Летопись

Дамир Губайдуллин, 2022

Они вернулись домой, но оказались никому не нужны. Пытаясь устроиться в новой жизни, одна идет в помощники милиции, другая – врачом, третья отправляется на поиски убийцы подруги. Тем временем на границе объявляется Проводник – таинственный персонаж, переводящий людей на ту сторону. Все попытки вычислить его заканчиваются провалом.Из десяти человек, отправленных на поиски Проводника, не возвращается никто…

Моей матери — сильной духом — с благодарностью

и любовью

"…В годы Великой Отечественной войны в Красной армии воевало от 800 тысяч до одного миллиона женщин. Но если после победы мужчины гордо носили статус героя, то некоторые представители прекрасного пола предпочитали скрывать этот факт своей биографии.

Ярлык «военно-полевая жена» приклеивался ко многим без разбора, даже несмотря на подвиги и военные заслуги. Победа не стала достаточным поводом для того, чтобы дать женщинам, делившим военные тяготы наравне с мужчинами, хотя бы в мирное время быть счастливыми.

Учитывая тот факт, что добровольцами идти на фронт рвались, в том числе, молодые, здоровые, незамужние и бездетные девушки, на фронте им было гарантировано повышенное внимание. По окончании военных действий законные жены устраивали таким «фронтовичкам» теплый прием, вешая на них ярлыки «военно-полевая жена». Доходило и до того, что матери прогоняли дочерей, вернувшихся с войны, под предлогом того, что после такого «позора» никто не возьмет ее сестер замуж.

В 1947 году «брошенные жены» написали письмо в Верховный Совет СССР с требованием защитить их права, как тех, кто на протяжении многих лет находился в официальном браке с высшими военными чинами, но впоследствии был брошен на произвол судьбы. Реакции на него не последовало…"

Введение.

"…Карельский фронт имел самую большую протяжённость среди всех советских фронтов Великой Отечественной войны — до 1600 км в 1943 году. Только на нем для подвоза грузов использовались такие виды транспорта, как оленьи и собачьи упряжки. Звания Героя Советского Союза за боевые подвиги на Карельском фронте были удостоены 140 воинов. На Параде Победы его сводный полк шёл первым…"

…Чёрный автомобиль, разрезав звенящую тишину утра, подъехал к маленькому, деревянному домику на окраине города. Над кронами цветущих яблонь уже вставало солнце. Однако в домике еще беспробудно спали. Шёлковые, голубые занавески были задернуты. Машина остановилась. Открылась дверь, из автомобиля вышел офицер: высокий мужчина лет 45, с орлиным, цепким взглядом. Вслед за ним из машины появились ещё двое, в кожаных куртках, в таких же, синих фуражках. Гремя тяжёлыми сапогами, они взлетели на крыльцо и заколотили кулаками в тяжёлую, деревянную дверь. Утерев лицо рукой, офицер взглянул в окно и поправил фуражку. Раздались шаги, зазвенела цепочка и дверь со скрипом открылась.

На пороге возник невысокий, лысый мужчина в белой майке и широких, семейных трусах.

— Кто там барабанит с утра, спать не даёт, выходной же у меня! — сипло проворчал он, возясь с цепочкой, и, подняв голову, удивленно замер. — Ааа…

— Варвара Семёновна Пашутина здесь проживает? — Коснувшись козырька фуражки, спросил офицер и, отодвинув мужчину, вошёл в дом.

— Да, но только она спит ещё! — Крикнул ему вслед мужчина, пропуская других сотрудников МГБ — А в чем дело, товарищи?

— Сейчас разберёмся.

Мужчина, гремя сапогами по деревянному полу, одернул занавеску и вошёл в дальнюю комнату, где уже проснувшись, сидела на кровати худая девушка лет 20, в белом, ночном платье. При виде офицера она вскочила на ноги и вытянулась по струнке.

— Здравия желаю. — Удовлетворенно кивнул мужчина, остановившись перед ней и глядя в глаза. — Майор Дорогин. Звание?

— Войну закончила младшим сержантом. — Хрипло ответила та, откашлявшись. — Извините, что в таком виде, товарищ майор. — Ничего, и не такое видели. — Взгляд офицера упал на аккуратно уложенный на столе китель, увешанный орденами.

— Полных лет? — Двадцать четыре.

— Угу. — Мужчина взял стул и, оседлав его, сел. Девушка продолжила стоять, переминаясь на босых ногах. — Карельский фронт, если я не ошибаюсь?

— Так точно. — Девушка убрала за ухо коротко стриженые, светло-русые волосы и поморщилась, отведя взгляд в сторону.

— Насколько я знаю, вам предлагали остаться в разведке. Работать инструктором. Но вы отказались.

— Так точно. — Почему? — Глядя ей в глаза, спросил мужчина.

— Я устала, товарищ майор. — На усыпанное веснушками лицо девушки упали солнечные лучи, она прикрыла его руками. — Я переходила линию фронта тридцать четыре раза. С меня хватит, все. Детей рожать и коров доить. В теории.

— Даже так. — Кивнул мужчина. — Скажите, и на вершине горы Ваттовааре вы были? — Я…? — Сбитая с толку вопросом, девушка округлила глаза. — Да, а какое… — Вопросы здесь задаю я. — Отрезал мужчина и поднялся со стула, подойдя к ней вплотную. — Большая часть вашего отряда была уничтожена, а вы выжили, как сможете это объяснить?

— Ну, наверное, Бог спас. — Пожала плечами девушка, шмыгнув носом. — Бог войны, разумеется. Там выжило больше 100 человек. — Я знаю. И тем не менее. — Не сводил с неё глаз мужчина. — Выжили именно вы. А ещё ваши подруги — Арзуманян и Батрак. Ну, да ладно. — Офицер сделал шаг и повернулся к окну. — Это второстепенный вопрос.

— Тем не менее, вы про это спросили. — Усмехнулась девушка.

