Ад. Сборник рассказов

Даниил Заврин, 2019

Серия коротких рассказов в жанре нуар. Вторая книга. Иллюстратор Борис Грох.

Допрос

Антон вытер кровь с рук. Ад. Все это напоминало медленный спуск в ад, когда, шаг за шагом, ты всё глубже и глубже спускаешься по винтовой лестнице вниз. Или, правильнее сказать, по круговой. По дантовской, всё ближе и ближе приближаясь ко дну. Он посмотрел на старика. Разбитое в кровь лицо, трясущиеся руки. Дед всё ещё держался и никак не хотел сознаваться в содеянном.

А зря. Зря он так. Это лишь усилит желание выбить правду. Причем отнюдь не добрым способом. Это раньше он был примерным ментом, работающим лишь по уставу. Теперь же, при виде всех этих истерзанных детских судеб, он просто не может жить по тому кодексу, который с самого детства вдалбливал ему отец.

Антон! Это — правильно. Это — не правильно. Ты должен все делать как надо. Защищать слабых, не обижать младших. Помогать старикам, женщинам и детям. Что ж, теперь отчасти всё так и есть, только сегодня один закон он всё же переступит. Или, правильней сказать, правило.

Антон отошёл к грязной раковине и включил кран. Ему хотелось умыться. Он сильно избил деда, теперь хотелось смыть весь выступивший пот, смочивший не только шею, лицо, но даже воротник. В подвале вообще было жарковато. Но зато тихо, спокойно, никто не мешал.

Холодная пахучая вода. Словно все дерьмо этого города лилось через их канализацию. Он подставил руки. Кровь смывалась неохотно, она порядком успела загустеть. Дед оказался чертовски упертым. Все никак не осознавал своего положения. Думает, всё сойдет ему с рук, избежит наказания. Чертов педофил.

Он развернулся. Да, признание. Только оно имеет цену в этот вечер. Только оно. И это надо добыть его сейчас, когда ещё есть время или когда ещё никто не прознал о случившимся. Он ведь поймал его случайно. Совершенно. Начальству нельзя докладывать об этом. Оно сразу прибежит и начнёт всячески мешать. Нет, он должен сделать это именно сейчас и сам.

Удар. Затем ещё. Ублюдок начинает харкать кровью, но всё ещё держится. Жаль, он никогда раньше не пытал людей, не мучал их, не заставлял признаваться в содеянном. Ведь он всегда был поборником устава. И сам всегда мешал своим коллегам измываться над людьми. Будь то бывший наркоман или мигрант со стройки. Он всегда был правильным полицейским.

Но не сегодня. Антон обхватил мерзкое лицо двумя руками и с силой сжал его. Плохо понимающий педофил скривился от боли. И от страха. Но так и не заговорил. Антон надавил на глаза. Неужели придётся продолжать это до бесконечности. Что там на очереди? Пакет? Кажется, так делают неправильные менты.

Проходит ещё несколько минут. Потом ещё. Кажется, что слова признания просто застревают в горле, что их можно взять и вытащить, стоит лишь ещё надавить на изможденное кровавое тело. Но пока напрасно. Пока все напрасно. Он так же молчит. Грязная, скотская, извращенная тварь. Как же ты уперт! Как это злит. Главное — не забить до смерти. Главное — сдержаться. Отец всегда говорил, что гнев — самый главный враг полицейского. А отец был лучшим ментом из всех, кого он знал.

Антон снял пакет. Задыхающийся преступник, наконец, поймал тот самый страх, который так часто развязывает языки. Все. Теперь он его. Весь. Абсолютно весь. Никто теперь не сможет забрать у него этого педофила, растлителя маленьких душ. Сколько их там было, пять? Шесть? Эх, теперь это все будет зафиксировано куда точнее. Завтра его поведут на следственный эксперимент. Или даже не завтра. Надо ведь, чтобы всё это зажило.

Антон поднимает с пола ручку. Берет листок. Протягивает его своему отцу. «Ты должен написать всё правильно, папа. Как всё происходило на самом деле. Всё так, как ты случайно обронил во сне, когда вчера пришел без чувств и завалился спать».