?

Тишина…

Когда ароматы из кухни стали совсем уж нестерпимо-манящими, Лаура решительно надела парадное платье, расчесалась и промаршировала к столу.

— Раз никого нет, — заявила она зайцу и коту, — я съем всё сама. Иначе всё испортится. Ведь нельзя выкидывать еду, так?

Именинница изящной лопаточкой положила на блюдце кусок торта и, облизываясь, уже нацеливалась на него десертной ложкой, когда в дверь позвонили — рассыпчато, пронзительно и резко. Лаура подпрыгнула, опрокинула блюдце с тортом, чашку с чаем и приткнувшегося у локтя Бу. Мятноуш мявкнул и бросился к дверям. Бормоча и ругаясь, Лаура побежала следом, пододвинула к двери банкетку и, взгромоздившись на неё, посмотрела в глазок. Радостно крикнула:

— Мама!

И открыла дверь.

— С днём рождения, Лаурчик!

Мама распахнула объятия, и Лаура метнулась к ней — улыбающейся, с искрящимися глазами, пахнущей улицей, дождём и грейпфрутовыми духа́ми.

— Как ты тут, милая моя? Прости, что я опоздала… Твой подарок приехал только утром, я бегала забирать…

— Да?.. Ещё один подарок?.. Класс! — возликовала Лаура.

— То есть — ещё один? — озадачилась мама.

— Ну, я уже нашла котёл, мантию и доску, — выдохнула Лаура, предчувствуя грозу. — Наверно, ты не хотела, чтобы я сразу распаковала…

— Какой ещё котёл? — подозрительно спросила мама, снимая пальто и занося в прихожую большую коробку — гораздо больше тех, в которых ей обычно привозили ингредиенты и книги.

— А что там такое, мама? — суя нос под мамину руку и силясь прочесть этикетку, попыталась перевести стрелки Лаура.

— Нечего меня отвлекать. Что за котёл?

— Я нашла у кровати. Я думала, это твой подарок…

— Никаких котлов, пока не пойдёшь в школу! Что ещё за ерунда?! А это что такое? — указывая на серебристую прядь, воскликнула мама. — Лаура!

— Это я фломастером от запоминающей доски… — прошептала Лаура. — Я же думала, это твой подарок…

— Мама, — сквозь зубы пробормотала мама и быстро пошла к Лауре в комнату. — Что ещё было?

— Мантия, — всхлипнула Лаура. Мятноуш сочувственно потёрся о ноги, но ей было не до того: — Мама! Не забирай, пожалуйста… Я буду носить аккуратно, обещаю! Мама!

Но мама уже безжалостно осматривала подарки. Пронзительно-оранжевая мантия в её руках побледнела до цвета разбавленной газировки и съёжилась. Доска быстро спрятала разноцветное содержание. Котелок…

— Ты ведь ничего в нём не варила? — тихо спросила мама.

— Нет…

— Вот и молодец. Отложим это до поры, — так же тихо попросила мама и Лаура — а что ей оставалось! — кивнула, жмурясь, чтоб не потекли слёзы. Уш вспрыгнул на руки, и она машинально погладила его по спине.

Мама ушла, но тут же снова вернулась с той самой коробкой из прихожей. Лаура, которая уже сообразила, что утренние подарки были контрабандой от бабушки, воспрянула духом: хоть какой-то подарок ей светит. Да не хоть какой-то, а очень даже желанный! Судя по размерам коробки, там лежало то, что она выпрашивала уже почти целый год…

— С днём рождения, Лаурчик! — повторила мама, протягивая ей коробку. — Ну, выше голову. Не злись! Бабушка, как всегда, не думает, когда выбирает подарки… Котёл! Это надо же! На девять лет! Ну, открывай!

Лаура аккуратно развязала бечёвку и сняла крышку. Внутри картонной коробки оказалась ещё одна, поменьше, — пёстрая и блестящая.

— Та-ак… — пробормотала Лаура, вытаскивая её на свет и водружая на стол. — Та-ак…

Разрезала алую бархатную ленточку, сняла слой шуршащей обёрточной бумаги и подняла ещё одну крышку. Мама, блестя глазами, следила за Лаурой, которая достала изнутри ещё одну коробку — меньше второй. И она была явно маловата для заветного подарка…

— Мама, что там?..

