Малышка для зверя

Дана Стар, 2020

Мой отец умер. Мой муж меня предал. Избил, ограбил и оставил ни с чем с больным ребёнком на руках. Всё, что у меня есть – куча долгов и сиротский приют, построенный на деньги отца. Но беда не приходит одна. Вскоре, появились они… Два бандита. Отец и сын. Им нужна моя земля. Они хотят забрать у меня последнее – мой смысл жизни, моих малышей. Ради них я готова на всё. Ради них я иду на жертву, отдавая себя. Отныне я – чужая, безвольная собственность. Красивая игрушка двух опасных мужчин. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Настя

Когда он ушёл, на душе стало пусто. Горько, уныло и одновременно больно. Как будто с его уходом и душа моя ушла, а квартира снова погрузилась во мрак. На прощанье Алексей ещё раз искренне извинился. За всё. Особенно за то, что оскорбил, когда впервые встретились. Вот только по поводу земли ни слова не сказал, а я уже и не знала, чего в будущем следует от него ожидать. Вроде как подружились, а вроде и нет.

Когда я закрыла за ним дверь, спиной к ней припала и на пол сползла, задыхаясь от непонятных ощущений. В животе пожар, в груди дикая пульсация, а на глаза снова слёзы наворачиваются. Обхватив голову руками, я тихонько всхлипнула. На этот раз даже не знаю почему. Наверно потому, что отпускать не хотела. Наверно потому, что хотела, чтобы он ещё хотя бы минуту побыл. Со мной. Рядом. А ещё лучше обнял.

В воздухе до сих пор ощущался его аромат. Сильный, властный, с ноткой имбиря. Запах сильного, уверенного в себе мужчины, буквально за секунду дурманящий голову любой встречной на его пути женщине. Как и мне…

— Ну и я тоже, пожалуй, пойду, — сказал Алексей перед тем, как покинул квартиру, а возле выхода добавил: — Только прошу вас, больше НИКОГДА одной не ходите. Мужу звоните. Или баллончик всегда носите.

— Спасибо. Обещаю, — смущённо опустила голову вниз, рассматривая его красивые кожаные ботинки.

И он ушёл. Резко и неожиданно. Просто выбежал вон, не сказав больше ни слова. Я даже замок с первого раза провернуть не смогла, настолько сильно руки дрожали. А когда в кухню вернулась, кружку его взяла, к груди прижала, мысленно поблагодарила за спасение. Так и не выпил ни грамма. Зато на кружке будто до сих пор ощущались его сильные руки. Тёплые такие, крепкие, мужественные и надёжные. Как и сам он.

Алексей… В переводе — защитник.

Этой ночью сна не было ни в одном глазу. Я не могла отойти от шока, особенно когда Алексей уехал. Перед глазами постоянно мелькали события сегодняшнего жуткого вечера. Снова и снова я прокручивала в уме воспоминания, не понимая, почему он так неожиданно, словно призрак, вырос из-под земли. Следил, что ли?

Но, если честно, всё уже было неважно. Главное, что спас. Главное, что не бросил в беде. И сыну моему помог. Утешил. Успокоил. Ещё и накормил. Кашу, между прочим, сам сварил. Заботливый какой. И меня угостил. Признаюсь, я ничего вкуснее в жизни не ела!

И я его сразу простила. Даже не вспомнила о том скандале не давнишнем. Словно два разных человека на моём сложном пути встретились. Как близнецы. Как ангел и демон.

Потом уже я сообразила, что он просто сумочку вернуть зачем-то хотел. От самого села тачку гнал. Если бы не Зверев… они бы меня точно убили. Но сначала на глазах у ребёнка изнасиловали. А затем и закололи бутылкой от пива, чтобы кому надо не пожаловалась.

Димочка мой сладкий… Так разревелся, до хрипоты! Я думала, моё сердце разорвётся от инфаркта! Но Алексей опять выручил. Поразительно просто. За минуту успокоил, на руках укачал.

