Джай Форс и коридор жизней. Часть 2

Дан Адхип

Студент Джай и его друзья делают случайное открытие: оказывается, тело человека – это сложная структура порталов в иные измерения. Рассказать об этом нельзя – никто не поверит. Остаётся только погружаться в исследования, чтобы собирать доказательства. Новые знания переворачивают представление о привычном мире и втягивают Джая в опасное приключение. На кону – жизнь и свобода.

Глава 25. В гостях у Евы

Открыла Карина. Ничего не говоря и улыбаясь, она втянула меня за руку в прихожую, после чего крепко обняла, захлопнув входную дверь ногой. Не зря ехал.

— Такое чувство, что и не прощались, — произнесла она, старясь поглубже зарыться в мои объятия.

Я вспомнил Кир-Ри и момент сражения, в котором она лежала беззащитной в секунде от смерти. Промелькнул страх, и сердце мгновенно отреагировало, запустив в противовес бурное истекание любовью.

Следом включилась гиперкапсула: она налилась огнём из сердца и через пять секунд сама стала излучать нежное свечение в радиусе трёх метров. Стены для такого излучения не помеха.

— А мы и не прощались, — сказал я. — Я ночью тебя видел.

Мы разомкнули объятия. Пока Карина ждала пояснений, я разулся.

— Я видел тебя во сне, — небрежно произнёс я. — В одном полотенце.

Я постучал ребром ладони немного выше середины бедра:

— Вот досюда оно было. А потом вообще слетело.

Если подумать, то ещё несколько дней назад мы с Кариной даже не были особо знакомы, а теперь я тоннами метал шутки на границе с пошлостью. Как будто при первом поцелуе сорвало предохранитель, и все нефильтрованные мысли стали сразу попадать на язык.

Сейчас я наблюдал, как работают сексуальные намёки на уровне энергетики: примерно из области промежности, которая у меня разгорелась в ночном гиперпрыжке, потянулась жадная невидимая рука. Она прогладила Карину с ног до головы и остановилась внизу её живота. Я видел, что у Карины есть выбор: мгновенно отсечь невидимую руку острым словом или принять её как часть себя. К счастью, она выбрала второе:

— Что-то не в моём стиле, — засомневалась она. — Я вообще не оборачиваюсь полотенцем, когда выхожу из душа.

Карина умудрилась это сказать так, что я почувствовал, как она выходит из душа и как не даёт одеждам сковать её кожу. Не хватало только визуального ряда, тогда бы момент стал лучшим киносеансом в моей жизни. Но в следующий миг я вспомнил, как обнажённая Кир-Ри лежала на полу в беспамятстве, и сразу стало не до романтики: хотелось её защитить любым способом, и от этого жгучего желания края моей гиперкапсулы начали уплотняться, превращаясь из белёсых в насыщенные золотые.

Я сделал шаг к Карине и снова её обнял. Золотой шар выстроился крепким щитом вокруг нас.

— Как красиво! — сказала она, и я понял, что она тоже видит эти энергии.

Стоять бы нам так вечность, да Ева не дала:

— Вы чем там занимаетесь у меня в прихожей? — крикнула она из комнаты. — Ну-ка идите сюда, чтобы я вас видела. Нашли тут дом свиданий!

Мы оба прыснули смехом и пошли на голос через широкий коридор.

Квартира Евы оказалась не столько жилым помещением, сколько выставкой интерьерного дизайна: сочетания красок, материалов и предметов сперва выглядели непривычно, но через несколько шагов начинали поражать взвешенностью и гармонией. Я не считал себя знатоком, но здесь не требовалось быть профессионалом, чтобы восхититься вкусом автора.

Всё вокруг заявляло: «Ты пришёл в самое стильное место на свете!» И я хотел этому верить, хоть мозг и подсказывал, что не может такого быть.

— Она сама всё это делала? — шёпотом спросил я.

— Да! — так же шёпотом воскликнула Карина, гордясь подругой. — Здорово, правда?

Когда Карина в саду у Самуила сказала, что Ева занимается дизайном, я представил мощёные садовые дорожки, постриженные кустики и аккуратные клумбы, но уж никак не эту выверенную красоту, по которой сейчас шёл.

Самым примечательным в интерьере квартиры был дух свободы. Возможно, по уюту и душевности здесь «на четвёрочку», но кому нужна атмосфера плюшевости? Бабусям, которым уже всё поздно? Здесь всё было пропитано стремлением жить и действовать, и я от этого кайфовал.

Я вспомнил дом Самуила и сравнил, насколько у Евы было по-другому: там космос, затягивающий в многомерную бесконечность, — тут Земля, толкающая к свершениям в физическом мире.

— Ева, привет, — поздоровался я, когда мы вошли в гостиную и увидели сидящую в кресле хозяйку. — Слушай, а где у тебя можно штаны посушить? Я не сдержался от восторга — настолько у тебя шикарный дизайн!