— А ты открывай. Открывай!

Лаура подумала, что, может быть, там просто какая-то очень современная, самая последняя модель, совсем крохотная, не больше книжки…

Внутри её ждала очередная коробка.

— Мама… — разочарованно протянула Лаура, держа коробочку на весу, — и вдруг та подпрыгнула и толкнулась у неё в руках. Лаура вскрикнула, Уш зашипел, а Бубенчик запрыгал, пытаясь понюхать коробку.

Лаура кончиками пальцев сдёрнула крышку… Внутри, свернувшись рулетиком, громко храпел хамелеон.

— Ва-у, — выдохнула Лаура, на минуту забыв даже о ноутбуке, который она так рассчитывала найти в этом подарке. — Мама! Где ты его взяла зимой?

— А вот, — хитро улыбнулась мама. — Как назовёшь?

Лаура поглядела на Бубенчика и Мятноуша. Перекатила на языке слово «хамелеон» — как цветная пуговица или стеклянный камушек с моря.

— Как бы тебя назвать, малыш?..

Она тронула прозрачное зелёное тельце, и рулетик тут же вскинулся вверх тугой спиралью, на ходу став фиолетовым. Хамелеон высунул язык, зыркнул на неё янтарным глазом и фыркнул:

— Шмакс! Шмакс!

А потом снова уснул.

— Шмакс? Нет, это слишком странное имя. Неаккуратное какое-то, — усомнилась Лаура. — Может быть, Макс? Как думаешь? — спросила она у мамы.

— Вполне. Только коротковато по сравнению с Мятноушем и Бубенчикем.

— А это будет краткая кличка. А полная — хамелеон Максимилиан, — решила Лаура, погладила хамелеона по спине и вдруг вспомнила: — А компьютер?..

— Что — компьютер? — не поняла мама.

— Я думала, это компьютер, — пробормотала Лаура.

— А я думала, ты хочешь ещё одного питомца…

Лаура знала: возражать нельзя. Не потому, что мама — страшный монстр, а потому, что она, Лаура, как начнёт болтать почём зря, так и наговорит кучу обидных слов. Но компьютер-то так хотелось!

— Котёл нельзя, — буркнула она, глотая слёзы. — Ноутбук рано… А что можно-то?!

Обстановку разрядил звонок в дверь — Лаура бросилась подальше от маминого взгляда, но гость явился такой, что только подлил масла в огонь.

— Бабуля, привет! — завизжала Лаура, кидаясь на шею улыбавшейся женщине в белоснежной шубе и с белыми-белыми волосами. — Ба!

— Получила подарки, именинница? — спросила, смеясь и глада внучку по волосам, бабушка. — Как тебе котёл? То, что надо?

Лаура хотела быстренько объяснить, что мама не очень-то довольна таким подарком, но не успела. Мама вошла в прихожую сама — красивая и грозная, сдвинутые брови и руки-в-боки.

— Мама! — в один голос воскликнули Лаура и её мама. Лаура — умоляюще, мама — сердито. Бабушка прижала к себе внучку и посмотрела на дочку.

— Здравствуй, Валентина. Как поживаешь?

— Здравствуй, мам. Спасибо за подарки, но я ведь говорила тебе, не надо покупать Лауре игрушки не по возрасту!

— Котёл — не игрушка. Если она не начнёт учиться сейчас, потом желание угаснет, и никакой ведьмы из неё не выйдет.

— Это может быть опасно!

— Ты сама-то, милая, во сколько лет начала варить зелья?

— Я её мама, я лучше знаю, что надо моему ребёнку!

— А я — твоя мама, и я лучше знаю, что надо вам обеим! — заявила бабушка. — Лаура! Ты хочешь котёл?

Лаура спрятала голову в мехе её шубы и, ужасаясь тому, что будет дальше, мелко кивнула. Жалко, что день рождения превращался в склоку…

— В этом доме ты варить ничего не будешь! — громогласно заявила мама.