Вот бы мне такого мужа. И где же он пропадал столько времени? Не то что мой Андрей. Неудачник. К друзьям на футбол сбежал. К Маринке всей своей убогой тусовкой намылились. А у неё близнецы, между прочим, и тоже однокомнатная «коробка».

Самое обидное, что этот мой осёл сказал — «на балконе уложишь». Как котенка какого, или щенка, который раздражает своим криком.

Урод! Пофигист! Думает, Димочке до сих пор два года, а не пять. Он ведь уже давно как с коляски вырос… Ну ничего! Есть ещё терпение. Подожду, пока деньги с папиного бизнеса вернёт, а затем и сбегу. Не хочется, конечно, семью рушить, но то, что у нас имеется на сей день — никакая уже и не семья вовсе. Андрей был совершенно другим мужчиной, когда замуж звал. Мечтой моей дикой. Любовью… Первой и единственной. Самый красивый парень района. Добрый, харизматичный. Девчонки от одного лишь только имени «Андрей» лужицей мокрой растекались к его ногам, готовые по первому свистку честь свою девичью отдать «Королю школы».

Вначале, он меня не замечал. Даже не здоровался. А когда в нашу школу перевёлся — заметил! Точнее, замечал тогда, когда домашнюю работу за него делала. Просил меня, умолял. Комплиментами с головы до ног заваливал. Я же, дурочка наивная, как сахар в кипятке таяла. Всё для него делала. Всё! Потому что влюбилась. Неудивительно. Как и все мои подруги. Он ведь был самым популярным парнем в школе. А в итоге… стал настоящим дном. Когда повзрослел. Когда загорелся собственным бизнесом.

Накануне выпускного Андрей позвал меня на свидание. Более того, в качестве второй половинки сопровождал на вручении золотой медали. Тогда я думала, что я — самая счастливая девчонка на свете! Тот мальчик, которого я любила взахлёб, спустя долгие годы страданий, ответил мне взаимностью.

Ослеплённая влюблённостью, я не увидела истинных мотивов мерзавца. Накануне выпускного отец выиграл в лотерею приличную сумму. Я не могла в это поверить. Всегда смеялась, наблюдая за тем, как он последние копейки до зарплаты спускает на билетики.

— Сегодня, доченька! Сегодня уже обязательно повезёт! — радовался папочка купленному билету, целовал этот несчастный клочок бумаги и в карман прятал, спеша домой на очередной лохотрон по розыгрышу. Я лишь смеялась и следом бежала, не веря в то, что чудеса случаются. А он верил… Поэтому и выиграл. Его сотый, по счёту, купленный билет, оказался выигрышным.

Помню, как у нас в доме едва ли стёкла не треснули, когда папа заорал как бешеный и принялся отплясывать чечётку на радостях:

— БИНГО, Настенька! БИНГО-О-О!

Так мы и разбогатели. Но счастье длилось недолго. После выпускного вечера Андрей соблазном затащил меня в постель и обесчестил. Но перед этим напоил. Так, что я даже боли не почувствовала во время первого раза. А спустя четыре недели… меня начало тошнить. Задержка. Нет аппетита. Я поняла, что жду ребёночка.

Отец на тот момент отправил меня учиться в престижный ВУЗ на педагога. Но, узнав о малыше, вернул обратно в город. Рассердился, заставил Андрея жениться. Но тот даже и не сопротивлялся. Согласился. Так мы и породнились. Сначала я о многом жалела, в подушку постоянно плакала, что дурой такой была и на первом свидании отдалась парню, но потом успокоилась. Когда мой отец принял Андрея в свой круг. Делу своему обучил. Он тогда открыл бизнес по ремонту автомобилей. И даже меня обучил водительскому мастерству. Когда я сдала на права — папа купил мне машину. Новенькую, из салона. А через месяц папа умер. Сердце остановилось. Вместе с ним… и моя жизнь ушла.