Откуда такой юмор? Удивительная закономерность: вижу Еву — переключаю режим шуток на «пожёстче».

— Вы точно друг друга нашли, — показала она на нас пальцем. — Карина мне тоже всё время твердит про магию дизайна, которую я здесь сотворила. А я даже не пойму, что тут особенного. Вы же не в пещерах живёте, чтобы удивляться ухоженной квартире.

— Она у меня скромница, — развела Карина руками, и мы втроём засмеялись.

Я не пропустил слова Евы о том, что мы с Кариной нашли друг друга. Может, это и звучало как шутка, но за шуткой всегда просвечивается правда. Забавно то, что мы друг друга даже не искали! И какого-то особого выбора тоже не делали: мы просто попали в мир, где между нами есть очевидная связь. Разве что для этого надо было подучиться слышать себя и чувствовать энергии, но теперь это умение казалось естественным и жизненно необходимым.

Ева старалась привлечь к себе внимание, особенно когда говорила, что не понимает причин нашего восторга. Меня было не обмануть: я чувствовал на уровне энергетики, как она кричит: «Ну, давайте! Хвалите меня! Хвалите!» Я увидел три наши гиперкапсулы в мета-мире, и от Евиной шли две огромные трубы, ждущие эмоции восторга от меня и Карины.

— Ну, нет, всё ты понимаешь, — сказал я. — Я даже чувствую, как ты понимаешь, что мы понимаем, что ты понимаешь. Так что давай разорвём этот круг: я готов преклонить колено перед твоей дизайнерской крутостью, но чур ты не будешь строить из себя скромницу.

По мета-миру прокатилась взрывная волна: даже прохожие из других измерений встрепенулись. Евина гиперкапсула спрятала трубы и выкатила пушки. Похоже, начнётся пальба. Хорошо, что мои щиты были подняты.

Пара секунд невербальных переговоров — и пушки превратились в мягкие тягучие щупальца, с интересом потянувшиеся ко мне.

В этот момент Ева на мгновение посмотрела на Карину, и в этом взгляде я прочитал одобрение: «А он неплох! Всё чувствует!» В мета-мире тот же самый комплимент шёл от Евы напрямую мне, игнорируя присутствие Карины. От этого стало не по себе, и я встрепенулся, выпустив мета-мир из зоны восприятия.

— Ладно, — согласилась Ева. — Я знаю, что у меня классно. Хотела набить себе цену.

По едва заметной реакции Карины я понял, что она удивилась признанию подруги. Евина искренность срезонировала в моём теле сразу в двух местах: приятным теплом в груди и ожившим объёмом в животе на уровне пупка.

— О, как я это понимаю! — закивал я, выкручивая ручку открытости на максимум.

Я без приглашения сел на диван напротив Евы и продолжил:

— У меня та же песня: всё время хочется, чтобы меня больше ценили. Вот ты сейчас сказала об этом, и я почувствовал, как сильно твоё признание отозвалось в груди и вот здесь, — я приложил ладонь к животу на пару пальцев ниже пупка.

Ева бросила взгляд на Карину:

— Ты что-то уже рассказывала? — подозрительно спросила она.

— Нет, — удивлённо ответила Карина. — Но я же говорила, Джай не зря там главный.

— О чём речь? — вклинился я в их переглядывания. — Где я главный?

— В вашем проекте, — сказала Карина.

Она села в кресло напротив Евы и меня так, что мы образовали равносторонний треугольник.

— Там Роберт главный, — отнекивался я.

— Он главный в чём-то другом, — загадочно поводила рукой Карина. — Не в том, что хочешь донести до людей ты.

Я не понял.

— Не могу этого объяснить, — она развела руками, видя моё удивление. — Считай, что вы как два директора, которые отвечают за разные направления. И твоё направление мне ближе.

— Ладно, — пожал я плечами, так до конца и не поняв, что она имела в виду.

— Но это всё ерунда, — Карина заговорила быстрее, переводя тему на главное. — Ты же хочешь узнать, зачем мы тебя позвали?

Я радостно закивал, и она продолжила:

— Тогда слушай. Вчера вечером после того, как мы с тобой созвонились, у меня… появились необычные ощущения. Я стала за ними наблюдать, пока собиралась спать, и заметила кое-что интересное.

— Мне эту историю ты рассказывала не так, — прищурив глаза и хитро ухмыляясь, прокомментировала Ева.

Карина на миг смутилась, но не стушевалась:

— Я тоже набиваю себе цену и хочу выглядеть идеальной, пока Джай сам не узнает правду. Но будет уже поздно!

Последнюю фразу она сказала хриплым голосом и затем залилась дьявольским хохотом.

Кажется, мы все вели себя немного странно, и было в этом что-то особенно душевное!