— Ну и прекрасно! — не менее громко ответила бабушка. — Лаура! Собирайся! Поехали ко мне. Будешь варить зелья, сколько захочешь.

Лаура отцепилась от бабушки и бросилась к маме.

— Можно?

— Делайте, что хотите, — деланно-безразлично ответила мама, отвернувшись.

— Мама! Ну мама! — заплакала Лаура.

— Опять заставляешь ребёнка реветь! — сердито заявила бабушка. — Лаура! Хочешь ко мне?

Лаура кивнула, но снова принялась тормошить маму.

— Мам! Ты плачешь? Мам!

— Ничего я не плачу! Иди! Иди к бабушке! — дрожащим голосом велела мама, и Лаура заметила, как она кулаком вытирает глаза. — И зверей своих забирай! С днём рождения, Лаура!

— Мама! — заревела Лаура. Бабушка распахнула шубу — под ней было строгое, длинное серебряное платье — и позвала:

— Пойдём. Заберём твоих зверушек позже.

Лаура прижалась к ней, и бабушка накрыла её полой шубы. Ещё секунду заплаканная Лаура видела маму, но потом вокруг стемнело, она вдохнула запах бабушкиных духо́в — тёплых, кофейных и сладких, — а когда открыла глаза, вокруг стоял звенящий ледяной лес, где-то высоко чирикал зимородок, а над хрустальными стеклянными деревьями искрилось, переливаясь и кружась, серебряное солнце.

Они были в бабушкином лесу.

Глава 2. Февраль. Королева Белого леса

— А можно руками? — недоверчиво спросила Лаура. Бабушка кивнула, и именинница наконец получила свой торт, съела почти четверть в один присест и перемазалась так, что пришлось не только вытирать щёки, но и отмывать липкие и сладкие волосы (заодно и «Серебряная королева» смылась).

— Ещё? — спросила бабушка, и бе́лки в белых колпачках, стоявшие на подхвате, тут же подтащили к столу большое блюдо.

Лаура посмотрела на слоёный малиновый торт с орехами, перевела взгляд на чашку, в которой осталось ещё больше половины лимонного чая. Поглядела на измазанные пальцы и метнула быстрый взгляд на бабушку:

— А можно?

— Сколько хочешь, — кивнула та, помешивая ложечкой кофе. Бабушка была большой любительницей кофе, пила его каждый день утром, днём, вечером и во время ланча. Лаура даже слышала, что из-за этого многие называют её лес не Белым, а Кофейным.

Пока она грызла третий кусок торта, белки-повара принесли поднос с пирожными, курагой и морковкой. Лаура оторвалась от торта и, покосившись на бабушку, украдкой сунула морковку под стол — там, в ожидании угощения, смирно сидел Бубенчик. Заяц тут же зашуршал и захрумкал, а из-под длинной скатерти посыпалась ботва. Лаура туфелькой затолкала её обратно, но бабушка заметила.

— Бу? — спросила она.

— Да, — шёпотом ответила Лаура.

— А почему он под столом? Посади его по-хорошему, с нами. И где твой котик?

— Уш ушёл гулять. Осваиваться в лесу, — по-прежнему негромко ответила Лаура, ожидая подвоха. — Ты серьёзно?..

— Что?

— Насчёт Бу. Что ему можно кушать с нами?

— А что в этом такого?

— Мама никогда не разрешала… — вздохнула Лаура и нырнула под стол. — Бубенчик… Бушечка… Иди сюда!

Заяц недоверчиво вылез и прыгнул ей на руки. Лаура аккуратно сгрузила тяжёлого, тёплого и пушистого Бу на стол Тот тут же ринулся к миске с тёртой морковкой со сметаной и заурчал.

— А можно, я Максика тоже покормлю?..

— Максик — это кто? — насторожилась бабушка.

— Максимилиан. Новый хамелеон. Мама подарила… — При мысли о маме в горле образовался противный горький комок. Он никак не глотался, и, чтобы бабушка ни о чём не догадалась, Лаура быстренько побежала за коробкой, в которой жил (вернее, постоянно спал) Макс. Но бабушка всё равно догадалась — сама пришла к Лауре и уселась с ней рядом, разложив свою шикарную и пышную юбку прямо по полу.