Папочки не стало, когда я была на пятом месяце. Так и не дождался рождения внука… Как же горько. Я тогда на сохранении три недели пролежала, всё от стресса не могла отойти. Он умер во время работы. Когда ремонтировал одну машину в своём автосервисе. Всё для меня и для будущего малыша старался, чтобы не нуждались ни в чём. А когда узнал, что мальчик будет — так вообще днём и ночью пахал. Любил он меня очень. Безумно любил. На мать, говорил, похожа… А мать нашу я даже и не знала. При родах скончалась. Знала лишь, что перед фактом её поставили — либо я, либо она. Врачи делали всё возможное, но в то время не было таких технологий, которые позволили бы им спасти обоих. Отец принял её волю. И ни на секунду не гневался на меня. За то, что это я отняла жизнь его любимой женщины.

Я тоже держалась из последних сил. Андрей на тот момент ещё помогал. Заботился. Оберегал. До тех пор, пока Димка не подрос, а на наши плечи не свалился бесконечный поток задолженностей. Влез Андрейка в какое-то дело темное, пришлось всё распродать. Папин автосервис, машину мою и даже квартиру, тем же отцом подаренную нам на свадьбу. А ещё он хотел открыть сиротский приют. Для маленьких деток. Сам ведь детдомовский, вот поэтому и мечтал не просто построить приют, а реабилитационный центр. За городом. Возле леса. Где всегда чистый воздух, свежо и красиво. Подальше от шумных промышленных городов. Подзаработал и купил такой домик. Вот только не успел привести его в годный вид. Не дожил. На ровном месте сгинул.

Никогда и не знаешь, что нас завтра ждёт. Живет себе человек, живёт… и тут бах! Нет его. Лишь горькие воспоминания и фотография в рамке, обтянутая чёрной лентой.

* * *

После ухода Алексея я лишь часок вздремнула. Но стоило только мне закрыть глаза, как вдруг Андрей вернулся. Пьяный. Неуравновешенный. Взвинченный какой-то. Приставать начал, опаливая мою кожу перегаром.

— Настюшечка, м-милая моя, сладкая, и-ик! Люблю-ю-ю я тебя очень! Красивая т-ты такая. Хочу т-тебя. Давай быстренько. Утро уже с-скоро, на работу опоздаешь, — навалился всей своей массой габаритной так, что дышать трудно стало, и за грудь с силой схватил. Вот только мне ударить его захотелось вместо того, чтобы заняться любовью. А ощущения приятные, даже во время секса, я уже давно как перестала испытывать. Точнее, никогда и не испытывала. Ни разу. Лишь имитировала. Думала, всё наладится. Думала, бывает такое. Якобы период адаптации после потери девственности.

А потом роды… и всё повторилось. Жжение, боль, слёзы и ненависть после неудовлетворённости. Зато ему хорошо. Пар спускал, на бок переворачивался и храпел так, что стены ходуном ходили. А я в ванную бежала. Закрывалась там и ревела, стоя под открытым краном. Не хотела ему рассказывать. Он ведь любил меня. И сына нашего. Не хотела, чтобы бросил. Всегда угодить пыталась. Андрей ведь когда-то был самым завидным парнем. Был, пока в душе не прогнил.

А изменился он, когда Димка начал ходить. Видно, надоело всё. Мы надоели. И долги эти проклятые тоже надоели! Он словно вычеркнул нас из своей жизни. Делал вид, что любит. А сам налево ходил. Не видела лично, но слухи не врали. Я же после этих слов тошнотворных так разозлилась, что чуть было пощечину ему не влепила.

«Быстренько возьму… Зайду и выйду сразу же. Тебе ведь на работу! Успеем»

А тебе? Тебе когда на работу? Когда ты уже в дом деньги приносить начнёшь, а не наоборот — уносить?! Я на двух работах как проклятая пашу, сознание на рабочем месте теряю, а он только напивается и ерундой всякой мается!