Мужчина нахмурился и вновь подошёл к ней вплотную, глядя в карие глаза. Она его не боялась. Во взгляде не было страха. Безразличие. Усталость. Пустота. Потухшие, красивые глаза, коньячного цвета. Красивые, но пустые. Будто лишённые света. Радости. Что видела в жизни эта, по сути, ещё девочка, что блеск и радость навсегда ушли из её глаз? Его взгляд ещё раз упал на увешанный орденами китель. Мужчина сделал шаг назад.

— У вас два выхода, Варвара Семёновна. — Твёрдо проговорил он. — Или вы соглашаетесь с нами работать, или события на Воттовааре будут расследовать.

— Но ведь их и так будут расследовать. — Безразлично пожала худыми плечами девушка. — Не обязательно. — Кивнул мужчина, коснувшись козырька фуражки. — Немецким языком владеете в совершенстве?

— Так точно. И немного финским.

— Прекрасно. — Вновь кивнул офицер. — Ваши знания и опыт нам пригодятся.

— Я думала, война закончилась.

— Нужно быть начеку. — Мне надо подумать. — Думайте. До завтра, найдёте меня в комендатуре. — Мужчина оттолкнул девушку и, одернув подушку, взял в руки пистолет. — А вот это я пока что заберу. Думайте, Варвара Семёновна. Не прощаясь, он одернул занавеску и вышел из комнаты.

Хлопнула входная дверь, загремели сапоги. Варя, в изнеможении выдохнула и, широко зевнув, села на кровать.

— Варвара. — Возник на пороге комнаты отец, подтягивая семейные трусы. — Вот я тебе говорю: соглашайся. Они просто так не отстанут. Нам из-за тебя проблемы не нужны.

— Ооо, батя. — Варя поднялась и подойдя к порогу, вытеснила отца из комнаты, задернув штору. — Я, вон, в школу пойду, детей уму-разуму учить.

–Чему?! — Хмыкнул отец уже с кухни, загремев ведром. — Как мины разминировать? Растяжки обходить? Или как шею сворачивать? Спозаранку такую чушь несёшь Варвара. Ты больше ничего не умеешь. — Вновь появился на пороге отец, просунув голову меж занавесок. — Эх, а каким светлым человеком была, а!

— А сейчас тёмным стала? Уйди, старый. Уйдите все. Видеть вас не хочу. — Обиженно буркнула Варя, вновь укладываясь в постель и укрываясь одеялом с головой. Оно едва закрывало ноги, хотя девушка была не сильного высокого роста.

***

"Вепсы — малочисленный народ финно-угорской языковой группы, традиционно проживающий на территории Карелии, Вологодской и Ленинградской областей в России. До 1917 года его официально именовали чудью. В деревнях в бытовой русской речи также употреблялись названия «чухари» или «кайваны», которые часто имели шутливо-иронический или уничижительный оттенок.

У вепсов долго сохранялись дохристианские верования — например, в домового и обереги. Самым известным среди духов-хозяев был Хозяин леса — mecižand. Его также называют mecanuk, mecanmez’, mechiine, korbhiine. В лесу, чтобы не рассердить «хозяина», нельзя было ругаться, разорять птичьи гнёзда, муравейники, без надобности рубить деревья и кустарники.

Представление о лесе как некоем одушевлённом мире отражает и пословица «Kut mecha, muga i mecaspää (mecaspäi)» — «Как к лесу, так и от леса".

…Невысокая девушка в цветном платке зажгла костёр. Языки пламени взметнулись к низкому, уже почти ночному небу. Уголки белого платья вепсянки светились в темноте, делая ее похожей на привидение. Дух озера в карельской глуши. Над многовековыми, монументальными соснами пролетела, гаркая, птичья стая и умчалась в закат.

Сегодня, наконец-то, наступило затишье и три девицы осторожно решились разжечь костер. На радость зудевшим от укусов насекомых телам и горю облепившим их комарам. Над тайгой два дня без перерыва шёл моросящий дождь, и вот насекомые не упустили возможности воспользоваться его окончанием и с радостью облепили нежные девичьи тела в потрепанных гимнастерках.

Вепсянка, девушка лет 25 со светлой косой и смешными веснушками, взяла в руки глиняный кувшин и разлила свежее молоко по жестяным кружкам. Девицы молчали. Каждая думала о своём. Варя видела их грустные лица. С вечным, материнским состраданием и поджатыми губами — у Аши, и огромными глазами — у Милы. Вепсянка что — то напевала себе под нос, отгоняя комаров сосновыми ветками. Трещали дрова в костре, тишина лишь изредка нарушалась хлопками Аши себе по лицу. Комары кусали беспощадно.

— А-а-а-ша! — Возмущённо воскликнула, отпрянув, Мила — один из хлопков пришелся ей по шее. — Нормальная, нет?

— Нормальная. — Добродушно рассмеялась Ашхен. У неё был ярко выраженный армянский акцент: она выговаривала каждое слово, низко опуская звуки. — Комар же, чего мне, смотреть, как он тебя кушает, да?

— Чирик, да? — Передразнила её Мила, потирая шею и почесывая тёмные волосы. — Тиран с Кавказа. Тьфу, ходи с тобой в разведку.

— Да ладно вам. — Улыбнулась Варя, обнажив десны и два передних,"кроличьих зуба". — Чай, по домам скоро, может, вообще больше не увидимся.

— А мне здесь нравится. — Улеглась на землю Аша, вытянув ноги в тяжёлых сапогах и поправив брезентового цвета штаны. — Вот комары только, в Ленинакане таких нет. А какие там мужчины…

— Ааа, ооо, пфф! — Округлив глаза, прыснула Мила и отмахнулась. — Остынь, Ашхен. Тебе там наверняка уже мужа нашли.

— Ну, и чего мне, на других теперь не смотреть? — Рассмеялась Аша, распустив густые, тёмные волосы. — А здесь хорошо. Север. Холодно только, а у нас тепло. Но тут все равно лучше. Воздух такой свежий, свежий…

Варя почувствовала как кто — то ударил её по лицу, со всей силы. Чем — то мягким. Аша, Мила и вепсянка исчезли. Она открыла глаза и увидела перекошенное от злости лицо младшей сестры. Та сжимала в руках Варину подушку, рыжие волосы распущены, мятое, белое платье раздувается от недавних усилий.

