Память веков

Дайрен Хилдог

Мир во Фределиге под угрозой. Император Моркорда наращивает военную мощь. В приграничном городе погибает приближённый правителя. В это время в городе появляется неизвестный. Связаны ли эти события? Кто этот загадочный человек?

Корректор Ксения Белокроликова

© Дайрен Хилдог, 2021

ISBN 978-5-0051-6708-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Чужак

Глава 1

На горе сидел человек. Скрытого под серым плащом, в размытых предзакатных сумерках его было не отличить от изрытых трещинами камней. Он сидел неподвижно, как истукан, ни разу не пошевелился за несколько часов, проведённых здесь. Лицо его было закрыто капюшоном, отчего невозможно было сказать наверняка, спал он или бодрствовал. Тем не менее, он не спал. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у него бушевала буря. Буря сомнения, отчаяния. Медленно и неотвратимо в его душе нарастала паника.

«Кто я? Где нахожусь? Что я здесь делаю? Куда мне идти?»

Ответов не было. Это пугало, тисками сжимало сердце, липким холодом отзываясь во всем теле, и, в то же время удивляло. Он скользил внутренним взглядом по лабиринтам памяти, заглядывая во все закоулки, и каждый раз натыкался на чёрную, всепоглощающую пустоту. У него не было воспоминаний! Совсем.

«Что произошло? Как могло получиться, что я не помню обычных вещей, естественных каждому? Моё имя… Не помню. Детство… Тоже ничего… Да что там детство! Я не помню, как давно сижу здесь, откуда пришёл, куда направляюсь! Ничего… совсем ничего!» — человек тихо простонал.

Страх пульсирует, накатывает волнами, заполняя сознание, выплёскивается криком.

«Нет! Этого не может быть! Так не бывает. Это всё сон, кошмар. Мне надо всего лишь открыть глаза… проснуться».

Он так и поступил. Откинул капюшон. Глаза сверкнули необычным, изумрудно-зелёным светом. На его худом, остром лице застыло отчаяние. Не помогло. Кошмар продолжался. Имя… детство… прошлое… Ничего. Нет имени. Нет прошлого. Нет воспоминаний. Он закрыл лицо руками, резко взъерошил короткие угольно-чёрные волосы.

«Надо успокоиться, понять. Как я оказался в горах? Зачем?»

Он встал, оглянулся. Слишком резко, неловко. Грудь перехватило, сжало. Сердце истерично забилось. В висках застучало громко, гулко, тоскливо. Ноги подкосились. Судорожно закрылись глаза. Видение острой болью пронзило всё тело.

Он, с трудом переставляя ноги, проваливаясь в прожигающий сапоги песок, покачиваясь в беспамятстве, идёт через пустыню. Падает, поднимается и вновь идёт. Палящее солнце. Мешок за спиной невероятно тяжёлый, но он не бросает его. Идёт. Бездумно. Далеко впереди синеют, расплываются в мареве, горные вершины. Мираж.

Видение так же внезапно, как появилось, пропало. Тяжелый, громкий, натужный вздох разрывает сжимающее грудь кольцо. Сердце в бешеном галопе вырывается из груди. Он лежит, загребая землю непослушными руками. Левый висок молнией пересекает белый клок волос.

«Что это было? — ужас завладел им, отразился в глазах. — Надо взять себя в руки. Вдох. Спокойно. Выдох…»

Вдох, выдох. Дыхание нехотя восстанавливается. Сердце бьётся ровно, без скачков. Неуверенно встал на ноги. Земля покачивается под ним, но это ничего. Ноги обретают твёрдость. Он стоит. Смотрит вперед. Перед ним бескрайняя мощь пустыни. Серый, в тусклом свете луны, песок. Везде, куда только может проникнуть взгляд, шапки барханов. Песок, сливающийся вдали с тёмным ночным небом.

«Я пришёл оттуда», — чужой голос в голове, спокойный, тихий.

Черноту неба, одна за другой, прожигают яркие точки звёзд. В лёгком мерцающем свете тьма нехотя отступает, проявляя то, что скрыто. Внизу, у подножия, угадывается тёмная стена леса, опоясывающего горный массив широкой лентой. Лес почему-то пугает. Холод медленно ползёт по спине. Человек не понял, откуда взялось это чувство. Лес выглядит тихим, умиротворённым.

«Туда нельзя. Смерть! — так же спокойно предупредил голос.

«Почему?» — удивлённо спросил человек.

«Смерть. Смерть! Смерть!!!» — голос сорвался на крик.

«Кто ты?»

Вопрос остался без ответа.

Лес манит к себе, не отпускает, взгляд прикован к чёрной полосе. Человек с усилием оторвался от леса, отвёл взгляд, одолел морок. Голос молчит. Тишина оглушает. На безоблачном небе замер огромный, излучающий ровный тусклый свет, диск луны, окружённый мириадами звёзд.

За лесом, лоскутным покрывалом, раскинулись луга, разрезаемые причудливо петляющей ниткой реки. В излучине её, совсем рядом с лесом, меньше мили, жмутся друг к другу маленькие домики.

«Деревня? Люди! Нужно идти туда, прямо сейчас. Там мне помогут вспомнить!»

«Не нужно тебе туда… — как ни в чём не бывало, ответил голос. — Ты ничего не знаешь об этих людях. Как они отнесутся к твоему появлению? А лес? Ты забыл про лес… Прежде, чем выйдешь к людям, тебе нужно пройти через лес… а там смерть… — крик. — Смерть! Смерть! Смерть!»

Из печных труб едва заметно поднимается лёгкий дымок.

«Когда я в последний раз ел?» — невольная мысль.

Желудок призывно отозвался урчанием.

«Давно… Насколько помниться, при мне был мешок, довольно тяжёлый».

Человек опустил взгляд. В двух шагах действительно валяется мешок, холщовый, потёртый, видавший виды. Человек уселся рядом с ним, аккуратно развязал его и принялся с любопытством разглядывать содержимое.

«Меч… ножны и рукоять обтянуты чёрной шершавой кожей. На вид дорогой».

Рукоять удобно легла в руке. Клинок бесшумно вышел из ножен, блеснул в свете луны. Несколько быстрых точных движений, со свистом рассекающих воздух. Человек почувствовал себя увереннее, улыбнулся.

«Рука знакома с мечом».

Он аккуратно, с любовью, вернул меч в ножны, положил его рядом с мешком. Достал небольшой арбалет и запас болтов к нему.

«А это мне зачем? — уставился он на арбалет. Положил рядом с мечом.

С не меньшим удивлением он обнаружил несколько ножей, плоских, обоюдоострых. Взял один из них, повертел в руках, разглядывая, резко метнул в ствол дерева, находящегося в десяти шагах. Нож глубоко вошёл в древесину. Человек присвистнул.

«Как много мне нужно узнать о себе… Любопытно, что там ещё найдётся».

Запустил руку в мешок. Порывшись, извлёк свёрток из куска парусины. В ткань была завёрнута пара ломтей зачерствевшего хлеба и небольшой кусок вяленого мяса.

«Небогато, — вздохнул человек. — Но хоть что-то».

Извлечённый на свет кожаный бурдюк вызвал восторг. Человек встряхнул его, вынул пробку. Терпкий запах вина ударил в нос.

«Это уже лучше», — сделал глоток.

Отрезал мясо, положил на хлеб. Желудок ответил благодарным урчанием.

Мир сразу перестал казаться бесцветным и унылым. Человек вернулся взглядом к деревне. Посмотрел вдаль, за неё. Туда, где чернеют, едва угадывающиеся, очертания замка, окружённого стеной.

«Город? До него миль десять. Что если обойти деревню стороной и пойти сразу туда? В городе проще затеряться, смешаться с толпой. Да и того, кто сможет помочь с памятью, в городе найти проще».

Голос ничего не ответил на это. Человек воспринял молчание добрым знаком.

Снизу, кажется, совсем близко, раздалось злобное рычание. Человек присел, сжался. Потянулся за мечом. Взгляд скользит по камням. Рычание не прекращается, напротив, оно становится громче, яростнее, доносится из леса. К рычанию присоединяются новые, не менее пугающие звуки. Леденящий душу вой, хруст веток, ломающихся под тяжёлыми лапами, отчаянный предсмертный визг неизвестного существа. Фантазия рисует картины того, что происходит в лесу. Одну мрачнее другой. Таинственные твари, скрывающиеся в темноте за густой листвой, вызывают ужас, переходящий в панику. Он мог поклясться чем угодно, что в этой какофонии расслышал человеческий крик, мольбу о помощи. Спускаться туда и идти через лес, населённый существами, издающими все эти звуки?

«Ни за что на свете! Безумие!»

«Смерть! Смерть! Смерть!» — подтвердил голос.

Вот о чём голос предупреждал его. Здесь, на горе, безопасно. Он надеялся, что монстры не испытывают недостатка в пище и не станут искать её вне леса. В любом случае, спускаться туда сейчас нельзя. Нужно устраиваться на ночлег здесь, на горе. А утром он решит, как быть дальше.

Человек не думал долго над местом для ночлега. Расстелил плащ прямо на земле, у дерева, в которое до этого так удачно метнул нож. Костёр разжигать не стал, опасаясь привлечь ненужное внимание. Он не знал, кто ещё мог в это время оказаться в горах.

Разбудила его барабанная дробь, рано, ещё до рассвета. Не успел он прийти в себя, отогнать туман сна, как понял, что промок насквозь. Вскочил.

Небо, налитое свинцом, нависает над головой, изливаясь плотным потоком дождя. Крупные, тяжелые капли с громким стуком ударяются о камни, шелестят листьями дерева, под которым он спал. Вода всюду. Заполняет все крупные и мелкие щели, выемки. Одежда не спасает, холод пронизывает. Нужно срочно искать укрытие.

Не осознавая, что делает, поддавшись инстинктам, человек заскользил вниз, в сторону леса. Он не знал, почему выбрал именно это направление, а не пустыню. Не думал об этом.

Весь склон горы покрыт мхом, набухшим, размокшим под дождём. Ноги скользят, обнажая камень, проваливаются в пустоту. Руки то и дело соскальзывают с мокрых, склизких камней. Но, несмотря ни на что, он не останавливается.

«Не спеши. Медленно. Сначала нащупать уступ, прочен ли он. Теперь руки. Держись крепче. Следующий шаг. Хорошо. Уступ. Руки. Следующий шаг».

