Секреты

Даниэла Стил, 1985

Сериал «Манхэттен», обещающий стать новой сенсацией праймтайма. Его создатель Мелвин Векслер, закаленный и победами, и поражениями, подобно царю Мидасу, превращает в золото все, к чему прикасается. Его актерский состав: сорокапятилетняя Сабина Куорлс, сильная, энергичная и самодостаточная, жаждущая славы и упорная, однако так и не пробившаяся в высшие сферы Голливуда. Тридцатидевятилетняя красавица Джейн Адамс, скрывающая под маской счастья и успеха правду о том, что она – затравленная жертва мужа-тирана. Зак Тейлор – кумир глянца, талантливый профессионал, один из самых завидных холостяков Голливуда… и человек, которому есть что скрывать. Габриэль Торнтон-Смит – хорошенькая старлетка с туманным прошлым, метящая в большие звезды. И восходящий секс-символ ТВ Билл Уорвик, чье будущее – как и будущее всего сериала – повиснет на волоске, если станет известно о тайне молодого актера…

Глава 2

Сабина бодро вошла в лифт и нажала кнопку подземного гаража. Маленькая металлическая клетка дрогнула и пошла вниз. В замкнутом пространстве лифта у Сабины иногда возникал страх, что на нее могут напасть, но боялась она лишь одного — вдруг поранят ее лицо или тело. Всем остальным она готова была бы пожертвовать — она редко носила при себе много наличности и не имела особо ценных украшений, а то, что у нее и было, она продала. Сабина находила иное, более важное применение деньгам.

Ездила она на маленьком серебристом «Мерседесе-280 SL», модели, уже снятой с производства и немодной. Эта машина была «породистой», но несколько устаревшей. То же можно было сказать о многих вещах Сабины. Ее одежда прекрасно ей шла и именно поэтому была куплена. Сабина не увлекалась новейшими фасонами. В этот раз на ней была белая шелковая юбка с высоким разрезом по бедру и темно-голубая шелковая блузка, которая подчеркивала ее загар и цвет волос. Верхние четыре пуговицы были расстегнуты — получившееся декольте могло вызвать головокружение у любого мужчины и полностью лишить его дара речи. Волосы Сабина высушила, расчесала и свободно откинула назад. На ногтях, покрытых ярко-красным лаком, был идеальный маникюр.

Машина взревела, выехала из гаража и помчалась по направлению к бистро «Гарденс».

В Вилшире Сабина резко повернула направо, потом еще раз, проехала сквозь высокие чугунные ворота отеля «Беверли Вилшир» и остановилась между двумя его корпусами, ожидая швейцара. Тот появился мгновенно, тепло улыбаясь. Он знал ее уже много лет. Ему нравилось заботиться о ее машине: Сабина не скупилась на чаевые и, кроме того, была чертовски красивой женщиной. Даже просто смотреть на нее ему всегда было приятно. Со своей широкой белозубой улыбкой он открыл дверцу. Сабина вышла из машины.

— Здравствуйте, мисс Куорлс. Вы к нам на ленч?

Она очаровательно улыбнулась.

— Не совсем к вам, но рядом. Вы можете поставить мою машину на стоянку?

Это был риторический вопрос. Он всегда был рад помочь Сабине Куорлс.

— Конечно. Можете не беспокоиться.

Швейцар вручил ей корешок квитанции, и она ушла, одарив его улыбкой, от которой он почувствовал себя счастливым и важным. Он взглядом проводил Сабину, пока та не скрылась за поворотом. Сабине было бы приятно видеть эффект, который она произвела на него и еще на четверых мужчин, которые, глядя на нее, просто разинули рты. Только один из них узнал ее, но дело было не в этом. Мужчины обращали внимание на Сабину не как на актрису, а как на женщину, на ее внешность, походку, на шарм, который в ней был. Конечно, она могла еще успеть сделать карьеру. Все, что ей было нужно, — это подходящая роль. И хороший режиссер.

На Вилширском бульваре Сабина, пережидая красный свет светофора, взглянула на часы. Было уже без десяти час. «Вроде успеваю, но надо поторопиться», — подумала она. Однако ее наряд требовал еще одной детали, Сабина знала какой. Все ее действия всегда были точно рассчитаны.

В нескольких шагах от перекрестка, на Родео-драйв, виднелся желто-белый полосатый тент над витринами магазина «Джорджио», святого места для всех красавиц Голливуда. Сабина нырнула в дверь на углу и направилась прямо к шляпному отделу, напротив которого был бар. Бармен окинул ее знающим взглядом.

— Не желаете аперитив, мадам?