— Вон отсюда!!! — Истошно завопила девочка, указав на дверь. — Вон!!! Зачем ты вообще пришла?! Никто тебя не ждал, все думали, что ты сдохла!!!

Варя вздохнула и присела на кровати, опустив ноги. И что дальше? Она теперь виновата, что вернулась живая. За это воевала? Злости не было. Не было ничего, никаких эмоций. Всё осталось там, в тайге. Сестра не первая сыпала в её сторону такие проклятия. Казалась, что война кончилась, но для Вари все началось заново. Вернувшись домой, пришлось вновь стоять за себя. Теперь большинство считали, что на фронте она лишь крутила романы с офицерами и не могла вернуться"чистой". ППЖ — походно — полевые жены, так теперь нарекли Варю и ей подобных «возвращенок». Со временем ей стало все равно. Сначала такие люди казались глупыми. Просто глупыми. Потом Варя вдруг почувствовала, что они — враги. Почему нет? Она воевала долгое время. Многие пали от ее рук. У них могли остаться родственники.

Теперь они нашли ее. Теперь хотят ее смерти. Варе нужно быть начеку. Они повсюду.

Враги повсюду.

На крик из соседней комнаты выбежали отец с матерью — заспанные и перепуганные. Стрелка часов перевалила за полночь.

— Чего случилось…? — Встревоженно спросила мать, косясь на Варю.

— Ничего. — Указала пальцем сестра. — Я. Её. Ненавижу. Ненавижу, мама! Зачем она вообще вернулась?! Со мной в школе никто не общается, а теперь ещё и молодой человек ушёл!!! Письмо только прислал, не могу говорит, гулять с сестрой фронтовой профурсетки, мама!!!

— Вот беда. — Устало усмехнулась Варя. — И чего мне прикажешь делать? Пойти, в проруби утопиться?В теории.

— Я хочу, чтобы ты сдохла!!! — Кинулась к кителю сестра и яростно содрала с него все награды. — На, подавись! Тебе здесь не рады, сама это знаешь! Убирайся, к карелам своим убирайся!!! Или я сама уйду! И побрякухи свои с собой забери! — Швырнула она орден Варе в лицо.

Пашутина даже не увернулась. Она ведь совсем не защищается. Сколько ей нужно, хмыкнула Варя. Один толчок, и это тщедушное создание падет смертью храбрых. Ну, не падет, сначала. Один удар ногой в горло — и все. Эта истеричка замолчит навсегда. Никакого шума.

А она враг? Сестра? Она ведь… Родная? Разве можно так думать про свою кровинушку? Но сейчас она — угроза. Риск для жизни. А если бы эта была военное время? И что тогда? Тогда не имело бы значение — сестра, брат. Враг должен быть ликвидирован.

Варя опустила голову и лишь устало улыбнулась. Какой же ещё, по сути, ребёнок, ее сестра. Что видела эта девочка в свои 17 лет? Варе снились погибшие товарищи. Мальчики, девочки — вчерашние школьники. Дети. Снились коварные карельские болота. Лес. Тёмный, угрюмый. Чужой. Враги смотрели в глаза перед смертью. Запах сгоревшего человеческого тела. Крики. Боль. Страдания. Ей ведь больше не больно. Даже награда, угодившая в лицо и оставившая маленькую царапину, не жгла огнём.

Ей все равно. Она мертва. Её душа осталась там, в карельской тайге. Среди деревьев, мха и тумана.

— Так, ну-ка хватит! — Крикнул отец и сгреб дочь в охапку, вытолкнув из комнаты. — Устроила тут, понимаешь!

Мать лишь вздохнула, с трудом сгорбилась, и, присев на колени, принялась собирать разбросанные награды.

— Мама, не надо. — Подала голос, по-прежнему сидя на кровати, Варя. — Мама, ты слышишь, что я говорю…?

— Да это же… Как же…?

— Мама. — Спрыгнула Варя с кровати и, опустившись на колени, взяла мать за руки. — Не надо. В дорогу мне чего-нибудь собери, ладно?

— А…?Ты чего это удумала? — Подняла на нее глаза мать. — А я, а отец? Мы же тебя так ждали, Варя! — Шумно сглотнула женщина, обхватив лицо дочери двумя руками. — Ты это брось мне, Варвара! Люди пусть говорят все, что хотят! Тьфу на них, тьфу! Варя молча обняла ее — маленькую, худую, уже седую и прижалась к щеке.

Слез не было. Давно. Душа умерла, высохла изнутри. Она, Варя, лишняя теперь. Лучше вернуться туда, где все началось. Пусть там и закончится.

— Нет больше Вари. — Прошептала девушка, поцеловав мать в макушку. — Нет твоей дочери. И лучше не знать тебе ее больше.

— Варенька… — Отчаянно посмотрела на нее мать, в глазах блеснули слезы. — Варенька, что же ты делаешь, доченька…?

— Лучше тебе не знать вовсе, что я делала. — Сухо бросила Варя и поднялась на ноги. — Мне еды нужно. Совсем немного. В дорогу. Собери, я пока переоденусь.

***

Переодевшись и выйдя за калитку, Варя обернулась. Отец и мать застыли на крыльце. Старенькие, с печальными лицами. Отец смотрел с досадой, мать — с тревогой. Тогда, до войны, они были другие. Молодые, что ли, весёлые. И она. Была совсем другой. Взвалив мешок на плечо, Варя махнула рукой и скрылась в темноте.