Я хотела всё дословно высказать, но Андрей уже захрапел. Как только подушки красной от похмелья рожей коснулся. Ну и как мне с ним ребёнка оставлять? Я ведь сегодня до вечера в магазине работаю. Придётся в приют везти. А затем снова в город на работу возвращаться.

Достало уже всё. Сплошная мгла беспросветная.

Я подняла ребёнка с первыми лучам солнца. Димка расстроился, капризничал, но я его в машине уложила, во время поездки ещё поспал. А когда к приюту подъехала, меня уже дети встречали. Вместе с нянечкой. И чего это они в такую рань в саду столпились?

— Тётя, Нася, тётя Насяяяяя! Смотрите, что у нас есть! Иглушки новые и конфеты ещё! — ребята набросилась на меня со всех сторон, чуть было с ног не сбили. У каждого в маленьких ручках новая игрушка. Причём хорошие такие игрушки, с фирменными этикетками. Неужели депутата дождались?

Погладила детей по головкам, обняла каждого, пообщалась немного. Семь девочек и пять мальчиков. Как родные мне. И самые-самые любимые. Никому их не отдам! Как кровных лелею. Но Димку, естественно, сильнее всех. Если получится когда-нибудь — всех детишек только в хорошую семью пристроим. А то приходят вечно алкаши всякие, ребёнка им подавайте! Как зверушку какую! За пособие, естественно, больше трясутся, нежели за родительство. Тем более за детей, у которых имеются некоторые болезни, больше ведь дают.

У нас дети — астматики. Им катастрофически необходим свежий воздух и регулярные прогулки по лесу. Но были и те, кто плохо разговаривал, плакал постоянно, прихрамывал… Танечка, например. Её голова один на машине сбил, а сам сбежал. Выродок! Откупился. Сельский чиновник. А родители Танюши были алкоголиками.

Я тогда по воле случая той самой дорогой ехала, а как увидела ребёнка под колёсами дорогой иномарки да хрыча этого старого, который, нет, чтобы скорую вызвать, уже думал, как бы от тела избавиться. Я тогда на него с кулаками бросилась. Даже баллончиком в лицо брызнула, когда он бедного ребёнка собирался в багажник засунуть.

После этого сумасшедшего происшествия я твёрдо решила, что Танечку к нам в приют заберу. Долго добивалась разрешения у властей. Но всё-таки победила скотов этих продажных.

* * *

— Настенька, доброе утро! А у нас вот приятность приключилась! — Светлана стояла возле песочницы, пыталась разнять двух дерущихся близнецов — Сашку и Пашку.

— Здорово как! Достучались всё-таки! И кто же это подарков навёз? — я попыталась подтолкнуть Димку к песочнице, к другим ребятишкам, но он снова в кустах спрятался, как обычно, уединившись в любимом месте.

— Ой! Честно, даже и не знаю. Машина вроде приезжала, рано очень, примерно в начале пятого утра. Кто-то коробки с игрушками выгрузил, возле калитки бросил и уехал быстро. К сожалению, не успела рассмотреть впотьмах, — растерянно пожала плечами няня. — Кстати, там и для вас подарочек имеется. В кабинете.

— Для меня? — я даже рот от удивления приоткрыла.

— Да, для вас! Вы же Анастасия? — хохотнула Светка, легонько треснув по попке Сашку за то, что тот укусил Пашку.

Через секунду я уже стояла в кабинете и широко распахнутыми глазами смотрела на огромный букет из ароматных лилий.

Подошла, понюхала, сама не заметила, как улыбнулась.

А на упаковке записку нашла: «Для Анастасии».

Взяла эту маленькую карточку в руки и тут же ощутила до головокружения знакомый аромат имбиря. Невероятно! Неужели это ОН всё устроил. Неужели букет — это символ извинений?