— Какую правду? Порочную? — спросил я, смеясь вместе с Кариной.

— Ах, если бы! — закатила она глаза. — Хотя порочной я стала вчера ночью, когда ты уже, наверно, спал.

Она поймала моё внимание в капкан, и я больше не мог продолжать шутить: вопрос, застывший в моих глазах, напрочь отключил остроумие.

Глядя на мою реакцию, девушки засмеялись ещё сильнее.

— Сейчас поймёшь, как я стала порочной, — поспешила успокоить Карина. — В общем, прислушивалась я к себе и незаметно погрузилась в состояние, которые ты называешь мета-миром, — такое пространство, где я и комнату видела, и всякие полосы, волны, и шар энергии — свою гиперкапсулу.

Прозвучало с настройками на процесс — я сразу ощутил границы собственной энергетической структуры.

— Мощно, — закивал я под впечатлением.

— Да, — согласилась Карина. — Глюки те ещё, но завораживают. Только это самое начало. Я так прониклась процессом, что умудрилась погрузиться глубже и нашла в себе очень странное место, которое прям гудело от энергии.

Внизу живота что-то неловко булькнуло, отзываясь на рассказ.

— Мне хотелось с кем-то поделиться, — продолжала Карина. — Я подумала, что ты уже спишь, и позвонила Еве.

— Ну конечно! — подхватила Ева. — Парня нужно беречь, а подруге позвонить полпервого ночи — это в порядке вещей!

— Ты пожалела, что я позвонила? — парировала Карина.

Ева подняла ладони в примирительном жесте:

— Этого я не говорила.

— То-то же! — воскликнула Карина-победительница. — Ты лучше расскажи, что услышала, когда мы общались по телефону.

Ева в долгу не осталась:

— Какой у Джая?.. — медленно и коварно начала она.

— Нет, не эту часть рассказа, — остановила Карина, поняв, что подругу не переиграть. — Давай сразу к ощущениям.

Их шуточная перебранка доставляла мне эстетическое удовольствие, с которым я ещё не сталкивался. Почему-то раньше, когда я встречался с девушками, те не знакомили меня с подругами и, уж тем более, не звали к ним в гости.

— А, ты об этом! А то я не поняла, — прикинулась овечкой Ева, но затем вернула в голос деловитость и начала рассказ. — Ладно, дело было так. Звонит Карина и начинает рассказывать что-то в духе того, что у неё бабочки в животе. Я ей: «Мать, ты чего? Тебе сколько лет? Тринадцать?» А она на своей волне: объясняет-объясняет, и вдруг я начинаю чувствовать в животе, да и вообще в теле, всё то же самое, о чём она говорит! И так явно! В общем, я втянулась, и закончилось тем, что я сказала: «Приезжай ко мне».

Ева сыпала настройками так, что у меня в туловище на уровне пупка раскрутился энергетический вихрь.

— И тут произошло самое смешное, — перехватила рассказ Карина, предупреждая жестами, что сейчас прозвучит нечто забавное. — Я по-быстрому собралась и вызвала такси. И кто был за рулём? Тот же таксист, что нас вёз от речного вокзала!

Улыбка на моём лице уже лезла вширь, но я понимал, что самая соль впереди. Карина говорила дальше:

— Получается, прошло, наверно, часа два, как он высадил тебя. Я сажусь в машину, и он ко мне поворачивается и со странным подозрением уточняет адрес, который у него высветился в заказе. Я даже сначала не поняла его интонацию. Подтверждаю адрес, и он такой: «А я думал, ошибка, и поедем на Парковую». И тишина.

Карина залилась смехом, засмеялся и я.

— Я ничего не стала отвечать, — продолжила она. — В итоге ехали всю дорогу молча, а я почти слышала, как его мозг кипит от негодования: «Вот шлюха! Сходила на свидание, а потом ночью поехала к другому!» На выходе я протянула ему чаевые, а он с презрением сказал «не надо» и умчался.

Ева тоже покатилась со смеху, несмотря на то, что уже слушала эту историю во второй раз.

— Видно, ты очень ему понравился, — подытожила Карина, — раз он не смог спокойно смотреть, что я еду ночью не к тебе. Так что я теперь потаскушка — таксист подтвердит.

Пока я смеялся, высказалась Ева:

— Вот что это за тупая мужская солидарность? Не разобраться и осудить девушку. А может, она к маме едет? Или к бабушке?

— Точно! — воскликнула Карина. — Как Красная Шапочка!

Мы снова захохотали.

— Мужики, конечно, как животные, — не успокаивалась Ева. — Видят самку — мозг отключается во всех случаях. Иногда это и неплохо, но когда вот так!..