И что дальше? Идти ей было некуда. Сестра в приступе ярости порвала все письма с адресами и Ашхен, и Милы Батрак. А с какой любовью они были написаны. Её ангелы — хранители. Сколько же они прошли вместе, сколько троп преодолели? Как они там…? Её фронтовые подруги…? Свернув к реке и ступив на пляж, Варя сняла с плеча мешок и спустилась к воде. Прохладный, ночной ветер, освежающий. Она смочила руки и умыла лицо. Вепсы говорили, что нужно слушать природу. И у воды, и у деревьев есть душа, своя энергия. Когда вепсянка разговаривала с природой, она казалась Варе сумасшедшей. Теперь Пашутина начала сомневаться насчет состояния своего рассудка. Гул в голове. Непрекращающийся."Ты сходишь с ума, Варя?". Спросила она сама себя."Или уже сошла?".

Внезапно Варя услышала едва заметный шорох за спиной, совсем близко. Нащупав за поясом нож, она, что есть силы, врезала неприятелю локтем в живот — хрустнула галька под сапогами, человек охнул. Выхватив финский нож, девушка резко обернулась и застыла в изумлении.

-Эй, эй, я сдаюсь! — Сидя на гальке и держась за живот, подняла руку Аша. — Кто знал, что ты такая внимательная, Варя?

–Аша?! — Округлила глаза Пашутина. — Арзуманян, ты что здесь делаешь?! — Приехала проведать подругу, а она мне локтем в живот. — Засмеялась, кашляя, Аша. — Ой, мама моя…

–Да ты с ума сошла, а если бы я тебя зарезала? — Подскочила к ней Варя и помогла подняться. — Дура, что ли, Арзуманян?!

— Ай. — Махнула рукой Аша. — Я же знала, что тебе плохо. Сердцем чуяла. Ты же помнишь: Аша не думает…

— Аша знает. — Улыбнулась Варя и подруги крепко обнялись. — Мне тебя так не хватало, Ашхен. До жути.

— Ай, знаю, дорогая. — Прижавшись к подруге щекой, добродушно проговорила Аша и вздохнула. — Аше тебя тоже не хватало. Аша совсем одна. Я тебя умоляю, мой друг, пойдем куда-нибудь, сядем и выпьем…? Пойдем…? — Улыбнулась Аша.

***

Аша остановилась в общежитии, у знакомого врача по фамилии Земляничка. Оказалось, что в Ленинакане они жили на соседних улицах, а потом едва не пересеклись на Карельском фронте. Врач ушла на ночное дежурство и согласилась предоставить комнату знакомой на одну ночь.

— А завтра у неё свидание, поэтому надо будет куда-нибудь исчезнуть. — Громогласно объявила Аша, гулко гремя сапогами по коридору спящего общежития. Варя почуяла запах жареной картошки и только тогда поняла, как хочет есть. Желудок предательски заурчал. — Земляничка, представляешь? Ягодка, Сашка.

— Прелестно. В теории. — Протянула Варя. — А ты чего не переоделась, Аша? Так и ходишь в форме. Засмеют. — Я им дам. — Погладила ордена на груди Арзуманян и толкнула дверь комнаты.

— Ашу обижать не надо. Аша сама кого хочешь обидит. Проходи, дорогая.

Щёлкнул включатель — маленькая лампочка осветила совсем крохотную комнату. Кровать, стол и небольшой шкаф — больше мебели в помещении не было. Отсутствовали даже часы. Стопка книг на полу, в углу и фото на стене. Ваза с цветами на подоконнике. Все.

Варя хмыкнула. Если уходить, то через дверь. Прыгать высоко — третий этаж. А ваза будет хорошим оружием.

А нужно будет уходить? Бежать? Мало ли. А вдруг… Враги?

— Земляничка. — Проговорила Пашутина, разглядывая фронтовую фотографию на стене. Юная девушка посередине, в медицинском халате и два солдата, с автоматами наперевес.

–Да, вот такая девочка. — Подняла вверх указательный палец Аша, доставая со шкафа бутылку водки. — Гуляет тут с одним офицером, а чего бы нет, мужиков сейчас дефицит, забирай любого.

–Поэтому ты от своего из Ленинакана сбежала. — Хмыкнула Варя, принюхиваясь к цветам. Свежие. На подоконнике едва заметные остатки пепла. Но пепельницы нет. Почему? Куда делись окурки, выбросили? Хорошо, но сосуд должен был остаться. В теории. А его нет. И да, а кто курил, офицер? Приличный табак сейчас в дефиците. Получается, только он. В теории.

— Не сбежала, а уехала по делам. Аша не бегает, Аша ездит в гости. — Арзуманян развернула бумажный сверток на столе и извлекла из него палку колбасы. — Варе плохо, вот я и приехала.

— Ничего себе. — Присвистнула Варя, кивнув на продукт. — Не бедствуешь, Арзуманян.

–Армян бедных не бывает. — Усмехнулась Аша, разливая водку по граненным стаканам и усаживаясь на кровать. Варя присела на стол. — Давай, джан, за встречу.

— Хороша. — Осушила стакан Пашутина. — Арза, но ты ведь не просто так приехала. Если хорошо подумать. В теории.

— Почему? — Округлила глаза Аша. — Аша чувствует, когда её друзьям плохо…

–Аша.

–Ай, да ну тебя. — Вновь разлила водку армянка. — Какая ты вредная, Варвара, вот ничего от тебя не скроешь.

— Аша.

— Ладно. — Отложила стакан Аша и уставилась в одну точку. — Дорогая, Мила пропала. Вот я сердцем чую, что-то случилось. — Как пропала? — Нахмурилась Варя. — Да я ей звонила! Письма писала, и ничего! — В сердцах воскликнула Аша. — Мол, так и так, Людмила джан, ответь Аше, Аша же переживает! И ничего! — Повторила Ашхен и опустила голову. — Ой, мама джан, вот я сердцем чувствую, что-то случилось, что-то обязательно случилось, ты же знаешь, дорогая, сердце Аши всегда знает, когда беда…

— Странно. — Присела рядом с ней Варя. — Ну, может уехала. Может, болеет. — Ай, вот я тебе говорю: что-то случилось. — Повернулась к ней Аша. — Варя джан, давай мы к ней поедем, а, здесь же недалеко. Давай, поедем, джан. А вдруг она в беде? Товарищи своих не бросают, нельзя бросать, джан.

