Терра. Часть 2. Война племен

Даниэль Зеа Рэй, 2019

3260 год. Война между правительством и сопротивлением в самом разгаре. Катарина Илес – боец сопротивления – в одиночку пробирается по подземным туннелям полуразрушенного города, где спасает раненного мужчину. Путь до своих очень далек, а враг рядом с ней или союзник – не понятно. 3723 год. Поселение Гелиана Птахова обречено: «секрет предков» больше не работает. До ближайшей бури два дня и люди, гонимые страхом, отправляются в пустошь, чтобы попытаться выжить. Гелиан знает, что только Терре Стеллар под силу спасти этот мир от вымирания. Но цена этого спасения слишком высока. 463 года залегают между Катариной и Террой, но вопрос о том, кто друг, а кто враг все тот же. История гибели цивилизации началась с одного заговора. История вымирания человечества – с одной фатальной ошибки. Не стоило будить предков ради сомнительного обещания помочь выжить. Не стоило предкам развязывать новую войну племен.

Глава 7

Аврора сидела на песке, прислонившись спиной к транспортному ящику. Решение остаться и переждать бурю на Авалоне она приняла практически сразу после визита Кенерии. В первом шлюзовом отсеке у нее было больше шансов на спасение, чем в пещере в ущелье. Аврора старалась не думать о том, жив Радомир или, возможно… Рассвет. Небо над головой заволокли тучи и не понятно стало, то дождь собирается или вот-вот накроет буря.

Со стороны горной гряды к ней что-то летело. Корабль. Неужели, опять Кенерия? Аврора быстро сообразила, что пора доставать оружие. Водрузив на плечо громадину с дулом, она приготовилась дать отпор.

Корабль снизил скорость и приблизился к Авроре.

— Аврора! — голосил в громкоговоритель Радомир.

Она с облегчением выдохнула и поставила оружие на землю. Корабль завис над ней и начал снижаться. Когда-то давно Антон написал на корпусе красной краской неприличное слово, после чего Гелиан подарил ему этот корабль и запретил стирать надпись. Эта надпись над головой отражала весь спектр проблем Авроры. И прочитав, в очередной раз, слово «пи…ц», она засмеялась.

— Милая, поднимайся на борт! — призывал Радомир.

Она отрицательно покачала головой, указывая пальцем на свое лицо без скафандра.

— Я не слепой, Аврора! Поднимайся на борт!

Она замахала руками в знак протеста.

— Аврора, я один на этом корабле. Мы переждем бурю, побудем в карантине три дня и только тогда вернемся.

Аврора готова была зарыдать. Ну, не могла она подставить его. Не могла заразить и отправить на тот свет.

Луч света оказался всего в нескольких метрах от нее. Аврора шарахнулась от гравитария в сторону и понеслась прочь.

— Хрен убежишь! — орал Радомир. — Все равно, нагоню! И задам трепку по первое число!

Луч гравитария настиг Аврору и ее подняло в воздух.

— Твою мать… — шептала она. — Твою ж мать…

Шлюз под ногами закрылся, и Аврора мягко опустилась на пол. Корабль набирал скорость, а Аврора кубарем покатилась по грузовому отсеку.

***

Она отламывала хлеб и впихивала его в себя, запивая водой. В промежутках, она клялась отыскать Кенерию и подвесить его за яйца. Так же она не забывала радовать мужа речами об ее отношении к его геройскому поступку. Как только живот оказался полон, она зарыдала. Радомир пытался ее успокоить, но истерике, казалось, не было конца. Он заволок ее в душ и раздел. Вымыл, полуживую, обессиленную и всхлипывающую. Потом вытер, укутал в одеяло и уложил спать. Так и сидел рядом с ней в течение нескольких часов, пока сам не отключился.

