Тринадцатый свиток. Том 1

Данимира То, 2021

Давным-давно, на границе Франции и Англии жил в своём замке могущественный Хозяин, владевший несметными богатствами и уникальным собранием древних манускриптов, добытых им в Крестовых походах. Единственным человеком, которому Хозяин мог полностью доверять был монах-архивариус, переводивший в его замке древние манускрипты. Именно ему и выпала миссия передать тайну спрятанных сокровищ наследникам. А за это позволил ему Хозяин выбрать двенадцать свитков из библиотеки. Числом двенадцать, как Апостолов. Но не удержался Монах и взял ещё один. Тринадцатый… На счастье или на беду? Трилогия Данимиры То «Тринадцатый свиток» – это не только приключенческий роман с захватывающим сюжетом и детально проработанными героями – это руководство по путешествиям между воплощениями для тех, кто желает изменить мир к лучшему.

Глава II

В галерее никого не было. В коридорах тоже. Не было слышно ни голосов, ни звуков. Впрочем, это же ночь. Но хотя бы дозорных должны были поставить! Каждую секунду я ожидал увидеть отблески от факелов идущей охраны. Притаившись, ждал, напряжённо вслушиваясь в тишину, но никто не появлялся. Всё это было очень странно. Свернув налево, я тихо приблизился к месту, где обычно стоит дозор. И снова никого! Я пошёл смелее и чуть не упал, споткнувшись о чьи-то ноги, торчащие из прохода. Отскочив, я увидел лежащего навзничь человека. Яркий свет луны падал из узкой бойницы на его лицо. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — его сразила чума!

Мне хорошо был знаком вид людей, умерших от «Чёрной смерти». В молодости мне удалось выжить, переболев ею. Перед глазами возникли видения из прошлого, которые я поспешил отогнать. Если я считаю правильно, то в крепости за неделю едва ли кто-нибудь остался в живых. Наверное, армия прошла через зараженный город, а может, крысы поработали в обозе. Беглый осмотр крепости подтвердил мои догадки. Я был единственный живой человек среди смердящих трупов недавних победителей. Так вот почему они не убирали своих людей с поля. Не до того им было!

Я наведался в «паучью нору». Она представляла собой печальное зрелище. Всё было перевёрнуто, а в камине кто-то пытался разжечь огонь. Я пролез к потайной комнате. Слава Богу, библиотека цела! На рабочем столе, за которым я провёл долгие годы, всё было разбросано, ящики выдвинуты, и склянки с присыпками и мазями, сделанными по рецептам Ибн Сины, были открыты и перевёрнуты. На моей лавке лежало чье-то чёрное, как уголь, окоченевшее тело. Картина была зловещая. Философская мысль о бренности всего сущего посетила меня. Ещё несколько дней назад это был сильный человек, воин, победитель, а теперь лежал безвестный и безмолвный труп.

Поспешив прочь, я решил отыскать еду и стал планомерно осматривать зал за залом, не пропустив даже крохотной каморки. И везде я видел следы «Божьей кары». Не буду описывать леденящие душу подробности, моё сердце и разум будто закрылись, чтобы не воспринимать реальную картину.

В конце концов, я нашёл черствые лепёшки и накинулся на них, запивая простой водой.

Теперь мне надо было подумать о своём будущем и о просьбе Хозяина. Я предполагал отправиться днём в сторону города, отдать письма его друзьям. А его жене отправлю письмо позже.

После того, что я пережил, нервы были напряжены до предела. А ужасные картины, освещаемые мертвенным светом луны, буквально добили меня. Я валился с ног. У меня ещё хватило сил дотащиться до своей башни и даже запереть за собой люк. Мне казалось, так будет спокойнее. Хотя, разве что только привидения могли посетить меня. Но я в привидения не верил (а какой человек науки верит в них?).

Намного страшнее любого привидения была бы встреча с живым человеком. Я заснул мгновенно, как только завернулся в плащ.

Мартовское утро выдалось пасмурным, но тёплым. Вороны были уже здесь, как будто прилетели на подёнщину. Позавтракав остатками лепёшки, я пошёл осматривать замок при свете дня.

Картина была безотрадная, и я вернулся на башню, чтобы собрать вещи для моего путешествия в город. Взяв друзьям письма Хозяина, спрятанные в кожаный футляр, и забрав мой плащ, я собрался покинуть гостеприимное место, спасшее меня от смерти, как вдруг снова услышал этот странный звук из-под стены. Перегнувшись, я пытался рассмотреть что-либо внизу, но плохое зрение не позволило мне это сделать, и я отправился вниз.