Раз уж мы с самого начала взяли курс на искренность, я не сдержался:

— История классная! Только я одного не пойму: вот у тебя, Ева, столько свободы вложено в атмосферу квартиры! Так почему же ты яро кроешь всех мужиков стереотипами? Таксист, может, и не семи пядей во лбу, но поставь себя на его место: ты вечером отвозишь меня, потом Карину, а потом ночью снова забираешь меня и везёшь совсем по другому адресу. Что бы ты подумала?

Защита прозвучала жёстко. Моя гиперкапсула вспыхнула, и в районе промежности зарделось пламя, жгущее лучами пространство вокруг Евы. Щупальца, которые тянулись ко мне от её капсулы, больше не казались мягкими и нежными: они превратились в острые пики, зависшие прямо передо мной. Стало очевидно, что я задел Еву.

Моё внимание захватили опасные орудия, готовые проткнуть мою энергетику. Не зная, как реагировать, я ещё глубже погрузился в ощущение огня, который концентрировался вокруг промежности вращающимся шаром. В контексте ситуации это походило на взвод курка револьвера — не самое удачное действие во время мирных переговоров.

Внешне всё было спокойно: мы как сидели, так и сидели, но напряжение, которое повисло в мета-мире, можно было резать ножом. Я знал, что если Ева нанесёт удар, я тут же спущу на неё всех своих огненных собак, даже не желая этого. Но как выйти из конфликта, не усугубив положение, я не представлял.

— Вообще я бы, наверно, тоже тебя осудила, — словно сотканный из любви, раздался голос Карины.

Из середины её гиперкапсулы полилось свечение, которое обволокло меня и Еву. Нежная волна остудила раскалённый шар внизу моего туловища и растворила заточенные пики перед моим лицом.

Я перевёл взгляд на Карину: она не до конца понимала, что только что предотвратила энергетическую резню. С моих глаз будто спала пелена ярости:

— Вы заметили? — возбуждённо спросил я.

— Что? — удивилась Карина.

Ева уловила суть вопроса и ухмыльнулась:

— Кажется, мы только что чуть не набили друг другу морды, — задумчиво произнесла она.

Карина недоумённо посмотрела на подругу.

— Ну и парня же ты себе нашла! — ответила Ева на немой вопрос. — Взял и принёс смуту в наши беззаботные отношения.

Не дожидаясь, пока Карина найдёт что сказать, Ева обратилась ко мне:

— Я почувствовала и увидела, о чём ты спрашиваешь. И сразу поняла, как обычно веду себя в таких ситуациях.

Теперь и Карина услышала:

— И как? — поинтересовалась она.

— Как сучка, — ответила Ева и грустно усмехнулась, смотря на подругу. — Как ты вообще столько лет со мной общаешься?

Карина засияла милейшей улыбкой, встала, подошла к Еве и обняла её. Градус доброты зашкалил, и тепло разлилось по моей груди.

— Слушайте, а давайте поедим! — оживилась Ева, выпуская Карину из объятий. — Мы ещё не обедали, будешь с нами?

Я тоже успел проголодаться, поэтому с ответом не раздумывал:

— Буду! Только пойду руки помою. Куда идти?

Карина сразу вызвалась помочь:

— Давай я покажу.

— Нет уж! — запротестовала Ева, поднимаясь с кресла. — Я сама всё покажу. Знаю я таких: лишь бы наедине остаться.

Она посмотрела на нас строгим взглядом учительницы, а затем рассмеялась:

— Ладно, шучу: делайте, что хотите. Просто надо выдать тебе полотенце, а то там общее не висит. Пойдём.

В ванную мы пошли втроём, как на экскурсию. По пути Ева зашла в свою спальню за полотенцем, и я ненароком туда заглянул. Карина подметила мой интерес:

— Классная спальня, да? — спросила она.

Комната была просторной и с минимумом мебели: кровать, комод, прикроватный столик и несколько декоративных полок с изящными нефункциональными мелочами.

— Ага! — ответил я, вспоминая свою спальню, которая теперь казалась старой коробкой, забитой ненужным хламом. — Только не пойму, где все эти… девчачьи штуки?

Точнее сформулировать я не мог, но перед глазами ещё стоял дом девушки, с которой я встречался раньше, и её гора косметики, кремов и непонятных устройств для наведения красоты.

Ева уже шла к нам с полотенцем в руках:

— А зачем мне они? — строго спросила она. — Я что, недостаточно красива сама по себе?

Она говорила с болезненным напором, и я сообразил, что вступил на зыбкую почву феминизма, в котором ничего не понимаю.

— Ты красивая, — пробормотал я, теряясь.

Ева ткнула в меня полотенцем:

— Вот и правильно: я красивая. Держи.

И тут я заметил, как уголки её губ слегка подрагивают, сдерживая улыбку.

— Ладно, Форс, — расслабилась она. — Над тобой весело прикалываться. Вот всё это барахло, без которого мне не жить.

