99 мир – 1. Маджуро

Данияр Сугралинов

Девяносто седьмую жизнь он провел императором целой планеты. Девяносто восьмую – в теле российского студента-геймера. Девяносто девятая может стать для него последней. Отец-гладиатор погиб на Арене. Мать стирает чужое белье. Младшая сестра – воровка. Мир, похожий на Землю. Тело нищего парализованного подростка-инвалида. И отрицательный баланс очков Тсоуи. Слишком устал, и слишком неблагоприятные стартовые условия. Так что держи, парень, нейроинтерфейс и решай свои проблемы сам!

Глава 12. Приступим!

Лука привел чердак в полный порядок: выкинул мусор и хлам, вымыл полы и все поверхности, снял паутину изо всех углов и с балок перекрытия. Убирался он машинально, так, будто делал это много раз, но по факту — это была его первая уборка в жизни, и магия преображения хаоса и нечистоты в порядок и уют вдохновляла.

Вечером его снова покормили, правда, на этот раз вместе с другими рабами. Их было немного: уже знакомая ему тетушка Мо, смешливая девушка Рейна и сухой жилистый мужчина с военной выправкой, чье имя Лука пока не узнал. Последний забрал свою порцию и вернулся к воротам, где исполнял роль привратника.

Рейна не уставала выпытывать у Луки подробности его свободной жизни. Сама она оказалась в столице не по своей воле. Ее мать слегла от болотной лихорадки и больше не встала, а отчим на следующий день после похорон продал падчерицу пронырливому работорговцу, чей путь лежал через их село. На первом же аукционе девочку выкупил господин Ядугара, а с какой целью — было настолько очевидным, что Лука тактично не стал спрашивать. Сейчас Рейне было двадцать, и почти треть жизни она провела в этом доме.

После ужина Лука вернулся на чердак и, заскучав, стал размышлять о своем даре. Он думал о нем целенаправленно, задаваясь вопросами о сути, возможностях, о том, как его получил и кем теперь может стать — не только в этой жизни, а вообще, — и разум, покопавшись в наследии Эск’Онегута, вытащил оттуда ответы и знание.

Лука, вернее, Лука Децисиму — только тело. А вот Лука’Онегут — это, собственно, он сам, та личность, что росла в нем, объединилась с опытом Эск’Онегута и после этой жизни продолжит существовать. Пусть даже в другом мире и в новом теле.

Это знание привело к мыслям о Колесе. Ограничений на вращение нет, и чем чаще это делаешь, тем выше становится уровень Колеса, но каждая попытка стоит десять очков Тсоуи. Как улучшать Тсоуи, Лука пока до конца не понял. Любые поступки, идущие на благо вселенской гармонии и баланса? А как улучшился вселенский баланс, когда он вступился за мать и получил за это свое первое очко? Что вселенной до судьбы стареющей самки разумного вида одного из бесчисленных миров? Тем более, как выяснилось, с дефектным генетическим кодом.

Впрочем, осознание всего этого не дало Луке ничего такого, что изменило бы его планы. Он в первую очередь оставался мальчиком — сыном своей матери и братом непутевой сестры, — и самым важным для него было убедить господина Ядугару если не вылечить маму, то хотя бы разрешить ее навестить.

И если с мамой все будет хорошо, он подумает, как освободиться. Оставаясь в рабстве у Ядугары, родным не поможешь.

Целитель с учеником вернулись домой поздним вечером. К этому времени Лука совсем заскучал. Проводить в неподвижности многие часы и дни ему было не в новинку, да он так всю жизнь просидел! Но вместе со здоровьем пришло и свойственное возрасту желание двигаться.

От нечего делать он ухватился за балку перекрытия и попробовал подтянуться, делая это не как целенаправленное физическое упражнение, а просто нагоняя упущенное в детстве и познавая возможности здорового тела. Подтянуться не удалось, и тогда он просто повис, раскачиваясь и болтая ногами.

Сквозь окошко пробивался лунный луч, но его не хватало, чтобы полноценно осветить чердак.

Так Лука и висел в темноте, периодически срываясь, чтобы отдохнуть, и его метаморфизм, оценив, что некоторые мышцы надо усилить, зафиксировал где-то в своем незримом плане: сделать это, когда в организм поступит нужный материал. Желательно с запасом, чтобы владелец способности обладал должной выносливостью для хвата и подтягивания.

Когда руки окончательно утомились, Лука зацепился ногами и повис вниз головой. В таком состоянии его и обнаружил Пенант, зашедший проверить, как выполнено задание. Прищурившись, он походил вокруг, высматривая недоработки. Светил он масляной лампой и, оглядев помещение, что-то пробормотал и начал орать:

— Что ты делаешь, Двурогий тебя побери?! Живо слезай оттуда!

