Тень чёрного дерева нейге

Дамина Райт, 2021

Злые времена давно миновали, воцарилось равновесие, вот-вот последняя нечисть и черномаги будут истреблены. Так думают феи, пока не оказываются на обломках своего мира. Пытки, кровь и смерть, чудовищные эксперименты… А виноват во всём этом черномаг – помесь нечисти и человека, опасный враг, которого нужно остановить, пока не раскололись все звёзды. Трилогия "Треснувшие звёзды". Том III, заключительный.

Глава V

Герийонские горы — снежные, ослепительные в своём великолепии — раскинулись перед летящими феями. Напрягая уставшие крылья, Лэннери приметил внизу ирголевый лес: нарядный, бело-зелёный, и хвоя издалека казалась ярким ковром, манила прилечь и отдохнуть. Может, людям она и стала бы удобной постелью, но Лэннери и его спутники предпочли искать мох. Благодарение Кэаль, мха в лесу тоже хватало, а на поляне, по краю широкого пня, раскинулась поросль мягких белых грибов. Когда Ксилина, прижав к себе свиток с заклинанием поиска, плюхнулась на них, грибы жалобно чавкнули. А тем временем Лэннери и Дергилай поддевали палочками зелёный мох на стволе ирголя.

— Только один сайкум и кувшинчик с росой остались, — огорчённо произнесла Ксилина, заглянув в котомки, брошенные на пень. — И пара пустых кувшинчиков.

— Всё, что осталось, разделим на троих, — бросил Лэннери, соскребая лучом ещё немного мха.

В лесу царил сумрак, и даже лучи Алой Звезды не могли пробиться через плотно сомкнутые кроны деревьев, прикрытые снегом. Скользнув взглядом по стволу ирголя вверх, Лэннери заметил, что верхние ветки напоминают сложенные вместе руки с острыми локтями. Следа чёрной магии в этом лесу не было, но уютным его не назовёшь: чем больше присматривался Лэннери, тем больше ему чудилось нечто человеческое в очертаниях ирголей. Да что там, и мох шевелился в руках, как живой. Или это разыгралось воображение перед встречей с черномагом?

— Думаю, мха достаточно, — Лэннери бросил на пень последнюю охапку и сел. — Давайте теперь делить сайкум и росу!

Когда всё было честно поделено, съедено и выпито, а мягкий сумрак ирголевого леса превратился в ночную тьму, феи стали укладываться спать. Видя, как зевает Ксилина, Лэннери решительно проговорил:

— Сторожить этой ночью буду я.

— Почему не я? — Дергилай ожесточённо чесал то одну, то другую руку. Давно бы уже содрал кожу, но та, скорее всего, окаменела; Лэннери с горечью замечал, что алый фей устаёт подолгу держать палочку, ест через силу, и даже крылья его утратили прежнее сияние. Как бы и на них не перекинулась каменная хворь! Тогда Дергилай не сможет летать.

Удивительно, что ногти его так и остались нетронутыми. Возможно, феи болеют как-то иначе, нежели простые смертные.

— Потому что… так надо, — Лэннери помолчал. — Отдыхайте — оба. Я и спать-то не хочу.

Он сел поудобнее на краю пня, выставив перед собой палочку, и слушал, как ворочается Ксилина, с шуршанием отодвигая в сторону свиток пергамента, и кряхтит, словно древний старец, Дергилай. В просвете между ветвями ирголей был кусочек чернильного неба, и Лэннери устремил к нему взгляд, не забывая прислушиваться и принюхиваться — вдруг повеет вражеской магией.

— Дерево нейге… где же оно может быть? — вполголоса спросил Лэннери самого себя. К Айе не обращался — та давно с ним не беседовала, сердилась. И вряд ли могла знать ответ на этот вопрос.

Что-то ускользало от Лэннери, мешая ему прийти к выводу, где могла бы жить Хранительница. Некое убеждение, что там ей точно не место. Какая, однако, самонадеянность — думать, что он может решать, где место или не место самой могущественной фее на свете! Лэннери хмыкнул и тут же замолчал: соратники заснули, а он не хотел их будить. Дыхание Ксилины было спокойным, ровным, а вот Дергилай спал тревожно. Удивительно, что вовсе сумел заснуть — с зудящими-то руками.

Лэннери продолжал размышлять. Если о тайном убежище Хранительницы никому не известно, то как Наставницы провожали её туда? Здесь что-то не так. К сожалению, и от Лейзаны юный фей ничего не добился — та развела призрачными руками и заявила, что в её времена обиталище Хранительницы было окутано серым туманом точно так же, как и сейчас. И спрашивать о нём запрещалось под страхом наказания.