Человек спускается всё ниже, подгоняемый ливнем. Тело сковывает холод, пальцы с трудом сгибаются, отказываются цепляться за ледяные, мокрые выступы. Ноги каменеют, человек их уже не чувствует.

Нога нащупала твёрдую, не скользящую поверхность. Он опустил взгляд. Громко выдохнул, поставил на землю обе ноги и улыбнулся сам себе. Получилось! Огляделся.

Между горами и лесом располагается небольшой пролесок. Лес постепенно отвоёвывает себе всё новые и новые территории. Деревья стоят здесь не столь плотным строем и не такие высокие, как дальше. Тем не менее, под ними можно укрыться от непогоды, отдышаться, просохнуть. Человек снял плащ и повесил его на толстую свисающую ветку. Под плащом оказалась коричневая кожаная куртка, богато украшенная шнуровкой и вышивкой, под курткой — простая льняная рубашка. Человек удивлённо посмотрел на куртку, не понимая, откуда у него такая роскошь. Повесил сушиться. Рубашка заняла место на соседней ветке. Следом отправились кожаные штаны. Развесив одежду, человек разжёг костёр. Прежде чем отправляться в опасную вылазку через лес, нужно согреться. Не мешает позавтракать, а заодно присмотреться к лесу.

Когда огонь весело затрещал, пожирая почти сухой валежник, с трудом найденный поблизости, человек достал кусок хлеба и мясо. С удовольствием придвинулся к костру, согреваясь в его уюте и безмятежности. Всё это время он прислушивался к лесу, среди равномерного стука капель выискивая звуки, которые напугали его накануне. Сейчас лес молчит. Из него не доносится ни звука. Ночные кошмары, завывания, кажутся игрой воображения.

«Неужели мне всё почудилось?»

В ответ только дождь выбивает свой ритм на камнях, земле, в кронах деревьев. Тишина не вызывает доверия. Неизвестно, что за чудовища скрываются в чаще леса. Спят они сейчас или затаились в ожидании очередной жертвы.

Лес пугает не только молчанием. Бурая стена уродливых, сплетённых меж собой ветвей и стволов деревьев, стоящих вплотную, кажется непреодолимой. Деревья изгибаются, расщепляются, обвиваются вокруг соперников, стараясь задушить их, выйти победителями в борьбе за живительные лучи солнца. Каждый ствол, словно паутиной чудовищного паука, многократно опутан вьюном, цепляющим на себя опавшие листья, омертвевшие и сорвавшиеся с деревьев ветки.

«Я смогу!» — поднимаясь с земли и одеваясь, подумал человек, собрав всю свою волю, отгоняя страх. Повесил меч на пояс.

Он потратил немало сил для того, чтобы раздвинуть живую сеть. Заглянул в лес. Лес выдохнул ему прямо в лицо сыростью и плесенью. Человек поморщился, запахнул плащ, шагнул в мрачную неизвестность. Вьюн за его спиной с тихим вздохом занял своё место, не оставляя ни единого шанса свету проникнуть сюда. Тьма заполнила всё.

Постепенно он привык к темноте, стал различать силуэты деревьев. Лишь тогда он решился пойти дальше.

Идти трудно. Деревья, стоящие вплотную друг к другу, преграждают дорогу, заставляют менять направление. Вьюны, густо стелящиеся по земле, свисающие с деревьев, всё время норовят схватить за ноги, за руки, повалить на землю. Ноги утопают в размокшей, слизкой, никогда не просыхающей земле. Ощущение, что лес живой и настроен против незваного гостя, нарастает с каждым шагом. Но человека это не останавливает. Даже встреча с обитателями чащи перестала страшить его. В голове только одна мысль: «Я смогу!» Внутренне он готов к схватке с любыми чудовищами. И победить в ней. Погибнуть в этом протухшем месте не входит в его планы. Осторожно ступая, проверяя носком сапога почву, прежде чем опустить ногу, шаг за шагом, он идёт вперёд. Время перестало существовать. Только он и лес. Молчаливый, враждебный лес.

Он потерял счёт времени. Ноги подкашиваются от усталости. Деревья, которые только что обхватывали его со всех сторон, поддерживали, неожиданно расступились. Лес вытолкнул его на прогалину. Человек обрадовался этому, но быстро сник. Это не выход из леса. Сплетённые меж собой кроны в вышине всё так же образовывают свод, препятствующий свету проникать через них. Не понятно, день сейчас за пределами этого безумного чуждого мира или царит ночь. Сколько он прошёл. Сколько ему ещё предстоит пробираться через лабиринт. Он нащупал утопающий в хлюпающем мху ствол дряхлого дерева и опустился на него.

«Заблудился! Куда идти дальше? Откуда я вышел на эту поляну?»

Отчаяние затмило разум. Он обхватил голову руками и чуть слышно простонал. Это конец! Он навсегда останется здесь.

«Нет! — проснувшийся внутренний голос оценил сложившуюся ситуацию — Ты так просто не сдашься!» — он не стал злорадствовать по поводу «я же предупреждал».

Усилием воли человек заставил себя выкинуть из головы панику.

«Лес не бесконечен. С горы он выглядел не таким уж и большим. А за ним — жизнь. Нужно только не сидеть на месте, а идти. Набраться сил и идти».

Человек достал из мешка остатки провизии и довольно скоро уничтожил их. Сделал пару глотков вина. Бодрость и дух вернулись к нему.

— А теперь посмотрим, кто кого! — он взял в руки меч и, угрожающе прочертив им в воздухе несколько зигзагов, обрушил клинок на преграждавшие путь вьюны. Те нехотя расползлись по сторонам, давая возможность протиснуться. Человек зло улыбнулся и стал ожесточённо прорубаться сквозь чащу. Идти стало легче. Лес сдался силе.

С очередным ударом меча, в образовавшуюся прореху ударил мощный поток ослепляющего солнечного света. Человек зажмурился от неожиданности. Опустил голову, закрылся руками. Постоял так несколько секунд и открыл глаза. Солнце уже не ослепляло, позволило выглянуть из леса. Не заметив никого поблизости, человек перешагнул вьюн и полной грудью вдохнул свежесть лугового воздуха. Резкий запах цветов и трав заполнил лёгкие, дурманя сознание. Хотелось смеяться, кричать от неописуемого счастья. Ноги подкосились, человек упал на колени. Его взгляд полетел ввысь, к облакам.

Сознание путается, рисует невероятные картины. Они меняются с головокружительной быстротой. Человек не успевает следить за ними. Люди, события, пейзажи, образы. Всё вокруг кружится, ускоряясь. Быстрее, быстрее, быстрее. Человек теряется в пространстве, в себе. В ушах зашумело. Непонятно где верх, где низ. Земля плывёт под ним. Глаза закрываются. Тьма.

Звуки мира проникли в сознание сквозь равномерный гул в ушах. Он ощутил, что лежит на земле. Неуверенно открыл глаза. Солнце на безоблачном небе висит над самыми горами, своим краем задевая их. Вечер. Ощупал себя. Руки, ноги, тело. Кажется, всё цело. Сел. Осмотрелся. Справа на холме, буквально в нескольких сотнях ярдов, стоит деревня. К ней вдоль леса ведёт узкая тропинка, утопающая в высокой траве. Запах трав уже не сводит с ума, можно рассуждать здраво. Лес позади. Нужно решать, куда идти дальше: в деревню или обойти её стороной и направляться сразу в город.

«Человек страшнее любого самого лютого зверя, — откуда-то из глубин всплыло утверждение. — Особенно он опасен, когда находится в стае».

«Как бы опасно это не было, — ответил он сам себе, — человек не может жить в одиночестве, он всегда ищет себе компанию. Деревня близко. Люди в деревне добрее, чем в городе… Откуда я это знаю? Не важно… Пойду в деревню. Нужно только решить, что брать с собой. Вооружённый человек вызовет больше подозрений, но и беззащитным идти не хочется».

Внутренний голос промолчал. Человек выложил из мешка всё, что там оставалось. Разглядел свои пожитки. Меч, арбалет, ножи. Вернул их в мешок.

«Спрячу здесь. При первой же возможности заберу».

Человек выкопал в земле яму и положил в неё мешок. Подумал немного, вздохнул, и отправил вслед кожаную куртку. Куртка выглядит слишком богато, а он решил предстать перед жителями деревни пилигримом, бредущим по миру.

«Бреду по миру в поисках своей памяти, — грустно подумал человек. — Не такая уж это и ложь».

Один нож он оставил, спрятал его за голенищем сапога. После этого засыпал яму землёй, накрыл срезанным дëрном и осмотрел тайник. Остался доволен. Теперь можно идти. Подобрал длинную толстую палку и побрёл, опираясь на неё, прихрамывая, приглядываясь к деревне.

Деревня небольшая, по всей видимости, небогатая. Вокруг небольшой площади раскидан десяток убогих, скособоченных хижин, никогда не знавших ремонта. На их фоне, отдельно стоящий, срубленный недавно дом, кажется дворцом. Резное крыльцо, светлые бревенчатые стены, красная черепица на крыше. Вероятно, он принадлежит местному старосте. Ближе к реке стоят три длинных здания, невысоких, обнесённых оградой. Рядом пасутся лошади, коровы, овцы. Нет никакого сомнения в том, чем занимаются жители. Но почему фермеры поселились так далеко от города?

Подойдя к деревне, человек понял почему, едва не задохнувшись от невыносимого смрада, повисшего в воздухе. Запах крови, испражнений, падали выворачивает наизнанку.

«Не фермеры, кожевники».

Догадка подтверждалась выставленными на берегу огромными колодами, котлами, дубовыми кадками. На многочисленных козлах, установленных там же, сушатся расправленные кожи. Некоторые из них уже окрашены.

«Кожевников выселяют из города из-за запаха и антисанитарии, — усмехнулся человек. — Не любят горожане кожевников, но жить без них не могут. Это никогда не изменится».

Человек плотнее закутался в плащ, оставляя открытыми только глаза, но вонь проникает и сквозь ткань. От неё не укрыться. На деревенской площади, совершенно не обращая внимания на едкий запах, резвятся дети. Всю свою жизнь они провели рядом с этим смрадом и уже просто не замечают его. Он неотъемлемая часть их существования.