— Грустишь? — спросила она, обняв внучку за плечи.

— Грущу, — вздохнула Лаура, поглаживая Макса по прозрачной спинке. Тот от её прикосновений быстро становился тёмно-серым.

— Кажется, он отражает настроение, — заметила бабушка, вынимая из рукава вишнёвый платок. — Ну-ка, вытри слёзы.

Лаура утёрлась, высморкалась. Пробормотала:

— Может быть.

Потом протянула коробку бабушке:

— А попробуй ты…

Бабушка погладила Макса, и тот фыркнул во сне и посинел.

— Почему синий?..

— Наверное, потому что скоро февраль. Февраль — это вьюги, это голубые льдинки, ультрамариновые сугробы, сизые метели, синие звёзды…

— Как красиво, — завороженно прошептала Лаура, поглаживая Макса; тот вроде бы становиться серым не собирался.

— Это магия стихов, — усмехнулась бабушка. — А синее настроение — потому что настроение у меня, как у леса.

— Но лес же Белый, — возразила Лаура.

— Белый — самый богатый цвет, самый разный. Какой цвет рядом с ним — такой и он. Представь сугроб. Утреннее солнце делает его розовым, дневное — золотым, вечернее — алым. А может и всё наоборот. А ночью он буде серебряным, серым, даже чёрным.

— А под луной — жёлтым…

— Вот именно. И так не только снег. Так — всё белое, что есть на свете… И настроение наше так же. Само по себе спокойное, оно может быть разным от того, что творится вокруг. Вот ты переживаешь из-за мамы — оно у тебя серое. Я думаю про лес — и оно у меня синее…

— А давай попросим Бубенчика потрогать Макса?

— О, я не сомневаюсь, Максик тут же станет оранжевым. Бубенчик столько моркови, кураги, мандаринов и хурмы ест, что вот-вот сам окажется совершенно рыжим.

Лаура рассмеялась, сунула Максику кусок кекса и поставила коробку на полку.

— Какой-то он ленивый…

— Просто сонный. Зимой хамелеоны много спят.

— А ленивые бегемоты спят всегда.

— Кто тебе такое сказал?

— Мама так говорит, когда я поздно просыпаюсь. И вообще уже пора ложиться, наверно?..

— Как захочешь, — пожала плечами бабушка, и её высокий, радужно-серебристый воротник забавно изогнулся. — Если хочешь — пойдём вместе со мной. Мне надо прогуляться по лесу, проверить, готово ли всё к весне.

— Но ведь ещё весь февраль впереди!

— Февраль — почти весна. Только не выспавшаяся и поэтому мрачная и сердитая. Так что, поедешь со мной?

— Но ведь поздно уже… — растерялась Лаура.

— Хочешь спать?

— Ни капли! Хочу с тобой!

— Тогда одевайся, только потеплее. Ехать будем долго — через весь лес и обратно…

Лаура посмотрела на часы в форме рождественского венка, которые, хоть новогодние праздники давно прошли, бабушка до сих пор так и не превратила обратно в ходики. Стрелки показывали половину десятого.

— Ба… А вдруг я усну?

— Ну уснёшь и уснёшь. Что такого? Мы же поедем в карете.

— Но… — Лаура хотела уточнить насчёт того, как же она почистит зубы, но, кажется, бабушку это совершенно не волновало. — Впрочем, ничего… Всё отлично! Бегу одеваться!

Она уже была на полпути к вешалке, когда резко обернулась и робко спросила, не особенно надеясь на успех:

— Бабуль… А можно Уша и Бу с собой?

— Только одень их во что-нибудь, — велела бабушка. — А то замёрзнут.

— Во что?..

— Поищи в шкафу какую-нибудь шапку. Или муфту. Или платок, — посоветовала бабушка, поднимаясь. — И приходи к каретному сараю минут через десять.

Лаура, на ходу окликая Мятноуша, вприпрыжку понеслась к шкафу. Королева Белого леса улыбнулась ей вслед и тихонько сказала:

— Вот и повеселела.