Как ненормальная я закружилась вокруг стола, прижимая к груди записку, вдыхая запах цветов.

Одумайся, Настя. Одумайся! Ты сошла с ума!

У тебя ведь муж всё-таки имеется, и сын, между прочим. А ты на других засматриваешься. Может, Андрей одумается. Я ведь дала ему шанс. А он… он обещал исправиться. Просто период у нас такой, трудный. Подождать надо. Ещё немного.

Подумав об этом, я опустила руки, вновь погрузившись в привычное понурое состояние. Ладно, хватит парить в розовых облаках. Пора на работу. Иначе завтра уже точно кушать нечего будет. Бросив записку в урну, я побрела обратно к машине.

Я закончила смену в семь вечера, потом сразу же поехала за сыном. Устала сегодня, как собака. Много товара приехало. Сначала полдня на кассе проторчала, слушая недовольные бурчания пенсионеров, а потом ещё и склад до конца рабочего дня разгребала, обновляя товар на полках. Надеюсь, Андрей тоже так, как и я, упахался на своей новой работе. Он ведь говорил, что с выкрутасами, касательно своего бизнеса, завязал и на нормальную работу устроился. Ну что же, буду свято надеяться!

«Ну и надейся, — огрызнулся внутренний голос. — Наркоманы ведь не излечиваются за пять минут. А твой Андрейка явный наркоман. Только не на порошок у него в мозгах закипает, а мысли об очередной глупой идее.»

Ладно, когда вернусь домой, поговорю с ним. По душам. Серьёзно. Надеюсь, поймёт. Это будет последний шанс. Сто процентов. Намекну хоть, что мне вон какие обеспеченные мужчины дарят цветы, в переулках защищают, и ребёнка чужого кормят да продукты просто так покупают. Мне! Девушке замужней! А он… а ему хоть бы что. Не поинтересовался даже о моём самочувствии после нападения.

А Алексей… Господи! Даже укол не побоялся сделать. Не мужчина, а самая настоящая мечта. Красивый, смелый, богатый. За ним точно, как за каменной стеной. Никто обидеть не посмеет. Всегда сыта, красиво одета, обеспечена… СТОП! С чего это вдруг я решила, что я этому Алексею интересна как женщина? Один веник ещё ничего не значит. Извинился просто, когда узнал, что жизнь моя как дерьмо. И что диабетчица я проклятая. Сжалился. Милостыню подал. Вот и всё. А сам к более красивой девке ускакал. Почему-то не сомневаюсь, что у такого полный грузовик баб следом стелется. На любой вкус и цвет.

Я настолько сильно погрязла в мыслях, что чуть было не вылетела в кювет. Машина резко подпрыгнула, я еле-еле на удержала управление. Вырулила. Слава богу! Надо поменьше о Звереве думать. Только злиться начинаю. Больше не на него, а на себя, кажется. За то, что начинаю влюбляться. Как вспомню его нежные руки на своём животе, когда укол делал — будто в пропасть срываюсь и падаю, падаю, падаю… так долго, что аж дух захватывает, а внизу живота просыпается миллиард бабочек.

Нежный он очень. Красивый. Я таких только в журналах видела, ну или по телевизору, когда смотрела любимые сериалы про гангстеров. Вот он точно как актёр. Сильный, властный, бесстрашный… С тонной каменных мышц и пушкой за пазухой. Да. Кажется, я и вправду видела у него пистолет. Но тогда меня мало это интересовало. Из-за слабости и обморока.