У него был французский акцент. Ему, должно быть, осточертели красотки, которых он ежедневно видел, но Сабина была из числа самых лучших. Она с улыбкой отказалась и стала примерять две шляпы, одна из которых ей как раз подошла. В этот момент появилась продавщица, посмотрела на Сабину, пытаясь вспомнить, как зовут покупательницу, поскольку знала, что видела ее здесь раньше. Но Сабина редко бывала в «Джорджио»: для нее это было дорого. Она покупала здесь платья только по особым случаям, как тогда, когда ходила с Мелом на церемонию вручения «Оскара». Появлялась она в этом магазине раз в год, а то и реже. Девушку-продавщицу вдруг осенило. Она вспомнила.

— Что вам угодно, мисс Куорлс?

— Я возьму эту шляпу.

Сабине, похоже, нравилась покупка. Это была соломенная шляпа с большими полями, которая идеально ей шла. Надвинутая на лицо, она придавала некоторую таинственность, усиливала природную сексапильность Сабины и в то же время не скрывала ее потрясающих изумрудных глаз, позволяла играть ими. Это был именно тот аксессуар, о котором и думала Сабина: получалось прекрасное сочетание с темно-голубой шелковой блузкой, юбкой с высоким разрезом и ароматом духов. Часы показывали пять минут второго.

— Можно предложить вам еще что-нибудь? Мы только что получили очень красивые шелка и замечательные вечерние платья к осеннему сезону…

Пятидесятидолларовая покупка казалась продавщице слишком скромной, но Сабина планировала именно ее. «Мел гораздо больше потратит на ленч, — подумала она. — И кто знает, что у него на уме. Пятьдесят баксов можно пожертвовать ради карьеры. Я могу себе это позволить».

— Нет, это все, спасибо.

— У нас новые модели Жаклин де Рибес…

Сабина улыбнулась:

— Я только на прошлой неделе купила три у «Сакса».

На три модели Жаклин де Рибес ушла бы половина ее прошлогоднего дохода, но продавщица не сдавалась:

— У нас несколько исключительных вещей, специально для нашего магазина. Фред сам выбирал их из ее коллекции в Париже.

Фред Хайман был известным человеком, менеджером лучшего магазина на Родео-драйв, но даже упоминание его священного имени не впечатлило Сабину. Она взглянула на часы. Час десять.

— Мне надо идти. Я опять зайду к вам после ленча, — сказала она, а про себя добавила: «Или в следующем году. А может, и на следующей неделе, если он мне предложит большую роль в своем новом фильме».

Выражение глаз Сабины свидетельствовало, что спорить с ней бесполезно. Казалось, они говорили: «Дай мне эту чертову шляпу, а то я сейчас уйду». Но шляпа была ей нужна для ленча с Мелом, и не просто нужна, а необходима. И девушка поняла, что настаивать не надо.

— Конечно, мисс Куорлс. Может, для вас что-нибудь отложить?

«Господи, она никогда не отстанет», — подумала Сабина.

Девушка тем временем наконец исчезла со шляпой — пошла регистрировать покупку. Когда она вернулась, было пятнадцать минут второго. Сабина осторожно надела шляпу, придала ей нужное положение и отбросила назад волосы. Эффект был потрясающий: многие оборачивались, когда она выходила из магазина и спешила от Родео к Беверли, пройдя потом еще один квартал до Норс-Кэнон-драйв. На часах было час двадцать одна минута, когда Сабина подошла к бистро «Гарденс». Она стремительно вошла внутрь, сильная, красивая, не обращая внимания на восхищенные взгляды и повернутые в ее сторону головы. Это была привычка здешних завсегдатаев — не упустить никого: Грегори Пека, Элизабет Тейлор, Мерил Стрип… Всех надо было рассмотреть и обсудить. Но на этот раз комментариев, обычного шепота не было, публика только поглазела на нее, и все. Навстречу Сабине, лавируя между столиками, быстро направился метрдотель. Элегантный интерьер бистро «Гарденс» украшало множество цветов, яркие зонтики защищали каждый столик от полуденного солнца.

— Мадам?

Это был и вопрос, и обращение одновременно. Метрдотель улыбался.

— Я приглашена на ленч с Мелвином Векслером, — объяснила Сабина, вглядываясь в лицо метрдотеля, словно желая выяснить, какой эффект производит шляпа, хотя и так знала, что она срабатывает безотказно, именно так, как ей хотелось.