А потом быстренько наколдовала в воздухе серебряную льдинку-зеркало — посмотреть, как там её дочка. Лаурина мама сидела за своим компьютером, подключенным к котлу, и что-то сосредоточенно печатала. Бабушка вздохнула и растворила льдинку. На ковре образовалась крохотная лужица. Королева Белого леса покачала головой и пошла запрягать карету.

Глава 3. Март. Логово Полоза

Когда они выехали с бабушкиного двора, Лаура принялась глядеть на лес во все глаза. Это был настоящий, густой, дремучий, сказочный лес! Тугие пустые кроны уходили высоко вверх; где-то под облаками гулко ухали филины и свиристели. Разлапистые, заваленные снегом кусты, покачиваясь в лунном свете, напоминали хоровод ведьм в узких юбках. Лаура съёжилась и уткнулась лицом в бабушкину шубу. Но потом они выехали на светлую поляну, снег на которой действительно был разноцветным — но не от разного солнца, а от пёстрых фонариков, развешанных на ветвях.

— Вау! — восхитилась Лаура, выглядывая за борт кареты и зачерпывая варежкой хрустящий, рассыпчатый цветной снег. — Похоже на мороженое. Фруктовое. Так и хочется попробовать!

— Так попробуй, — предложила бабушка.

Лаура фыркнула. При всей бабушкиной демократичности разрешать кушать снег было уж совсем странно.

— Попробуй-попробуй! — подзадорила бабушка.

Она улыбалась так хитро, что Лаура твёрдо решила, что что-то не так. Вдруг Мятноуш громко мявкнул, вывернулся у неё из рук, вывалился за борт и мягко приземлился в снег. А потом у него видимо что-то переклинило в мозгах, и он принялся лакать снег так, словно это было молоко.

— Бабушка. Это что за снег?

— А ты попробуй!

Лаура недоверчиво покосилась на бабушку. Стянула варежку. Зачерпнула снег. Поднесла к лицу. Понюхала…

— Так. Пахнет фисташкой. Малиной. Шоколадом. И… дыней. Да.

И лизнула.

— Бабушка! Это мороженое или сахарная вата?

— Откуда же мне знать, — расхохоталась бабушка. — Тут у каждого по-своему…

— Но это же снег?

— Снег.

— Но почему он тогда вкусный? И пахнет фруктово?

— Потому что тебе этого хочется.

— Врёшь, — вздохнула Лаура. — Не всегда всё так, как хочется.

— Не всегда, — согласилась бабушка. — Но когда-то и где-то должно же такое быть. Это Поляна желаний. Если тебе хочется, чтобы снег тут оказался мороженым — так и будет.

Лаура задумчиво замолчала. Мятноуш протяжно, довольно мурлыкал, пытаясь взобраться обратно в карету, но, объевшись и потяжелев, никак не мог перевалиться через борт. Лаура взяла его на руки и посадила на колени. Кот пах мороженым. Она зарылась носом в его мех и пробормотала:

— А можно пожелать, чтобы мама на меня больше не сердилась?

— Можно, — тихо ответила бабушка. — Но, к сожалению, сработает это только на этой поляне.

— Я так боюсь, что она злится… Из-за твоих подарков, из-за того, что я ноутбук просила… И что я зубы иногда чищу меньше минуты… И руки не мою. И Уша беру в кровать… Ох…

Лаура прерывисто вздохнула и снова уткнулась бабушке в бок. Мятноуш сдавленно мяукнул. Лаура выпустила его и покачала головой.

— Не торопись. Дай ей время остыть, — посоветовала бабушка. — Поживи пока у меня, в лесу. Тебе тут хорошо?

— Очень…

— Вот и поживи. Отдохни. Звери твои с тобой.

— Она меня не отпустит, — всхлипнула Лаура.

— Я поговорю с ней завтра, хорошая моя. А ты пока отды…

О чём ещё говорила бабушка, Лаура уже не слышала. Уснула. А проснулась, когда Поляна желаний осталась позади, и они въехали на Тёмную сторону леса. Отсюда-то и начиналась весна.

Лаура снова высунулась из кареты, чувствуя себя гораздо бодрее. Бабушка сосредоточенно водила руками над сугробами. Из под колёс-полозьев неслись золотые и рыжие искры.