— Туман, — повторил Лэннери. Что, если это не красивая метафора, а именно в густом тумане и прячется Хранительница? Додумать эту мысль Лэннери не успел. Его отвлёк странный звук внизу, у пня, а затем хвоя брызнула во все стороны, земля разошлась трещинами, и оторопевший Лэннери, чувствуя, как по лесу поплыла знакомая вонь, увидел длинные извивающиеся корни. Они щупальцами рванулись к юному фею, и не успей он выстрелить и обрубить их, оказался бы в плену.

Отсечённые корни упали, но тут же выросли другие. Лэннери снова и снова резал их лучами; он услышал, как за спиной у него зашевелились Дергилай и Ксилина, и крикнул им:

— Хватайте палочки!

Вспышка луча. Шевелящиеся на треснутой земле древесные щупальца. Новые, взметнувшиеся вверх…

— Рубите их! — велел Лэннери, отбивая атаку. — А я, — он взлетел, — отыщу дерево, которое забралось корнями так далеко!

Разозлённый, он хотел покончить с этой дрянью и отдохнуть, а не искать новый лес или речную долину. Ксилина и Дергилай не стали отвечать — они были заняты, в лесу то и дело звёздами загорались и гасли алые лучи. Не оборачиваясь, Лэннери полетел искать дерево, ставшее причиной боя.

Искать пришлось недолго. Поднявшись ввысь, юный фей увидел на самом краю леса старый, накренившийся ирголь, в отличие от других, не покрытый толстым одеялом снега. Его многочисленные, похожие на взбухшие пальцы корни уходили под землю и беспрестанно вздрагивали.

— Им-при, — медленно приближаясь к ирголю, произнёс Лэннери. Магия дымкой прочертила по воздуху след, и вёл он прямо к старому дереву. На расстоянии двадцати-тридцати крыльев Лэннери прицелился в отродье Мааль, но тут ирголь заскрипел, как живой:

— Стой.

Лэннери недоуменно приподнял брови: он привык к говорящим деревьям, но то были волшебные аргена, золотолист и коэцин, а не подобная мерзость.

— Я — не просто дитя Мааль Запретной. Я — дерево, которое способно прозреть будущее. Скажи мне, чего ты ищешь, — потребовал скрипучий голос.

Лэннери нахмурился. После того, как он разыщет черномага и убьёт, юный фей планировал заключить священный союз с Беатией и найти своих родителей. Но не созданию же тьмы об этом рассказывать?

— Вижу, вижу все твои мысли, — проговорил старый ирголь. — Запомни: что найдёшь ты, потеряешь, но беда твоя обернётся спасением для всего мира. Ты близок к разгадке одной тайны, но ошибёшься в другом. Твоё сердце станет осколком льда…

Лэннери едва не расхохотался. Выдавать за предсказания весь этот набор мутных фраз? Да такое можно сказать любой фее, сражающейся с детьми и сторонниками Мааль — за исключением, пожалуй, последнего. Тёмный ирголь ещё что-то говорил, когда сияющий, удлинившийся, словно клинок, белый луч рассёк его пополам от верхушки до самых корней. Половинки дерева, захлебнувшегося своими же нелепыми пророчествами, свалились в разные стороны.

Лэннери брезгливо ткнул палочкой в ещё живые корни, и вскоре их охватило белое пламя.

— Что найдёшь ты, потеряешь, — пробурчал он себе под нос. — Осколок льда… Несомненно, мудрые речи!

Вернувшись к пню, юный фей обнаружил, что новые корни из-под земли не лезут, и порадовался этому. Дергилай и Ксилина в бою не пострадали и снова улеглись спать, а Лэннери занял своё место и тщетно пытался вспомнить, пришёл ли он к какой-либо мысли насчёт Хранительницы, пока землю не взорвали корни. Увы, голова стала тяжёлой, невыносимо захотелось спать, а не думать, и всю оставшуюся ночь Лэннери боролся с желанием лечь на мох.

Утром он почувствовал жажду, слетел с пня и, набрав снега с ирголевой ветки, сунул его в рот. Снег обжёг холодом и свежестью.

— Что ты там жуёшь? — сонная Ксилина потёрла глаза кулаком. Лэннери выплюнул снег и кисло ответил:

— Ничего.

Он присел обратно на мох, наблюдая за тем, как соратники потягиваются и неохотно встают. При тусклом утреннем свете было видно тёмные круги под глазами Дергилая, и несмотря на сон, фей не выглядел отдохнувшим. Отведя от него взор, Лэннери сосредоточился на жизнерадостно-сиреневых волосах Ксилины:

— Мы всё ближе к убежищу черномага. Давайте обговорим наш план.

Свиток лежал неподвижно. За ночь он, конечно же, успел истощиться, но это не пугало Лэннери: у него оставался ещё один. И бутылочка.