Под стенами, обагренными кровью и залитыми смолой, во рву, плавало множество раздутых тел. Чуть дальше, на берегу рва, я обнаружил кучу наполовину обглоданных трупов, придавленных сверху длинной лестницей. Распугав наглое вороньё, которое, злобно каркая, неохотно уступило мне место, я стал внимательно осматриваться. Здесь было особенно много мертвецов, которые лежали вповалку друг на друге. Я уже собрался уносить ноги из этого кошмарного места, как вдруг услышал тот самый звук буквально под ногами! Присев на корточки, я увидел торчащую из-под завала тел руку, пальцы которой шевелились. Это потрясло меня. Кто-то оставался жив под грудой трупов даже через неделю! Дыша сквозь натянутую на лицо одежду, я стал стаскивать убитых в сторону.

Работа была не из приятных, и мне с трудом удавалось сдерживать свой организм, который взбунтовался от отвратительного запаха разлагающейся плоти. Наконец я откопал счастливчика. Хотя счастливчиком его назвать было трудно. Его правая нога была сломана, и уже началась гангрена. Голова была облита смолой. Шлем защитил голову, но жидкая смола, попав на правую половину его лица, застыла черной коркой. Я мог бы бросить его здесь. Это был враг. Но врождённое человеколюбие и удивление тем, что он остался жив, заставило тащить его на себе в крепость.

Там, в кухне, я ампутировал ему ногу. Слава Богу, некоторые из моих снадобий остались целы, и я использовал их. Воин был в беспамятстве. И даже не вздрогнул, когда я прижёг его культю факелом. Одно мгновение я даже усомнился, жив ли он. Перевязав культю, я ещё раз осмотрел его тело. Небольшого роста, жилистый, и, по-видимому, очень гибкий. Лет около тридцати. Короткая русая бородка. Правая сторона лица закрыта запёкшейся коркой смолы. Я попробовал снять шлем, но он был буквально приварен к голове, так что мне пришлось использовать нож. Лицо его являло собой ужасную картину. На правом глазу выгорели веки. Шрам на лице, если он выживет, обещал быть чудовищным.

Но я не оставил его, хотя меня ждали срочные дела.

Теперь у меня появилось много незапланированной работы. Пришлось собирать трупы и вытаскивать или сбрасывать за стену, чтобы живая природа смогла «позаботиться» о них. Единственного, кого я не нашёл, был труп Хозяина. Обглодали его труп лисы и волки, выклевали ли глаза вороны или он был сожжен на костре, не могу сказать. Таран, заботливо затащенный врагами внутрь крепости, стоял возле западной галереи. Голодные кони, привязанные к коновязям, жалобно ржали, и я их отпустил. Позже, я нашёл хороший запас еды, а также вино в кувшинах. Всё это находилось не в погребе донжона^[2], где всегда хранилась еда, а в большой, увешанной цепями комнате. Посередине стоял пыточный стол, заваленный едой. Почему там лежали эти припасы, я сказать не мог, наверное, снова что-то упустил.

Я очень не любил это место и обычно обходил его десятой дорогой. Но эта находка спасла жизнь мне и моему подопечному. А ещё я отыскал свой горшок. Похоже, никто не покусился на моё «богатство», и я перенёс его в кухню, где жил с «Тевтонцем». Так я назвал для себя незнакомца.

Он всё ещё находился между тем миром и этим. Вливать воду сквозь его сжатые зубы было настоящим мучением. Мне пришлось кормить его через нос, осторожно вдувая через трубку жидкую кашицу из воды, вина и хлеба. Несколько раз Тевтонец чуть не задохнулся, но потом вёл себя хорошо, как будто понимал, что надо делать. Жевать он не мог. Смола выжгла часть его щеки и обнажила зубы.

Я почти не спал две недели, стал как сомнамбула. Но упорно хотел вылечить Тевтонца хотя бы потому, что вложил столько сил в его спасение. К тому же наши Ангелы-Хранители явно договорились между собой, потому что в тот момент, когда я готов был умереть от усталости и сдаться, Тевтонец вдруг открыл глаза и впервые осмысленно посмотрел на меня. Он промычал что-то нечленораздельное, попытался открыть рот и застонал. А я буквально рухнул на лавку и заснул.

Я мог бы снискать себе славу великого лекаря. Лекарства, изготовленные мной по древним манускриптам, были поистине чудодейственными. Тевтонец ожил. Но меня ждали дела, и поэтому пришлось стать плотником, чтобы изготовить подобие костылей для моего подопечного.

За время, что я провел с Тевтонцем, никто не приближался к замку. Над стенами реял чёрный флаг, предупреждающий, что в крепости чума. Появлялись на горизонте какие-то люди, потом пропадали.