Со стороны, из-за стоявшего в отдалении столика, за ней наблюдал Мелвин Векслер. Он видел длинные стройные ноги, упругую грудь под голубой блузкой, изумрудные глаза и думал: «Господи, в ней это есть. Я знал, что это в ней есть. Я это вспомнил. Она именно то, что мне нужно. В точности».

Мелвин сам себе улыбнулся, и вдруг она оказалась рядом: стояла и смотрела на него сверху вниз, такая же сексапильная, какой всегда была; может, выглядела даже лучше, а может, это он стал податливее, стал падок на стареющих актрис? Но это не была «бывшая» королева красоты. Сабина Куорлс была женщиной, в высшей степени достойной внимания, можно сказать, 9,9 по шкале Рихтера. Он почувствовал, как у него при взгляде на Сабину что-то приятно шевельнулось внутри. Мелвин встал и протянул ей руку. Рука у него была сильной, рукопожатие — крепким, глаза — пронзительно-голубыми, а волосы седыми, но густыми и ухоженными. Мелу Векслеру было пятьдесят четыре года, но физически он казался гораздо моложе подобно многим мужчинам в Голливуде. Он ежедневно играл в теннис или, по крайней мере, так часто, как только мог, и, как и Сабина, несколько раз в неделю посещал массаж. Пластическим операциям он не подвергался. Он и так выглядел чертовски хорошо для своего возраста и, если бы не седина, спокойно мог выдавать себя за сорокалетнего, чего, однако, не делал.

— Привет, Сабина, как поживаешь?

— Прости, что опоздала…

Она улыбнулась; ее голос показался Мелу более глубоким и сексуальным, чем он помнил. Она села, и ему открылся замечательный вид на ее декольте.

–…Движение в этом городе становится просто сумасшедшим, — сказала Сабина, а про себя озорно добавила: «Особенно если по пути на свидание покупать шляпы».

Разглядывая ее, Мел вдруг вспомнил, что подмечал в Сабине некоторые кошачьи черты. Она напоминала ему большую грациозную кошку, растянувшуюся на солнышке.

–…Надеюсь, что ты не слишком долго ждал?

Мелвин взглянул ей в глаза. Он всегда был полон внимания, словно что-то взвешивал, словно что-то важное обдумывал. Его губы тронула улыбка, от которой на протяжении многих лет таяли женские сердца.

— Ради некоторых и подождать бывает не грех.

Сабина рассмеялась. Она вспомнила, как всегда любила с ним беседовать, и не могла понять, почему он так давно ей не звонил. Их пути время от времени пересекались, но в общем-то редко.

— Спасибо, Мел.

Он предложил ей что-нибудь выпить, она после минутного колебания выбрала «Кровавую Мэри» и заметила, что он попивает «Перье». Мелвин выделялся на общем голливудском фоне, он не был пустышкой, а его успех строился на тяжелом труде и таланте. У него был магический дар подбирать людей для своих теле — и кинофильмов. Он редко ошибался. Это была одна из многих причин, вызывавших у Сабины восхищение им. Мелвин Векслер был профессионалом. Но он был также чертовски привлекательным мужчиной. Она знала, что несколько лет назад у него был продолжительный роман с одной из голливудских звезд первой величины. Они были неразлучны, он давал ей роли в трех своих фильмах, но потом в их отношениях что-то произошло, и они больше не встречались. Как и все жители Лос-Анджелеса, Сабина всегда недоумевала, почему они расстались, но Мелвин на этот счет не распространялся, и это Сабине в нем тоже нравилось. Он был гордым, имел характер. И стиль. Он был не из тех, кто публично зализывает свои раны. Мел никогда не говорил о большой трагедии, происшедшей в его жизни. Сабина знала о ней из газет и от друзей. Прежде он был женат на Элизабет Флойд, в свое время, лет тридцать назад, очень известной голливудской кинозвезде. Они познакомились, когда Мелвин делал только первые шаги на киностудии «Метро-Голдвин-Майер»; Элизабет тоже была начинающей актрисой, она влюбилась в Мела, и спустя пару лет они поженились. Вскоре она взяла короткий отпуск, чтобы родить ребенка. Однако это оказались близнецы, абсолютно одинаковые девочки, очень похожие на Лиз. Пришлось для ухода за ними отпуск продлить.

Двумя годами позже у них родился мальчик, но в полном составе их семью можно было увидеть крайне редко. Мелвин старался держать детей подальше от репортеров и шумихи, хотя, учитывая популярность Лиз, сделать это было нелегко. Лиз была так красива, что фотографы следовали за ней по пятам. Рыжеволосая, с большими голубыми глазами и матово-белой кожей, она имела фигуру, от которой мужчины рыдали. Элизабет принимала активное участие в борьбе за права женщин и занималась филантропией. В конце концов, они приобрели дом в Бел-Эйр и ранчо неподалеку от Санта-Барбары. Мелвин был идеальным семьянином, вообще он был очень заботлив по натуре, все говорили, что работать с ним — все равно что быть членом его семьи. Он заботился о людях, был очень душевным человеком, обожал Лиз и своих детей.

