Красная книга магических животных

Даниэль Брэйн

Все началось с того, что я нашла на улице котика и не смогла пройти мимо. Впрочем, все началось еще до находки, но об этом я расскажу после. Котик пропал, мою квартиру разгромили, на столе я нашла странные деньги. А когда я уже собиралась бежать в полицию, получила предложение о работе и отказаться от него не смогла. Управляющий магического заповедника – об этом можно только мечтать! Но все оказалось не так уж и радужно. Мой предшественник исчез прямо из своего кабинета, совет попечителей постоянно темнит, подчиненные метят в мое неспокойное кресло, а мой заместитель… про него разговор особый. Здорово, что он у меня есть, но не лучше ли, чтобы его не было вовсе?..

Глава первая

Снегом в этом году замело весь город. Пожалуй, я и не помнила таких сугробов, разве что лет десять назад, но тогда я была слишком занята учебой, чтобы видеть, что творится вокруг.

А сейчас электробус плавно тронулся с остановки, я проводила его невидящим взглядом и подумала — маски, это все-таки благо.

По крайней мере, теперь для меня. И хотела бы задрать голову и крикнуть в небо «за что мне все это?!», но глупо же! Да, обстоятельства, но легче от этого не становилось.

— Ну, что вы хотите, — развел руками мой лечащий врач. — Конечно, шрамы останутся. Ожоги были глубокими.

Почему-то врачи мне казались людьми, абсолютно лишенными всякой эмпатии. Можно же было хоть каплю надежды из себя выдавить?

— Я понимаю, здесь ожоговый центр, — пробормотала я. — Но… я не знаю, может, есть… пластическая хирургия? Может, там смогут помочь?

— Милая Виктория, — на лице доктора появилась понимающая улыбка. — Пластическую операцию по устранению шрамов за счет обязательного страхования вам сделали бы только в том случае, если бы они существенно ухудшили ваше качество жизни. Например, вам было бы трудно есть, или глотать, или были бы проблемы со зрением… Но ведь у вас ничего этого нет.

«А это?» — хотелось заорать мне и показать на два еще не полностью заживших шрама — на подбородке и на щеке. Это что, не ухудшает мою жизнь?! Меня бросил парень, меня донимают тупыми письмами всякие блогеры, которым нужен свежий герой для привлечения фолловеров, и на работу я уже не вернусь!

Но, конечно, я ничего не сказала, только губу закусила.

— Впрочем, — продолжал доктор, — к вам каждый день ломится такая толпа посетителей…

— Знаю, — буркнула я и отвернулась.

— Был даже какой-то человек с телевидения. Виктория, вы же герой. Рискуя жизнью, вытащили из огня всех животных приюта.

— Ну и? — набычилась я. Наверное, это выглядело устрашающе с учетом моих шрамов, но доктора вряд ли могло напугать. Он видел и не такое…

— И телевидение, и блоггеры могут вам заплатить. Тут, конечно, я вам не советчик. Надо проконсультироваться. Найдите знающих людей, эта публика — я имею в виду всяких товарищей из интернета — сейчас отлично себя чувствует в финансовом плане. Заплатить за интервью — раз, и потом — организовать сбор средств. И вам сделают операцию в любой клинике. Поверьте, эта схема работает.

Я думала об этом уже не раз. И… нет, каждый раз отметала. Было противно.

Меня со всех сторон обнюхает камера, а в зале рассадят оплаченную публику, которая будет периодически хлопать и в нужном месте пускать слезу. Потом резвый ведущий будет патетически вскрикивать и давать команду ассистенту «пинай народ, пусть эмоционируют»… Это еще ничего страшного…

Но помимо них явится с десяток экспертов — нормальных, не доморощенных, и они по косточкам разберут безопасность в нашем приюте. Расходование средств. Халатность персонала. И много чего еще. А нам предъявить будет нечего — мы не спасали бумажки, которых и так-то было немного, мы вытаскивали животных. Как могли. Кто мог.

Но у Анны Валентиновны астма, а Николай держал собак, чтобы не кинулись в разные стороны. И добрые люди предоставили машину, чтобы впихнуть туда кошек… И вообще, добра много было сделано. Но иногда этого количества все-таки мало.

А я как заведенная бегала туда-сюда до конца, когда все уже опустили руки.

А пожарные — нет, не опоздали, но попробуй пролезь по таким сугробам…

Вот и случилось то, что случилось. И шрамы.

