S-T-I-K-S. Пчелиный Рой. Книга 3. Секреты внешников

Даниил Куликов, 2023

Это не Спарта – это Стикс. Тебя не убьют за то, что ты новичок, но пересчитают твоим лбом ступени, пальцы заставят хрустеть под берцами, а ребра отделают прикладом. И как всегда – плохие парни бывают трёх типов – психи и отморозки, готовые полить тебя отборным матом и смеясь резать ещё живого на куски, двуличные предатели, которые зовут тебя другом, но воткнут нож в спину, и хитрые, умные, расчётливые махинаторы разыгрывающие очередной гамбит. Но победит только тот, кто больше знает.

Глава 13

Тяжёлая ноша. Часть первая

Ступор длился всего несколько секунд — Грин заметил, что грудная клетка поднимается и опускается, а глаза чуть заметно двигаются. Он облегчённо выдохнул, затем заметил, что стрела попала ей в ногу. Минуту стоял, а потом прислонился к стене и почувствовал, что совсем лишён сил. В голове царил хаос, в голове был кошмар, мозг просто рвал сам себя на части.

Грин отдышался, подошёл к лотерейщику и ещё раз проколол труп ножом. Потом без сил опустился рядом и вскрыл тому нарост на затылке. В этот раз даже не было так мерзко, как в прошлый раз. Всего один споран… Грин снова поднялся и подошёл к девушке. Встал у изголовья. Глаза чуть сдвинулись в его сторону. Понимает ли она что-нибудь? От такого можно уже и помешаться. Грин хрипло задышал, прикоснулся к ножу на поясе, затем сжал крепче верный револьвер в руке. Девушка внезапно поймала его взгляд и медленно опустила веки, затем дёрнула головой. Грин почувствовал, как давление от участившегося сердцебиения сдавило барабанные перепонки. Девушка снова посмотрела ему в глаза, затем перевела взгляд на револьвер. Снова на него, а затем снова на оружие. Грин сглотнул, почувствовав, как холодеют руки и, не веря сам себе, чуть дёрнул рукой с револьвером, а потом свободной левой показал пальцем на него. Руки тряслись. Девушка снова медленно прикрыла веки. Открыла глаза и чуть заметно дёрнула головой. Грин понял. Руки затряслись ещё сильнее.

Грин шагал, идти было неимоверно тяжело, шатало и постоянно штормило, неоднократно рвало желчью и слизью, хотя желудок давно опустел. В голове стоял туман. В голове бухал набат. Так плохо ему давно не было. Трусливый Баклан, похоже, свалил ещё тогда, когда в гараже началась бойня. Зря… Сейчас Грин не отказался бы и от такого общества. Нещадно болели рёбра, которые, как себя ни обманывай, были сломаны. Болели голень, стопы, предплечья и локти. Порез в плече саднил мозг тупой болью. Сверлила череп рваная рана в прокушенной руке. Однако сначала было хуже.

Девушка замычала, когда Грин убрал револьвер. Замычала и задёргалась. Затем стала стонать от боли в ранах. Грин подошёл к ней и, вынув нож, начал перерезать ремни. Нашёл шуруповерт и стал выкручивать саморезы из рук. Жертва стонала. Потом дошла очередь до стрелы… С водой проблем не было — хозяин гаража держал целую канистру. Сложнее было с чистой одеждой…

Сейчас, корчась от боли и чертыхаясь, Грин тащил на себе жертву. Прорезав в старом брезентовом рюкзаке отверстие для ноги, он надел его на девушку так, чтобы нога прошла через отверстие, а затем устроил рюкзак на спину и зашипел от боли. Ковылять получалось медленно. Мозг твердил одно — бросить её или застрелить, как она сама хотела. Но почему-то он не мог этого сделать. Физически не мог. Чувствовал её желание умереть, но не хотел её убивать. А ещё понимал, что далеко он с такой ношей не уйдёт: запах крови и истерзанного тела — просто приглашение к обеду для заражённых, и даже если они не встретят ни одной твари, то девушка в любом случае умрёт от полученных ран. Но продолжал нести её. Болело всё тело. Как-то слабо верилось в рассказы Баклана о том, что всё быстро заживёт, стоит только принимать живец. Хотя в этом наверняка была доля правды — сердце до сих пор не остановилось. Поэтому Грин, хрипя и чертыхаясь, продолжал упорно ковылять вперёд. Слава богу, что из заражённых оказался только тот лотерейщик, который подкараулил его в гараже. Отковылять удалось всего на шесть километров — стало смеркаться. Из места под ночлег была выбрана аптека. Глядя на неё, Грин рассудил, что такое заведение не оружейный магазин и не продуктовый, поэтому, скорее всего, её не обнесли так сильно, если вообще обнесли — рейдеры, как он понял, стараются лечить всё живцом и водкой.