Каждый год они путешествовали по Европе, а в 1969 году отправились всем семейством в Израиль. Это была незабываемая поездка, и Мел ужасно злился, когда ему пришлось вернуться в Лос-Анджелес на совещание в телекомпании. Руководство посчитало его присутствие обязательным. Он оставил Лиз и детей в Тель-Авиве и пообещал вернуться через четыре дня. Так он рассчитывал, но на работе оказалось гораздо больше сложностей, чем он ожидал: возникли проблемы с его сериалом. В конце концов, он оставил надежду вернуться в Израиль и велел Лиз лететь домой, но она хотела еще пару дней побыть в Париже, как они и планировали на конец их путешествия. Ей было жаль разочаровывать детей. Они садились в самолет авиакомпании «Эл-Ал», а у Мела в это самое время снова было совещание в телекомпании, и ему не давало покоя странное чувство беспокойства. Он посматривал на часы и думал, не поздно ли им позвонить и посоветовать лететь рейсом «Эр Франс» или другой компании, потом стал упрекать себя, что зря беспокоится за них… А через некоторое время ему самому позвонили… из Госдепартамента, и появилось сообщение в выпуске новостей. В самолет сели семь арабских террористов и взорвали его, отправившись на тот свет вместе со всеми пассажирами и экипажем. Погибло двести девять человек, в том числе Лиз, Барби, Дебора и Джейсон… Мелвин в течение нескольких недель ходил как зомби, не в силах поверить, что это все правда; без конца раздумывал, что, если бы он их там не оставил одних… если бы позвонил… Эти «если бы» преследовали его потом многие годы. Это был кошмар, от которого ему трудно было оправиться. Он хотел только одного — умереть вместе с ними. Он долго потом боялся самолетов и почти десять лет никуда не летал. Но случившегося уже нельзя было повернуть вспять… Двенадцатилетние Барби и Деб, десятилетний Джейсон… словно сообщение из газетной хроники, с той лишь разницей, что это коснулось его.

Бомба террористов унесла всю его семью и перевернула его жизнь. Он с головой ушел в работу и стал относиться к работавшим у него актерам как к своим детям, но родными они ему все равно не были… и другой такой, как Лиз, быть не могло. Никогда. Да он и не хотел, чтобы была. Он жил воспоминаниями о них даже сейчас. Конечно, в его жизни были другие женщины, хотя появляться они стали только спустя продолжительное время после трагедии, а серьезный роман был только один. Мелвин больше не женился и знал, что никогда не женится. У него не было на то причин. Он имел все и все потерял. К жизни он стал относиться философски, а к мишуре Голливуда — мудро, не принимая близко к сердцу. Это был бизнес, которым он занимался, игра, в которую он умел хорошо играть. В его сердце была дверка, которая навсегда захлопнулась после того звонка из Парижа; Мелвина не ослепляла повседневно окружавшая его красота, хотя он с удовольствием назначал женщинам свидания. Но всегда наступал тот самый момент правды, когда он вечером приходил домой или когда они утром от него уходили… момент одиночества и воспоминаний. Именно поэтому он так неистово работал. Это было своего рода бегством, которое ему хорошо помогало. Однако частица его сердца все равно умерла вместе с женой и детьми.

— Чем ты сейчас занимаешься? — спросил он с мягкой улыбкой.

Сабина помнила трагедию его жизни. Но она произошла давно, а Мелвин не демонстрировал своих переживаний. Он никогда не говорил о своей жене или детях, разве что с самыми близкими друзьями. Всех потрясла гибель его семьи. На заупокойном богослужении присутствовали буквально тысячные толпы. Похорон не было, авиалинии не вернули никаких тел. Не осталось ничего. Только воздух. И сердечная боль. И воспоминания. И горе.

— Я слышал, что ты в прошлом году очень здорово сыграла в одном фильме.