–Да, давай поедем. — Кивнула Варя. — Вот завтра и отправимся. Адрес же есть? Я свои записки…Потеряла. — Соврала она.

— Да, конечно! — Аша извлекла из внутреннего кармана кителя сложенный вдвое листок и передала Варе. — Там и её и мой адреса.

–Все. Значит, точно едем.

–Ай, хорошо. — Радостно кивнула Аша и вновь взяла стакан в руки. — Давай за тебя, мой дорогой друг. Рада видеть.

— Я — то как рада, Ашхен. — Склонила голову ей на плечо Варя. — Совсем что-то житья нет, душа моя. Я думала, все закончилось, а здесь бардак какой-то. Там все понятно было, Аша, а в мирной жизни чего делать…?

— Моя дорогая, надо жить. — Погладила её по голове Аша. — Зубы сжать и давать в морду. Какое они право имеют нас обвинять, а? Один ко мне на улице подходит и говорит:"Належала, ордена свои, с офицерами-то?". И смеётся гад, ух! — Вспыхнули глаза армянки. — А я ему говорю:"Как смеет язык твой поганый говорить такие слова?". Молчит. Они только силу понимают, Варя джан, с такими нельзя нормально разговаривать. Есть такие люди. Ничего, джан, будет на нашей улице праздник, найдём тебе жениха в Ленинакане, буду петь на твоей свадьбе. Хочешь, петь буду? — Поцеловала она Варю в макушку.

— Давай, джан. — Обняла подругу за талию Пашутина и закрыла глаза.

Ашхен тихо запела, красиво, на своём языке и на душе стало тепло. Немного отдалилась даже ссора с сестрой, от воспоминаний которой больно жгло в груди. Аша рядом. Старшая сестра, их фронтовая мама. Значит, все будет хорошо.

Сама того не заметив, Варя погрузилась в сон.

***

Cон был сладкий, и проснулась она уже на рассвете, от того, что хлопнула входная дверь. На улице рассвело. В комнату вошла высокая девушка в длинном, чёрном платье, примерно их возраста, с серьезным, заспанным лицом. Волнистые, каштановые волосы чуть ниже плеч.

"Земляничка". Сразу поняла Варя, и вдруг обнаружила, что лежит на кровати, заботливо укрытая Ашиным кителем. Сама Арзуманян устроилась сидя на полу, прислонившись к стене.

–Ой, извините. — Вскочила Пашутина. — Мы сейчас уйдём. Здравствуйте.

— Здравствуйте. — Широко зевнула девушка, присев за стол и подперев голову рукой. — Ничего, все хорошо. Варвара, я так понимаю?

— Да.

— Александра. Можно Саша. Но только не Шура. — Кокетливо улыбнулась девушка, накручивая волосы на палец. — Аша говорила ей утром куда-то срочно надо, поэтому, я думаю, стоит её разбудить.

–Да, конечно. Аша, вставай. Аша! — Толкнула подругу в плечо Варя, но та лишь свалилась набок, без признаков жизни. Голова безжизненно повисла. — Аша…? — Тревожно прошептала Пашутина, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. Нет. Нет, пожалуйста, только не она. Только не Аша. — Ашхен!

— Подождите, не трогайте её! — Крикнула Саша, и подобрав полы платья, присела перед Арзуманян. Взяла за подбородок и осмотрела лицо. Приоткрыла глаза. Прижала пальцы к сонной артерии.

— Может быть, врача…? В больницу надо…? — Дрожащим голосом спросила Варя. — Саша…?

— Да нет. — Подняла голову Земляничка и внимательно посмотрела ей в глаза. — Врач ей больше не нужен. Она мертва.

Утреннюю тишину нарушил визг тормозов. Кинувшись к окну, девушки увидели милицейскую машину и вбегающих в их подъезд милиционеров.

***

— Милиционеры. А эти здесь откуда?! — Отпрянула от окна Варя. Топот милиционеров по лестнице был уже слышен в подъезде. Четвертый этаж. Мгновение — и они будут здесь.

— Какая разница?! — Схватила ее за воротник кителя Саша Земляничка. — Вы же понимаете, что если это убийство, то будете первой подозреваемой?! Надо уходить, немедленно!

–А если это не убийство?!

–А если оно??? Хотите проверить?!

— Так. — Схватилась за голову Варя. Через окно уйти не выйдет — внизу машина. Либо переодеваться и спокойно спускаться по лестнице. Но ее все равно запомнят. А если на верхние этажи, а оттуда уже через окно, где нет обзора водителю автомобиля?!

— Платье, мне нужно платье! Быстро! — На ходу скидывая с себя китель и штаны, закричала Пашутина. Ее не должны видеть. Сам факт пребывания здесь вызовет массу вопросов.

Мгновенно набросив на себя протянутое Сашей платье, Варя нырнула в босоножки и бросилась к выходу, но было уже поздно. Милиционеры поднялись на этаж и направились к их коридору. Да кто их вызвал?! Выбежав из комнаты в коридор, Пашутина спряталась за дверью, ведущей на кухню и затаила дыхание.

Гулко гремя сапогами в утреннем общежитии, два милиционера вошли в коридор и направились к комнате врача. Один из них, ни слова не говоря вышедшей навстречу Саше, грубо отодвинул ее в сторону и прошел в комнату.

— Интересно. — Присвистнул второй, поправляя синюю фуражку и кобуру на ремне. — Похоже, криминал?

— Не знаю. — Присел перед мертвой Ашей первый милиционер, приподняв ей веки. — Экспертиза разберется. Эх, жаль сейчас не расстреливают. Заслуженного человека убили. — Кивнул он на ордена на кителе, лежащем на полу. — Я бы таких сразу к «стенке». Без суда и следствия.

— Товарищи, а что здесь происходит? — Подала голос, скрестив руки на груди, Саша. — Я прихожу домой, она лежит тут, мертвая, потом приезжаете вы, неизвестно кто вас вызвал. Говорите про убийство, какое убийство, товарищи?