Расчёт себя оправдал — аптека оказалась нетронутой. Более того, в ней нашлись бинты, антибиотики, обезболивающее, противовоспалительное и еда — детское питание и гематогены на десерт. Шипя и плюясь от боли, Грин обработал собственные раны, после чего перебинтовал, затем, найдя в сейфе среди других особо контролируемых лекарств морфин для онкологических больных, вколол девушке десять миллиграмм, как того требовала инструкция, и занялся её ранами. Однако вскоре пришлось сделать ещё несколько уколов — отрезанная нога должна была вызывать адскую боль. Девушка посмотрела на него уже затуманенными глазами и вскоре заснула. Грин, перекусив детским питанием и шоколадными батончиками с кровью быка, уснул, сидя на полу. Проснулся один раз ночью от затёкшего тела и переполненного мочевого пузыря. После снова забылся тревожным сном.

Утро встретило тревожным рассветом и новыми проблемами — кроме голода и разбитости появились вопросы — куда идти и что делать? Баклан успел только сказать, что рядом есть стаб. Ни в какую сторону идти, ни что делать, пояснить он не успел. То, что в этом аду можно как пройти мимо, так и уйти в другую сторону, было понятно и так. Занявшись обработкой ран и вколов своей ноше морфий и поставив капельницу с глюкозой и физраствором, жуя вместо нормальной пищи диетические сухари, Грин решил, что сейчас лучше всего уйти как можно дальше — кругом ещё могли бродить муры, а встреча с Мосфетом наглядно показала, что ему не тягаться с местными жителями. В идеале, пожалуй, следовало идти в единственное место, которое он запомнил — кластер Адская станция. Сейчас он должен был быть пуст — наверняка заражённые уже съели всех и разбрелись, а до следующей перезагрузки время ещё было. Идея не то чтобы ему очень нравилась, но других просто не было.

Собрав вещи и запас еды, Грин двинулся в сторону Адской станции. Может быть, подействовали лекарства, а может, живец на основе медицинского спирта, но идти стало гораздо легче. Грин снова двинулся вперёд. Усталость иногда брала своё, но кроме этого появилось неприятное ощущение чужого взгляда. Паранойя стала усиливаться. Несколько раз Грин старался обернуться, чтобы разглядеть неожиданного преследователя, но с таким грузом на спине это было не так легко сделать, и все попытки не увенчались успехом. Ближе к вечеру мелькания чего-то чёрного на периферии зрения участились. Грин, уже не выпуская, держал в руке револьвер и поворачивался при каждом шорохе и мелькании. Что-то крупное стремительно исчезало. Напряжение нервировало, как и неизвестность. Сделав круг, Грин прошёл через то место, где в последний раз видел мелькающее нечто. Газон был взрыт странной формы следами, как будто кто-то тяжёлый в сапогах с острым каблуком переминался с ноги на ногу, а потом резко побежал. Увиденное очень не понравилось Грину. Он шагал до самых сумерек, всё чаще озираясь по сторонам. Найдя в одном из домов пустую квартиру с открытой дверью из стали толщиной в пять миллиметров, облюбовал её под ночлег. Запер дверь, тщательно осмотрел квартиру и только после этого принялся выполнять вечерний ритуал: принятие лекарств, перевязку ран, ужин. На улице раздался какой-то скребуще-стучащий звук. Грин на цыпочках прокрался к окну и успел увидеть, как в сумерках снова что-то мелькнуло.

Теперь сомнения отпали — дьявол Стикса снова вышел на охоту за своей любимой пищей, нежной человечинкой, и упорно преследует Грина. Спутница почувствовала себя немного лучше и теперь уже поворачивала голову, когда он входил в комнату, и иногда шевелила искалеченными руками, устраивая их поудобнее. Без языка она не могла говорить, но Грину хватало взгляда. Сразу становилось мучительно больно и возникало чувство вины.