Лука спрыгнул на пол и, вытянувшись в струнку, доложил:

— Ваше задание выполнено, господин старший ученик Пенант!

— Вижу… — хмыкнул он. — Спать будешь здесь. Возьмешь у Морены тюфяк.

— У тетушки Мо?

— Я не владею информацией о ваших родственных отношениях, раб. Но да, у Мо. На рассвете будь готов, я зайду за тобой. Господин Ядугара хочет провести кое-какие… исследования.

— Будет сделано, господин старший ученик Пенант!

Пенант снова хмыкнул и вышел. Лука подождал, когда на лестнице затихнут его шаги, и спустился к тетушке Мо за пресловутым тюфяком. Той нигде не оказалось, зато он встретил Рейну.

Девушка сидела перед зеркалом в общей комнате и красила лицо.

— Чего тебе? — недружелюбно спросила она.

— Я ищу тетушку Мо, Рейна.

— Ее здесь нет.

— А где она?

— Не имею ни малейшего понятия. Свали!

— Э… У тебя все хорошо? — решил поинтересоваться Лука. Поведение девушки резко отличалось от того, что было до этого. — Рейна?

— Не твоего ума дело! — Она чихнула, и это плохо сказалось на пудре, взметнувшейся в воздух. Это привело девушку в бешенство. — Исчезни, мелюзга!

— Хотя бы скажи, где мне взять тюфяк? Господин старший…

— Пошел вон! — Она вскочила и, схватив мальчика за ухо, потащила его прочь из комнаты. — Чтобы я тебя больше не видела! Вон!

Обескураженный подобным приемом, Лука поплелся наверх. Куда делась веселая и дружелюбная Рейна, во время ужина заботливо подкладывавшая ему на тарелку побольше каши с потрохами? Лука рос среди женщин и догадывался, что резкие перепады настроения у них — это нормально. Но перевоплощение Рейны в злобную фурию было слишком резким.

Поднявшись к себе, он завалился на дощатый пол чердака, свернулся калачиком и уснул.

Среди ночи Лука проснулся от холода и принялся ходить и приседать, чтобы разогнать кровь и согреться, а потом снова попытался уснуть. С первыми лучами солнца он, наконец, смог это сделать, и тем неприятнее стало пробуждение.

— Встать, раб! — Пенант пихнул его носком ноги в бок, но Лука только что-то промычал, не открывая глаз. — Встать!

Озлобившись, старший ученик ткнул его под ребра изо всех сил. Такой удар мальчик не смог проигнорировать и вскочил, непонимающе крутя головой, протер глаза и непроизвольно зевнул.

Пенант влепил ему пощечину:

— Живо вниз! Умоешь свою рожу — и в кабинет к господину!

Лука сделал несколько неуверенных шагов к выходу, пошатнулся, и здесь его настиг смачный пинок под зад. Воспитательная мера дала результат: придала рабу ускорение и заставила пошевеливаться. Пенант криво ухмыльнулся — даже такая маленькая власть наполняла его ощущением значимости и упоительным чувством превосходства.

Когда перепуганный Лука взлетел по лестнице и несмело постучался в кабинет господина, его сердце колотилось, как у мусорного воробья. Осознание того, что рассерженный лекарь вряд ли согласится помочь матери, напугало его сильнее, чем гипотетическое наказание за неповоротливость и опоздание.

В комнате слышались чьи-то приглушенные голоса. Лука постучал громче, раздались шаги, и дверь отперли изнутри.

— Раб Лука, — сказал Пенант, открывший дверь.

— В кресло его, — скомандовал господин Ядугара, сосредоточенно что-то изучавший в склянке, поднеся ее к свету.

Целитель взболтал прозрачную жидкость, удовлетворенно хмыкнул и перелил ее в другой сосуд. Жидкость окрасилась в ярко-желтый, и Ядугара восхищенно цокнул языком:

— Прекрасно!

Пенант уже усадил Луку в широкое низкое кресло. Уложил его руки и ноги в специальные углубления, после чего затянул каждую конечность ремнями. Ядугара больно сдавил ему щеки и раздвинул челюсти.

— Пей! — приказал господин, заливая обжигающе приторную жидкость.

Та не смачивала глотку, казалось, что она, напротив, сушит слизистую. В желудке разгорелся пожар, в глазах потемнело, а стук сердца отдавался в ушах боем набата.

— Зачем это? — У Луки пересохло в горле, но господин его расслышал.

— Возьми пробу слюны и залепи ему рот и глаза, — сказал он Пенанту. — Надеюсь, он не завтракал?

— Никак нет, господин! Я поднял его пинками и сразу отправил умываться и к вам.

— Хорошо.

Лука услышал, как господин потер руки.

— Тогда приступим!