— Что ты делаешь?

— Весну бужу, — ответила бабушка, не отвлекаясь от своего занятия. — Давай со мной.

— Как?!

— Как чувствуешь.

Лаура пошевелила пальцами и по пояс высунулась за борт. Принялась, подражая бабушке, махать руками — и из-под колёс брызнул огромный оранжевый веер, как будто карета вдруг стала павлином и распустила огненный хвост. Вокруг стало светло, совсем как в полдень.

— Ого! — воскликнула бабушка. — Как ты лихо! Весна нынче будет жаркая!

— Упс… Это плохо?

— Да нет… Просто я обычно как-то… потише бужу.

— Ну вот, — расстроилась Лаура.

— Ты чего нос повесила? Ну, жарко так жарко, громко так громко. Зато быстрей закночим! Ты как? Не устала?

— Конечно, нет, — покачала головой Лаура, изо всех сил прогоняя сон.

— Тогда заедем ещё в Логово ужей.

— Ой…

— Испугалась?

— Ну… Змеи всё-таки…

— Они же спят. Так что ничего страшного. Зимой, ранней весной, поздней осенью туда ездишь, как в музей. А вот летом, конечно, лучше не соваться. Если ты, конечно, не королева, — рассмеялась бабушка. Морщинки у неё, когда она смеялась, исчезали, и она казалась совсем молодой — почти как мама. Только улыбчивей.

— А летом? — шёпотом спросила Лаура.

— Летом там свой король. Золотой Полоз. С ним очень сложно договориться, — объяснила бабушка. — У него, знаешь, вечная проблема: ищет себе жену и никак не может найти. Поэтому такой злобный. Хотя красивый…

— А почему тогда не может найти жену?

— А кто захочет замуж за змея?

— Точно не я, — фыркнула Лаура и потесней прижала к себе Мятноуша. — Эй, эй! А Бубенчик где? Бубенчик? Бу?

— Потерялся? — озабоченно спросила бабушка. — Не вовремя. Тут лучше не теряться. Лови!

Она щёлкнула пальцами, и Бубенчик свалился ей на колени.

— Всё. Держи крепко. А то змеи даже во сне могут затянуть к себе и проглотить.

Лаура съёжилась и опять подвинулась поближе к бабушке. Надвинула шапку на самые глаза, устроила сонного замёрзшего Бу на правой коленке, а притихшего Мятноуша — на левой. Затаилась. И принялась насторожённо наблюдать за королевой, которая раскрытой ладонью вела над искрящимся чёрным снегом.

— Что ты делаешь? — тихонько спросила она, боясь пошевелиться.

— Заметаю следы. Змеи не любят, когда кто-то заявляется в их логово.

— А зачем мы тогда туда едем?

— Так ведь и там наступит весна. Надо и там разбудить деревья и цветы…

— Ты не боишься?..

— Я ведь королева в лесу, — улыбнулась бабушка. — Мне тут все слушаются. Даже змеи.

— А этот Золотой Полоз?.. Неужели совсем не страшно?..

— Конечно, страшно, — ответила бабушка. — А что делать? Королева, милая моя, это не только мороженое из снега делать…

Лаура глядела из-под шапки во все глаза. Отогревшийся Бу попискивал по сне, Мятноуш повозился, потоптался лапами по коленке и тоже уснул. Сама Лаура пребывала в странном состоянии полусна-полудрёмы: вроде бы отчётливо видела, как бабушка заколдовывает снег, чтобы не оставалось глубокой борозды от полозьев, чтобы снежинки валили гуще, заметая след… Видела, как ветки смыкались гуще и гуще, как лунный свет дробился в переплетениях ветвей — как кусочки серебристой фольги. Видела, как поднялась вдруг над сугробами и закачалась как маятник, медленно и маняще, золотая плоская голова… Как Полоз раздул капюшон, как склонился над каретой, и близко-близко оказались его изумрудные глаза-щёлочки…

— Бабушка! — закричала Лаура, зажмурилась, а потом всё покатилось в темноту, и гудел ветер, и шипел змеиный король — Золотой Полоз…

Когда она снова открыла глаза, вокруг вовсю сияло ослепительное весеннее солнце. Звенела капе́ль, а снега почти не было — только искрились коричневые и голубые лужи.

