Непрожитая жизнь

Дана Делон, 2021

Микаэль и Леа познакомились в фейсбуке. Двое подростков нашли друг друга в тяжелые времена. Ведь одиночество объединяет как ничто в этом мире. Но как быть, если человек, которому ты раскрыла всю свою душу, неожиданно пропадает? Леа не находит себе места. Ей как воздух необходим ответ на вопрос: где же ты, Микаэль? А затем приходит письмо… Письмо, которое разбивает сердце вдребезги.

© Дана Делон, 2021

© Marta Syrko / Trevillion Images

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2022

* * *

Моим верным читателям

ПЛЕЙЛИСТ:

the paper kites — Willow Tree March

NF — dreams

Daughter — youth

Kaleo — Way down we go

Hurts — Wings

One republic — apologise

Elliott Smith — between the bars

Ed Sheeran — Shape of you (acoustic)

Kaleo — Hot blood

3 doors down — here without you

Sam Tinnesz — when the truth hunts you down

Kaleo — all the pretty girls

Tibz — nation

Глава 1

Микаэль

Медленно открываю и закрываю глаза. Мечтаю. Когда же наступит миг, тот самый миг, когда я больше не смогу выполнить это простое действие? Я представляю, как смотрю на себя сверху: мои глаза закрыты. Они не открываются. Они просто закрыты. Покой написан на моем лице. Час пробил, теперь мое тело будет лежать без всякого движения, и я больше не буду его рабом. В комнату заходит мама, я чувствую запах ее духов и слышу тихие шаги. Я не открываю глаз. Я сплю. Так легче — проспать весь кошмар и всю боль. Я верю в жизнь после смерти, в другие миры и Вселенную. Еще я верю, что был создан для чего-то другого. Не для этого мира. На этот мир во мне обнаружили аллергию под названием «рак». Четыре года назад моя жизнь перевернулась…

Мама уходит. Я открываю глаза и сажусь. Это движение забирает почти все мои силы. Место, где я нахожусь, — это то ли больничная палата, то ли моя комната. Оно не похоже на комнату семнадцатилетнего парня из-за медицинской техники и огромного количества лекарств на тумбочках и столах. Оно не похоже и на палату из-за синих занавесок и моей мебели. Иногда я задумываюсь: что я чувствую к этому месту? Мама хотела, чтобы лечение проходило на дому: она считает, что дома человеку комфортнее, уютнее, спокойнее. Но что такое дом? Я не ощущаю себя дома. Я ощущаю себя никак и никем. Депрессия? Чертовски верно.

Тянусь к компьютеру и захожу в «Фейсбук». Страничка этой девочки все еще открыта, но новых постов нет. Уже три дня молчания — и я словно испытываю ломку по ее иронии и чувству юмора. Обычно она не молчит так долго, обычно она пишет по посту в день. Кликаю на фотографию профиля. Девочка на ней улыбается, и ее глаза блестят. То ли голубые, то ли зеленые, они выделяются на фоне длинных черных волос. Мне нравится этот контраст. Мне нравятся ее губы и форма носа. Я бы даже назвал ее красивой. Я бы даже добавил ее в друзья и написал ей. У нас много общего — музыка, фильмы, книги. Нам было бы о чем поговорить и что пообсуждать. Я бы дарил ей красивые букеты и водил в кино. Встречал после школы и покупал сладости. Я бы хотел планировать с ней каникулы, познакомить ее со своей семьей и быть с ней. Но все это возможно лишь в другой жизни или на другой планете. Со злостью закрываю крышку ноутбука. Глубоко вдыхаю, хотя делать это больно — но больно делать абсолютно все, — ложусь и замираю. Не шевелюсь, погружаясь в некую прострацию между сном и реальностью. Стараюсь заглушить злость, бушующую в душе. Не получается. Внутри меня один за другим взрываются вулканы. Хочется кричать, рвать и метать. Но я не могу — слишком сильную боль вызывает любое мое движение. Вдох, выдох. Вспоминаю ее улыбку и успокаиваюсь. Осторожно поднимаюсь. Нужно принять обезболивающее, но это потом. Я тянусь к компьютеру. Открываю крышку, жду, пока перезагрузится ее страничка. И… она пуста. Две секунды полного непонимания. Вновь перезагружаю страницу, но результат тот же. Страница пуста. Нет ни одного поста. Ни одного. Я смотрю на время: прошел час. За этот час она удалила все, что помогало мне улыбаться. Все, что дарило новые эмоции в течение последних трех месяцев. Удалила все полностью, без остатка. Вновь хлопаю крышкой и нажимаю на красную кнопку. Обезболивающее попадает в кровь и забирает с собой всю боль. Всю — и во мне остается лишь пустота.