Она сделала несколько шагов к стене и открыла в ней незаметную дверь, за которой была комнатка с зеркалом, подсветкой и полочками с кучей баночек, тюбиков и коробочек.

— Святая святых, — гордо представила Ева. — Её видит только тот, кто оказывается здесь.

Она указала на огромную двуспальную кровать в середине комнаты и продолжила:

— Так что теперь ты обязан…

— Ну, хватит! — вмешалась Карина, отчего Ева залилась озорным хохотом. — И как мне тебя знакомить с новыми друзьями?

— Я идеальная проверка, — заявила Ева, приближаясь к нам и жестом показывая выметаться из её спальни. — Недаром говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Они смотрят на меня и понимают, осилят общение с тобой или нет. А ты остаёшься белой и пушистой.

Они продолжали перешучиваться и смеяться, пока я мыл руки. Когда я вернулся в гостиную, часть которой была отведена под кухню и столовую, Ева с Кариной крутились у плиты.

— Джай, ты суп на мясном бульоне ешь? — спросила Ева.

— Ем.

— Отлично! Я вчера вечером сделала очень вкусный суп.

— Это правда, — подтвердила Карина, нарезая укроп. — Я ночью съела тарелку — еле удержалась, чтобы не заглотить ещё одну.

— А козий сыр ешь? — продолжила опрос Ева.

— Ем.

— Тогда вот держи доску, нож и сыр — порежь, как тебе нравится.

Сыр я резал очень аккуратно, чтобы не упасть в грязь лицом перед двумя девушками. Дома я рублю как попало, а тут решил блеснуть и сделать ровные тонкие кусочки. Поэтому Карина закончила резать укроп и другую зелень для салата гораздо быстрее, чем я справился с тремястами граммами сыра. Пока Ева отвернулась к плите, помешивая суп и тушёные овощи, Карина подошла сзади и обхватила меня руками за пояс, прижавшись к спине. Нож застыл на полпути через сыр, и всё моё внимание ушло в места касания с телом Карины. Какое блаженство!

Сердце застучало быстрее, и Карина наверняка это услышала: она прижималась ухом к моему позвоночнику между лопаток. Помимо стука, на уровне мета-мира сердце выдавало глубокое красное свечение и тепло, уходящее далеко за пределы тела. Карина прижалась ко мне ещё сильнее, и я спиной почувствовал, что её сердце тоже ускорилось.

— Продолжай резать, — прошептала она, тихо хихикая.

Я повиновался.

Когда Ева повернулась, Карина уже шла к раковине, чтобы помыть ножи и доски.

— Овощи тушатся, суп греется, — поставила Ева руки в боки. — У вас, вижу, тоже всё готово. Ну что? У нас есть минут пятнадцать на то, ради чего мы собрались. Будем?

— Будем, — уверенно сказала Карина и закончила ополаскивать ножи. — Давайте здесь и сейчас, а то после еды не захочется.

Она указала на высокие барные стулья, которые стояли у широкой стойки-стола, отделяющей границу кухни и гостиной.

— Я до сих пор не услышал, зачем мы собрались, — заметил я.

— Вот и хорошо, — ответила Ева. — Чище будет эксперимент.

Мы расставили стулья так, чтобы с одной стороны стойки сидели мы с Кариной, а с другой — Ева. Карина повела без предисловий:

— Давайте закроем глаза, — сказала она. — Найдём большой шар внутри груди. Чувствуете?

Посередине между солнечным сплетением и ключицами закрутился огонёк, который быстро заполнил грудную клетку.

— Чувствую там тепло, — сказал я.

— Мой шар — бильярдный, — описала Ева. — Крепкий, крутится, но маленький.

Карина дала нам минуту понаблюдать пространство в середине груди и пошла дальше:

— Хорошо. А теперь посмотрите, как ощущается шар внизу живота.

Сначала я внутренне возмутился: что это за точность описания? Я внизу живота находил кучу всяких ощущений, и каждое появлялось в совершенно разных ситуациях. Что прикажете мне слушать сейчас?

Затем, когда уточнений от Карины не последовало, я перенёс внимание в низ живота и вдруг узнал появившееся чувство: Карина начала о нём говорить, и Ева о нём же пошутила, как о бабочках. Неужели это то, что чувствуют девочки-подростки, когда впервые влюбляются? Жутко любопытно и немного неловко чувствовать то же самое, если это так.

Минуты две мы исследовали это место в тишине.

— Что там у вас? — спросила Карина.

— Что-то вроде нефизического бурления, — попробовал описать я.

Голос Евы прозвучал с оттенком удовольствия:

— Чернота, — протянула она.

От одного её слова вместо невнятного бурления раскрутился неистовый чёрный вихрь, и я догадался, что он — лишь отголосок того, что ощущала Ева.

— А у тебя что? — спросил я Карину.

— У меня воронка, тоже чёрная. Она гудит, крутится и расширяется.