— Стой, где стоишь! — крик, неожиданно раздавшийся сзади, заставил вздрогнуть. — Подымь, как говорится, руки кверхь.

Человек замер, медленно поднял руки, так же медленно повернулся в направлении голоса. Увидел двоих. Один, невысокий, полный, с исчерченным оспинами лицом, стоит в паре ярдов. В руках он держит топор на длинном топорище, угрожающе поигрывая им в ожидании реакции чужака. Второй, тоже низкий, но, в отличие от первого худой, как щепка, со злым лицом, стоит чуть подальше. Натянутый лук, направленный в грудь, закрытый левый глаз и высунутый язык, говорят о серьёзности намерений его владельца.

— Не люблю, когда мне угрожают оружием, — не спеша сказал человек, оценивая ситуацию.

Ситуация паршивая. При малейшем сопротивлении стрела сорвётся с тетивы. Не увернуться. Промахнуться с такого расстояния сложно. Толстяк, конечно, обращаться с топором не умеет, но это не важно. Воевать, в любом случае, не стоит. Он пришёл сюда за помощью, а не драться.

— Без разговоров мне тут, — взвизгнул первый. Топор в его руках дрожит. — Палку брось!

Человек послушно откинул посох в сторону.

— А теперь иди, — первый ткнул топором в сторону деревни.

Второй, всё так же молча, натягивает тетиву лука, целясь в грудь.

— Так стоять или идти? — криво усмехнулся человек, не удержался, глядя на нервного толстяка.

— Поскалься мне ещё тут, — от волнения, первый стал беспорядочно размахивать оружием. — Иди, говорю! Туды! — снова ткнул топором в сторону деревни.

— Хорошо, хорошо, — примирительно сказал человек, опасаясь того, что топор может, совершенно случайно, задеть его. — Иду.

Увидев приближающихся взрослых, ведущих перед собой незнакомца, дети отвлеклись от игр и стали с интересом разглядывать его. На площадь вышло несколько вооружённых мужчин. Рассмотрев их, человек понял, что это были совсем не воины. В руках у одних обычные топоры, ножи, вовсе не боевые, у других — просто дубины и остро заточенные длинные жерди. Одеты, кто во что горазд: неопределённого цвета рубахи изодраны, штаны явно не по размеру, болтаются, подвязаны бечёвкой. Идут медленно, неуверенно, косятся на чужака. Оружие в руках дрожит. Сброд, а не вояки. Только один из них походит на рыцаря. Поверх чистой, на удивление, целой льняной рубахи надет мятый железный нагрудник, а в руках настоящий, правда, местами проржавевший, меч. Он идёт впереди всей вольницы, пристально глядя на незнакомца. Человек подумал, что это и есть местный староста.

Староста сверкнул глазами и шикнул на глазеющих ребятишек. Те с визгом разлетелись в разные стороны.

— День добрый, незнакомец! — староста подозрительно посмотрел на чужака, остановился в нескольких шагах. Рука его крепко сжимает меч. Знает, как обращаться с оружием. Он уже не молод. Длинные седые волосы падают на плечи. Лицо, изрезанное многочисленными морщинами и шрамами кажется злым, но глаза, светлые, белёсые, глубоко сидящие, выглядывающие из-под густых бровей, не выражают злости. Скорее усталость. Тело подтянутое, крепкое, тренированное.

— И вам доброго дня, — человек улыбнулся, отмечая про себя, что его окружают.

— Откуда путь держишь, мил человек, и куда? — староста не ответил на улыбку. — Кто такой будешь?

— Странник я, господин староста, пилигрим. Иду по миру, ищу себя.

— А имя у тебя есть, странник?

— Имя есть… было… — человек замялся, решая, что стоит сейчас рассказать, а о чём лучше умолчать. — Потерял я его, господин староста. Давно уже никто не звал меня по имени, запамятовал я.

Люди вокруг сочувственно зароптали.

— За-па-мя-то-вал, — разрывая слово, словно пробуя его на вкус, повторил староста. — Ну-ну, пусть так. А откуда ты идёшь, поди, тоже запамятовал?

— Запамятовал, господин староста, — вздыхая, кивнул человек.

— Ну-ну, — староста обернулся на своих людей, хмыкнул. — Кхм, что скажете, селяне?

Селяне, к которым обратился староста, не понимая, что он от них хочет услышать, моргали в ответ. Староста хмыкнул, ухмыльнулся, повернулся к чужаку.

— Не иначе как вчера, видели мы тебя во-о-он на той горе, — хитро прищурившись, он указал в сторону, откуда пришёл человек. — Восседал ты там долго, как птах одинокий да гордый. Или, скажешь, это был не ты?

— Не скажу… я это был…

— Что ж ты тогда, тумана нам гонишь? Не знаю, кто… Не знаю, откуда… — глаза старосты хищно сверкнули. — Зато я знаю! Пришёл ты к нам из-за гор, а, значится, из земель поганых!

Староста бросил ликующий взгляд на жителей деревни. Те ахнули, отшатнулись, выпятили перед собой оружие.

— А это, значится, есть ты шпиён моркордовский! — продолжал староста. — И ждёт тебя смерть поганая! — пригвоздил он, подняв указательный палец.

Человек замотал головой.

— Какой я шпион, что Вы… я не обманываю Вас… зачем мне это? Я действительно не помню, откуда иду… кто я… Ничего не помню… — он вскинул перед собой руки, останавливая возражения старосты, моля о том, чтобы ему позволили договорить. — Я очнулся вчера вечером в горах. Ужас сковал мои члены, от осознания моего положения. Тогда пронзило меня видение: как иду я через пустыню, изнывая от палящего солнца.

Взгляды деревенских потеплели, лица их разгладились.

— Видение, говоришь? — староста не поддавался. — А у меня вот какое, значится, видение. Если бы я верил всякому проходимцу, что приходит оттуда, — он мотнул головой в сторону гор, — не быть бы мне живу уже давно. Да и всех нас тут не раз и не два уже порешили бы. Вусмерть! Правду я говорю, люди?

— Правду… оно конечно… истину говоришь, Альдест…

— Ну, а коли так, — староста, кивнул тем двоим, что привели чужака, — вяжите его. Поведём к барону, на суд.

Человек хотел ещё возразить, сказать, что он не угроза им, что нет нужды связывать его. Не успел. Свет резко потух в его глазах.

Очнулся он быстро. Острая боль в затылке заставила руку потянуться к ушибленному месту. Не получилось. Руки крепко связаны за спиной.

«Надо было довериться предчувствию и идти сразу в город, там легче было бы затеряться», — в сердцах упрекнул он себя, морщась от боли.

Пошевелил ногами. Связаны. Открыл глаза. Жители деревни стояли вокруг него, ждали, когда он очнётся.

— Очухался! — радостно улыбнулся староста. — А мы уже было подумали, что слишком сильно приложили тебя и ты того, окочурился. А ну не рыпайся, — прошипел он, заметив, что пленник пытается вырваться из пут.

Человек затих, перестал проверять верёвки на прочность.

— А может мы его того… утопим? — равнодушно предложил один из деревенских. — Чего со шпионом возиться?

На лице старосты мелькнула тень задумчивости.

— Да ну тебя, Джис, скажешь тоже! — сплюнул он, отмахиваясь от соблазнительной мысли. — Есть закон, ты же знаешь. Мы должны сдать шпиона барону, а он уж решит, как с ним поступить. Хоть утопит, если будет на то его воля. Хоть повесит. Не наше это дело.

Заглушая его слова, по деревне пронёсся шквал ветра. Небо почернело. Над горами разорвалась ослепительная молния. Мощный, оглушающий грохот сотряс землю. Люди застыли на месте, заворожено глядя, как с гор медленно плывут тяжёлые тучи. В загоне дико заржали лошади, заревели коровы. Деревня погрузилась во мрак.

— Прячьтесь! — крикнул староста, потрясая мечом. — Все в дом!

Его голос потонул в очередном раскате грома. Человека подхватили под руки, поволокли. Он не видит куда. Руки заломлены кзади, кости трещат, грозят сломаться. Связанные ноги волочатся безвольно. Стрелы молний на мгновение освещают бегущих людей, тут же гаснут. Разглядеть что-либо невозможно. Следом за вспышкой раздаётся мощный раскат, от которого те, кто несёт пленника, испуганно подскакивают. За спиной громко хлопает дверь. Шум становится глуше. Руки, поддерживающие его, разжимаются. Удар об пол вызывает стон.

«Дом?»

Снаружи стихло. Спрятавшиеся от дождя люди затаили дыхание, замерли в ожидании. Долго ждать не пришлось.

Тишину нарушает сокрушительный удар по крыше, словно огромный камень выпустили из катапульты. Ещё удар. И ещё. Всё чаще удары обрушиваются на крышу. Стены дома дрожат. Темно, никто не решается зажечь свет, но по шëпоту, который раздаётся то тут, то там, человек понял, что здесь находится добрая половина деревни. В одном углу неистово молятся, в другом стенают о конце света.

— Всем известно, что такие грозы из-за гор насылает на нас Тандерер, властитель тьмы, повелитель чёрной магии, когда злится, — раздаётся рядом быстрый нервный шёпот. — Ты пришёл из-за гор, стало быть, из его владений. А стоило нам тебя повязать, так и началась вся эта свистопляска. Страшный дождь… обложной… грозовой. Давно такого не было в наших краях. А значится, Тандерер сильно осерчал. Вот только что ему надобно? Обидел ты его чем, не? Смерти твоей или жизни надобно ему? А? Пришёл он за тобой, али случай всё это? Такой вот интерес у нас, мил человек, — говоривший шептал что-то ещё, но уже так тихо, что слов его было не разобрать.

Молитвы, стенания по углам вмиг смолкли. Люди ждали ответ. От того, что он скажет, зависит его судьба, а скорее всего, и жизнь. Он напрягал память, силился, но так и не мог вспомнить кто он на самом деле.

— Я не обманываю вас, — человек тщательно подбирал слова, стараясь, чтобы его поняли, услышали. — Я помню, как из последних сил брёл по раскалённым пескам. Полумёртвый. Терял разум, мучился жаждой. Знал, что мне нужно дойти до гор, которые виднелись впереди. Для чего это было нужно? Что меня ждало за горами? Я не знал. Может быть, тогда я лишился памяти. Может сам Тандерер отнял её у меня, а сейчас хочет забрать и жизнь, — человек помолчал. — За мной пески, впереди горы. Одежда, небольшой запас еды… всё, что у меня было. Воспоминания… их уже тогда не было, совсем не было. Я хочу вспомнить кто я такой… не могу.