Она проснулась первой. Подвинулась и опрокинула сгорбленное на стуле тело на кровать. Радомир проснулся, но увидев, что все в порядке, вновь закрыл глаза и уснул. Спустя несколько часов, которые она провела рядом с ним, он открыл глаза и улыбнулся, зарываясь носом в ямочку между ее грудей и предпринимая попытки заняться с ней чем-то более приятным, чем разговоры.

— Я вроде как беременна, — напомнила Аврора. — Была, по крайней мере.

Радомир остановился, поразмышлял над чем-то и положил голову ей на живот, поглаживая голый лобок.

— Пару дней подождем, — вздохнул он. — Может, неделю. Потом я вряд ли смогу чем-нибудь ему навредить.

— Если он вообще выживет, — тихо обронила Аврора.

— Судя по сроку, у нас с тобой с первого раза все получилось. Такое редко бывает. Хотя, ты клялась мне, что крови вот-вот начнутся. А это еще одна редкость. Все будет хорошо, Аврора. Мы должны на это надеяться.

— Я шлем на Авалоне сняла, — прошептала Аврора.

Радомир молчал.

— Пришлось снять. Отец сообщение для меня оставил. Я должна была генетическую идентификацию пройти.

— Прошла? — тихо спросил Радомир.

— Да, — выдохнула Аврора.

— Что тебе отец сказал?

— Попросил найти Катарину Илес. Она прилетела сюда на Гедеоне. Не знаю, жива она или нет, но… Отец сказал, что она поможет мне выжить, если я скажу ей, чья я дочь.

— Знаешь что-нибудь о ней?

— Она рекомбинант. Как Терра.

— Я понял, — кивнул Радомир и поцеловал ее в пупок.

— Кенерия тоже ее искал. Но ему не известны координаты комплекса Гедеон. Как думаешь, Гелиан знает, где искать этот Гедеон?

— Я знаю, где искать Гедеон, — прошептал Радомир.

Аврора вся напряглась и замерла.

— Ты бывал на Гедеоне? — выдавила она из себя.

— Мы с Гелианом нашли его в песках у моря Тишины восемь лет назад.

Аврора молчала. Радомир тоже. Он никогда не рассказывал ей о том, где бывал. Да и с чего бы рассказывать, если нормально разговаривать друг с другом они начали всего с неделю назад.

— Говоришь, Антон нас спас? — сменила тему разговора Аврора.

— Да, прилетел с элементами питания из своего поселения.

— А как он узнал, что мы в беде?

Радомир рассмеялся.

— Ты не поверишь!

— Да, уж придется!

— Гелиан отправил сообщение во все поселения с Авалона. Сказал, что элементов питания у нас нет и климакол не работает. Сообщил, что часть жителей двинулась в сторону северного поселения на лошадях и пешей. Остальные ждут прихода бури на месте. Попросил спасти всех нас. Первым сигнал принял Антон и сразу же бросился на выручку.

Аврора улыбнулась:

— А остальные знают, что произошло?

— Уже знают. Савелий отдал приказ направить людям на помощь отряды добровольцев.

— А о том, что я и Терра живы, они знают?

— Я не знаю. Когда Антон прилетел, Гелиан тут же вышел на связь с Петром и Василием. Попросил Петю забрать Антона с элементами питания сразу же после бури. Сказал, что в поселении был бунт и есть жертвы. Кто именно погиб, Гелиан не уточнил.

— А Савелий что на это сказал? — Аврора немного расслабилась и Радомир продолжил поглаживать ее лобок.

— Гелиан с Савелием не говорил. Антон тоже отмалчивается. Мне кажется, что он боится.

— Гнева Савелия за то, что принял решение самостоятельно и спас нас? — поморщилась Аврора.

— Власть в руках Савелия, милая. Никто из сыновей ему не указ. Не подчинялся только Гелиан, потому что знал и умел больше, чем другие. Теперь Гелиану нужна помощь. Антон боится, что теперь и Гелиан не сможет поставить отца на место.