От этого описания мой вихрь ускорил вращение, и я оторопел оттого, насколько сильными были процессы, которые описывали девушки.

— Ты знаешь, что это такое, Джай? — спросила Карина.

— Нет, — ответил я, сличив ощущения с воспоминаниями. — Первый раз сталкиваюсь.

— А ты хорошо чувствуешь, о чём мы говорим? — спросила Ева.

— Да, вполне, — рассуждал я. — То есть я понимаю, что этой энергии, которую мы слушаем, в вас намного больше, чем во мне. Почему так, я пока не пойму.

Глаза я не открывал, но мне показалось, что в этот момент девушки переглянулись.

— А чем ты чувствуешь эту энергию? — продолжала Ева.

— Вопрос на засыпку, — вслух задумался я. — Не знаю. Вроде бы телом, а вроде бы нет.

— Может, органами какими? — уточнила она.

Мои познания анатомии оставляли желать лучшего.

— Нет, не похоже, — медленно ответил я, наблюдая за ощущениями. — Там вроде кишечник, а ниже мочевой пузырь, но вот чтобы они реагировали на то, что мы слушаем… нет, не думаю. Там будто бы есть что-то невидимое, и оно воспринимает эти энергии — вот, точно!

Я очень обрадовался подобранной аналогии. Передавать словами неописуемое — та ещё задачка. Но Еву такое объяснение не устроило.

— Нет, погоди, — настаивала она. — Расскажи подробно, где именно у тебя возникают ощущения.

Я не понимал, к чему она клонит.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил я, наконец.

— Она хочет, чтобы ты признался, где у тебя матка, — сказала Карина.

Я тут же открыл глаза:

— Что? — удивился я.

Девушки уже давно сидели и переглядывались: Карина улыбалась, а Ева недоумевала.

— Когда ты отвечал, — стала объяснять Карина, — я ощущала твои слова… как бы так полегче выразиться…

— Маткой ты их ощущала! — выкрикнула подсказку Ева. — Давай называть всё своими именами.

— Ну, да, — пожала плечами Карина. — Маткой. Мы тебя позвали, чтобы понять, как это работает. Мы с Евой догадались ночью, где появляются эти энергии. Но то, что ты их так легко считываешь, — это просто удивительно! У тебя же нет матки?

Она задала вопрос, и я не сразу понял, что это шутка:

— Вроде нет, — произнёс я растерянно, но затем уловил юмор и пошутил в ответ. — Хотя, кто знает? Мне УЗИ никогда не делали.

Карина улыбнулась:

— Не хочу показаться бестактной, но я к тебе прижималась, и знаю, что там у тебя всё не так, как у девочек.

Кажется, у меня глаза округлились от смущения. Краска уж точно залила лицо. Не верилось, что это прозвучало из уст моей девушки при посторонних на первой неделе наших отношений. Я подсознательно захотел спрятаться от позора, и меня выкинуло в мета-мир, где я увидел фантастическую картину: в центре бесконечности сиял треугольник, в одной вершине которого был я в форме шара, а в двух других вершинах — Ева и Карина в форме огромных бьющих молниями вихрей.

Зрелище завораживающее!

Я наблюдал, как закручивающиеся языки энергии выстреливают из вихрей и соединяются с моей гиперкапсулой. Я понял: Карина не собиралась меня задевать. Просто она включила другой режим взаимодействия с миром и несвойственные ей манеры, чтобы раскрутить внутренний вихрь ещё сильнее.

— Я смотрю сейчас на вас в мета-мире, — заговорил я с прилившей уверенностью, — и понимаю, что у меня вообще всё по-другому по сравнению с вами! Вы же ходячие смерчи!

Последняя фраза родилась сама собой, и только через несколько секунд она показалась очень смешной. Девушки захохотали, я — вслед за ними.

— Короче, матки у меня нет, — решительно заявил я. — Но я слышу ваши. Теперь мне от этого уже не скрыться.

— Форс, ты уникум, — подытожила Ева. — Подсунул нам умение чувствовать непонятные вещи, и мы после этого сами тебя пригласили, чтобы ты залез к нам… по самое дальше некуда, там, где уже тупик.

Она хохотнула, как пират.

— Судя по мета-миру, это не тупик, — не согласился я, — а такой портал, что всем порталам портал. Только непонятно, как с этой энергией взаимодействовать: она как торнадо — сметёт и не заметит.

— Я сейчас сама как торнадо, — ответила Ева и встала из-за стола. — Смету всю еду и не замечу. Давайте уже пообедаем: после таких откровений жор напал.

Через минуту перед нами стояли тарелки с супом и салатом.

Мы ели и разговаривали на отвлечённые темы: музыка, дизайн, теплоходы, фестивали, таксисты, учёба. Из разговора я узнал, что Ева окончила университет три года назад, а значит, она лет на пять старше нас с Кариной. Интересно, как вышло, что они уже давно подруги?