Человек замолчал. Он намеренно не сказал о том, что был вооружён, когда шёл через пустыню, чтобы не давать местным жителям повода усомниться в нём. Ни к чему им это знать, а также то, что он умеет обращаться с оружием. Это бы ещё больше убедило их в том, что он шпион.

Тихий гул, словно лёгкий бриз, пронёсся по дому. Люди делились своими догадками по поводу личности чужака и мыслями о том, как с ним поступить. Гул нарастал, начались споры, готовые перерасти в потасовку.

— Тиха! — староста оборвал нарастающий галдёж. — Полумёртвый, говоришь? Оно по тебе видно, — процедил он. — Был бы не связан, с радостью бы всех нас перерезал. Так? Так! Я сразу заприметил твою выправку, то, как ты держишь себя. Не знаю, кто ты на самом деле, говоришь ли ты правду о своей памяти, но верить я тебе не могу! У нас для того, чтобы верить, власть есть. Пусть она и решает. По мне, ты человек служивый, а потому пока не сдам тебя барону, будешь связан. От греха. А сейчас всем тиха. Спать. Завтра пойдём в город, — староста буркнул под нос ругательство и уснул.

Буря утихла только под утро. На рассвете люди украдкой выглянули из дома и ужаснулись масштабам бедствия, которое принесла гроза. Всюду валялись обломки досок, поваленные деревья, камни, принесённые с гор. Не все дома выдержали удар. С одних снесло крыши, другие исхлестало так, что они стали совсем непригодными для жилья. Каким-то непонятным образом обошлось без смертей. Пострадали только два мальца, припозднившиеся из леса. Одному из них камень угодил в плечо, переломив его, словно зелёную веточку, другому камень оцарапал щёку. Первый своим ранением хвастался, показывая перевязанную руку. Второй молчал. С тех пор, как он увидел огромный булыжник, пролетающий мимо его головы, он не произнёс ни слова. Староста оценил нанесённый урон и приказал наводить в деревне порядок, пока сам он ходит в город.

— Хаген! Тарбен! — выкрикнул Альдест.

Из-за угла ближайшего дома выбежали два молодых парня с одинаковой внешностью. Рыжие, веснушчатые, длинные. Они подбежали к старосте и преданно уставились на него, раскрыв рты. Взгляды их были напрочь лишены всякой мысли. Альдест вздохнул.

— Берите свои топоры. Пойдёте со мной. Поведём шпиёна к барону.

Парни быстро закивали, широко улыбаясь, обрадовавшись возложенной на них обязанности и возможности побывать в городе.

— Давайте-давайте, поторапливайтесь, — заворчал Альдест. — Когда ещё обернёмся по такой погоде. Весь день, поди, проходим.

Небо нависает над головами тяжёлыми тучами. Природа ещё не оправилась от ночной вакханалии: птицы не радуются звонкими переливами новому дню, не жужжат над ухом оводы, трудяги-шмели не спешат усесться на радужные ароматные цветы, призывно покачивающиеся на ветру. В воздухе ещё висит запах грозы.

Дорога в город петляет меж ровных полос засеянных полей, теряется в высокой траве диких лугов. Глубокая колея, наезженная тяжелыми, гружёными возами, после проливного дождя наполнилась водой. Земля раскисла. При каждом шаге пленник и его охранники скользят, перемешивая грязь, глину и навоз, проваливаясь в колею. Уже скоро они были по пояс в грязи.

— И почему я не взял телегу? — сокрушался Альдест. — Путь не близкий. Сгинем мы в этой трясине. Ей-ей сгинем.

Он громко выругался и в сердцах толкнул пленника, чтобы тот шевелился скорее.

— Не получится, милсдарь Альдест, — прогундосил один из сопровождавших его парней. — Телега увязнет в этой каше. Только люди и пройдут. Даже лошадь долго не протянет. Только люди.

Альдест снова выругался. И что его понесло сегодня в город. Дождался бы, пока дорога подсохнет. Пленник крепко связан, куда он денется. Нет, надо было выслужиться.

Тяжело вздохнув и обругав себя, чужака, не вовремя пришедшего в деревню, дождь и самого Тандерера, староста понуро, утопая по колено в грязи, пошёл дальше. Окружающая обстановка, холод, хлюпающая в сапогах вода и компания не располагали к длительным разговорам.

Глава 2

Спустя несколько часов, замерзшие и промокшие, они подошли к городским воротам. Город окружала стена из тщательно подогнанных, гладко ошлифованных каменных плит. Вплотную к стене мешал подойти широкий ров, заполненный мутной, цветущей водой. Архитектор, занимавшийся строительством, позаботился о дополнительной безопасности, врыл в землю у стены толстые заострённые колья, которые должны были препятствовать тем, кто пересекал ров, выбраться на берег. К воротам замка через ров перекидывался узкий деревянный мост, который, впрочем, сейчас был поднят и закрывал собой городские ворота. Снизу мост обит толстыми листами железа, благодаря чему пробить его тараном затруднительно.

— Открывайте! — с важным видом прокричал Альдест, подойдя к берегу рва. — Староста деревни кожевников привёл шпиёна из-за гор! — Ответом была тишина. — Есть кто живой?! — добавил староста, прислушиваясь.

Снова никто не ответил. Староста положил руку на рукоять меча, нервно оглядываясь.

— Странно енто, — прошептал он, выругавшись. — День на дворе, а ворота закрыты, мост поднят. Стражи у ворот нет… И послушайте, — он кивнул сопровождавшим его парням. — Что слышите?

Те в ответ равнодушно пожали плечами, ничего не слышим.

— Вот именно, что ничего, — Альдест достал меч. — Город… И ничего не слышно. Как такое возможно?

Парни догадались, что имел в виду староста. Нет привычного городского шума. Из-за стены не доносится ни звука. Альдест, храбрясь, преодолевая подкатывающий к горлу страх, заговорил громче:

— Совсем обленились, расслабились, барсучьи дети! Враг придëт и не заметят! Всё проспят! Ей-ей, проспят!

За стеной что-то скрипнуло и рядом с воротами открылось узкое окошко, скорее щель, за которой мелькнула тень.

— Альдест? — послышался из-за щели удивлённый голос. — Ты что ль шумишь тут? Мы тебя не ждали сегодня. Что принесло тебя в такую погоду, и кто там с тобой?

Альдест протяжно, с шумом, выдохнул, вложил меч в ножны, успокаиваясь, нервно улыбаясь.

— Я бы с удовольствием сидел сейчас в сухом и тёплом доме, Марел, — мечтательно растягивая слова, проговорил он. — Грелся у камина, попивал пиво… Да только дела государственные, будь они не ладны… Забрёл к нам вчера в деревню, значится, один странник. Нехороший такой, скрытный. Из-за гор пришёл, стало быть. Понимаешь, Марел? Из-за гор.

Альдест замолчал. Марел видимо понял, потому что мост, громко и надрывно скрипя, начал медленно опускаться. Мост был настолько узким, что на нём с трудом могли разминуться два человека. Альдест пошёл первым, за ним пленник. Последними шли Хаген и Тарбен, с топорами наперевес. В воротах, так же, как и мост, обитых железом, открылась маленькая дверца, из которой вышел высокий, худой стражник в железных доспехах и шлеме. В руках у него был полэкс, весьма оригинальное оружие совмещающее молот, алебарду и копьё. Пройдя мост, Альдест остановился и непонимающе посмотрел на стражника. Их разделяла преграда в виде решётки из толстых железных прутьев.

«А недурно здесь относятся к обороне», — подумал пленник.

— Марел, что за шутки? — возмущённо спросил Альдест. — Ты что не понял, кого я привёл?

Марел долго разглядывал пленника.

— Оборванец какой-то, — пожал плечами стражник, теряя интерес. — К чему он нам тут? У нас и без него забот хватает… — Марел резко замолчал, сообразив, что сказал лишнее.

Альдест уловил возможную сплетню и тут же загорелся.

— Рассказывай, Марел, что тут у вас происходит? — подходя вплотную к решётке, прижавшись к ней, прошептал староста.

Стражник отошёл от решётки, сунул голову за дверцу, убедился, что никто не подслушивает. Вернулся к Альдесту, наклонился к нему и так же тихо заговорил:

— Это конечно нельзя рассказывать… Приказ, понимаешь?

Альдест кивнул, понимаю.

— Но ты человек свой, проверенный. Сколько мы с тобой пережили…

Альдест снова кивнул, съедаемый любопытством.

— Свой конечно, друг Марел, свой. Ты же меня знаешь, я никому, ей-ей, никому.

— Так вот, — стражник ещё больше понизил голос, — утром обнаружили сэра Грегори. Мёртвого! — стражник испуганно завертелся. — Сам он помер или кто помог… неизвестно… а ночью, как ты знаешь, полыхали стрелы Тандерера. Гремело. Ясно ж было, не к добру. Ну вот… а утром тело. И что ты думаешь? — добавил он совсем тихо, почти беззвучно.

Альдест сочувственно покачал головой. И тут до него дошёл смысл сказанного. Староста побледнел, вытаращился на стражника.

— Сэра Грегори? Нашего сэра Грегори? Капитана? — не веря, что такое вообще возможно, просипел он.

— Нашего сэра Грегори, — кивнул стражник, озираясь по сторонам.

— Как это произошло?

— Не знаю, ничего не знаю! — сухо отрезал Марел, пресекая дальнейшие расспросы. — Я тебе и этого не должен был рассказывать. Потому как дело государственное. Но мы же друзья? Ты же никому?

— Друзья… — буркнул староста, недовольный отказом. — Раз друзья, так пущай нас, открывай свои ворота. Я ж тебе сказал, дело у меня к барону, срочное!

— Не могу, Альдест, — стражник жалобно посмотрел на старосту, развёл руками. — Приказ… Никто не может ни войти в город, ни выйти из него. Идёт следо… исследо… расследование. Ищут того, кто барона умертвил. Ты извини, не могу. Все на ногах, я один тут остался, на воротах. Остальные в городе.