Нет, нет! Не думать! Главное, жива, а там как пойдет. Где жить есть, работа… найду что-нибудь. Сейчас везде удаленка. Но хуже этого — стылый дом, не в прямом, в переносном смысле, потому что Степка ушел. Так, занес мне апельсины — вот что за идиотизм, он бы еще конфеты принес, как будто я просто так апельсины не ем, а в больнице объедками кормят! — ну и вместе с ними ключи.

Еще и отворачивался, в лицо не смотрел. И от этого стало так горько…

Я могу заниматься пиаром, думала я. Чему-то меня научили в моем универе. Пусть без опыта работы по профилю, а тем более в отрасли, хоть какой-нибудь, меня ждал только сетевой магазин косметики. Никто не будет смотреть на мое лицо, правда?

— Ой, дура, глаза бы мои тебя не видели. Жизнь свою испохабила! Тьфу! — сказала мать и больше в больницу не приходила.

Я и не ожидала от нее ничего. Хотя разрешила ее впустить, когда медсестра спросила, хочу ли я в принципе видеть эту занудную тетку, записанную родственницей в свидетельстве о рождении. Надежда была… Какая-то дикая надежда… Но нет. Я по-прежнему ничего из себя не представляла. Как была я дурой, так и осталась.

Почему-то моя мать считала, что я обязана ей обеспечить жизнь не хуже, чем у матери Илона Маска. Но что бы я ни делала, слышала только «да чего от тебя еще ждать».

Ребенок, верящий в чудо внутри меня, постепенно угас. Я была не нужна матери, а мать закономерно оказалась не нужна мне. Что же, здесь мы были полностью квиты.

А Степка… Степке я тем более была не нужна такая, некрасивая. Ему так нравились мои волосы, которые пришлось остричь. И губы — теперь сухие и шелушащиеся. А шрамы? Да, такое не передастся детям. Но как с такой теперь на люди показаться, да? Ха-ха!

Девочки из приюта… У меня мелькала подлая мысль, что я и в самом деле знала не все, но я гнала ее. Не хотела об этом думать. Все равно здание принадлежало муниципалитету и полиция вместе с пожарными расследовала причину пожара. Правда, меня особо не трогали, потому что в в ожоговое неохотно пускали, и еще потому, что я не имела отношения ни к чему, кроме прогулок, социализации, размещения, кормежки… самой нелюбимой работы.

За которую не получала, конечно же, ни гроша. Степка еще говорил, что я зря трачу время на волонтерство. Что достаточно денег кинуть на счет, а не заниматься ерундой.

Но как вышло — так вышло…

Я стояла на углу своего дома и ловила на закрытое маской лицо крупный снег. Где-то было открыто окно и жалобно плакал ребенок. Я слышала это безнадежное «уа-а». Эх, милый, я очень надеюсь, что у тебя мать не такая, как у меня…

Нет! Я встрепенулась. «Уа-а» доносилось не из окна, и меня прошибло холодным потом.

Я слышала о таком, разумеется. И читала. Но чтобы вот так, взять и найти ребенка на улице, в сугробе, зимой? Как назло, никого не было рядом, ни одного прохожего, что мне делать, звонить в полицию? Я крутила головой, пытаясь определить, откуда идет звук, когда вдруг поняла, что это никакой не ребенок.

С одной стороны — наступило облегчение. С другой — нет, только не снова, у меня уже были животные в доме, и хозяин квартиры, дядечка добрый, держать их не то чтобы не разрешал, но не в таком же количестве и не постоянно, и я замучилась с пристройством, потом — с тоской по ним… Но ночью обещали минус двадцать, а кошь, судя по писку, совсем маленькая. Она погибнет, если я оставлю ее!

Я знала, где искать этих бестий, все же коты были мне привычней, чем дети. Где-то там, под капотом машины, наверняка. Я заглянула под одну, потом под вторую. Третью. Есть! Я увидела часть кудлатого бока.

Я приготовилась к уговорам, попыткам просунуть две руки в теплое еще нутро машины и возможным разборкам с хозяином. Где его еще искать… Но нет, зверек пошел на мое «кис-кис». Буквально выпал в снег. Я схватила грязное, дрожащее тельце. Совсем маленький, и как он оказался на улице?

Теперь я уже не жевала сопли, а кинулась домой. Девчонки мне прикупили еды, за это я не волновалась, положиться на них в принципе было можно. Кошь в моих руках притихла, поняв, что никто ее умирать не бросит. А я подумала, что она прислана мне откуда-то сверху. Неважно, откуда, просто чтобы меня спасти от падения в бездну отчаяния.