Он слышал еще кое-что — что фильм давал плохие сборы, несмотря на хорошие рецензии. Но Мелвин знал, на что способна Сабина. Он видел ее в достаточном количестве лент и точно знал, кто она и что собой представляет. Он хотел взять ее на роль. Хотел гораздо сильнее, чем думала Сабина. Ей можно было даже не покупать шляпу, которая, правда, все-таки произвела эффект. Мелвин с удовольствием разглядывал свою собеседницу, в его глазах вспыхивали веселые искорки. Работа вернула его к жизни, работу он любил и ради нее жил. Он достаточно долго переживал свою потерю, но в конце концов отодвинул ее на второй план, смирился с ней. Ей более не была подчинена его жизнь, она была подчинена работе, о работе были все его мысли. «Манхэттен» — так называлось его новое детище, к которому Сабина идеально подходила.

Сабина рассмеялась любезности его фразы. Только Мел мог так сказать. Он всегда был джентльменом. Мог позволить себе им быть. Он был на вершине, царил в своей области, телекомпания благоговела перед ним за тот успех, который он ей принес. Мелвин дарил удачу всем: себе, телекомпаниям, спонсорам, актерам. Со всеми он был великодушен. Ему не надо было против кого-либо строить козни. И это тоже делало его привлекательным. Сабина, с улыбкой глядя на Мелвина поверх своего бокала, думала, конечно, не только о его карьере.

— Фильм был бомбой. Хорошей бомбой, но не более.

— У тебя были хорошие рецензии.

Он выжидал.

— Вот-вот. Но хорошими рецензиями нельзя платить за квартиру и за другие вещи.

— Все-таки они имеют значение.

— Скажи это ребятам, которые снимают кино. Им нужна кассовость: чего бы это ни стоило, — а на рецензии им плевать.

Оба знали, что это правда, в значительной степени правда.

— Телевидение в этом смысле лучше, — произнес Мелвин, не меняя выражения лица, хотя понял, что вступил на минное поле, поскольку Сабина резко приподняла бровь. — Рейтинги там значат гораздо больше, чем рецензии в кино.

В самом деле они значили все.

Видно было, что Сабина раздражена:

— Рейтинги не отражают ничего реального — ты, Мел, это так же хорошо знаешь, как и я. Они свидетельствуют только о количестве декодеров — этих черных ящичков, подсоединенных к телевизорам в домах безмозглых болванов. А вы все только и думаете, что о рейтингах. Назови мне хоть одну хорошую работу телевизионщиков.

— Значит, ты не изменила своего отношения к телевидению?

Мелвин с благодушным видом заказал еще бутылку «Перье».

— Это полнейшая ерунда!

Глаза Сабины сверкали из-под шляпы. Она всегда ненавидела телевидение. И каждый раз при встрече говорила об этом Мелу.

Он улыбнулся.

— Но очень прибыльная ерунда.

— Возможно. Но я, слава богу, никогда телевидению не продавалась!

Сабина, похоже, была довольна собой, и Мелвин слегка испугался. Но она еще не читала сценария «Манхэттена». Он знал, что, если только уговорит ее сделать это, все изменится.

— Все не так просто, Сабина. Ты не хуже меня знаешь, что многие кинофильмы не стоят той пленки, которую на них переводят.

Сабина оскорбилась.

— Это глупо, Мел. Не можешь же ты сравнивать кино и телевидение.

— Могу, и, может быть, лучше других, так как занимаюсь и тем и другим. И одно и другое приносит удовлетворение; жанры эти, конечно, совсем разные, но оба имеют свои плюсы. Нет ничего лучше, чем по-настоящему хороший длинный телесериал. Он дает актерам, пожалуй, больше удовлетворения, чем Гейбл получил от игры в «Унесенных ветром»…

Оба улыбнулись сравнению.

–…Вот это была картина для тебя, Сабина!

Сабина рассмеялась. Вообще-то она относилась к себе серьезно, но с Мелом можно было над собой и пошутить. При нем люди чувствовали себя непринужденно и спокойно, были веселы, казались в собственных глазах значительными и преуспевающими. Перед этим ленчем он серьезно продумал кандидатуру Сабины. Она пробыла в Голливуде много лет — двадцать, а может, двадцать пять. Посвятив столько лет этому бизнесу, она заслужила большего признания, чем имела. Именно признание было тем, что мог ей дать Мел Векслер или по крайней мере «Манхэттен».

— Спроси, Сабина, любого актера, который сыграл в длинном телесериале, каковы его впечатления. Понимаешь, там ты имеешь возможность из недели в неделю работать с материалом, оттачивать свой характер, свое мастерство. Черт подери, половина актеров, занятых в телесериалах, так ими увлекаются, что потом сами начинают писать к ним сценарии или приступают к их режиссуре.

— Может, они это делают ради самосохранения? — спросила Сабина.

Мел рассмеялся:

— Послушай, тебя кто-то когда-либо обвинял в упрямстве?

— Только мой агент.