— Я же говорю: экспертиза разберется. — Повторил, поднявшись, первый милиционер. — Кто надо, тот и вызвал. Сейчас группа приедет и все выяснит. Думаю, у них и к вам будет очень много вопросов.

— Группа…? — Тихо спросила Саша, украдкой бросая взгляд на дверь кухни.

— Группа, группа. — Вышел из комнаты милиционер, вытолкнув врача. — Кто — то еще здесь был?

— Нет! — Воскликнула Саша, на всякий случай встав у кухни. — Никого не было. —

Проверим. — Кивнул милиционер. — А ну-ка, отойдите-ка. Сержант. — Позвал он второго. — Прикрывай выход из корпуса.

Молодой человек прошел в тесное помещение кухни и огляделся. Пахло жаренной картошкой, немытая посуда громоздилась на столе. Тишина, лишь полотенце на бельевой веревке болталось, будто кто-то недавно прошел и задел его. С открытого окна подул ветер, всколыхнув могучие ветви дерева за окном.

Слушай природу, говорили вепсы. Сейчас Варя будто слилась с деревом воедино и стала незаметной. Вросла в стену за дверью. А дерево будто отвлекало молодого человека. Пашутиной казалось, что она слышит, как тревожно бьётся его сердце. Скрипнули сапоги в звенящей тишине. Спокойствие. Бросив взгляд на дерево, милиционер шмыгнул носом, вынул пистолет из кобуры, но тут же получил табуретом по голове и упал навзничь.

Варя аккуратно выглянула в коридор. Второй стоял у выхода, спиной к ней. Вот удача. Совсем молодой человек, лет двадцати. Выдохнув, Пашутина бесшумно проскользнула мимо нырнувшей на кухню Саши и вошла в комнату. Аккуратно взяла в руки вазу, уронила ее на пол и спряталась за дверь. На оглушительный треск второй милиционер тут же забежал внутрь, получил дверью по лицу, свалился на деревянный пол, но встать не успел. Удар в затылок лишил его чувств.

— Вот так и живем. — Хмыкнула Варя, хватая Сашину сумку со стола и вываливая содержимое внутрь.

— Я даже не спрашиваю, зачем вы это делаете. — Скорчила гримасу Земляничка.

— Я же не спрашиваю, почему вы мне верите. — Ответила Пашутина и взглянула в зеркало. — Это для дела. Похожа на студентку — отличницу?

— Точно не похожа на человека, который только что чуть не убил двух милиционеров. — Схватилась за голову Саша. — Я надеюсь, вы понимаете, что делаете, Варя.

— Ага, в теории. — Кивнула Пашутина. — Спасибо, Саша. Я вас найду. А сейчас простите. Так надо.

— В каком… — Не успела договорить Земляничка, когда получила увесистый удар по лицу и упала без сознания.

«Так будет легче оправдываться перед милицией». Ответила Варя и, взглянув на прощанье на мертвую подругу, бросилась к выходу.

***

На выходе внешний мир будто погрузился в черно-белый цвет, хотя на улице ярко светило солнце. В голове — уже привычный, протяжный гул. Выбежав, Варя оглянулась. Милицейский автомобиль, рядом с ним — водитель. Враг? Конечно. Она даже не видела, что цвет формы его — синий. Черно-белый. Слева — вход в парк, двое молодых людей на лавке, тихо беседуют. Или нет? Или следят за ней? Такие же, черно — белые. Мимо на велосипеде проехала девочка, лет 12, улыбнувшись и помахав рукой. И, что? Сколько таких «детей» натравливали на них финские отряды? Кому-то можно верить? Никому. Вокруг одни враги. Предатели и шпионы.

— Гражданочка — Позвал ее водитель, стоявший у автомобиля, не двигаясь с места. — Вы кого-то ищите?

— Да, такого же приятного ухажера, как вы. — Кокетливо улыбнулась Варя, стеснительно поправляя воротник платья. Если будет пытаться ее задержать, можно спокойно задушить его в машине. Главное, чтобы был один. Меньше шума. Надо скорее уходить.

— Это мы всегда рады. — Улыбнулся в ответ молодой человек. — Приходите вечером в парк, на танцы.

— Приду, обязательно. — Махнула рукой Варя и направилась в сторону парка.

В конце концов, дружба с милиционером будет только на пользу. Впереди расследование смерти Аши. В квартире врача Землянички.

***

Земляничка устало вздохнула и положила голову на рабочий стол. За окном уже опустились сумерки, помещение больницы опустело. Страшно болела голова, день выдался сумасшедшим. Допросы, допросы, две операции. Следователь обещал зайти завтра утром. Еще эта сумасшедшая, огревшая милиционеров по голове у нее дома. Почему она, почему всегда все самое глупое происходит с ней, с Сашей? Можно хоть один год прожить спокойно? Нет. Ее утро начинается с трупа и не совсем нормальной фронтовички, которая бьет милиционеров. Блеск. И она, Земляничка, ее отпустила. Почему? Почему так уверена в ее невиновности? Результаты вскрытия будут завтра. И, если это убийство, то Саша отпустила главную подозреваемую. Вот будет комедия.

— Разрешите? — О, божечки. — Вздрогнула Саша при виде Дорогина, тихо вошедшего в кабинет. — Вы меня напугали, Алексей Юрьевич.

— Простите, привычка. Это профессиональное. — Протянул мужчина роскошный букет девушке. — Это вам, так сказать, мой скромный подарок. — Спасибо. — Улыбнулась Саша, принимая цветы. — А я вот, умаялась. День был тяжелый. Хочется чего — нибудь выпить, но, нельзя, завтра опять на службу. Беда. — Развела она руками.

— А мы по чуть — чуть. — Снимая синюю фуражку, и кладя ее на стол, ответил Дорогин. — А пойдемте на танцы. В парке сегодня небольшой бал, так сказать.

— А я могу отказать офицеру госбезопаности? — Ехидно улыбнулась Саша. — Или вы будете меня пытать, где — нибудь в подвале?