Староста в сердцах ударил кулаком по решётке.

— Марел, вот ты думаешь, что говоришь? Со мной шпиён императора! Вдумайся, хвощ ты болотный, в эти слова! Шпи-ён! Императора! Если барон узнает, что ты не пустил меня в город, знаешь, что он с тобой сделает? — Альдест кричал, кипя от возмущения. — И куда мне теперь его девать? Отпускать? Али топить… прямо здеся… во рве.

Марел вновь окинул взглядом пленника. В словах Альдеста конечно была правда. Если это действительно шпион, и барон узнает о том, что он, Марел, прогнал его прочь, не сносить ему, Марелу, головы. А если нет, если Альдест, старый паникёр, перепутал и это никакой не шпион, а обычный бродяга?

«Опять же, достанется кому? Мне, Марелу», — закончил стражник свои размышления.

— Ладно, заходите, — проворчал стражник, поднимая решётку. — Только идите сейчас в караулку и ждите. А я доложу барону. Он решит, как с вами поступить.

Караулка — крохотное помещение у ворот с узким, не застеклённым окном. Обстановка в ней простая. Стол, пара скамеек и лежак в углу. У дальней стены потрескивает камин, освещая и обогревая каморку. Зайдя в помещение, староста с наслаждением потянулся к камину.

— Хоть какая-то польза от этого Марела, — проворчал он, отогревая закоченевшие руки. — Вот удумал, в город меня не пущать.

Вскоре вернулся Марел, мрачный от того, что сначала получил взбучку от барона за то, что потревожил его в такое время, а потом ещё и за то, что долго докладывал и не доставил шпиона сразу.

«Всё этот Альдест!» — зло думал Марел. — «Утопил бы сразу этого мерзавца, и никто бы сейчас не бегал, не суетился».

— Барон вас примет, — сказал он грубо, всё ещё не успокоившись. — Следуйте за мной.

Стражник повёл их по лабиринтам улиц, в которых можно было легко заблудиться. Дома в городе построены явно без какого-либо плана. Высятся над землёй в два, а то и три этажа. Фасады верхних этажей выступают над первым, закрывая собой небо. Улицы настолько узкие, что порой приходится протискиваться боком, что для человека со связанными за спиной руками становилось проблемой. Альдест же, шедший позади, непременно подгонял его тычками, стоило замедлить шаг. Толчки заставляли ускоряться, скользить по сырой, не успевшей просохнуть после дождя земле. Ноги разъезжались в стороны. Альдест ругался и удерживал пленника от падения. Улицы были погружены в полумрак. Марел шёл впереди и ворчал на Альдеста, что тот посмел побеспокоить его в такую мерзкую погоду. Хаген и Тарбен шли позади и молчали.

Улицы города пусты. Ни одного торговца, ни одного случайного прохожего. Не видно даже животных. Окна домов наглухо закрыты ставнями. Правда, кое-где через них всё же пробивается тусклый свет.

— Барон запретил горожанам выходить из своих домов до особого разрешения. За нарушение полагается штраф и порка. Вот и сидят все взаперти, — пояснил Марел, заметив удивлённый взгляд старосты. — Идёт расследование, — закончил он важно.

Альдест кивнул в ответ, сделав вид, что всё понял.

Марел шёл быстро, уверенно. Он знал каждый закоулок в этом городе. Завернув за угол очередного шедевра архитектуры, они неожиданно вывалились на небольшую площадь, на которой стояли пустые, облупленные лавки торговцев. За площадью находилась стена, чуть поменьше, чем городская. Перед стеной — ров с водой. Мост здесь опущен, тем не менее, ворота заперты. За стеной виднелись верхние этажи замка, башни.

Марел подошёл к воротам, постучал, не произнеся не слова. Ворота медленно раскрылись, их ждали. За воротами совсем другой мир. Стена огораживает обширную площадь и примыкает к замку, образуя внутренний двор. Сам замок в двухстах ярдах от ворот. Высокий, не ниже тридцати ярдов, мрачный. Частично зарос плющом. К замку ведёт вымощенная щебнем широкая дорожка. Некогда она была аккуратной, ровной. Но, по всей видимости, никто давно не занимался её ремонтом, и сейчас она покрыта многочисленными ямами, заполненными водой. По правую сторону от дорожки разбит сад. Клумбы, фруктовые деревья находятся в запустении. Никто не следит за ними. В глубине сада скрывается башня, выглядывая над деревьями. Слева от дорожки плац. Большая площадка для тренировки стражи. Дорожка прерывается узким мостом, перекинутым через очередной ров, и заканчивается у высокого крыльца замка. Ступеньки крыльца потрескались, обвалились. Пройдя по дорожке к самому замку, они не поднялись на крыльцо, а неожиданно свернули в разросшиеся кусты смородины к маленькой неприметной дверце.

Марел постучал, перекинулся парой слов с появившимся стражником и пошёл назад, к городским воротам. Новый стражник надменно осмотрел Альдеста, пленника, пропустил их, не говоря ни слова. Хабену с Тарбеном он преградил путь, приказал оставаться на улице. Стражник не был закован в железо, как Марел. Носил лёгкий камзол, железный нагрудник. На поясе у него висел меч.

Они прошли по тёмному, узкому, сырому коридору, который освещался редкими факелами, вставленными в железные держатели. Ветер, гуляющий в коридоре, то раздувал огонь факелов, то приглушал его, от чего на стенах, на полу и потолке плясали жуткие тени. Стражник не обращал на эти тени ни малейшего внимания, Альдест же всё время косился по сторонам, оглядывался. Он чувствовал себя здесь неуютно. Стражник привёл их к винтовой лестнице, круто уходящей вверх, и передал другому, дежурящему у лестницы, стражнику.

Они поднялись на несколько этажей и оказались в новом коридоре, таком же сумрачном и отдающем плесенью, как внизу. Подошли к высоким потрескавшимся дверям. Постучав и услышав ответ, стражник раскрыл двери. Альдест втолкнул пленника внутрь и шагнул следом за ним. Стражник остался снаружи.

Они оказались в большой полутëмной зале. Человек окинул комнату быстрым, внимательным взглядом. Два высоких, узких окна не впускают в комнату достаточно света. В окна вставлена цветная мозаика, что должно служить символом богатства и роскоши. Так оно конечно и есть, только света эта мозаика пропускает слишком мало. А от преобладания в мозаике тёмных тонов, зала и в солнечный день была наполнена унынием и тоской. В такой пасмурный день, как сегодня, это особенно заметно. В дальнем углу комнаты горит камин, который как мог, рассеивает тьму. Плохо рассеивает, освещая лишь небольшую часть комнаты. У камина в деревянном кресле сидит мужчина средних лет. Отблески огня играют на его красивом лице. Длинные светло-русые волосы падают на плечи. Правильные черты лица выдают в нëм человека благородных кровей. Костюм подчёркивает высокий статус. Белая шëлковая рубаха с вышитым вензелем, расстëгнутая на груди, заправлена в чёрные кожаные штаны, украшенные изящной шнуровкой. Поверх рубашки накинута изумрудная куртка, расшитая чёрными и золотыми узорами. На руках мужчины, что обращало на себя внимание, светло-зелёные перчатки из тонко-выделанной кожи.

«Перчатки — привилегия избранных, — неожиданно появилась мысль. — Это видимо и есть барон».

Барон сосредоточенно изучал содержание бумаги, лежащей перед ним на столе, и не замечал вошедших. Те, в свою очередь, не решались привлекать к себе его внимание. Так продолжалось довольно долго. Староста заскучал, стал переминаться с ноги на ногу, глазеть по сторонам.

— Я вас слушаю, — произнёс барон, не глядя на посетителей.

— Ну, это… Как бы… Такие дела… — Альдест забыл все заготовленные заранее речи, которыми он намеревался преподнести свой подвиг.

— Расскажи мне свою историю, — барон поднял взгляд на пленника, пристально глядя на него. Холодные голубые глаза проникали в самую душу. Человек оледенел от этого взгляда. — Мне доложили, что ты явился из Моркорда, — продолжал барон, медленно, тщательно проговаривая каждое слово, словно пытаясь заворожить. — Это правда? С чем ты пришел? Скажи мне, почему я не должен повесить тебя прямо сейчас, как шпиона?

— Какая тебе польза от моей смерти? — первое, что пришло в голову.

— А какая польза от твоей жизни? — бросил барон. Показалось, что уголки его губ дрогнули в усмешке.

— Я мало что могу рассказать, — пленник смотрит прямо на барона, внутри всё дрожит.

Рассказ занял всего пару минут.

— Это всё? — задумчиво спросил барон после того, как пленник замолчал.

— Всё, что я помню. Что было до этого и, как оказался в пустыне, я не знаю.

— Звучит как-то… неправдоподобно, не находишь? Почему я должен тебе верить?

Барон потушил свой ледяной взгляд, в глазах появился интерес.

— Я без сопротивления сдался, хотя с лёгкостью мог одолеть свою охрану, — пожал плечами пленник, кивая на старосту.

Тот возмущённо пыхтя, придвинулся к пленнику, с явным желанием ударить его, как следует. Барон жестом приказал остановиться, отойти.

— Даже если это так, — барон постучал костяшками пальцев по столу. — По-другому ты не смог бы проникнуть в замок.

— Я мог обойти деревню и попасть прямо в город, смешавшись с толпой.

Барон изумлённо посмотрел на человека:

— Попасть в город? Серьёзно? Город закрыт! Ты не смог бы войти в него, а тем более смешаться с толпой! Как ты мог заметить, пока шёл сюда, толпы также нет.

— Я этого не знал… тогда, — человек опустил голову, понимая, что сказал глупость.

— Мы возвращаемся к тому, что в город, иначе как пленённым, тебе было не попасть, — барон посмотрел в глаза чужаку. — И, чтобы остаться в живых, тебе нужно убедить меня в том, что ты не шпион. Независимо от того, являешься ты им или нет. Этим ты и занят.

Человек осознал, что попал в ловушку. Обстоятельства, не зависящие от него, смерть придворного, перечёркивают всё. Любые доводы в пользу того, что он мирный человек, барон легко разрушит. Да и нет их, этих доводов. Он сам не знает, с какой целью пришёл в город. Поиск воспоминаний, не довод. Не может он обелить своё имя, потому что у него нет имени.