— Их ведь четверо… А они по-прежнему надеются на Гелиана…

Аврора облизала губы и пальцами к плечу Радомира прикоснулась.

— Болит?

— Ожог скоро заживет, — прошептал Радомир, поднимая голову и заглядывая ей в глаза.

— Когда ты очнулся?

— Когда уже к поселению подлетали. Мы с Анной ничего не знали, пока не появился Кенерия и не сообщил нам, что элементов питания на Авалоне нет и что он оставил тебя там. Прости, что ничего не смог сделать, — Радомир погладил ее по щекам и прижался к теплым губам.

— Я еще кое-что узнала, пока была там, — прошептала Аврора.

— Говори.

— Гелиан или дядя когда-нибудь рассказывали тебе о системе «оборотень»?

Радомир резко напрягся. Он отвел глаза, пытаясь ускользнуть от ее пытливого взгляда.

— Радомир?

— Пообещай… — будто самому себе сказал он.

— Обещаю.

— Я только хотел спасти ему жизнь. Он знает об этом. Он всегда об этом знал.

Аврора резко отвернулась и прижала ладонь к губам.

— Так это ты его создал… — едва слышно, произнесла она.

— Семь лет назад. На Гедеоне. Он с высоты упал. Мы оба могли упасть. Он веревку перерезал, чтобы я выбраться смог. Я знал об этой технологии немного. А у Гелиана шея была сломана. И основание черепа тоже. К тому моменту, как я его вытаскивал на лебедке, он уже двумя ногами на том свете был. Я рискнул. Засунул его в камеру и программу запустил. Когда он очнулся, в нем мало что осталось от прежнего Гелиана.

— Так вот почему он так сильно изменился, — прошептала Аврора. — Вы сказали правду, когда вернулись из того похода. Он упал с высоты и ударился головой. Но вы не сказали, что это практически его убило.

— Птаховым требовались объяснения. Всем требовались объяснения его странного поведения. Гелиан узнал мать, отца и братьев. Но только потому, что я о них рассказал. Его память начала восстанавливаться спустя несколько месяцев. Мы обрели надежду, что с воспоминаниями к Гелиану вернутся и эмоции, но ждать пришлось очень долго. Первый выезд к Стелларам его изменил. В нем как будто что-то треснуло. Он то и дело стал терять пресловутое терпение и вновь стал ввязываться в перебранки с Савелием и братьями, как до того падения… Потом новые визиты. И все больше и больше изменений. Как будто эмоции Гелиана стали просыпаться одна за другой. Помню, как братья подтрунивали над ним. Говорили, что грудь Шанталь творит с Гелианом чудеса. Я и сам думал, что он влюбился в эту Шанталь и потому стал меняться.

— Больше ты так не думаешь? — тихо спросила Аврора.

— Я не знаю… Ему Терра как рекомбинант нужна была. С ее помощью он собирался терраформирование запустить и всех нас спасти. А Терру погубить, как рекомбинанта-смертника.

— Не отправил бы он ее на смерть, — вздохнула Аврора, протягивая руку и Радомира по щеке поглаживая. — Сам бы с ней пошел, но одну не отправил бы.

— Веришь в него? — улыбнулся Радомир.

— Верю. В его эмоции верю. Он мать любит. Тебя как брата любит. Мною, как сестрой дорожит. А Терру… Ей он поклоняется. Словно, она Божество. И смотрит на нее, как ты на меня. Только во взгляде твоем — нежность, а в его — боль.

— И сожаление, — добавил Радомир, улыбнувшись.

— Кто из Терры рекомбинанта сделал?

— Август.

— Дядя… — Аврора вздохнула, — да, дядя мог это сделать.

— Я спросил, почему он ушел из поселения. Он не ответил.

— И вряд ли ответит. А может, и ответа никакого нет, понимаешь?

— Понимаю, — Радомир вновь опустил голову ей на живот.