— А экс-мужья?

Он забыл эту деталь, но когда Сабина покачала головой, вспомнил. Она была одинокой, как многие актрисы ее возраста и с похоже сложившейся карьерой. Они были слишком заняты собой, своей работой и внешностью, чтобы иметь еще время на мужа, а если какая и решалась на замужнюю жизнь, она редко продолжалась дольше одного сезона. Когда Мел прежде встречался с Сабиной, его всегда беспокоило то обстоятельство, что она никогда не была замужем. Он скорее предпочитал женщин с опытом более постоянных отношений или даже имевших детей. Это заполняло нишу, которую он не мог заполнить сам. Он не хотел заводить новую семью, поскольку не пережил бы еще одной потери, подобной первой, но любил общение с чужими детьми.

— Я никогда не встречала мужчину, с которым хотела бы соединить судьбу.

Сабина была с ним честна и не скрывала, какова на самом деле, куда стремится и чего хочет. И правда состояла в том, что она была довольна своим образом жизни.

— Это не слишком хорошо свидетельствует о мужчинах, с которыми тебе приходилось встречаться.

Они обменялись понимающими взглядами. Пришел официант, принял заказ. Разговор переключился на более легкие темы, в частности отпускные. У Мела не было планов на лето. Он давно продал ранчо под Санта-Барбарой и, когда чувствовал, что надо отдохнуть, снимал дом у пляжа в Малибу и жил там некоторое время, читая сценарии и просто расслабляясь. Но сейчас ему было не до этого. Он подбирал актеров для «Манхэттена», которому предстояло стать самым популярным и выдающимся сериалом.

— А как насчет тебя, Сабина, ты никаких путешествий не планируешь?

Она неопределенно покачала головой, ковыряя вилкой салат, и снова взглянула на него из-под своей широкополой шляпы. На мгновение она показалась Мелвину очень ранимой и незащищенной. Он не помнил, чтобы у Сабины прежде был такой вид. Ему хотелось крикнуть: «Остановись, мгновение!» — так хороша была Сабина в этот момент. Но она тут же улыбнулась и пожала своими великолепными плечами:

— Мне надо на несколько дней поехать в Сан-Франциско, а вообще я все лето буду здесь.

Мелвин знал, что Сабина не работает и, в сущности, не работала с тех пор, как снялась в прошлогоднем фильме. Он задавал себе вопрос, очень ли она огорчается, что все так получилось, или довольствуется малым. Последний вариант казался ему маловероятным для такой женщины, как Сабина. Он рассчитывал, что она хоть немного переживает за свою карьеру.

Мел подождал, пока подали кофе, и только тогда деликатно затронул тему:

— Знаешь, я подумал, что ты ради меня согласишься прочитать сценарий…

Глаза Сабины тепло засветились. Она надеялась, что будет нечто в этом роде. Или это, или предложение нового свидания. От такого варианта она тоже не отказалась бы и вообще не знала, что предпочла бы: Мела, роль в его фильме или и то и другое вместе. Впрочем, фильмы Мелвин теперь снимал редко, тем более лестно было сознавать, что он подумал о ней. Независимо от того, во что вылилась бы эта встреча, Сабина радовалась. Голливуд ведь маленький городок, и если его жители даже чего-то не знают, то о многом догадываются, многое сами додумывают. Голливуд полон сплетен, слухов и плохо скрываемых секретов.

— Конечно, с удовольствием. Ты что, замышляешь съемки нового фильма?

— Не совсем так…

Не имело смысла говорить ей неправду. Сценарий был у него в кейсе под стулом. Оставалось только вручить его после ленча Сабине, если она согласится прочесть.

–…Я замышляю новый сериал.

Ее зеленые глаза закрылись, словно двери в Изумрудный город.

— Тогда на меня не рассчитывай.

— Я надеялся, что ты, Сабина, его по крайней мере прочтешь. В этом ничего плохого нет.

Голос у него был сильным, но добрым, полным соблазнительных ноток. Сабина чувствовала тягу к Мелу уже оттого, что сидела с ним рядом за столиком.

— Ты умеешь убеждать, но в моем случае это будет пустая трата твоего и моего времени.

Сабина старалась говорить вежливым тоном, но было очевидно, что сериалы ее не интересуют.

— Я могу пожертвовать своим временем…

Он хотел добавить: «И ты тоже», — но не сделал этого.

–…Сколько времени у тебя займет чтение сценария? Думаю, что ты, как и я, найдешь его хорошим и не пожалеешь.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Для тебя, Мел, я готова почти на все, но не на это. Я знаю, чего ты хочешь: чтобы он меня увлек, — но так не случится.