Еда и разговоры отвлекли от вихрей в мета-мире. Восприятие огрубело, и я снова видел нас троих как шарообразные гиперкапсулы. Странным было то, что потоки энергий между мной и Кариной не сильно отличались от тех, что текли между мной и Евой. А я ведь Еву видел во второй раз в жизни: откуда успели появиться такие прочные связи?

Ещё я заметил, что вокруг меня и Карины в мета-мире очень много свободного места, а возле гиперкапсулы Евы постоянно шныряют какие-то проходимцы. Вот что имел в виду Самуил, когда говорил, что наши энергии разогнались, и первое время к нам никто не сунется!

Я догадался, чего ждали паразиты: если бы мы с Евой полчаса назад поцапались, от наших гиперкапсул во время драки отрывались бы ошмётки. Их бы сразу подхватывали падальщики. А может, под шумок и забрались бы внутрь ран, которые мы были готовы друг другу нанести.

Я вспомнил, как Карина помешала энергетическому мордобою, и меня охватила волна благодарности: сколько нашего сознания она сберегла! И как здорово, что Ева смогла сложить оружие! Она бы меня исполосовала по полной программе, и я бы тоже в долгу не остался.

В моей груди разожглась звезда, согревающая и освещающая всю Евину квартиру.

— Какие вы классные! — вдруг вырвалось из меня.

Девушки заулыбались.

— Ты опять в мета-мир улетел? — спросила Карина.

Я скорчил комично извиняющуюся рожицу, мол, да, попался, а затем нашёл остроумный ответ:

— Так вы и в материальном мире классные!

Ева вздохнула и усмехнулась:

— Эх, Форс! Я тебя сегодня по-всякому стебала — ты уж прости, это я так Каринку защищаю. Но ты прям хорош! Только не зазнавайся и не думай, что я ослаблю хватку.

Услышать душевную похвалу от Евы оказалось очень лестным. Глупая улыбка, в которой я расплылся, это подтвердила.

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить за то, что ты нормальный чувак, — продолжала Ева. — Лучше супа, чем этот, я уже не сварю, так что насладись им хорошенько: это символ моей признательности.

— Я придумала благодарность, — сказала Карина, и я заметил, как она сама светится от одобрения подруги.

Она потянулась ко мне, и я потянулся к ней — благо, барные стулья позволяли. Мы поцеловались страстно как никогда. Я почувствовал, как в моей энергетической структуре проявился столб слепящего света, на который сразу налетел чёрный вихрь Карины. Мы снова вернулись к своим тарелкам, но я всё ещё чувствовал, как мы соединились в единый круговорот энергий.

Ева умилилась, закатила глаза и пошла накладывать второе. Она расставила широкие тарелки на стол и принесла сковороду, с которой разложила нам овощи.

— Вот скажи мне, Форс, — заговорила она, вернувшись за стол. — Откуда ты такой взялся, что у Каринки снесло башню? Ты её загипнотизировал?

Ева с теплотой посмотрела на подругу. Та сияла от счастья.

— Я ещё неделю назад о тебе ничего не слышала, а сейчас вы смотрите друг на друга, и я боюсь, как бы огонь из ваших глаз мне гостиную не спалил. В чём секрет?

Очаровательное сравнение с огнём! От него звезда в моей груди увеличилась втрое и выступила на полметра за пределы туловища. Тепло этой звезды начало циркулировать по поверхности кожи.

— А вот это мне тоже интересно, — подхватила Карина и поймала мой взгляд. — Ты всегда был милым парнем, но не более того. И вдруг на лекции я смотрю, что ты сидишь передо мной, и понимаю, какой ты… манящий!

Ух! Вот это определение!

— Ты меня тогда позвала, и я почувствовал, как меня окатило волной удовольствия, такого тёплого и очень приятного, — вспомнил я момент, о котором рассказала Карина. — На этой волне меня вынесло в какое-то сказочное пространство, где я обо всём забыл.

Казалось, мы говорим о событиях, которым не меньше года, а они произошли на прошлой неделе.

— Ты это связывал с гиперпрыжками? — поинтересовалась Ева.

— Я сейчас всё связываю с гиперпрыжками, — ответил я и, повернувшись к Карине, принялся рассуждать. — Но с ними наоборот: сначала я ощутил от тебя волны, а потом началась история с дварками и мета-миром. До этого я просто отчётливо слышал свою энергетическую структуру. Тогда я ещё, правда, не понимал, что это такое. Может, ты меня и заметила только потому, что я разгорелся?

— Не знаю, — пожала плечами Карина. — Может быть. Но то, что в тебе что-то поменялось в один момент, — это сто процентов!