— Нам три дня скитаться… — Аврора погладила его по волосам.

— Может, слетаем на Гедеон? — предложил Радомир.

— Давно ты научился читать мои мысли? — засмеялась Аврора.

— Около недели назад, — хмыкнул он и принялся целовать ее между пальцев, замерших на лобке.

***

Они обосновались в больнице. Петр прилетел к ним спустя несколько часов после бури и принес с собой дурные вести. Люди пережили бурю в пустоши. Те из них, кто выжили, разбрелись по разным сторонам, надеясь, что где-нибудь их примут… Не минет и суток, как часть из них окажется под их стеной…

Тем временем, Радомир передал сообщение на корабль Петра, что забрал Аврору. Он предупредил, что они пробудут в пустоши около трех дней и, если не заболеют, вернутся домой.

Антон забрал элементы питания и отбыл с Петром. Историю, которую Антон и Петр собирались поведать Савелию, они придумали вместе. Если план удастся, в запасе у Гелиана и Августа будет несколько недель до тех пор, пока Савелий не поймет, что сыновья водят его за нос.

Под утро к больнице стал стягиваться люд. Пришел и Кирилл, а с ним мать, жена с дочерью и малолетние братья. Кирилл желал увидеть сестру и Гелиан ответил, что вскоре они с Радомиром вернуться сюда. Галина — мать Авроры — причитала, что не может найти мужа. Гелиану пришлось сообщить ей, что муж ее погиб, защищая Аврору от Федора… Не говорить же, что муж пытался приемную дочь заживо сжечь…

Те шесть человек из охраны главного дома, которые остались в поселении, приняли на себя обязанности по организации помощи выжившим. Ими руководил Август. Спустя несколько часов среди мужчин нашлись добровольцы, которые занялись выносом тел за забор и сжиганием трупов. Кирилл с матерью отправились на парники — искать хоть что-то из съестных продуктов. Гелиан изо всех сил старался координировать действия людей. Он сидел за столом у входа в больницу и записывал в тетрадь каждого, кто приходил к нему. Напротив имени и фамилии Гелиан писал задание, которое пришедший должен был выполнить. Терра, Анна и Степан — младший из учеников Радомира — перевязывали раненых. К концу дня народ стал расходиться. Кто-то нашел еду и принес ее в больницу Птаховым. Кто-то вызвался помочь раненым и подежурить у коек.

Под вечер в больницу пришла Париж — последняя оставшаяся в поселке блудница. Она сказала, что тело Антонины уже вынесли за забор, а оставаться в блудном доме одной ей не хотелось. Терра приняла ее и предложила койку в обмен на помощь раненым. Париж согласилась, хотя Степан явно был против присутствия блудницы под одной с ним крышей.

Глубоко за полночь все разбрелись по этажу Радомира, чтобы немного поспать. Гелиан с подушкой и одеялом тихо вошел в комнату, где разместилась Терра. Она тут же подвинулась и похлопала ладонью по свободному месту на кровати.

— Думал, выставишь, — вздохнул Гелиан, устраиваясь рядом.

— С тобой безопаснее.

Он промолчал. Укрылся одеялом и повернулся на бок.

— Что завтра будем делать, когда они… из пустоши вернутся? — спросила Терра в тишине.

— Тоже, что и всегда.

— Ждать, пока последний из них умрет?

Гелиан обернулся:

— Есть другие предложения?

— Найти лекарство.

Он ехидно хмыкнул и Терре это не понравилось. Она уникальна. Факт ее существования в этом времени и этом социуме является следствием такого большого числа обстоятельств, такого ничтожно малого процента вероятностей, что сам по себе может считаться чудом. Она не просто рекомбинант с внедренным пакетом знаний о медицине. Она — квинтэссенция четырехсотлетнего опыта лечения болезней на этой планете и многотысячной истории развития научных исследований предыдущих поколений людей. Гелиан сам прикрывался этой идеей в прошлом, когда она задавала ему неудобные вопросы… Верил ли он в то, что говорил? Или он желал, чтобы в это верила она?

