Послание. Часть 6

Дара Преображенская

Мария однажды обнаруживает у себя необыкновенный дар, её судьба складывается непросто, с ней происходят невероятные события, которые приводят её к группе, занимающейся вопросами мистики и помогающей простым людям в решении сложных жизненных ситуаций. У всех членов группы есть свой дар и определённая метка, невидимая для обычных людей. Вскоре Мария понимает, что дар – это не просто игра, но ещё и ответственность.

Глава 2

«Ясновидящая»

«Когда ты видишь будущее

и переживаешь сердцем,

ты страдаешь».

(Высказывания неизвестного философа).

Её звали Наташей, хотя она точно знала, что это было не её имя. Её настоящее имя звучало как-то не так, по-другому. У неё было красивое имя. Она часто повторяла его про себя, но никто ей не верил. Не верил, что это было её имя.

….Россанна……

Да, её звали Россанной, но это было неземное имя.

Она чувствовала, что на Земле таких имён не существует.

Ей даже иногда казалось, что с неба она слышала голоса, которые звали её:

— Россанна!

— Россанна, отзовись!

— Россанна, мы не слышим тебя!

В такие отчаянные минуты ей хотелось схватиться за голову и расколоть её, как орех. Только она совсем не раскалывалась, потому что её голова была настоящей. И в ней было много мыслей, столько всего, что она редко справлялась с этим. Порой ей просто хотелось рыдать. И ещё у неё были фиолетовые глаза. Да, да, реальные фиолетовые глаза, подобно лепесткам цветущей фиалки. Все прохожие удивлялись, когда смотрели на неё. Они показывали на неё пальцами и ворковали:

— У неё фиолетовые глаза!

— Фиолетовые глаза?

— Да, посмотри только. Они не серые, не синие, не голубые, а ФИОЛЕТОВЫЕ.

— Вот это да!

— Не может быть!

Ей это стало порядком надоедать, ведь она не могла раздражаться, как все нормальные люди. И ещё, ей было всего только пять лет.

Она была девочкой с двумя толстыми косичками, заплетёнными то ли нянечками, то ли воспитательницами. Она не помнила свою мать.

Помнила только, что оказалась здесь, в доме ребёнка, потому что…..

Кстати, причину этого она тоже не помнила.

Кажется, она говорила той женщине, которая называла себя её матерью о том, что произойдёт в ближайшем и чуть отдалённом будущем. И самым удивительным было то, что это сбывалось. На самом деле сбывалось.

Разве легко существовать с человеком, которые доподлинно знает, что произойдёт, например, через пять минут, через час или даже через год?

Да и самой ей, пятилетней Наташе Вересовой было отнюдь не легко от этого. Это было тяжело, очень тяжело.

И вот новая воспитательница Людмила Петровна. Сначала она даже взяла её под свою опеку, часто водила к себе домой, чтобы покормить, ведь в детских домах питание оставляет желать лучшего. Водила её в кино на детские сеансы и угощала мороженным, которое она так сильно полюбила. Особенно ей понравился «топтыжка» и «ушастик». О, это было настоящее чудо!

А потом что-то произошло, и Людмила Петровна стала сторониться её, перестала приглашать к себе в гости на обед.

Она несколько раз видела её ухажёра, которого Людмила Петровна называла Сергеем. У него были каштановые волосы и серые глаза. Надо сказать, даже какой-то злой взгляд. Злой и непривычный. Кажется, Сергей работал учителем физики в школе, только она не знала, в какой именно школе. Она помнила, как Людмила Петровна в первый раз их познакомила.

— Серёжа, эту девочку зовут Наташа, — произнесла молодая воспитательница и добавила при этом, — Наташа Вересова.

Наташа кивнула своей детской головкой, дескать, ей очень приятно, хотя ей совсем не было приятно.

— Она из детского дома? — спросил как-то пренебрежительно Сергей.

— Да, и мне она очень нравится.

Наташа заметила на себе пристальный взгляд серых глаз Сергея.

— Ты только посмотри, Людочка! У неё фиолетовые глаза! Я никогда ещё не видел таких глаз. Никогда.

Она видела, как Сергей при этом развёл своими худыми руками.

«Вообще-то, меня зовут Россанна», — хотела сказать девочка, но промолчала.

Они просто не поймут её и посчитают, что она — либо трудный ребёнок, либо, что ещё более странно — индиго.

К детям индиго она относилась совсем обыкновенно, потому что для неё это были обычные дети. Они ничем не отличались от неё самой, только разве что у них были глаза другого совсем обычного цвета, которые совсем не удивляли взрослых. И у них были совсем обычные имена, как у всех……

Она видела, как Людмила Петровна махнула рукой.

— Да у Наташи фиалковые глаза — произнесла воспитательница, — Значит, подобное встречается в природе.

— Не фиалковые, а фиолетовые, — возразил Сергей.

— Какая разница, — устало произнесла воспитательница.