Карина смотрела с непринуждённой любовью, отчего я ощутил себя огромным пылающим шаром, раскалённым энергиями сердца. Такими же шарами я услышал девушек и почувствовал сильную связь между нами троими. Откуда она? Сознание тут же полетело искать ответ, и на пару секунд я прикрыл глаза, чтобы уловить отклик в мета-мире.

— Ты спишь или притворяешься? — спросила Ева бесцеремонно громко, так что я бы вскрикнул от неожиданности, если бы спал.

— А что? — буркнул я, не открывая глаз.

— Мы не обсудили, что будем говорить, — сказала она.

Я не очень понял, о чём речь, но глаза открывать не хотелось. Неожиданно для себя я заспанно произнёс:

— То же, что и раньше.

Странное чувство: я говорил Еве непонятные слова и одновременно им удивлялся. Откуда-то издалека прилетела догадка, и я мысленно воскликнул: «Не может быть!» После чего открыл глаза.

Может.

Я ехал в поезде: мягкие сиденья, еле слышный стук колёс, за окном проплывают поля, холмы и деревья — налицо гиперпрыжок в тело двойника из параллельного мира. Ну вот! А я только начал есть овощи, которые положила Ева! О, да она сама здесь! Сидит рядом со мной, отвернулась к окну.

Ситуация была необычной: я понимал, где нахожусь, но вообще не мог контролировать двойника. Выглядело всё, как сон, с той лишь разницей, что я полностью осознавал, что происходит.

Я отследил, что гиперпрыжку предшествовало любопытство: мне захотелось узнать, откуда такая сильная связь между мной, Евой и Кариной. Похоже, здесь я увижу ответ.

А как же моё тело?

Словно по заказу, перед глазами пролетела картинка, где я смотрю на Еву. Я заметил, что свалившееся с моей вилки кольцо кабачка зависло в воздухе, значит, там если не пауза, то очень сильное замедление времени, и здесь можно спокойно расслабиться. Что я и сделал.

Контроль над двойником не появился, но я стал его преданным наблюдателем: видел то, что видел он, слышал то, что слышал он, чувствовал то, что чувствовал он, при этом его память мне была недоступна, и я замечал лишь самые «громкие» его мысли.

То, что рядом сидела Ева, да ещё и в странном наряде, интриговало больше всего. Я произнёс, что мы чем-то давно занимаемся вместе — уже хоть какое-то объяснение, но хотелось бы узнать больше.

Впрочем, Ева здесь была не совсем Евой, как Кир-Ри была не совсем Кариной.

В первые секунды я видел Еву сразу в двух ракурсах, как будто смотрел сквозь миры. С одной стороны она представлялась подружкой Карины, сидящей напротив меня и поедающей овощи. С другой стороны Ева виделась в ином обличии, удивительным для меня, но привычным для моего альтер-эго в этом мире.

Она была одета в длинное платье: такие я встречал на фотографиях европейских аристократок начала двадцатого века. Её волосы были заплетены в хитрую пышную причёску, утыканную шпильками, с концов которых свисали тонкие золотые цепочки.

Мой костюм тоже был не из торгового центра: коричневый бархатный пиджак со вставками из атласной ткани, брюки из того же коричневого бархата и туфли со вздёрнутыми и приплюснутыми носами, напоминающими морды бульдогов, — нет, это не начало двадцатого столетия, это дикая смесь материалов двадцать первого века и вкусов девятнадцатого.

«В таком режиме меня надолго не хватит», — подумал я, понимая, что меня выкинет из этого мира, если я плотнее не соединюсь с сознанием двойника.

Напоследок я быстро оценил отсек вагона, в котором ехал, и понял, что он четырёхместный сидячий, что мы с Евой занимаем два места по ходу движения и что два места напротив нас пустуют. Судя по отделке вагона, это люкс: повышенная шумоизоляция, всё в стильном дереве и под потолком выключенный вентилятор.

Я устал удерживать сознание сразу в двух мирах. Нужно было принять решение: либо я прыгаю назад, либо отдаюсь во власть двойника.

Выбор очевиден.

Я почувствовал, как стремительно отдаляется тело, сидящее на барном стуле перед тарелкой овощей, и как вместо него я начинаю чувствовать себя-другого. Оказалось, осознанно отпустить собственное тело — не так-то просто. Охватила лёгкая паника, и потребовалось усилие, чтобы сохранить самообладание и не выпасть из этого мира.

Я сонастроил сенсоры гиперкапсулы с ощущениями двойника — как будто включил запись его жизни в мой несуществующий бортовой журнал. Затем я почувствовал поток света, поднявшийся через гиперкапсулу снизу вверх.

В потоке зазвенел вопрос «Зачем ты здесь?»

Я прокричал в бесконечность: «Я хочу знать!»

Поток воспламенился и ускорился, моё внимание растворилось в чужом мире, и я ощутил себя тем, за кем только что наблюдал со стороны.