— Ну, что вы. — Прищурился майор. — С вами долго возиться не буду. Обещаю. Шутка, конечно. Так сказать.

— Тогда вы не оставляете мне выбора. — На столе врача громко зазвонил телефон. — Земляничка у аппарата.

— Товарищ Земляничка. — Откашлялся на том конце провода криминалист. — Вы просили результаты экспертизы как только, так сразу. Но, вы же понимаете, это по старой дружбе. Я вам ничего не говорил.

— Да. — Посмотрела на майора украдкой Земляничка. — Я вас внимательно слушаю.

— Александра Ивановна, на теле невинно убиенной нет вообще никаких следов насилия. Ни уколов, ни ссадин, вообще ничего. Ни одной царапины…

— Подождите, а что же это тогда…

— Дослушайте. Предварительно, это отравление алкоголем, суррогатным и очень плохим. У нее просто не выдержало сердце, так бывает. Такое может случиться даже с абсолютно здоровым человеком, свет вы мой. Поэтому, скорее всего, расследования не будет. У меня все.

— Подождите, а… — Вновь взглянула на Дорогина Саша. — Ладно, спасибо большое. Здравствуйте. — Она положила трубку.

В темном кабинете повисла тишина.

— Все хорошо? — Первым нарушил молчание майор.

— Да, конечно. — Отчужденно кивнула Земляничка. Пили двое, но умер один. Здравствуйте. Это вообще как? Надо будет еще раз поговорить с криминалистом. В версию с отравлением Варя не поверит. Эта сумасшедшая начнет свое расследование. Вот будет комедия. — Простите, о чем мы с вами говорили?

— О пытках в подвале.

— Ааа…?! — Округлила глаза Саша. — О, божечки. Вы шутник, Алексей Юрьевич. Идемте на танцы. Танцевать не буду, но с радостью посижу у пруда.

— Любите кормить уток? — Прищурился Дорогин. — Нет, люблю их пугать. Они так забавно гаркают, гаар, гаар. — Рассмеялась Саша и, выйдя из-за стола. передала майору фуражку. — Шучу, так сказать. Выходите, мой личный пыточник. Буду закрывать дверь и пойдем интересно проводить вечер.

***

К 8 вечера в городском парке уже играл оркестр. Звучала музыка, пары медленно кружили в вальсе, смеясь или громко переговариваясь. Мирная жизнь, так жестоко нарушенная войной, постепенно входила в свое привычное русло. Конечно, каждый в этом этапе приживался как мог. Многие фронтовики находили себя в милиции, кто-то так и остался в армии. Некоторые девушки ушли в медицину или сельское хозяйство. Естественно, на фоне разрухи подняла голову преступность — тут и там сновали «щипачи» разных возрастов, чаще всего собираясь у главного городского кинотеатра — «Комсомолец». Опасность она представляла и за счет сохранившегося со времени войны у населения оружия.

Новую, мирную жизнь горожане начинали по-разному.

— Товарищ милиционер, угостите даму мороженным. — Хлопнула того самого молодого человека по плечу Варя, в городском парке. — Мы, кажется, так и не познакомились.

— А я и не ожидал, что вы придете. — Широко улыбнулся парень в синей форме. На вид ему было лет 25. Светлые волосы. Веснушки. Лопоухий. «Совсем зеленый», подумала Варя. Да, душить его было бы жалко. — Позвольте представиться, лейтенант Трухин. Валерий Павлович.

— Ух ты, как Чкалов! — Наигранно восхитилась Варя и пожала ему руку. — Варвара. Очень приятно, Валерий, Павлович.

— Ну, можно просто — Валера. Вы танцуете, Варвара?

— Нет, не любитель этого дела. Давайте лучше пройдемся, Валера. — Взяла его под руку Варя. — Расскажите про вашу службу. Она, наверняка, очень интересная.

— Ну, это, сейчас наша работа особо опасна. — Пожал плечами парень. — Вот, например…

Варя его не слушала. Мир снова погрузился в черно — белый цвет. Враги. Они здесь, она их чуяла. Среди людей. Среди множества людей. Они танцевали, улыбались. В оркестре совсем юный молодой человек играл на трубе. Один такой молодец как-то оказался врагом. Отряд лишился двух опытных бойцов. У того даже улыбка была такая же. Они повсюду. Как им верить? Как убедиться, что все эти люди — свои? Но ведь так не бывает. В теории. Война закончилась пару лет назад, всего. Враги еще поднимали голову. «Нужно быть бдительной, Варвара». Сказала она сама себе.

— Вот, а например, сегодня…. Варя. — Окликнул ее Валера. — Вы меня слушаете?

— Да, да, конечно. — Закивала Варя, когда они уже подошли к пруду. — Что сегодня?

— Сегодня утром, кто-то ударил по голове двух милиционеров, представляете? И скрылся. Вот как не было.

— Да вы что?! — Прикрыла рот ладонью Варя. — И никаких зацепок? Никто ничего не видел?

— Ничего. — Кивнул парень. — Вот, это, экспертиза завтра. Там же еще тело нашли, девушки мертвой. Ну, это, сказали, скорее всего, не убили ее. Сама умерла, алкоголем отравилась.

— Вот незадача-то. Ну, могла же, в теории? — Спросила Пашутина, только сейчас заметив у ларька с мороженым Сашу и майора Дорогина.

— В теории — да. — Кивнул Валера. — Алкоголь — то сейчас, это, так себе.

— Пойдемте к мороженному. — Дернула его за руку Варя и потащила к ларьку так резко, что молодец на ходу потерял фуражку. — Догоняйте.

— О, какие люди. — Прищурился Дорогин при виде Пашутиной. — Варвара Семеновна. Рад встрече. Уже подумали над моим предложением?

— Здравия желаю. — Улыбнулась Варя. — Но, скорее нет, чем да. Извините.

— Хорошо. — Прищурившись, кивнул мужчина. — О, да вы не одна. С ухажером, так сказать.

— Здравия желаю. — Поздоровался подоспевший Трухин.