Я очень удивилась, что Алексей настолько оказался таким дружелюбным. Не сбежал. С сыном нянчился. Ещё и врача вызвал. Я отказывалась, но он и слушать не стал. Всё-таки первое впечатление оказалось ошибочным. Молодец он. Мужик настоящий! Гордость за таких берёт! Вот только не мой он… Поэтому и гордиться-то нечем. А ещё я удивилась, когда поняла, что Димка к нему начал относиться как к родному. Понимаю, что мультики и шоколадка — это святое. Но всё же… Чужих он боится. А тут, не иначе как отца в нём признал. Димка же мой особенный ребёнок. Неразговорчивый. Сколько не пыталась вылечить — всё без толку. А потом деньги закончились. Да и уколы эти уже осточертели! Никакого результата. Только аллергия жуткая. Решила своими силами пробовать. С детьми сводить, разговаривать больше, читать, песни петь. Но пока всё по-старому. Вообще, я деньги собираю. На крутой реабилитационный комплекс для детишек за границей. Надеюсь, вырвусь и с Божьей помощью сыночку туда отвезу. Там врачи — профессионалы, уж точно что-нибудь придумают.

* * *

Я добралась до села с закатом. Опять забыла поесть. Уже на подъезде к приюту почувствовала знакомое головокружение и тремор в руках. Конфету съела. В сумке нашла. Сердце болезненно сжалось в груди, когда я возле нашего дома увидела два огромных тонированных джипа.

Ох! Алексей, что ли, снова? Но он ведь нам дал неделю до выселения. Тогда кто же это? Что-то подсказывало, что не Алексей это вовсе. У калитки меня встретила обеспокоена нянечка и сразу же потащила в дом:

— Настюшечка, милая! Там мужчины какие-то приехали, тебя ждут. Страшные такие, внешность бандитская. В строгих костюмах Огромные, как медведи! И рожи у некоторых неприятные. Всё хозяйку требуют. По поводу земли говорят.

От страха я чуть было не споткнулась о ступеньку и кубарем обратно на дорожку не вылетела. Земля. Опять земля! Твари жадные. Не получат! Завтра в суд поеду. Пусть только попробуют отобрать!

— Хорошо, Светочка, сейчас разберёмся, — сказала я совершенно спокойным тоном, а у самой живот в морской узел скрутило.

— Смелая вы девушка, я б не рискнула к ним в одиночку ближе, чем на километр соваться. Но если что, вы кричите, у меня ружьё в кладовке спрятано. Да и сторож наш тут рядом с собаками гуляет. Я на кухне буду. Полицию вызову, только крикните!

— Спасибо. Ты не переживай. Улажу всё, — соврала я, на ходу читая молитву. — А где дети?

— Спать уложила. И Димочку, кстати, тоже. Вы когда уезжать будете, помогу перенести. А лучше тут оставайтесь. Завтра ведь выходные, — с надеждой выдохнула женщина.

— Хорошо, посмотрим.

— И да, — жалобно добавила. — У нас уже продукты заканчиваются. И некоторые лекарства.

— Ясно. Зарплату дадут в понедельник. Я уже отложила. А государственные будут через неделю.

— Хорошо. Думаю, дотянем, — Светлана печально улыбнулась и направилась в сторону кухни, а я на негнущихся ногах зашагала к кабинету. И… обомлела. Пространство небольшой прихожей было захваченно терминаторами-переростками в кожаных куртках с наглыми мордами, спрятанными под солнцезащитными очками. При виде меня все они, будто по команде, резко встрепенулись и за пазуху потянули ручища. Видимо, за пистолетами.

— Вы кто такие? — с порога выдавила.

Ничего не ответили. Дверь в кабинет открыли, жестом кивнули, «мол, проходи давай, ждут тебя».

Мысленно выругавшись, я вошла в свой кабинет. А там, вальяжно растянувшись на МОЁМ кресле, на МОЁМ рабочем месте восседал незнакомый мужчина, деловито покуривая сигару. Он с кем-то увлеченно болтал по телефону.