— А что обговаривать-то? — Ксилина легкомысленно махнула рукой. — Как только свиток укажет на пещеру черномага, я вас уменьшу, и мы влетим туда…

— Пещера наверняка скрыта чарами, — возразил Лэннери. — Нам придётся подождать, пока они спадут. Надо подумать, что мы там есть-то будем. Сайкумов и росы у нас больше нет, значит…

Ксилина наморщила узкий лоб:

— Значит, придётся кого-то поймать и зажарить.

— Ничего страшного, — равнодушно обронил Дергилай. Лэннери взглянул на него:

— Конечно, ничего страшного. Если только нас не скрутит с непривычки, и слабость не помешает нам сражаться…

Ксилина облизнула губы и сглотнула, словно у неё пересохло в горле.

— Да, ты прав, есть такая опасность.

— Но и голодными мы остаться не можем, — прибавил Лэннери. — Давайте сделаем так: поймаем и зажарим кого-нибудь уже сейчас. В этом лесу. Посмотрим, как наши животы на всё это откликнутся, а там видно будет. Согласны?

— Это ты хорошо придумал! — одобрил Дергилай, а Ксилина улыбнулась уголками губ и кивнула. Лэннери мельком отметил, что алые феи смягчились по отношению к нему, невзирая на все свои попытки уверить, что «мы тебя не простили». Долго злиться на соратника невозможно, даже если тот недостоин крыльев и сил Белого Наставника.

Ловить добычу пришлось долго, потому что тёмный ирголь явно отпугнул из леса зверей и птиц. Но вот, наконец, облетав всё вокруг, феи обнаружили небольшую по человеческим меркам птицу — коричневую, с яркой золотистой полосой на голове. Лэннери подкрался к ней, выстрелил — и мёртвая птица свалилась на землю. После чего феи срезали с неё перья с помощью лучей и развели костёр из красно-белого пламени. И тут возникли трудности: положить ощипанную птицу прямо в костёр означало, что мясо попросту сгорит.

— Бездарные обычно подвешивают над костром, — со знанием дела заявила Ксилина.

Дергилай с силой почесал левое плечо.

— У нас тут нет никого, кто бы умел предметы поднимать.

Вдобавок Лэннери звучно хлопнул себя по лбу:

— Её же ещё выпотрошить надо!

Феи засуетились над первой в их жизни добычей; Лэннери без колебаний вспорол птице живот и перевернул её на спину. Вытаскивать внутренности пришлось ему одному, поскольку Ксилину затошнило, и она улетела в кусты, а Дергилай отвернулся и стал разглядывать ветки ближайшего ирголя.

— Слабаки! — усмехнулся Лэннери, как можно быстрее выпотрошил птицу и с сомнением поглядел на испачканную одежду и руки — чиститься сейчас или подождать, пока всё будет закончено?

Из кустов вылетела Ксилина со свежей царапиной на лице и острым прутиком в руке; одновременно с этим Дергилай отсёк ветку от ирголя и подхватил её, чтобы не упала на землю.

— Вот как мы будем жарить! — воскликнула Ксилина.

— Нанизывать на ветки, — продолжил её мысль Дергилай.

— У великих фей мысли всегда сходятся, — рассмеялся Лэннери, думая, что сейчас они ещё могут повеселиться. Потом у них не появится такой возможности!

Мясо птицы было порезано на куски, и куски эти феи принялись втроём поджаривать над магическим костром.

— Никто не знает, как долго это нужно делать? — Судя по лицу Дергилая, он уже устал держать свою ветку.

— Наверное, пока цвет мяса не поменяется, — неуверенно предположила Ксилина.

Лэннери стал усердно вспоминать: вот дом мэйе в деревне, исходящий паром котелок, подвешенный над очагом… кажется, и там было мясо… сколько же времени жена мэйе держала его на огне?

— При мне мясо варили. Но чьё оно было, я не знаю. Может, птичье дольше готовится, — Лэннери отогнал воспоминания, в которых Беа пыталась есть сыр, и спустился чуть ниже, следя, чтобы огонь случайно не лизнул его крылья. — Подержим немного и попробуем. Жаль, никто из нас не знает вкуса готовой еды…

— А, я тоже вспомнил кое-что! — перебил его Дергилай. — Я же бывал дома у Кайтри и Марисы. Надо, чтобы мясо перестало быть жёстким и стало мягким.

Пробуя, вспоминая, феи держали ветки над костром до тех пор, пока совсем не обессилели. Тогда они спустились на землю и начали потихоньку, несмело, есть.

— А ничего так вышло, — поделился Лэннери, чтобы приободрить остальных, и отщипнул от чуть обуглившегося куска.

Дергилай покосился на него и продолжил жевать с таким видом, будто выполнял очень трудное задание. Ксилина ела спокойно, но затем побледнела и прижала ладонь ко рту:

— Оно… не идёт! Обратно хочет…

— А ты его не пускай! — решительно посоветовал Лэннери. — Ты же фея! Какое-то паршивое мясо не сможет тебе повредить. Дыши глубоко и думай, что это сайкум.