— Ба…

— Проснулась? Вот и чудно. Кушать хочешь?

— Бабуль… Это что такое?

— Где?

— Змея эта… Полоз.

— Ой, да мы давно оттуда уехали. Забудь про него.

— Он меня чуть не съел!

— Да ты что, Лаура? Как бы он тебя съел? Ты ведь со мной.

— Но я его близко-близко видела, — содрогнулась Лаура. — Изумрудные глаза, золотая чешуя…

— Он умеет гипнотизировать, король Полоз, — кивнула бабушка. — А ты, видимо, с непривычки попала под впечатление… Ладно. Не нервничай, хорошая моя. Скоро приедем в Столовый дол. Там перекусим. Проголодалась наверно — столько проспала!

— Сколько? — очнулась Лаура, вдруг сообразив, что вокруг уже позднее утро.

— Да почти месяц, — усмехнулась бабушка. — Март на дворе!

— Как март? — обалдела Лаура. — А Уш? Бубенчик? Максик? Мама?!

— С мамой я поговорила. Зверюшек твоих домой давно отправила. Макс спит. И ты, милая моя, отсыпалась…

— Ёлки-палки… Целый месяц проспала… — протянула Лаура. — Как я так не заметила?!

— Весна приходит быстро. Да и время, милая моя, быстро летит… Особенно в лесу. Ну, приехали. Вылезай.

Дверца кареты открылась, и Лаура, пошатываясь, вылезла наружу. Было жарко — она скинула куртку и осталась в одном лёгком платье. Бабушка тоже сняла шубу — на этот раз на ней был светло-зелёный сарафан.

— Мне кажется, если ты сейчас потрогаешь Максика, он станет зелёным. Как лайм.

— Потому что март в лесу, — широко улыбнулась бабушка. — А за ним — апрель. И — май. А там — лето! А лето — это рубиновые ягоды в траве, это крупные звёзды над кронами, это мягкая пыль на тропинках, сладкий лимонад, колосья, травы, рябиновые бусы. Густой август…

— Это тоже магия стихов? — спросила Лаура, почувствовав на языке прохладный привкус лимонада и сочную клубничную мякоть.

— Да…

— Ох. Бабуль, я так есть хочу, оказывается!

— Выбирай тогда. Перекусим, а потом ещё в Апрельское дупло, в Ягодную рощу — и домой.

Лаура оглянулась и разинула рот. Снег в Столовом доле растаял клеточками — так, что проталины напоминали чёрно-белую скатерть. Но поразило Лауру не это.

— Это… съедобное?..

— Давай налетай, — кивнула бабушка, уселась на сухой пень и принялась за миску малины с молоком. — Тут, конечно, ягоды из будущего… Ну, из лета, когда они созреют. Можно сказать, мы кушаем авансом. Но вкус от этого не страдает, не переживай.

— Так это настоящее?..

— Ну конечно!

Лаура наклонилась и подняла с земли-скатерти тарелку с помидорами, политыми каким-то розовым соусом.

— Клубничный джем? Это очень странно сочетание, — задумчиво произнесла она и аккуратно наколола дольку помидора на вилку, загадочным образом оказавшуюся у неё в руке. — Мм… А вкусно!

— А то. Бе́лки у меня отменные повара, — кивнула бабушка. — Но я тебе советую всё-таки что-нибудь посущественней поесть.

— Торт был хорош, — облизнулась Лаура. — Вот странно: вроде бы я его только вечером ела… А уже месяц прошёл…

— Время в лесу бежит быстро, — повторила бабушка. — А твой торт тут, кажется, тоже есть. Его законсервировали, чтоб не испортился. Будешь?

Лаура съела ещё два куска торта, ореховое пирожное и три вафли с абрикосом. Уселась прямо на землю — совсем сухую и тёплую — и, сыто отдуваясь, улыбнулась.

— Бабушка… Это невероятно вкусно.

— Не раздумала дальше со мной ехать? — спросила бабушка, жуя бутерброд и запивая его кофе со сливками.