Высокий. Симпатичный. На вид лет сорок — сорок пять. Широкоплечий. Волосы иссиня-чёрные, с лёгкой сединой. Глаза — жуткие какие-то, странные. Как у волка дикого, цвета темного янтаря. На лице — лёгкая щетина, а руки сплошь усыпаны драгоценными перстнями. Одет в красивый костюм с чёрной жилеткой и тёмно-синей рубашкой, заправленной в стильные брюки.

Не понравился он мне. Явно ведь бандюган самый настоящий. Кличка Зверь, кстати, ему здорово подходит.

Когда незнакомец меня увидел, на секунду застыл. Даже сигару выронил, которая упала на документы и начала дымиться. Негодяй! Так и дом спалить можно! Наверно, он только этого и добивается.

— У вас упало, — холодно отрезала я, пройдя вперёд. Сумочку бросила на стол, а сама присела на свободный стул. Как странно… но почему-то сейчас прежний страх куда-то испарился. Наверно, злость вверх взяла. Достали уже! Хамское отродье.

— Я перезвоню, — его голос, как холодная сталь, рассек окружающее пространство, отчего по спине пронеслась противная волна дрожи. — Доброго вечера, мадам. Неужели вы и есть та самая Анастасия Малышкина? Хозяйка сей дивной усадьбы? — на последнем слове его дикие глаза лукаво заблестели.

Издевается, мерзавец.

— Да, это я. А вы кто?

— Я — Константин Зверев. Догадались уже, наверно? — прищурился, сигару подобрал, и снова в пасть сунул. Вблизи он казался ещё более опасным. Но достаточно красивым. И красота его заключалась в некой брутальности. — К вам тут на днях мой отпрыск забегал, волю мою передал?

В свинарнике я твою волю видела!

— Да, передал, — я не могла долго смотреть ему в лицо. Эти жёлтые глаза обжигали необузданным пламенем.

— И что? — бандит нахмурился. — Подпишете? — в его властных руках блеснула золотая ручка.

Уже? А как же неделя?

— Алексей ведь сказал, у меня ещё есть неделя.

— То, что Алексей сказал — забудьте. Сейчас я здесь главный. Всегда был и всегда им буду.

Клянусь, из его пасти вырвался гортанный рык.

— Я даже не знаю… — нервно заёрзала на стуле. — Может, есть ещё какой-нибудь вариант?

— Вариантов больше нет. Мне нужна эта земля. И точка. Соглашайтесь. Соглашайтесь, пока я добрый. А если глупить вздумаете, даже ваши красивые глаза вам не помогут, — мужчина оскалился в хищной ухмылке, продолжая пихать мне в руки ручку свою казённую. — Лучше согласитесь на миллион. Поверьте, для такой дыры это весьма выгодное предложение.

Вот и всё. Последние слова меня явно разозлили.

Я не выдержала. Вскрикнула:

— Вот именно! Для такой дыры! Зачем вам вообще понадобилась земля в этих краях? Гиблое место. Даже мобильная сеть не везде ловит. А ближайший магазин в часе езды.

— А вот это уже не ваше дело, — с явной сдержанностью прошипел сквозь стиснутые зубы. — Что ж, если мои условия вас не устраивают и вам не нужны деньги, то и недели не пройдёт, как вас и ваших отпрысков просто выставят на улицу без единого гроша.

Да как он смеет!

— Не имеете права! — отчаянно вскрикнула. — Дом приватизирован! Всё законно. Завтра в администрацию на вас заявлю! В самом деле! Ну что это такое? Что за наглость?

Когда я возмущалась, размахивая руками, его лицо каменело на моих глазах, искажаясь злобой. Кулаки сжали ручку до хруста, на лбу выступили морщины, а брови сошлись в единую линию.

Похоже, своими угрозами я только что себе вырыла могилу. Точнее, не только себе. Ещё и ни в чём неповинным детям.

— Ох, милочка, уж поверьте, для меня нет ничего невозможного. Взятка там, где нужно, и дело с концами. Дешевле, кстати, обойдется.