Швырнув рюкзак и куртку с шапкой, кое-как сбросив сапоги, я бросилась в ванную. Ребенка надо отогреть и отмыть! Пока неясно, с каким потерями, но опыт купания котов у меня был большой, и шрамы были и до пожара… только те шрамы меня не портили, подумала я, но тут же забила эту мысль другими. Об этом думать не стоит. А вот о том, что сейчас будет!..

Но воды животинка не боялась, поставить себя в ванну дала спокойно. Но какая же кудлатая! Мех сбился, свалялся, торчал клочьями и кусками. Так и не догадаешься, что это кошь… Только по мяуканью. Надо было бы сначала срезать свалявшуюся шерсть, но я опасалась, что мелочь слишком замерзла. Так что первым делом пустила теплую воду, чтобы животное привыкло.

Лапки смешно переступали по ванне. А я осторожно опустила ладонь на спину животному. Хорошая какая котейка, не шипит и не дергается. Может, просто устала и замерзла. Но мне даже это было на руку. Постепенно вода стала горячее. Я осторожно включила душ в стороне, чтобы не испугать животное, и поднесла лейку к мордочке, чтобы показать.

— Все хорошо, я тебя отогрею, вымою и вычешу, — ласково говорила я. — И кем бы ты ни был под этими колтунами, ты — счастливчик.

Они все были счастливчиками — те животные, которых я достала из огня. Да, шрамы теперь со мной надолго. Человеческая реакция сломила меня, растоптала. Но вот я снова бережно касалась дрожащего тельца и понимала: брошусь в огонь еще раз. Потому что не могу бросить их. Они-то не виноваты.

Котейка принял поливания из душа с одобрением. Наверное, понравилось тепло. Шерстка у него была очень мягкой, и к моему удивлению некоторые колтуны просто распались, стоило чуть вымыть из них грязь и песок. Чернющая вода утекала в слив, кот теперь напоминал болонку, очень нескладную, худую, но с толстым мехом. Обычно шерсть плотно прилегала к телу, стоило котейку намочить, а тут — нет. Может, порода какая-то особая.

Мордочка вытянутая и крупная, но толком понять пока было сложно. Еще и уши были прижаты, а глазищи — закрыты. Скорее всего, из-за стресса. Толстый хвост я пока не трогала, чтобы не нервировать зверька еще больше, и сначала взяла шампунь — вот что-что, а запас шампуней разных видов для собак и кошек у меня имелся всегда — и намылила спину и бока.

Лапы были большими для такой мелочи, но рассматривать котейка их не дал, так что я просто хорошенько, до скрипа, прошлась по шерсти, вымыла между подушечками, стараясь не думать, что где-то там скрываются когти. Не понравится что-то — и меня оцарапают.

После очередного поливания кошь вдруг отстранилась и совсем по-собачьи встряхнулась, разбрызгивая воду и остатки грязи в разные стороны. Глаза я закрыть успела, а рот нет. А когда проплевалась, то чуть не села прямо на пол в ванной.

Ушки у котика — правда, котика ли? — были с тремя кончиками, будто резные. И если это еще можно было списать на извращение со стороны бывших хозяев. То два хвоста?.. Или раздвоившийся хвост? Я даже не знала, как правильно это назвать.

Может, у меня галлюцинации? Из больницы ведь только-только вышла.

Да, я схватилась за эти хвосты: правой рукой — за правый, левой — за левый. Чтобы уж точно не ошибиться. Нет, мне не кажется. Два хвоста. Действительно два.

Животное вдруг брякнулось на спину и заворчало недовольно. Длинные загнутые когтищи — да я таких и у мейнкунов не видела! — выдвинулись из напряженных лап, но очень медленно спрятались обратно. И животное замерло, только бока ходили ходуном, и хвосты в моих руках подергивались. Это кто? Это что?

— Ты меня не укусишь? — зачем-то спросила я. Непонятный зверь фыркнул, приоткрыл глазищи — кошачьи, но очень светлые, серые, внимательно посмотрел на меня, а потом отвернулся.

— Ладно, буду считать это согласием на дальнейшие действия, — я была в полном шоке, но все-таки опять потянулась за шампунем. Нужно было домыть это странное нечто. Глаза боятся, а руки делают, кажется, так говорят? Интересно, а на фен он зашипит как кот или проигнорирует? Я нервно захихикала. Что же это я нашла…