Леа

Хотите произвести очистку души от дерьма? Начните со страницы в «Фейсбуке». Не знаю, почему и как это работает. Но удаление собственных постов, которые казались вам воплощением гениальнейших мыслей человечества, наверняка поможет успокоиться. Часа на два. А может, и меньше. А потом вы будете так же продолжать метаться, не зная, куда деться от гнева и печали. Давайте, назовите меня подростком, который принимает все слишком близко к сердцу. Который преувеличивает масштаб катастрофы и вообще склонен фантазировать и надумывать проблемы там, где их нет. Так ведь проще: смотреть на нас как на не понимающих жизнь дураков, свысока наблюдать за нашей глупостью. Ведь взрослые такие умные… Вы ведь умные? Три дня назад меня использовал парень, лишил девственности, бросил. А сегодня утром сосался с моей лучшей подругой прямо у меня перед носом. Пустяки? Вообще никчемная выдуманная проблема? Даже не знаю, что хуже: то, что он сделал это на спор, или то, что я такая наивная дура. Или, возможно, тот факт, что все это произошло в День влюбленных? Вопрос риторический и не требует ответа. И вообще, знаете что? Пошли вы все на фиг! И заберите с собой этот кусок дерьма, в который я умудрилась влюбиться. Да, именно влюбиться. Разве первая любовь не должна быть чем-то прекрасным? Вы ведь умные, вы должны знать. И не надо врать. Я сейчас скажу вам правду. Слушаете? Я вам скажу правду, и звучит она так: все первые разы просто полный отстой. Во время первого поцелуя я не могла понять, что вообще происходит и зачем люди топят друг друга в слюне. Во время первого секса мне хотелось орать на Господа Бога: «Почему, черт бы тебя побрал, мне так больно?» О первой моей любви и говорить нечего. Ею оказался парень, который стал со мной встречаться, потому что поспорил с друзьями, что порвет меня в течение трех месяцев. Романтично, воздушно, любовно. Вишенкой на торте оказался тот факт, что все это время он тайно встречался с моей лучшей подругой, которая помогала ему в его «миссии». Что должно быть в голове у девушки, которая помогает своему парню переспать с другой? Я вот тоже задалась этим вопросом, а ответ оказался прост: эта девушка меня тихо ненавидела и мечтала сделать мне очень больно. Самое отвратительное — у нее это получилось. Мне больно. Боль разрывает меня изнутри, и к глазам подступают слезы. Я моргаю, стараюсь выровнять дыхание и заглушить истерику. И мне это удается. Я не буду плакать в школе. Эти любопытные и сочувственные взгляды, перешептывание за моей спиной. Они не увидят моих слез.

Вы спросите: что за дешевый сценарий? Скажете: «Девочка, очнись! Такого не бывает в реальной жизни. Ты пересмотрела подростковых сериалов». Я бы тоже так ответила, не будь все это моей собственной жизнью. Тогда вы пожалеете меня и скажете: «Иди, деточка, домой, поговори с мамой». А что, если дом — это не дом, а просто место, где я ночую? А что, если мама — это не мама, а какая-то чужая женщина, которая меня родила? И что, если я живу с отчимом, который только и ждет, чтобы мне исполнилось восемнадцать и я свалила из ЕГО дома?

«Где же твой папа?» — спросите вы. Ответ: «Я не знаю». Устраивает? Я знаю, кто он. Знаю, что у нас одинаковые глаза и волосы. Еще знаю, что не вижусь с ним с двух лет и не имею понятия, где он в данный момент и с кем. А еще я точно знаю, что никому не нужна. Вы сейчас опять начнете говорить о подростковых гормонах. О том, что мне всего шестнадцать и я слишком остро реагирую. Но мне какая разница? Ведь то, что я чувствую, — полнейшее одиночество, боль и пустота, не знающая границ.