— Ты же хотел, чтобы я нашла лекарство, — произнесла Терра. — Вот она — возможность оправдать одно из твоих намерений.

— Терра… — он вздохнул, явно размышляя над ответом. — Тебе за стену хода не будет. Если возникнет необходимость, я тебя свяжу и оставлю здесь.

Терра хохотнула. О-да! Она понимала его мотив. Она собственноручно внедрила этот мотив в его голову. Программа создает иллюзию любви и привязанности. Она же защищает Терру от всего, что может представлять для нее опасность. Гелиан — ее телохранитель. И оборотень в нем приложит все силы для реализации этого протокола защиты. Но как заткнуть собственную совесть, от которой так сильно смердит человечностью? Если Терра внесла правки в программное обеспечение Гелиана, основываясь на желании обезопасить себя от оборотня, то как быть с желанием побороть противника, имя которому «диссеминированный некроз»? Протокол в оборотне не позволит ей вмешаться. А отменить протокол она не может, ибо победа над оборотнем ей не по зубам. Терра предвидела, как все будет. Зараженные люди соберутся за стеной. Ими овладеет страх. И теми, кто будет по другую сторону стены, тоже. Потом люди начнут умирать. В муках, вызывающих у окружающих не сострадание, а рвоту. Ведь зрелище, когда человек гниет заживо, омерзительно. И вместо жалости у наблюдателей появится лишь одно желание: отвернуться, чтобы не смотреть. Смертников пожалеют потом, когда тела погибших можно будет сжечь. Вот они — три стадии черного крапа. Их имена: страх, отвращение и жалость. И Терра не желает их лицезреть.

— Они ведь все умрут… — прошептала она.

— Да. А ты выживешь и подаришь шанс выжить остальным.

— Моя жизнь принадлежит мне. И только я определяю, когда рисковать этой жизнью, а когда нет.

— У тебя нет права определения таких рисков, — Гелиан взбил подушку и вновь улегся.

Терра понимала, что в каком-то смысле он прав. Но, к чему проводить терраформирование, если люди на этой планете все равно вымрут от неизлечимой болезни?

— Режь веревку, — произнесла она.

Гелиан медленно обернулся к ней. В темноте она едва различала черты его лица, слившиеся в одно серо-черное пятно над ее головой. Гнилая уловка, но должна сработать. Судя по его реакции, он и сам догадался, что это код. Но протоколы ему не известны, как и то, зачем программа создала эту кодировку.

— Многое узнала? — спросил он, наконец.

Терра напряглась. Нет, доступа к протоколам кодировок программного обеспечения у него не может быть. Это все равно, что пытаться взломать себя самого. А взломать себя самого… нет, невозможно.

— Это одно из твоих самых ярких воспоминаний, — ответила Терра. — Подозреваю, что выражение «режь веревку» стало для тебя роковым.

Она расслабилась, укрепляясь в мысли, что без труда смогла его обмануть.

— Ты повторяешь эти слова, когда тебе трудно решиться на что-нибудь? — шепотом спросила она. — Или, может, ты вспоминаешь их каждый раз, когда приходится подвергать опасности себя и других?

— Тебя это забавляет? — так же тихо прошептал он.

— Что именно, Гелиан?

— Все это… Возможность уколоть меня побольнее, чтобы отомстить за обиды, которые я тебе нанес.

Она на верном пути. Брешь в защите мотивов поведения сработала, и теперь он, конечно же, начнет инстинктивно защищаться от угрозы.

— Скажи, у меня получается? — она широко улыбнулась, зная, что он вполне ясно видит ее в темноте.

Он наклонился ниже, так низко, чтобы задевать губами ее губы. Терру парализовало. Она застыла с улыбкой на лице, теперь напоминающей вымученную гримасу той жестокости, которую только что обнажила.