— Нет, Людочка, разница-то как раз есть, — не унимался занудливый Сергей.

— И в чём же?

— Ну, фиалковые — это просто тёмно-синие глаза, что тоже можно назвать большой редкостью.

— Нет, фиалковые это — фиалковые, а не тёмно-синие. Я пока что ещё не дальтоник, — дала отпор Людмила Петровна.

Девочка со стороны наблюдала этот «поединок» двух интеллектуалов, если так можно было выразиться.

— Ладно, — наконец, отступился Сергей, — я слышу, из кухни тянет притягательными ароматами. Что же на этот раз, любимая?

«Любимая».

Почему люли всякий раз бросаются таким важным и значимым словом? Россанна не могла понять этого. Она вообще не понимала земных людей, потому что нутром она чувствовала, что принадлежит совсем иному миру.

Только в силу своего пятилетнего возраста она не могла этого объяснить. По поводу цвета глаз её даже показывали одному известному Московскому профессору окулисту.

Он внимательно посмотрел на её глаза в свой замысловатый прибор, потом долго молчал, думая, наверное, о чём-то своём. И только потом произнёс, взвешивая каждое слово:

— У девочки совершенно здоровые глаза.

— А почему же такой необычный цвет? — спросила медсестра, сопровождавшая её на обследование.

Профессор пожал своими плечами.

— Этого я не могу объяснить. Во всяком случае, такого пигмента вообще не существует в естественной природе. Но это можно рассматривать, как вариант нормы.

— Это — капустный пирог, — наконец, произнесла Людмила Петровна.

О, она обожала капустные пироги, сделанные руками своей любимой воспитательницы. Мягкие, зажаристые, с такой приятной начинкой. Она не помнила, чтобы её мама пекла такие пироги.

И несомненно, всё это достанется Сергею! Он, конечно же, съест большую часть пирога и даже «спасибо» не скажет.

Разве можно говорить «любимая» таким равнодушным тоном?

«Любимая» — это та, которую любят, которой поклоняются, как богине. Которую целуют, дарят цветы, носят на руках и предугадывают каждое желание.

Но разве этот Сергей так относится к воспитательнице?

Этот вопрос так и повис в воздухе, потому что Россанна не могла ответить на него. Россанна была взрослой частью её существа — мудрой и всевидящей. А Наташа составляла детскую половину этого несовместимого дуэта. Однако они вовсе не мешали друг другу. Тогда, когда «говорила» Россанна, молчала Наташа Вересова, и наоборот.

…Однажды Людмила Петровна привела её к себе домой в очередной раз, решив помыть в ванной с душистой пеной и шампунем с запахом земляники. К тому же, это был её любимый запах. Запах свежей лесной земляники.

— Раздевайся, — смело сказала Людмила Петровна, открыв краны с водой.

Наташа отвернулась, совсем не желая раздеваться, надула свои детские губки.

— Ты что? — удивилась Людмила Петровна, — Тебе же нравилась земляника….и пена для ванн. А ещё я купила тебе вчера в супермаркете куклу.

Но девочка не реагировала.

Удивительно, ведь обычно при слове «кукла» девочки начинают моргать ресницами, и как-то заворожённо смотреть на своих дарителей в надежде поскорее получить подарок.

Здесь же всё было иначе.

— Что случилось? — спросила Людмила Петровна, не зная, что вообще можно предпринять в подобных случаях.

— Он сейчас придёт, — пробормотала девочка.

— Кто «он»?

— Тот…..

— Тот?

— Ну, тот, с серыми глазами.

Людмила Петровна улыбнулась:

— Ты что, глупенькая! Сегодня он точно не придёт. Во-первых, с Сергеем мы не договаривались о встрече, а во-вторых, он сегодня в командировке на каком-то симпозиуме физиков в Москве.

— Но он всё равно придёт, — упрямилась девочка.

— Он тебе не нравится? — Людмила Петровна присела на колени рядом с ней и обняла её.

— Тебе он не нравится?

— Нет.

Через пять минут в дверь позвонили. Сердце женщины тревожно забилось.

Это оказался Сергей.

— Поездку отменили, — на пороге произнёс он.

В тот день Наташа так и отказалась от купания, и подаренная кукла не вызвала в ней особого восторга. Кукла представляла собой довольно красивое существо в фиолетовом платьице как раз под цвет её глаз с розовым бантиком и голубыми волосами. Это было настоящее произведение искусства, которое, однако, не вызвало у неё восторга.

Наташа, конечно же, взяла куклу…..просто из чувства приличия. Нельзя же вот так резко отказываться от того, что ей предлагали, даже если это предложение было сделано по привычке, по стандарту, так сказать. Она сидела в соседней комнате и слышала чуть приглушённый разговор между двумя людьми. Она, впрочем, могла и не слушать, потому что ей было и так известно, о чём они говорили друг с другом.

— Я категорически против того, чтобы ты общалась с этим странным ребёнком.