— Я хочу только узнать, кто я, — предпринял человек последнюю попытку. — Убить меня Вы всегда сможете, я полностью в Вашей власти. Но, если у Вас есть возможность вернуть мне память, если есть хоть малейший шанс на это, умоляю, помогите мне.

Барон задумался.

— Мне нужно время, решить, что с тобой делать, — сказал он после долгого молчания. — Стража! Отвести его в камеру!

От стены отделились три фигуры. Вначале показалось, что они возникли прямо из воздуха, но, присмотревшись, человек заметил в зале и других стражников. Они были тенями, сливающимися со стенами, но готовыми в любой момент сорваться со своих мест и защитить барона ценой собственных жизней.

Пленника окружили. Впереди шëл огромный, на две головы выше человека, воин. Безоружный. По крайней мере, человек не заметил у него ничего, что могло бы сойти за оружие. Позади два стражника поменьше, держа руки на рукоятях мечей, готовые воспользоваться ими при малейшей опасности. Альдест остался в зале, по всей видимости, желал получить награду за поимку шпиона.

Они спускались вниз по освещённой факелами винтовой лестнице. Стены скользкие от влаги и плесени. С каждым витком лестницы факелы появлялись всё реже, становилось всё мрачнее и холоднее. Стражники шли молча, раздавая тычки, если пленник замедлял шаг. Лестница закончилась длинным коридором, по концам которого чадили два факела, вставленные в железные держатели. Они скорее обозначают размеры коридора, чем освещают его. По одну стену коридора расположены двери, обитые железом, порядком проржавевшие. В дверях вырезаны окошки, перекрытые металлическими полосами. По коридору неспешно ходит стражник, освещая себе путь факелом. Факел отбрасывает длинные колеблющиеся тени. Другой стражник неподвижно стоит у входа.

Дверь одной из камер с громким, терзающим уши скрежетом, открылась. Пленника втолкнули внутрь и захлопнули за ним дверь, не посчитав нужным развязать руки. Толчок был настолько сильным, что пленник сделал несколько быстрых шагов, стараясь сохранить равновесие, запнулся обо что-то и, изворачиваясь, полетел на пол. Упал боком, ударившись плечом о каменный пол.

Когда боль утихла, человек, помогая себе всем телом, встал на колени, поднялся на ноги. В камере темно. Факелы не полагаются арестантам, а окон в подвале нет. Вспомнился лес с его мраком и сыростью. Осмотрелся, как только глаза привыкли к темноте. Различил клок соломы на полу, о которую и запнулся, влетая в камеру. Солома служит узникам постелью. Судя по запаху, исходившему от неё, она далеко не первой свежести, а попросту говоря, давно сгнила. Над соломенной лежанкой в стене на уровне глаз вмуровано небольшое кольцо, от которого идёт массивная цепь, заканчивающаяся кандалами.

«Не приковали, — подумал человек. — Это, наверное, хорошо».

Больше в камере ничего нет. Человек устроился на соломе и закрыл глаза. Остаётся только ждать решения барона.

Глава 3

Барон стоял у распахнутого окна и задумчиво смотрел вдаль. Шпионы докладывали, что Скумринг, новый правитель Моркорда, развернул бурную деятельность по усилению военной мощи: производил неведомые до этого орудия, в два раза увеличил численность войск. Ходили слухи, что у него появилось секретное оружие. Что-то таинственное, а то и вовсе магическое. Граница Моркорда проходит по хребту гор, вид на которые открывается из окон замка и которые находятся от города всего в нескольких милях. Горы всегда считались надёжной защитой. Провести через них большую армию незаметно невозможно. Вторая линия обороны — лес, посаженный много веков назад предками барона. Правитель Моркорда, как было известно, с древних времен избирался из числа сильнейших лидеров городов тёмной империи. Новый правитель обязательно начинал своё правление с попытки захватить Лисверден. Несколько лет назад трон Моркорда занял новый хозяин, а значит скоро надо ожидать очередной войны. Всё шло именно к этому.

И вот сейчас умирает его, барона, ближайший помощник, а в городе появляется чужак, пришедший из Моркорда. Это не могло быть просто совпадением. Всему должно быть объяснение, но барон не находил его. Где связь? Конечно, проще всего казнить чужака, как всегда поступали его предки. Как всегда поступал он сам. Но неведомая сила сейчас останавливала его. Внутренний голос, не раз спасавший ему жизнь, говорит не делать этого. Почему?

У барона была причина для тяжёлых дум. В городе находится лишь небольшой гарнизон. И, если Скумринг решит напасть, и напасть именно здесь, то потребуется организовать отражение атаки и вызвать помощь. Однако если это окажется пустой паникой, и противник нападет в другом месте, он может отвлечь войска от действительно опасного направления.

«У Грегори были мысли по этому поводу. Перед смертью он говорил о том, что у него есть важная информация, которую надо проверить. Проверил ли он её? Она подтвердилась? Теперь уже Грегори не скажет об этом. Грегори, Грегори, что же с тобой произошло? Почему ты умер? И именно сейчас. Может быть, что-то можно найти в его записях? Грегори был довольно щепетильным в таких вопросах. Как же поступить?»

После долгих раздумий барон принял решение. Первым делом допросить чужака, привлечь Хелера. Потом уже можно будет и казнить. Если он действительно окажется шпионом Скумринга.

— Приведите пленника, — приказал барон стражникам. — И позовите Хелера.

В заточении человек не терял время даром. Необходимо было найти, придумать причину, по которой барон оставит его в живых. Разумную причину.

«Как избежать казни? Доказать барону, что я могу быть полезен… Чем? — человек думал, перебирал в голове возможные варианты. — Поклясться в вечной преданности. Кто поверит подозреваемому в шпионаже? И чем я могу поклясться? Обещать сделать то, что для него важно. Что для него важно?»

«Для него важно выяснить, кто убил придворного», — подсказал внутренний голос.

«И как я это выясню? Я не знаю, как проводить расследование».

«Знаешь…»

«Откуда?»

«Просто знаешь и всё…» — внутренний голос не спешил делиться своими тайнами.

«Допустим, знаю. Как убедить в этом барона? Или он вот так скажет, да, конечно, расследуй! Ты же шпион, почему бы не доверить тебе расследование?»

«Так и скажет. Почти так».

Лязгнули засовы, и дверь с душераздирающим скрипом отворилась, впуская в камеру тусклый свет факела. Человека подняли на ноги, приказали выходить. Та же троица в том же порядке повела его назад.

Настроение барона было ещё мрачнее, чем при первой встрече. Он указал пальцем перед собой, и стражники посадили пленника на пол.

— Продолжим нашу… беседу, — голос барона глухой, не выражает ничего. — Сейчас рассказывай всё. Не скрывая ни малейших деталей.

Человек долго смотрел в пол, вспоминая, что он скрыл. Поднял голову, посмотрел барону в глаза.

— Я очнулся на горе… — начал он.

Барон скривился.

— Выслушайте меня! — быстро заговорил человек. — Я действительно потерял все воспоминания. Когда я пришёл в себя, на мне была эта одежда, рядом валялся мешок, в нём немного еды, оружие. Меч, арбалет, ножи. Когда я попытался вспомнить, передо мной появилось видение, как я иду по пустыне…

— Стой! — перебил его барон. — Когда тебя задержали, меча при тебе не было. И арбалета тоже. Мне доложили, что при тебе вообще не было оружия. Если не считать палки.

— Я спрятал их у леса, после того как вышел из него, — человек не стал ничего скрывать. Чем откровеннее он сейчас расскажет, тем больше доверия к нему будет. Может это и сработает. — Могу показать где.

— Допустим, — барон внимательно смотрел на пленника. — Зачем спрятал?

— Я решил, что вооруженный человек вызовет больше подозрений, чем безоружный. Хотя я всё же кое-что я взял с собой, на всякий случай. Для защиты.

— Что?

— Небольшой нож. Он и сейчас при мне, спрятан за голенищем сапога. Никто не обыскивал меня. Как видите, я честен с Вами, не замышляю ничего дурного.

Барон жестом приказал обыскать пленника. Стражник извлёк из сапога нож.

— До чего же безответственные люди, — вздохнул барон, глядя на нож, который лежал перед ним. — Спокойное время плохо влияет на них, — барон вновь вздохнул. — Но продолжим. Когда ты пришёл в себя, было утро или вечер?

— Вечер, солнце уже садилось, — человек наморщил лоб, вспоминая.

— Хорошо. Дальше.

— Это всё. Я переночевал на горе, утром прошёл через лес и вышел к деревне, где меня оглушил и связал Альдест. Это было вчера…

— Ты сказал, что, если бы хотел, легко перебил бы охрану. Почему ты так сказал?

— Я сам не знаю. У меня было такое чувство, — пленник помолчал. — И сейчас оно есть… даже безоружный я могу постоять за себя, обладаю навыками, умениями.

— Интересно… — барон встал с кресла, прошёлся по зале. Подошёл к пленнику. — О себе ты ничего не помнишь? Ни как тебя зовут, ни чем ты занимаешься? Но уверен, что обладаешь навыками. Судя по арсеналу, который спрятал, с оружием обращаться ты действительно умеешь. Если только не украл его… — барон посмотрел в глаза пленнику.

Тот не шелохнулся. Не отвёл взгляд. Барон продолжал.

— Меч. Оружие воина. Бой честный, выявляет сильнейшего. Арбалет. Здесь уже убийство на расстоянии, исподтишка. Нож… тут больше разбойник, бандит, чем рыцарь. А твоя одежда? В ней ты действительно больше похож на нищего бродягу, чем на солдата. Что нам это даёт?

Пленник молчал.

— А даёт нам это вот что. Ты или шпион, вполне сносно разыгрывающий потерю памяти, — барон вернулся в кресло. — Или разбойник. И в том, и в другом случае судьба у тебя одна, незавидная. А именно, виселица.

Пленник молчал.

— Есть одно но… — барон встал, подошёл к окну и распахнул его.

Он долго смотрел в сторону гор.

— Есть одно но, — задумчиво повторил он, закрывая окно и возвращаясь в кресло. — Шпионы есть не только в Моркорде, но и у нас, в Лисвердене. Даже я время от времени пользуюсь их услугами. И я не тешу себя мыслью, что знаю их всех. Ты можешь быть одним из них.

Пленник молчал.