— Знаешь, Терра… Я ведь могу уколоть тебя гораздо больней…

— Неужели… — выдавила она из себя.

— Маленькая грудь, — прошептал он ей в губы. — Худоба, которую ты стыдишься. Маленький зад, который ты не желаешь выставлять напоказ в узких штанах. Один сплошной комплекс неполноценности, сформированный в юном возрасте не без помощи твоих сестер и отца. Никто и никогда не обращал на тебя внимание как на женщину. Слишком умной ты для них была. А больше похвастать нечем. Отец твой по бабам ходок был, а мать все терпела да помалкивала. Потому что деваться ей некуда было, потому что бесправной она была. Ты и сестры твои должны были тем же путем пойти. Замуж выйти да помалкивать. Отец тебя по заду перед людом шлепал, а ты вид делала, что все равно тебе. Потому что бесправная, как мать. Раз бесправная, значит, никто по-настоящему ценить не может. Раз отец шлялся, значит мать не любил, значит и тебя никогда не полюбят. Ты же к мужикам в поселке всегда как ко второму сорту относилась. Если бы кто из них и начал проявлять к тебе знаки внимания, ты бы его так отбрила, чтобы больше не совался. И вот он — я. Из другого племени, из теста другого. Вот она — мать моя, которую все мы чуть ли не на руках носим. Женщина, у которой вроде как права есть. Пыль в глаза, Терра, но ты клюнула. Оставалось лишь противопоставить меня и других мужчин, окружавших тебя. Я — не такой как они. Я — другой. Восхищение твоим умом, твоими знаниями, твоей пытливости — и ты поняла, что готова отправиться за мной хоть на край света. Ты хотела познать этот мир, и я дарил тебе надежду, что рядом со мной ты сможешь это сделать. В один прекрасный момент другие мужчины вокруг вообще перестали существовать, не так ли, Терра? Я затмил их всех. Ну как? Я достаточно больно уколол тебя?

— Уколол, но не проткнул, — прошептала она.

— Тебе всегда будет чего-то не хватать, — ответил он, забираясь рукой под ее одеяло и прикасаясь горячей ладонью к обнаженному бедру.

Терра не двигалась. Улыбка сползла с лица, растворившись в душевной боли, которую он заставил ее испытать.

— Даже получив меня, — рука поползла выше, под подол рубахи, в которой она спала. — Даже разобравшись с той ложью, что наплел мне твой отец, — он переместил ладонь на ее тощий зад и сжал пальцы, — даже осознав, что судьба твоя мне далеко не безразлична, — рука скользнула к лобку, — ты продолжила капаться в себе и искать причины моего поведения.

Терра закрыла глаза и перестала дышать. Его пальцы спустились вниз и стали поглаживать между ног.

— Однажды, ты спросила, люблю ли я тебя, — прошептал он, задевая ее губы своими. — Помнишь, Терра, как ты спросила меня об этом?

Ей бы сомкнуть колени и послать его на хрен, но не может, не желает останавливать. Она ведь легла в рубашке… Могла надеть штаны и майку, но предпочла рубашку, потому что привыкла в ней спать… Или, она ждала, что он придет… Что захочет ее и трахнет так, как если бы по-настоящему любил…

— Знаешь, почему я тогда не ответил? — спросил он и палец скользнул внутрь.

Терра напряглась и шире распахнула губы, чтобы вдохнуть.

— Черта с два я бы ответил тебе, — два пальца в ней, третий — на клиторе. — Ведь моих слов для тебя всегда будет недостаточно.

Она начала ерзать под ним, сминая одеяло в руках.

— Ты всегда оставишь место для «но» после фразы «я люблю тебя». Ты вспомнишь о своих комплексах, об отце и закончишь этим проклятым «но» после оргазма.

Конец ознакомительного фрагмента.