Ксилина не ответила. Она прикрыла глаза, набрала в грудь побольше воздуха и выпустила, и так несколько раз. Отложила недоеденный кусок мяса в сторону и стала ломать пальцы, будто это могло ей помочь. Лэннери с недоумением на это смотрел и, наконец, поинтересовался:

— Зачем ты пальцы себе выворачиваешь?

— От этого меньше тошнит, — сквозь зубы проговорила Ксилина и между двумя глубокими вдохами прибавила: — Меня одна бездарная научила. Лекарка.

— Вот тебе и «бездарные»! — заметил Лэннери. — Ещё нас чему-то научить могут…

Он отодвинулся от Ксилины, чтобы та спокойно могла справиться со своей тошнотой и не отвлекаться на него, и взглянул на Дергилая. Тот невозмутимо доел мясо и кинул свой прутик в костёр:

— На сегодня хватит.

— Как тебе? — Лэннери хотелось сравнений со своими ощущениями.

Дергилай уставился в потухающий огонь, подумал и отозвался:

— Похоже на то, как если бы я грыз дверные петли.

Лэннери не удержался от смеха; даже Ксилина фыркнула, но тут же снова принялась дышать глубоко и ломать пальцы.

— А мне вот понравилось, — искренне признался Лэннери. — Жестковато, но вкусно. Теперь я понял Аргалена.

— Хорошо, — и вслед за этим Дергилай кивнул на кусты: — И туда сходить не забудем. А то как бы на лету не приспичило.

Лэннери поморщился — он совсем забыл о том, что съеденное должно «выйти с другого конца».

С водой оказалось гораздо проще. Феи положили в кувшинчики из-под росы по одной горстке снега, растопили с помощью магического огня, и вскоре питьё было готово. Ксилину тошнота отпустила, и, доев своё мясо, соратница подмигнула Лэннери:

— Ты был прав — фее такой пустяк навредить не может! Ну, если это настоящая фея, конечно!

Мгновенно в памяти воскресла Беатия, опиравшаяся на руку Лэннери, её побледневшее лицо и дрожащие губы. Дело не в «настоящести», сказал себе Лэннери, а скорее всего в том, что сыр в той деревне был плохим.

— Ладно, — он взмахнул палочкой, рассыпая искры, и из перепачканного по самые уши фея превратился в чистого и сияющего. — Полетели!

— А мясо? Тут его ещё много, — Ксилина кивнула на лежащую в снегу тушку. — С собой не возьмём?

— Это нас только обременит. В горах ещё птицу или зверя поймаем, — уверенно откликнулся предводитель маленького фейского отряда. И не успела Золотая Звезда, наполовину прикрытая облаками, переместиться на середину неба, как Лэннери создал новое заклинание поиска, пустил свиток вперёд и устремился за ним, а соратники — следом.

Лететь пришлось долго. Свиток то опускался, петляя между скалами, то набирал высоту, и феи торопливо взмахивали крыльями, пока далеко внизу бурлила и клокотала горная река, не позволившая хиеми протянуть к ней невидимые костлявые руки и сковать льдом.

— Смотрите, свиток весь подрагивает, будто от нетерпения, — возбуждённо прошептала Ксилина. — И… и летит вон к той большой горе с чёрным отверстием в ней! Может, там логово черномага?

Лэннери напрягся. Если так, нужно будет перехватить свиток раньше, чем он влетит в гору. Чтобы не попал в руки врага и не предупредил о появлении нежеланных гостей.

— Он весь трясётся! — Рука, которой фея с сиреневыми волосами указывала на свиток, тряслась не меньше.

Лэннери ускорил полёт. Теперь он был почти вровень со свитком — успеет перехватить. В груди замирало от волнения, и когда Лэннери потёр ладони друг о друга, обнаружил, что они мокрые от пота.

— Вот… вот… — приговаривала Ксилина, часто и тяжело дыша. Дергилай не издавал ни звука, и желтоватое лицо его стало совсем восковым. Пожалуй, ему необходим отдых.

В самый последний миг свиток вильнул в сторону от горы и ткнулся… в пустое пространство перед ней. Феи резко остановились в воздухе, глядя, как пергамент зависает, а потом летит вниз, вспыхивая белым пламенем. Внутри у Лэннери как будто прозвучало: «Поиски закончены», и он задохнулся от смеси чувств — облегчения, страха и злости. А от усталости и голода едва не закружилась голова: человеческая еда, как выяснилось, насыщала не так хорошо, как сайкум.

— Убежище скрыто иллюзией, как мы и думали. Полетели туда, — Лэннери кивнул на чёрное отверстие в горе, — отдохнём, соберёмся с силами.

Спутники его молча закивали. Теперь, когда цель была так близка, слов ни у кого не находилось.