— Молчишь… — они смотрели друг на друга. Барон продолжал. — Ты спрашивал, есть ли способ вернуть тебе память.

Пленник кивнул.

— Возможно, способ есть. Не уверен, что он безопасный, но это в любом случае лучше, чем болтаться на виселице. Как считаешь? — барон криво усмехнулся.

— Согласен! — не раздумывая, ответил пленник.

— Хорошо… Хелер, — обратился барон к тёмному углу у дверей, — что скажешь?

— Ты прав, — ответил тёмный угол. — Это будет занимательно.

Человек оглянулся на голос.

На свет вышел молодой мужчина с острыми чертами лица и серыми волосами, грязными сосульками, спадающими до шеи. Его худое длинное тело обтягивал узкий серый камзол, который придавал и без того бледной коже землистый, болезненный оттенок. Глаза его, карие, большие, светятся загадочным огнëм. Говорил он тихо, медленно, делая паузы между словами, подбирая каждое слово к предыдущему. Как мастер нанизывает янтарь на нитку бус. Хелер подошёл к пленнику, внимательно посмотрел на него. От этого взгляда повеяло таким холодом, что человек невольно сжался. Взгляд барона, по сравнению с этим, сейчас кажется тёплым лучом весеннего солнца. Собрав всю свою волю в кулак, он ответил на взгляд Хелера. Открыто, уверенно, дерзко. Так они смотрели друг на друга, не отрываясь, несколько минут. Барон с интересом наблюдал за дуэлью, не прерывая её.

— Это будет занимательно, — повторил Хелер, не обращаясь ни к кому конкретно. Отвёл взгляд, улыбаясь. Складывалось впечатление, что он успел позабыть о том, где находится, о присутствующих, и витал где-то в своих мыслях. Не произнеся больше ни слова, быстрым шагом он вышел из залы. Пленник непонимающе посмотрел на барона, а тот, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Если уж тебе суждено пока оставаться среди живых, для облегчения общения, нам стоит познакомиться. Ты же не против?

— Нет, — ответил пленник.

— Хорошо. Для облегчения общения… не называть же тебя и в самом деле всё время шпионом. Какое имя тебя устроит?

— Я не знаю. Выберите сами, — человек пожал плечами.

— Кому ты служишь, мы пока оставим в покое, — барон рассматривал пленника. — Ты привычен к оружию… Воин, стало быть… Как тебе имя Кригер? Годится?

— Годится, — сухо ответил человек.

— Хорошо… Моё имя, конечно, тебе ничего не скажет. Тем не менее. Я владею городом, он именуется Грансер, замком и всей округой, вплоть до соседнего владения, Хардхеда. Мой род живёт здесь сотни лет, охраняет границы королевства Лисверден. Величают меня, как и всех мужчин в роду, Гранселан, — барон помолчал. — А сейчас о том, как я вижу настоящую ситуацию. Посвящу тебя, так сказать, в политику. Чтоб ты понимал, — барон помолчал. — Грансер находится на границе Моркорда, тёмной империи, и Лисвердена, светлого королевства. Мы пограничный город. За всё время нашего существования, ни один враг не сумел захватить Грансер. А попытки были, поверь мне, были и неоднократно. Мы умеем сражаться. Несколько лет назад на престол Моркорда сел новый правитель, Скумринг. Умный, талантливый. Этого у него не отнять. В то же время он жестокий, не знающий жалости ни к своим, ни к чужим, тиран. В настоящее время Моркорд готовится к войне с Лисверденом. Это подтверждено неоднократно, — барон, не отрываясь, смотрел на пленника. — Это, так сказать, общая картина мира. Теперь частное. При невыясненных обстоятельствах умирает мой ближайший помощник. Загадочно, неожиданно. Во время подготовки города к обороне. И тут, ну надо же, в городе появляется чужак. Приходит из-за гор, с земли врага. И что он рассказывает? — барон прищурился. — Я ничего не помню? Как бы ты поступил на моём месте? Что бы подумал? А, Кригер?

Кригер не ответил.

— Вот и я не знаю, — продолжил барон. — А подумал я, первым делом, что Скумринг решил взять Грансер не силой, как это делали его предшественники, а хитростью. Заслать в город убийц и уничтожить оборону изнутри. Как тебе такая идея?

Гранселан не ждал ответ. Он говорил сам с собой, искал правду.

— Вопрос в том, связан ли ты со всем этим? К смерти Грегори ты отношения не имеешь, это понятно. Да и вообще, расследование пока не пришло к однозначному выводу убийство это или нет. Возможно, всё это лишь череда чудовищных случайностей.

Двери бесшумно открылись. По спине Кригера скользнул холод. Вернулся Хелер.

— Всё готово, Гранселан, — кивнул он барону, не обращая ни малейшего внимания на пленника, будто того и не было здесь. — Следуй за мной.

Хелер не проявил должной учтивости, но барон не обратил на это внимание. Не высказав ни тени недовольства поведением этого странного человека, он встал с кресла и направился вслед за Хелером. Кригер удивился. Что за отношения их связывали?

К Кригеру подошли два стражника, поставили его на ноги и подтолкнули к выходу. Толчки в Грансере, похоже, заменяют слова.

Часть дороги была знакома Кригеру. Это лестница, ведущая в тюремный подвал. Но на середине пути Хелер неожиданно нырнул в нишу, с трудом различимую в тусклом свете факелов. Барон, приказав стражникам оставаться на месте, пропустил Кригера вперёд, а сам пошёл за ним. Хелер ждал их в конце короткого коридора, освещая путь факелом.

Они прошли ещё несколько тёмных, не освещённых коридоров, долго спускались по узкой лестнице, Кригеру показалось вечность, и, наконец, зашли в комнату.

— Ты первый раз пригласил меня в своё логово, — проговорил барон, устроившись на единственном стуле.

— Повода не было, — бросил в ответ Хелер.

Кригер окинул комнату взглядом. Вдоль стен стоят длинные ряды стеллажей. На одних ровными рядами расставлены книги. Их огромное множество. На других — банки, флаконы, колбы и прочие ёмкости, различных размеров и форм. Посреди комнаты огромный стол, заваленный бумагами, свитками, книгами и разным хламом. Комнату освещают три свечи, вставленные в керамический подсвечник, стоящий среди вороха бумаг.

— Ты бы поосторожнее со свечами и бумагой, — проворчал барон.

Хелер лишь отмахнулся.

На краю стола, расчищенного от хлама, стоит флакончик с мутной, переливающейся всеми цветами радуги, жидкостью.

Хелер взял флакон и протянул его Кригеру:

— Пей!

Кригер взял флакон в руку и оценил содержимое. Желания пить это снадобье не было. Он вынул пробку. Понюхал. Запах довольно специфический, и благородным назвать его сложно. Кригер поморщился:

— Что это?

— Ты все равно не поймёшь, так что… пей.

Кригер посмотрел на барона в поиске поддержки. Тот лишь пожал плечами:

— Ты сам согласился…

— Пей уже! — настаивал Хелер. — Не помрëшь, не бойся!

Поняв, что так просто от него не отстанут, Кригер зажмурился и резко опрокинул содержимое флакона в рот. Густое, как слизь, зелье имело смешанный сладковато-горький вкус. Обволакивая нутро, оно медленно скатилось по пищеводу и тяжёлым грузом легло в желудке. С трудом удержав в себе это пойло, Кригер открыл глаза.

Он в пустыне. Впереди виднеются горы. Ему надо туда. Лорд ждёт доклад. Нужно сообщить ему о планах врага. Что бы это не стоило. Даже ценой собственной жизни.

— Лорд ждёт доклад! Сообщить! Срочно!

— Чей лорд? Какой доклад? О чём?

Кригер мучительно возвращается к реальности. С широко раскрытыми глазами озирается по сторонам в попытке понять, где находится. Он же только что был в пустыне! Что это за комната? Что за люди находятся рядом с ним? Рука потянулась к мечу. Руки связаны? Кригер ещё больше забеспокоился. Барон с интересом наблюдал за происходящим.

— Чей лорд? — повторил он не громко, разделяя слова.

Кригер, всё ещё не осознавая, где находится, не ответил. Он готовится к драке, сжимает кулаки.

Хелер подошёл к нему, выставив вперёд правую руку.

— Ты вернулся! — проговаривая каждое слово с определённой, ему одному известной тональностью и медленно очерчивая рукой окружность, произнёс он. — Закрой на один миг глаза и открой их снова.

Кригер, повинуясь голосу, выполнил указания. Когда он снова открыл глаза, пустыни не было. Он стоял в маленькой комнате, рядом стоял барон. То, что он видел под действием снадобья, отпечаталось в его мозге. Первое воспоминание.

— Начало положено, — удовлетворённо улыбаясь, произнёс Хелер. — Маловато конечно. Думал, удастся достать больше. Всё равно, не плохо. Работает. Продолжим завтра.

Барон возмущённо оборвал радость Хелера:

— И это всё? Ради этого ты притащил меня сюда? «Лорд, доклад…» Что вообще это значит и как нам поможет?

Хелер не ответил, пожал плечами. Барон продолжал негодовать:

— Я прощаю тебе многое. За кое-какие проступки другой бы уже лишился головы. Ты нет! Если хочешь и дальше заниматься своими делами, не опасаясь за свою жизнь, дай мне то, что я хочу!

Хелер невозмутимо, даже демонстративно, отвернулся от барона и принялся перебирать свои баночки.

— Завтра, Гранселан, завтра…

Барон сжал кулаки, глядя в спину Хелера. Ноздри его в ярости раздувались. Дыхание стало шумным.

Хелер увлечённо занимался своими делами.

Барон громко, выпуская воздух через нос, выдохнул. Разжал кулаки. Махнул рукой.

— Завтра! — сухо сказал он и вышел из комнаты.

— Как себя чувствуешь? — обратился Хелер к Кригеру, когда шаги барона стихли.

— Мутит немного, но жить, надеюсь, буду. Я хочу вспомнить, но это оказывается совсем не просто. Всё, чего я могу добиться, пустота и темнота. Ты мне поможешь? Можешь сказать, что со мной?

— Возможно… — Хелер перешёл к полкам с книгами. Начал перебирать их. — Как ты уже понял, я здесь нахожусь в качестве… знахаря, — Хелер усмехнулся. — Гранселан порой бывает невыносим, — неожиданно пожаловался он. — Ему надо здесь и сейчас, и желательно всё сразу. Не понимает, что так не бывает.