Подонок!

Он хрипло выдохнул, оценил мою реакцию, и продолжил плеваться угрозами:

— Ну а если возникнут трудности, у меня всегда имеется запасной вариант. Надавить, дернуть за нужную верёвочку — проще простого. У вас ведь сынишка имеется, так-с ведь? А что, если он однажды домой не вернётся? Или что, если в вашем детском доме, не дай бог вдруг, пожар случится?

Сволочь! Мразь бездушная! Да что б ты удавился этой землёй поганой! Надеюсь, очень скоро она станет для тебя вечной могилой.

— Даже если я продам вам участок, мне не хватит тех денег для открытия нового приюта, — я держалась из последних сил, пыталась хоть как-то выкрутиться.

— Арендуйте, — простой и пофигистичный ответ.

Ну как он не понимает! Дом — моя память. Память об отце. Будет очень сложно найти новое место. С недорогой арендой, в экологически чистом районе, вдали от повседневного хаоса.

— Чёрт. Пожалуйста. Не надо так, — я едва не упала перед бандитом на колени. Больше ничего не оставалось. Нет сил. Я беспомощная. Я обречена. Бесполезно. Толстокожий кусок стали.

Неожиданно глаза бандюгана подозрительно заблестели, но перед этим пробежались по моей бурно вздымающейся груди.

— Знаете, Анастасия Николаевна, а ведь я могу предложить вам ещё один вариант. Работу, например. Вам уж точно на первое время на аренду хватит. Ещё и на игрушки для ваших сироток останется. А со временем — новое здание состряпаете. Современное, в более цивилизованном месте.

Тварь. Я даже ни капли не сомневалась, на какую именно работу намекнул старый козел. Шлюхой. Он предложил мне стать его грязной шлюхой.

— Что за работа? — на всякий случай я решила уточнить.

— Секретарь. Знаете, я всегда мечтал увидеть столь юную и столь прекрасную женщину в облике своего секретаря. Человек я весьма занятой. А работа у меня ну о-о-очень напряжённая… — он широко развёл ноги в стороны и игриво потеребил галстук в области шеи. В его звериных глазах блеснуло гадкое вожделение. — Соглашайтесь. Признаюсь, вы первая, с кем я так долго цацкаюсь и иду навстречу.

— Нет уж, спасибо, — решительно отрезала.

— Не спешите отказываться. Подумайте. Вот моя визитка.

Плевать. Не пропадём. Лучше переедем, чем я под эту мразь подстилкой дешёвой лягу!

Делаю глубокий вдох, а на выдохе решительно озвучиваю ответ:

— Так уж и быть. Я забираю эти деньги. Где расписаться?

— Здесь, — холодно фыркнул, швыряя мне бумаги с ручкой.

Я быстро пробежалась глазами по договору и нехотя мазнула ручкой по бумаге, в графе «подпись».

— Благодарю, — бандит бумаги забрал и тотчас же свой поганый конверт сунул. — Можете не пересчитывать. Там вся сумма.

Затем львиной походкой он выполз из-за стола, к двери направляясь. Я застыла, глядя в одну точку, чувствуя, как вся жизнь пролетает мимо меня. Мои мечты, надежды и стремления.

Всё уничтожено. Всё пропало. А дальше что?

Зверев остановился у двери, грозно рыкнул на прощание:

— И не вздумай обращаться в полицию. У меня везде свои люди имеются. Если узнаю — прирежу нахер. А знаю я про тебя всё. Где живёшь, чем дышишь, что на завтрак жрёшь. Знаю даже, как отпрысков твоих зовут. И какой шоколад твой сын любит. Думаю, намёки понятны? Три дня. Даю тебе ровно три дня. Не свалите — живьём замурую.

Всё. Это были последние слова пред началом конца света.

Когда мерзавец ушёл, я обречённо упёрлась лбом в прохладную поверхность стола и горько заплакала.