— Нет, конечно. Только… Ты сказала, что с мамой поговоришь… Что она сказала?..

— Ох, Лара-Лаура, — вздохнула бабушка. — Иди сюда…

Лаура подбежала к ней, взяла за руку.

— Мне надо домой, да?

— Если только захочешь. Мама всё ещё сердится.

— Целый месяц прошёл!

— Иногда людям надо много времени…

— Я так соскучилась по ней… А она по мне, наверно, нет…

— Она по тебе тоже. Поедешь домой?

Лаура оглянулась н солнечную поляну, посмотрела на серьёзную бабушку, вдохнула сладкий аромат её пудры и кофе.

— Я не хочу.

— Ну и всё. Тогда дальше, в путь-дорогу!

— Но когда-нибудь ведь придётся. Осенью надо в школу… В твоём лесу школы нет.

— До осени ещё далеко, хорошая моя. Не беги вперёд времени. Поживём — увидим…

Глава 4. Апрель. Тефтели и черешня

На дворе стоял радостный, сочный, травяной зелёный апрель. Бабушка с самого утра облачилась в джинсы и льняную, расшитую красными нитками кофту, засучила рукава и встала над огромным котлом.

— Можно, я помогу? — замирая, спросила Лаура. — Это настоящее зелье?!

— Можно, конечно, — ответила бабушка. — Только вряд ли тебе будет интересно, милая моя. Это обыкновенные апрельские тефтели.

— Котлеты? — слегка разочаровалась Лаура.

— Котлеты, котлеты, — кивнула бабушка, убирая за уши выбившиеся пряди. Вместо привычных серебристых волн волосы её сегодня были убраны в высокую и не слишком аккуратную прическу. В таком виде бабушка Лауры куда больше напоминала обыкновенную бабушку и была почти не похожа на лесную королеву. — Если хочешь, помогай, конечно. Я варю начинку. Чем-то это и на зелье похоже… Дай-ка перца.

Лаура оглянулась и обнаружила на пне целый поднос склянок, флаконов и пузырьков без всяких этикеток.

— И который тут перец? — протянула она.

— А ты поищи, — усмехнулась бабушка. — Хорошая ведьма без всяких подсказок находит нужное. Пойдёшь в лес собирать травы на Зелёную ночь — никто тебе стебельки не подпишет.

Лаура наморщила лоб и быстренько перетрясла, перенюхала и обсмотрела ближайшие склянки.

— Так… Тут крупновато. Это горох, — вынесла она вердикт жёлтой стеклянной пузатой баночке. — Тут… — понюхала маленькую лиловую стекляшку, — тут какие-то сушёные цветы. Тут тоже не то… А вот здесь…

Лаура взвесила на ладони высокий узкий флакончик из чёрного стекла — тот был холодным и словно лип к пальцам. Бабушка оторвалась от котла и с любопытством наблюдала за внучкой.

— Нет, здесь точно не перец. Здесь какая-то грязь, — фыркнула Лаура.

— Правильно. Здесь злоба лежит. Прошлогодняя ещё. Стухла и воняет.

— Злоба? Я надеюсь, ты не положишь её в тефтели? — ужаснулась Лаура.

— Нет, конечно. Но перец нужен. Будешь ещё искать, или мне самой?

Лаура покачала головой и наугад вытянула следующую склянку — розовую бутылочку в форме яблока. Понюхала, потрясла около уха.

— Бабушка, мне кажется, тут тоже не еда, — с сомнением произнесла она. — Или… мармелад как будто, но горький… Как отравленное желе или прогорклый кисель.

— Угадала, — довольно кивнула бабушка. — Это яд.

— Яд?!

— Медленный и почти не смертельный. Называется «Зависть».

— М-да… А перец-то тут точно есть?

— Есть-есть. Ищи.

Лаура поднесла к лицу белую фарфоровую баночку, совсем безобидную на вид.

— А это? Как будто ничем не пахнет.

Она пожала плечами и хотела открутить пробку, но бабушка резко спросила:

— Уверена?

— А что там такое?..

— Ярость.

— Ярость? Мне кажется, банка с яростью должна быть красной. Как огонь.

Конец ознакомительного фрагмента.