Теперь я мог выбраться в город, пока он оставался в замке, чтобы отдать письма Хозяина. Я собрал свою котомку, плащ, взял три золотых монеты и отправился в город. Выйдя за разбитые ворота, я отправился в сторону перелеска. По дороге мне предстояло пройти несколько деревень, пересечь огромную пустошь, покрытую спутанным кустарникам, и снова пройдя с десяток деревушек, войти в город.

Первый час моего путешествия ознаменовался находкой. Это были остатки разгромленного обоза с продовольствием. Разбойничьи шайки, рыскающие в округе, напали на обоз, отставший от армии. Вот почему я не нашёл запасов провизии в замке! Да и кому нужна была теперь провизия, если армия исчезла с лица земли…

Среди разбитых телег валялись трупы обозных возчиков и распорядителей, не сумевших оказать достойного сопротивления. В разбойниках обретались пришлые люди, увязавшиеся за рыцарями в Крестовый поход, были среди них мужики и воины, воры, изгнанные из обителей монахи, счастливцы, оставшиеся в живых после эпидемий, но потерявших свои семьи, были просто бандиты и убийцы. Их боялись все, особенно сейчас, когда кругом была неразбериха, и людская жизнь стоила меньше, чем ломаный грош. Мало кто мог выжить в одиночку, поэтому, подобно зверью, люди сбивались в стаи. И за право быть вожаком перерезали много глоток.

Оставив перелесок позади, я продолжил свой путь через черные поля, напрасно ждущие крестьян. Солнце поднимало от земли весенний дух. Земля мечтала зачать зерна будущего урожая. Несколько одичавших коров и пара лохматых овец жадно поедали молодую траву. Ни хозяев, ни пастуха видно не было.

Первая деревня встретила меня пустотой улочек, мелькнули несколько человеческих силуэтов, но никто не стал показываться на глаза. Пройдя деревню, я так и не нашёл ни одного человека, который мог бы рассказать о новостях, о ситуации в округе. Так же ничего не удалось мне узнать во второй и третьей деревне. Множество домов были пусты, чума прошлась со своей острой косой и здесь. Многолюдные раньше поселения как будто вымерли. Но, в конце концов, чума кончилась. Ушла под землю со своими почерневшими, как уголь, жертвами.

Несмотря на это, люди были напуганы, все прятались, даже любопытная детвора не появлялась на виду, хотя я видел детские глаза, блестящие сквозь щели в изгородях. Чего они боялись?

Ответ я получил в четвертом поселении. Добродушные люди из этой деревни раньше привозили в замок продукты на телегах, запряженных ухоженными палевыми быками. Я знал некоторых местных жителей в лицо.

Пройдя вдоль центральной улицы в сторону церкви, я увидел нескольких что-то обсуждавших мужчин. Едва завидев меня, они разом замолчали и настороженно посмотрели в мою сторону. К моему счастью, один из них вспомнил, что видел меня в замке, когда Хозяин оплачивал привезённую ими провизию, а я записывал расходы.

Я хотел узнать новости. И они рассказали, как после чумы, опустошившей всю округу, появилась другая напасть — пришлая шайка разбойников. Они забрали последнее, что ещё оставалось у людей, практически всё зерно, побили птицу, угнали коней. Сопротивляться им было бесполезно. Сейчас, силой местной коммуны, здесь собирали оставшихся в живых жителей соседних деревень, чтобы суметь защитить оставшиеся крохи. Потому что время посева было на исходе, и надо было срочно сеять зерно. Жизнь ждала возрождения, и люди не хотели, пережив чуму, погибнуть от голода.

Я рассказал им, что видел неподалёку от замка одичавших коров и овец, и они очень обрадовались. На мой вопрос о городе крестьяне отвечали, что там дела совсем плохи. И многие из оставшихся в живых сошли с ума! «Немудрено», — подумал я, и, купив у них немного хлеба, отправился дальше.

Не успел я выйти из деревни, как обнаружил, что наступали сумерки, а идти ночью одному, рискуя наткнуться на разбойников, мне не хотелось. И я провёл ночь в заброшенном сарае на окраине деревни, в окружении уже знакомых мне черных пронырливых зверьков, для которых ночь была временем охоты. Крысы, осмелевшие из-за отсутствия людей, громко и противно пища, выясняли лидерство и, затеяв смертельную драку рядом со мной, свалились, сцепившись клубком прямо ко мне на грудь! Я подскочил от неожиданности и с омерзением отбросил их в угол, но они даже не остановились. Всю ночь я слушал их возню и писк и забылся сном только под утро, когда оставшийся в живых петух громкой песней встретил солнце.

Примечания

2

Донжон (франц. donjon) — главная башня феодального замка, четырехугольная или круглая в плане, поставленная в самом недоступном месте и служившая убежищем при нападении неприятеля.