— А если случится?

— Я все равно не буду сниматься в сериале.

— Почему?

— Просто из принципа. Я не хочу работать на телевидении.

— Послушай, но ты же играешь не для себя. Я бы тебя сюда не пригласил, если бы не знал, что эта роль как будто специально создана для тебя. Героиня так на тебя похожа, словно с тебя писалась. Я смотрю на тебя и вижу Элоизу Мартин. Сериал будет называться «Манхэттен», это не будет просто какой-то там сериал, он будет блистательным, великолепным и дорогим. Он оставит заметный след в американской телеиндустрии, а ты идеально подходишь для роли в нем. Вместо того чтобы тебя сюда приглашать, я мог бы позвонить твоему агенту и предложить ему заманчивые контракты, но я не хотел этого делать. Я хочу, чтобы ты полюбила эту женщину, увидела то, что вижу я: как она на тебя похожа, — а потом можем поговорить обо всем остальном. Я ценю твои принципы, поверь мне, но я вижу еще кое-что. Я вижу дальнюю перспективу, то, что может принести эта роль тебе, твоей карьере. Через год ты можешь стать всеамериканской знаменитостью. Это сейчас трудно себе представить, но я знаю, что «Манхэттен» откроет такую возможность. В последние годы я не слишком часто ошибался — только бы не сглазить…

Он постучал по деревянной столешнице и улыбнулся Сабине.

–…Уверен, что и в этот раз не ошибаюсь. Я в самом деле хочу, чтобы ты его прочла. Этот сериал мог бы поднять тебя на вершину твоей карьеры, а ты, Сабина, этого заслуживаешь.

Мелвин говорил так, будто был убежден в каждом своем слове, но на Сабину его уговоры, похоже, не действовали.

— А если он провалится?

— Этого не будет, но даже если бы так случилось, он все равно будет не хуже твоего последнего фильма. И ты не погибнешь, и мы тоже. Но он не должен провалиться, Сабина. Он должен иметь бешеный успех. Он драматичен, напряжен и блистателен. Он нисколько не слащавый и не глупый. Раз в неделю шестьдесят миллионов человек будут смотреть на тебя. Смотреть и восторгаться. Твоя жизнь круто изменится. Навсегда. Я абсолютно в этом уверен.

Слова Мелвина звучали так убедительно, что Сабина в какую-то минуту уже была готова поддаться соблазну прочесть сценарий, просто чтобы узнать, что Мел такое замышляет, что будет якобы совершенно не похоже на все остальное. «Черт возьми, мне же абсолютно нечего делать, кроме как лежать на террасе, периодически спускаться в бассейн и отвечать на телефонные звонки, — подумала она. — Что такого, если я его прочту, в конце-то концов?»

Сабина улыбнулась, засмеялась и подняла глаза на Мела Векслера:

— Неудивительно, что ты добиваешься таких успехов, Мел. Ты умеешь продать свой товар.

— Мне, Сабина, даже не нужно этого делать. Когда ты прочтешь сценарий, поймешь, что я имею в виду. «Манхэттен» — это ты, от начала до конца.

— Ты будешь делать анонс?

На этот раз рассмеялся Мелвин:

— Не особенно ты мне льстишь, дорогая. Даже телекомпания ко мне не так жестока. Нет, я не буду делать анонс.

Мел Векслер был настолько надежным режиссером, что никто не требовал от него анонсов.

–…Мы начнем с трехчасовой премьеры, а потом будем еженедельно выдавать по часовой серии. Хочется, чтобы начало имело большой резонанс, и оно таким будет.

— Я могла бы прочесть сценарий, но только, пожалуйста, Мел, не строй иллюзий. В моем отношении к телевидению ничто не изменилось.

— Хорошо.

Он протянул руку под стул и извлек сценарий трехчасовой премьеры.

— Этого вполне достаточно. Я буду тебе очень признателен, если ты его прочтешь.

«Я буду тебе очень признателен» — замечательная фраза, — подумала Сабина, — и очень в стиле Мела. Признателен. Он признателен, а мне чертовски повезло. И мы оба это понимаем».

–…Я очень хотел бы знать, что ты об этом думаешь. Слава богу, мы оба прочли достаточно сценариев, чтобы научиться в них разбираться.

Он приравнял ее опыт к своему, и сделал это не случайно. Сабина вдруг осознала, какой он великолепный специалист. В самом деле, он был гением — и в том, что касается общения с людьми, и в своей области. Ленч с Мелом доставлял Сабине большое удовольствие… и вселял надежду на новую встречу с ним. «По крайней мере, — думала она, — если я прочту сценарий, у меня будет предлог снова с ним увидеться».