— Но….она нисколько не странная. Она обычная девочка.

— И это говоришь мне ты — педагог со стажем!

— Мне сразу понравилась Наташенька. Она всегда какая-то грустная. Пойми, Сергей, у этой несчастной девочки нет родителей. А это, как ты, должно быть, знаешь, накладывает некий отпечаток на её личность, на её судьбу.

— Это всё досужие выдумки, Люда! Ты видела, как она смотрит на меня? Словно дикий зверёк.

— А как она ещё должна смотреть на тебя? Ведь ты же совсем не общаешься с ней. А дети любят общение, и к каждому из них нужен свой подход, свой ключик.

….А через неделю произошёл инцидент, который заставил Людмилу Петровну задуматься над многим. Она опаздывала на автостанцию, чтобы проводить свою лучшую подругу Вику, летевшую из Москвы в Сан-Франциско в командировку. Опаздывала, потому что задержалась с Наташей в кафе за мороженным.

Шёл надоедливый скучный дождь, портивший всё настроение. Он серой волной окутал весь город и навевал сон.

— Скорее, скорее, Наташа!

Людмила Петровна тянула её за руку, а она сопротивлялась.

— Ну, что ты!

— Не ездите туда, — пробормотала девочка.

— Но ведь это же не я еду, это моя подруга — Виктория, — возразила воспитательница, — А если я не пойду её провожать, она обидится на меня.

— Ей нельзя, нельзя туда ехать.

Наташа встала посреди улицы, не замечая того, как сильный дождь хлестал её по щекам. Людмила Петровна ещё раз дёрнула её за руку.

— Ну, почему, почему ты стоишь на месте?

— Скажите ей, чтобы она не ехала туда, — упорно говорила девочка, — Скажите, чтобы не ехала……

Женщина покачала головой, дёрнула посильнее девочку за руку.

— Идём же, ты замерзнешь и заболеешь. А тебе нельзя болеть. Никак нельзя! Нужно скорее в ванну, а утром я отведу тебя в детский дом.

— Я не хочу в ванну!

— Не капризничай, Наташенька. Пойдём же скорее.

А на следующий день по телевизору объявили новости о крушении авиалайнера, следующего до Сан-Франциско. Когда Людмила Петровна услышала это известие, она пила кофе. Чашка выпала у неё из рук, оставив на пальце ноги след от ожога. Ей стало не по себе.

Ещё через несколько дней она мыла посуду на кухне после обеда. Наташа стояла рядом, помогая ей подать блюдца. Вдруг девочка неожиданно для неё оттолкнула в сторону воспитательницу. Но не успела что-либо Людмила Петровна произнести и возмутиться, как мгновенно упала подвесная полка. Вся посуда, стоявшая на полке и украшавшая кухню, разбилась вдребезги.

Девочка увидела, как воспитательница побледнела. Она тяжело дышала.

— Что это!

Наташа пожала плечами и уткнулась взглядом в пол. Людмила Петровна внимательно посмотрела на неё.

— Так значит….значит, ты видишь будущее?

— Не знаю.

Слеза упала ей на ладони, за ней вторая, третья, четвёртая. Людмила Петровна сгребла черепки в кучу. При этом она не переставала повторять про себя:

— Не может быть…..этого просто не может быть….Это НЕРЕАЛЬНО!

Затем села на табурет и затряслась от рыданий. До неё только сейчас дошло, что могло бы произойти с ней, если бы не эта девочка с фиолетовыми глазами……

….А в пятницу Людмила Петровна взяла её из детдома и повела на железнодорожный вокзал, откуда через каждый час или два отходили электрички. Девочка взяла с собой плюшевого мишку, которого всегда носила с собой. Он служил ей поддержкой, потому что иногда она разговаривала с игрушкой, ибо в настоящей жизни у неё не хватало общения.

В настоящей жизни люди всё время куда-то спешат, торопятся, не замечая, что жизнь пролетает мимо них.

Людмила Петровна вошла в один из вагонов стоящего на перроне электропоезда, выбрала пустое место, посадила девочку.

Затем она встала.

— Посиди здесь, — произнесла воспитательница, — я сейчас приду.

Но она так и не пришла тогда. Через несколько минут поезд тронулся, а её всё не было и не было. Но Наташа не волновалась. Она ни о чём не думала. Она знала, что это тяжелое бремя знать будущее наперёд.

Люди боятся тех, кто знает будущее точно так же, как и Людмила Петровна.

Она посмотрела на своего скромного друга — плюшевого мишку. Как она назвала его? Никак. Он просто успокаивал её своим присутствием рядом с ней.

Электропоезд медленно ехал, набирая скорость, а мимо проплывали леса, берёзы, одиноко стоящие и освещённые со всех сторон Солнцем. Она заплакала, потому что ей вдруг стало очень грустно. Она осталась совсем одна, никому не нужная, и никто не станет искать её во всём мире……