— Товарищи, а позвольте нам с Варварой немного посплетничать. — Подала голос Земляничка. — Думаю, и вам есть что обсудить. Пройдемте, душа моя. — Резко схватила она Варю за руку. — Прошу нас простить.

***

— Прошу меня простить и выслушать. Значит так, la femme fatale. — Тихо произнесла Саша, когда девушки удалились на предпочтительное расстояние и шли у афиш кинотеатра. — Звонил эксперт, сказал, что скорее всего, никакого убийства не было. Ваша подруга просто отравилась алкоголем. Это беда, но так бывает.

— Саша…

— Я понимаю, пили вы обе, но это ничего не значит. У всех разные организмы, а значит, разные реакции на различного рода раздражители. Медицинским языком говоря. Подтверждение будет завтра. Я вас прошу: больше не лезьте в это дело. Вы накликаете беду не только на себя, но и на меня. А мне это совсем не нужно.

— Я не верю…

— Да мне плевать, верите вы или нет. — Резко остановилась Саша и, оглядевшись по сторонам, прошептала. — Поймите, вы не найдете правду, даже если она другая. Вы ничего не докажете. На ее теле нет вообще никаких следов насилия, она чиста, как вода, как хрусталь, не знаю, дальше придумайте сами. Да, я тоже сначала задумалась. Что пили две девушки, а умерла одна. Здравствуйте. Но так бывает, Варя, поймите. Это физиология, она у каждого своя.

–Да что вы несете! — Воскликнула Варя. — Вы не видите, что вокруг — враги?! Повсюду! У вас в комнате нет даже пепельницы, а пепел есть, зачем ее убрали?! Кто там был?! Аша мне перед смертью говорила, что Мила Батрак пропала, наша подруга, куда она делась?! А я вам скажу. Скажу, да, Саша. За ней пришли. Они пришли.

— Да кто вам такое сказал?! — Взмахнула руками Саша. — Кто пришел, зачем пришел?! Пепельницы нет, потому что майор Дорогин унес ее с собой, она была старая, сказал: принесу новую! Мила Батрак ваша могла переехать, уехать, божечки, адрес сменить! Мы все воевали! Нам всем тяжело! Но уже нет никаких врагов, Варя! Уймитесь, здравствуйте! Вы попадете в беду! Вернитесь домой! Вернитесь, Варя!

— Дамы, у вас все в порядке? — Подошли к ним Дорогин и Трухин. — Вы так кричите, уже люди оборачиваются, так сказать. — Да, простите. — Не заметила собственных криков Саша. — Проводите меня домой, я вас прошу.

***

«Прошу. Гул в голове, прекратите этот гул. Это невыносимо». Варя схватилась за голову, присев на скамейку у дома.

«Уймитесь, Варя!».

Да как так можно?! Человек погиб, человека, скорее всего, убили! Земляничка! Как ты могла, ты ведь тоже воевала! Откуда такое равнодушие, почему?! Мы ведь все, все вместе только что пережили такую беду! Почему люди, в агонии крепчают вместе, а после так сильно расходятся?! Что случилось?! Почему на фронте ее едва ли не носили на руках, а теперь шарахаются?! За такое короткое время! Как ей жить, во что верить? Неужели это общество, за которое она готова была отдать жизнь?

Неужели это и есть ее Родина? Ее предали…?

Варя, тебя предали…?

Ты никому не нужна…?

— Варя… — Охнула сестра, закрывая ограду. — Варька, ты чего, тебе плохо…? — Кинулась она к сестре и присела перед ней на колени. — Варька, ответь!

— Отстань. Исчезни. — Прохрипела Варя, не убирая рук от лица. Гул. Когда прекратится этот убивающий гул в голове…?

— Варька! — Схватила ее за руки сестра. — Варька, прости меня, слышишь, прости, Варька! — Уже плача, прошептала девочка. — Мы виноваты, мы все перед тобой виноваты! Давай помиримся, солнышко, пока не поздно, давай…? — Отчаянно подняла она глаза, полные слез, на Варю. — Ну, сестры же мы, Вареник… Давай…? Я дура, все сделаю, Варька… Только прости…

— Боюсь, поздно уже, малютка. — Присела перед ней на колени Пашутина и крепко обняла. — Давай, ты маму с папой береги, ладно…?

— А ты?! — Посмотрела на нее сестра. — А ты чего, Варя? — А я пойду куда-нибудь. — Грустно улыбнулась Пашутина. — Плохо мне. В теории.

— Варь… — Положила ей голову на плечо сестра. — Что я могу сделать для тебя…?

— Ничего. Хотя… — Задумалась Пашутина. — Недалеко живет моя подруга. Людмила Андреевна Батрак. Меня, скорее всего, задержат, я ее навестить не смогу.

— Задержат…? — Испуганно прошептала сестра.

— Да. Не перебивай. Если сможешь, найди ее, прошу тебя. А потом мне телеграмму отправь. Что с ней все хорошо. Или, не хорошо. В теории.

— Я… Я обязательно сделаю. — Закивала сестра. — Сделаю, Варь. Ты только береги себя. Я такая дура, Вареник. Действительно дура, так много поняла после того, как ты ушла, ты прости меня…

— Как тебя не простить…? — Поцеловала ее в теплую щечку Варя.

— Сестренка же… Иди домой, малютка. Береги себя.

***

–Ну, что я про себя и про себя. Давайте про вас. Вы что-то кричали про убийство. — Напомнил Дорогин, когда мужчина и женщина подошли к Сашиному подъезду. — Это касается утреннего инцидента — Да, именно его. — Устало кивнула Земляничка, остановившись под самым фонарем. — Ничего страшного, забудьте. Нервы. — Поджала она губы. — Так бывает, беда. А, мою пепельницу, так сказать, когда вернете?

— А, да. — Хлопнул себя по лбу майор, рассмеявшись. — Новую пепельницу, то есть. Все время забываю. Завтра. Нет, послезавтра занесу. Дела. — Развел он руками. — Завтра не получится.

Конец ознакомительного фрагмента.