— И еще. Я не хотел бы тебя этим соблазнять, да, может, тебе это и безразлично, но костюмы для нас создает Франсуа Брак, в Париже. Исполнительница роли Элоизы Мартин проведет там месяц на примерках в его Доме моды, а потом может оставить все наряды себе в собственность.

Как ни старалась Сабина сдержаться, глаза у нее загорелись. Это было очень заманчивое предложение, не говоря уже о гонораре, который платили бы за работу. О многих проблемах можно было бы надолго забыть. Может, даже навсегда.

— Не предлагай мне столько соблазнов сразу, Мел.

Она рассмеялась своим чувственным смехом, а Мелвин ощутил странное легкое волнение — как от удачного, он надеялся на это, исхода переговоров, так и просто от присутствия Сабины рядом. Она была восхитительной женщиной, и именно поэтому он хотел, чтобы она играла в его сериале. Он всегда так считал, а сейчас в этом снова убедился. Но в данный момент ему приходилось себя одергивать и напоминать, что она нужна ему для сериала, а не для собственного удовольствия.

— Сабина, я мог бы предложить тебе гораздо больше соблазнов, но хочу, чтобы ты сначала прочла сценарий.

Мел подтрунивал над ней, однако Сабина тоже была мастером этой игры.

— А я думала, что ты пригласил меня на ленч, потому что вдруг обнаружил, что я — главная любовь твоей жизни.

Она шутила, но выражение ее глаз было таким ласковым, что у Мела перехватило дыхание, и он долго не мог ответить.

— Я рад, что снова с тобой увиделся, Сабина.

Голос у него был тихим, и она поняла, что он говорит серьезно. Она тоже была рада этой встрече независимо от того, понравился бы ей сценарий или нет и решила бы она изменить свою непреклонную позицию в отношении работы на телевидении или нет. В данный момент не это было важно.

— Позвони мне, когда прочтешь его.

— Обязательно позвоню.

Мелвин дал ей свою визитную карточку, дописав на ней домашний телефон, попросил у официанта счет, и, к сожалению Сабины, ленч подошел к концу. Ей понравилось быть с ним.

— Кстати, кого еще тебе удалось уже привлечь к работе?

— Никого.

Он посмотрел Сабине прямо в глаза.

— Я начинаю с самой важной роли, а потом буду заниматься другими. Но кое-кто у меня на примете есть. На главную мужскую роль думаю взять Зака Тейлора и полагаю, что он не откажется. Он сейчас в Греции, но через пару недель вернется и я с ним поговорю.

Сабина, похоже, не была разочарована. Зак Тейлор считался одним из самых привлекательных и талантливых американских актеров. За его плечами был опыт работы как в кино, так и на телевидении, и в театре. Несколько лет назад он даже с большим успехом играл на Бродвее. Несомненно, он был бы сильным партнером для любой актрисы. Сабина по достоинству оценила его кандидатуру.

— Ты во всем максималист, правда, Мел?

— Во всем.

Мелвин улыбнулся, поднялся и любезно проводил ее между столиками до выхода на Норс-Кэнон-драйв.

— Я рад был снова тебя повидать… не только по этой причине…

Сабина держала в руке сценарий, а Мел — теперь пустой кейс. У бордюра его ждал «Мерседес-600» с водителем. Марка машины очень подходила по стилю Мелвину Векслеру.

— Позвони мне, Сабина.

Ее зеленые глаза встретились с его взглядом. Сабина улыбнулась и на мгновение совершенно забыла о «Манхэттене». Все ее внимание поглотили Мел и его привлекательность. Он был тем человеком, которого она хотела бы узнать лучше.

— Обязательно позвоню, — произнесла она и сжала в руке сценарий. Мелвин предложил подвезти ее, но Сабина отказалась с улыбкой, от которой его охватило вожделение. В ней было что-то такое, что его сводило с ума: чувственность в сочетании с холодной сдержанностью, которые вызывали желание сорвать с нее одежды и убедиться, как выглядит то, что скрывается под ними. Мел подозревал, что выглядит оно чертовски хорошо. Но даже если бы это было не так, он бы не огорчился.

Помахав ему, Сабина пошла по направлению к Родео-драйв. Мелвин смотрел ей вслед, пока его машина не повернула за угол. Мысли о Сабине преследовали его затем всю вторую половину дня. Теперь он уже не был уверен, чего именно от нее хочет: чтобы она играла в его сериале, была его любовницей или и то и другое. Он знал только одно — что не может перестать о ней думать.