«Не успел, — приходила в голову мысль. — Дал разделать. Не добил».

В очередной раз поймав взгляд, Грин поспешно вышел. В этот раз он остался ночевать в прихожей с револьвером в руках — на случай, если кто-то будет ломиться в дверь.

Очередная ночь, как ни странно, прошла спокойно. Однако утром Грин чувствовал себя ещё более разбитым — сказывалась уменьшенная доза живца, которую теперь пришлось ещё уменьшить, чтобы делить на двоих. Поставив очередной укол морфия своей молчаливой спутнице и дав немного живца, снова поймал пристальный взгляд. Девушка что-то попыталась сказать, но снова вышло лишь мычание. Тогда она ещё раз посмотрела на него и помотала головой. Стало понятно даже без слов. Грин нахмурился и отошёл к окну. Затем привычно потащил свою ношу, так же озираясь.

Он пришёл в полдень. Сначала Грин услышал цокот копыт, а затем показался и их хозяин — покрытое буграми мышц и начавшей зарождаться костяной бронёй существо с вытянутой мордой. При каждом шаге существо цокало ногой по асфальту, как лошадь.

«Топтун», — Грин вспомнил, как называл это существо Баклан.

Топтун не имел одной руки — кто-то оторвал её, и слегка прихрамывал на одну ногу, но всё равно выглядел смертоносным и очень опасным. Раненый хищник просто осторожничал, кружа всё это время вокруг, но сейчас голод взял своё, и он спешил к вожделенной добыче. Грин бегом направился к ближайшему зданию. Однако с тяжёлой ношей сделать это быстро не получалось. Ноша издала какой-то странный звук, похожий на смешок. Грин настолько быстро, насколько это было возможно, забежал в первую попавшуюся квартиру, запер дверь, и тут же раздался мощный удар. Замок захрустел.

Бах! И рама стала вырываться из стен.

Грин снял рюкзак с попутчицей и уложил на пол, а сам встал с пистолетом напротив двери.

Бах! Деревянная дверь треснула, и в проломе показалась мощная рука, схватившая край отверстия, доламывая его. Уродливая морда просунулась в проём. Грин с сомнением посмотрел на неё, а затем на верный револьвер. Как-то не верилось, что такую тварь можно завалить из него. И не думалось, что монстр так легко даст выстрелить себе в глаз. Грин трезво оценил свои силы — кортик, нож и револьвер, электрошокер и немного яда… Что ж, можно слегка помучиться перед смертью. Грин щёлкнул шокером. Появилась дуга и негромкий треск. Топтун выдернул лапу назад и дёрнулся сам. Грин подскочил и всадил смазанный ядом кортик в культю. Топтун взревел и ломанул хрупкую дверь так, что она треснула поперёк. Она хрустнула ломаясь, и монстр ввалился в помещение. Грин выстрелил — бесполезно, пуля этой туше была что слону дробина. И Баклан ещё говорил, что сильных заражённых яд замедлит? А между тем топтун навалился сверху всей тушей, как медведь, и утробно взревел прямо в лицо, открыв пасть. Грин лежал на полу, в глазах было темно, рёбра теперь точно сломаны, и если бы топтун здоровой лапой не упирался в пол или хотя бы имел вторую здоровую, то легко оторвал бы ему голову. Грин, не глядя, выстрелил в пасть твари, а затем сунул в неё старое скомканное пальто, которое упало с вешалки, когда началась вся потасовка. Огромный ком одежды не давал пасти полностью закрыться.

Топтун рывком поднялся. Грин стал на спине отползать от чудовища. Девушка рядом замычала. Грин повернул к ней голову. Она замычала ещё сильнее и головой показала на револьвер. Грин понял сразу и, наведя оружие ей на голову, нажал на спуск. Выстрела не последовало. Грин нажал ещё раз и ещё раз. Выстрела на было.

«Ну да, — отстранённо подумал Грин, — две пули во время первой охоты на заражённого, потом пуля через дверной глазок. После — выстрел в грудь Мосфету. Итого — четыре пули. И теперь одна в голову топтуна без последствий, и вторая ему в пасть. Итого шесть. Барабан пуст».

Он почувствовал, как сзади на него рухнул и навалился топтун.

«Всё, — мелькнула мысль. — Это конец».

В глазах стало темно, и Грин ещё успел удивиться, почему до сих пор не чувствует укуса, а затем понял, что теряет сознание.