Перечитываю написанное. Хотите выговориться — напишите. Но публиковать не обязательно. Яростно жму на кнопку «удалить». Сначала просто исчезают буквы, затем целые слова, после не остается ничего. Просто белое пространство. Мы с ним чем-то похожи. В моей душе сейчас тоже пусто. Я бы даже сказала — стерильно чисто.

Рафаэль

Яростный стук в дверь будит меня. Мама входит без разрешения, и каждый ее шаг тяжелыми ударами отдается у меня в голове.

— Ты проспал школу, а вчера вернулся поздно в стельку пьяный.

Я не открываю глаз. Я знаю, она смотрит на меня своим убийственным взглядом. Сейчас она скажет, что не собирается такое терпеть.

— Я не собираюсь такое терпеть.

Мои губы расползаются в легкой ухмылке.

— Я сказала что-то смешное? — В ее голосе звучит сталь.

И я знаю: если сейчас перегну палку, все закончится истерикой, слезами, криками, мольбами о жалости. Поэтому я сажусь и открываю глаза. Они болят от солнечного света. Голова гудит, но я делаю усилие над собой и смотрю прямо на нее:

— Вчера отмечали восемнадцатилетие подруги Пьера. Прости, я должен был предупредить, но телефон сел, а номера наизусть я не помню, ты же знаешь.

Она долго смотрит мне в глаза, будто пытаясь понять, говорю ли я правду. Был ли я с ее обожаемым Пьером или с другими идиотами, которых она отказывается называть моими друзьями. В конце концов она отворачивается и вздыхает, словно принимая свое поражение.

— Раз уж ты не идешь в школу, проведи день с Микаэлем, — шепотом просит она. — Мне кажется, ему одиноко.

Я лишь киваю, и она уходит.

Микаэль… Мой брат-близнец, с которым мы были неразлучны. Микаэль, который лучше, умнее, спокойнее, а внешне — моя копия. Однако в его системе произошел сбой, и последние четыре года своей жизни он умирает от рака. Если в детстве нас не могли различить, то сейчас это не составит труда. Я достаю из-под тумбочки аспирин, встаю и тянусь к рюкзаку, который валяется на полу. Насколько я помню, там была вода. Запиваю и морщусь. Кажется, вода была несвежая, на вкус она отвратительна, но у меня так пересохло горло, что это не важно. Босиком, спотыкаясь о разбросанные вещи, бреду в свою ванную и долго стою под душем в ожидании, когда подействует таблетка. Микаэль — единственный человек на этой планете, который никогда не осуждал меня. Никогда не пренебрегал мною. И никогда не предавал.

Выйдя из душа, я выбираю одежду и, посмотрев в зеркало, вижу нашу общую фотографию, приклеенную к рамке. На ней нам обоим по восемь лет и мы совершенно не отличаемся, даже одеты одинаково. Разные у нас только взгляды: его — умный, а мой — озорной. Вот и все различия. Как же тяжело понимать, что часть тебя умирает! И как тяжело дается осознание, что ты ничего не можешь с этим поделать. Тебе не остановить эту лавину — рано или поздно она накроет дорогого человека и унесет с собой. Понять и принять этот факт практически невозможно. День за днем ты просыпаешься с дырой в груди, с абсолютной пустотой внутри и понимаешь, что не убежишь от надвигающегося будущего и никак не изменишь его.

Выйдя в коридор, я направляюсь в комнату брата. Я никогда не стучу, просто открываю дверь и вижу его лицо. Глаза Микаэля закрыты, ноутбук валяется на полу. Не знаю, спит ли он по-настоящему или всего лишь притворяется. Я ложусь на коричневый кожаный диван, сунув руку под голову. Ну что, поспим вместе. Когда-то мы все делали вместе. Как же я люблю его и как же не хочу, чтобы он умирал! Безнадежный страх сменяется гневом. С тяжелым сердцем я закрываю глаза, стараясь уснуть. Но щемящая пустота не хочет оставлять меня. Она следует за мной в царство Морфея.