Хелер достал книгу, которую искал и стал перелистывать страницы.

— Так вот, я знахарь, — продолжил он, не отрываясь от книги. — Остановимся на этом. Наша память сложная штука. Как она устроена, что там происходит в нашей голове, большая загадка. У меня есть несколько теорий, — Хелер посмотрел на Кригера, покачал головой. — Нет, тебе это будет не интересно.

Хелер увлёкся чтением книги. Кригер подошёл и заглянул через плечо. На странице нарисован камень в лесу. Описание Кригер прочитать не успел, Хелер захлопнул книгу.

— Так вот, — как ни в чём не бывало, продолжил Хелер. — Наша память не однородна. Какую-то часть нашей жизни мы помним хорошо. Даже если это произошло много лет назад. А порой, то, что было вчера, не можем вспомнить. Почему так?

Кригер пожал плечами.

— Вот и я говорю, чудеса. Я всегда хотел поработать с памятью, веришь? — Хелер с любопытством посмотрел на Кригера.

Кригер кивнул.

— Замечательный случай. Мне пока ещё не доводилось заниматься таким…

Кригеру вспомнились слова барону о небезопасности восстановления памяти. На лбу его выступила испарина. Хелер заметил это.

— Ты не волнуйся, — попытался он успокоить Кригера. — Я много времени изучал этот вопрос. Много читал. Завтра продолжим. А сейчас мне нужно подготовиться к одному ритуалу. Поэтому я с тобой попрощаюсь.

Хелер вывел Кригера на лестницу и передал стражнику. Пленника вернули в камеру, развязав в этот раз руки. Кригер растёр занемевшие кисти, запястья, бросил плащ на солому и лёг. События дня вымотали его. Дорога из деревни, допрос у барона, знакомство со знахарем. От его зелья до сих пор ощущалась тяжесть в желудке и подташнивало. Что он придумает к завтрашнему дню… Думать об этом не хотелось. Кригер закрыл глаза и тут же уснул.

Глава 4

Дверь со скрипом распахнулась. В камеру зашёл стражник и от всей души пнул Кригера по бедру:

— Барон желает видеть тебя!

Кригер с трудом открыл глаза. Уже утро? Ночь не принесла отдыха.

— Немедленно! — не унимался стражник. — Поднимайся!

Кригер поднялся. Стражник с силой подтолкнул его к двери:

— Идём!

Они пришли в ту же залу, где были вчера. В этот раз окна были раскрыты. Через них в залу проникал свежий воздух, а главное, солнечный свет. Кригер, после пребывания в тёмном, сыром подвале, был рад каждому лучу. Он улыбнулся, подставляя лицо теплу. Руки его свободны, связывать их не стали. Это тоже радовало, наводило на мысли о благоприятном исходе.

Барон сидел в кресле и оживлённо беседовал с Хелером. Кригер прислушался, но слов разобрать не смог. Он подошëл ближе. Стражник за его спиной незаметно растворился в темном углу залы, так что Кригеру никто не препятствовал. Сегодня знахарь был не в камзоле. На нём был широкий балахон. На бароне был длинный зелёный плащ.

— Вот и ты, — барон увидел Кригера и жестом подозвал. — Не будем терять время, сегодня небеса нам благоволят. Идём Хелер.

Кригеру никто ничего объяснять не стал. У него начало складываться впечатление, что он смотрит на всё происходящее со стороны, что к нему, Кригеру, или кто он там на самом деле, происходящее не имеет никакого отношения.

Это раздражало!

Барон встал и вышел из залы. Хелер последовал за ним. Кригер решил задержаться в зале, хотел, чтобы его попросили следовать за ними, но, увидев приближающихся стражников, на чьих лицах не было ни капли дружелюбия, а только желание доставить неприятности, большие неприятности, не стал искушать судьбу и вышел вслед за Хелером. За спиной его сомкнулся строй стражников. Кригер был уверен, что почувствовал их разочарование. Спиной почувствовал.

Они спустились вниз. Лестница уже не та, по которой его водили в камеру. Эта лестница шире и, кроме света факелов, вечный полумрак замка здесь разгоняет тусклый свет, падающий из вытянутых окон.

«Парадная лестница», — подумал Кригер.

Парадная лестница вела в роскошный холл на первом этаже, уже привычно мрачный и полутëмный, как и всё, что видел Кригер в замке. В конце холла находится огромная дверь, напоминающая замковые ворота. У Кригера сложилось впечатление, что холлом, а тем более, дверью пользуются крайне редко. На полу, на стенах, даже на лестнице лежит толстый слой пыли. Он не преминул спросить об этом Хелера. Тот не ответил, удивлённо посмотрел на Кригера и пошёл дальше. В глубине холла была ещё одна дверь, небольшая, неприметная, которая, впрочем, в отличие от всего остального не выглядела забытой и покинутой. Дверь была хорошо смазана и не издала ни звука, когда еë открыли.

Из замка вышли через длинный подземный ход и оказались за городской стеной.

«Интересный способ покинуть замок, минуя город…» — Кригер запомнил, сам не понимая зачем. Привычка?

Когда Кригер шагнул за порог, на него обрушилась вся мощь природы. Живой, радующейся жизни. Солнце вмиг ослепило его. Пришлось несколько раз открывать и закрывать глаза, жмуриться и морщиться, пока он не привык к яркому свету, отсутствующему в замке. Свежесть утра, ароматы цветов и трав, пение проснувшихся птиц, стрекотание кузнечиков и прочие, подобающие в данное время года и суток, звуки после затхлости, вони, мрака и угнетающей тишины подвала шокировали, заставили замереть, сделать глубокий вдох, полной грудью. От избытка кислорода закружилась голова. В ушах зазвенело. Ноги ватные, подкосились. Вдох-выдох. Ещё один. В голове прояснилось. Кригер посмотрел на барона и Хелера, идущих впереди. Они, казалось, не замечают свежести и чистоты окружающей их природы. Они идут вперед, не оглядываясь, не восхищаясь красотой, к расположенной неподалёку дубовой роще. Их сопровождает дюжина стражников.

Остановившись перед рощей, Хелер приказал стражникам остаться, а барону и Кригеру идти за ним шаг в шаг.

— Это священное место, — объяснил он. — Только участники ритуала могут пройти дальше.

— Какого ритуала? — настороженно спросил Кригер. Последствия «ритуала», проведëнного накануне, всё ещë отзывались в его утробе и вот, новый ритуал.

Его вопрос в очередной раз остался без ответа.

Они шли по еле заметной тропинке, теряющейся между деревьями. Хелер шëл впереди. За ним Кригер. Барон замыкал процессию. Видимо, он был здесь уже не в первый раз и представлял, зачем они здесь находятся и что приготовил Хелер. Сам знахарь хранит молчание по этому поводу. Молодые деревья постепенно сменяются всё более старыми. Пройдя несколько поистине древних гигантов, они остановились рядом с огромным камнем, заросшим травой и мхом. Похожий камень был изображён в книге Хелера. Вокруг царит спокойствие. Лёгкий приятный ветер обдувает лицо. Солнце пробивается через неплотные кроны вековых дубов. То тут, то там раздаются переливы лесных птиц. По соседству забарабанил дятел. Кригер закрыл глаза, прислушиваясь.

— Это Великий алтарь, — нарушил молчание Хелер. — Когда-то на месте Грансера располагалась деревня Целителей. Здесь они совершали свои обряды. На этом камне. Правда, как они их совершали, история до нас не донесла. Пишут, что это была чистая магия. Великая магия. Мне пока не удалось даже близко подойти к их мастерству… — знахарь вздохнул. — Пока не удалось, — повторил он с ударением на слово «пока».

Кригер приблизился к камню, разглядывая его. Несмотря на свою древность, на камне угадывались следы обработки. На верхней его поверхности заметна неглубокая ложбинка, по форме напоминающая очертания человека.

— Меньше разговоров, травник, — нетерпеливо прервал его барон. — Начинай.

Хелер с недовольством и обидой посмотрел на барона. Этот камень был его любимым детищем, и как смеет Гранселан так пренебрежительно к нему относиться.

— Ложись на камень, лицом в небо, — хмуро скомандовал Хелер. — Сегодня мы испробуем новое средство. Правда, я не до конца знаю, как это работает, — знахарь замолчал и почесал затылок. — Но это не столь важно, — продолжил он. — Ты перенесëшься в прошлое. В течение нескольких минут перед тобой будут появляться видения того, что происходило когда-то. Сам ты будешь как бы во сне. Будешь наблюдать со стороны. И будешь понимать, что это не реальность. По крайней мере, так этот ритуал описывается в книгах.

С каждым словом Хелер становился всё серьёзнее, Кригеру показалось, неувереннее.

— Я так понимаю, раньше ты не проводил этот ритуал? — спросил Кригер.

— Нет… Но я много читал о нëм!

Кригера слова знахаря не успокоили. Он не спешил ложиться на камень, продолжая разглядывать его с безопасного расстояния. Барон начал терять терпение:

— Мы что, весь день здесь будем торчать?

Хелер с удивлением посмотрел на раздражëнного барона:

— Что с тобой, Гранселан? Обычно ты лучше владеешь собой.

Лицо барона запылало. По нему было видно, что он хотел ответить резкостью, но сдержался. Уже более спокойно сказал:

— Начинай, Хелер. У меня сегодня ещё есть важные дела, а мы не знаем, сколько продлится твой… — Гранселан попытался подобрать едкое слово, но, ничего не придумав, выдохнул, — ритуал.

Хелер усмехнулся в сторону, так, чтобы барон этого не заметил и обратился к Кригеру:

— Не будем заставлять Его Милость ожидать, — излишне церемониально. — Давай начинать. Ложись на камень. На спину ложись, — добавил он, заметив, что Кригер раздумывает над позой.

— Будем надеяться, что всё будет так, как ты читал, — мрачно заметил Кригер, выполняя указания Хелера.

От прикосновения к холодной поверхности пробила дрожь. Кригер расслабился, стараясь унять её, посмотрел в небо. Солнце прорывается сквозь ветви деревьев, ослепляя, заставляя жмуриться. И, тем не менее, он рад тому, что тучи рассеялись. От этого настроение само по себе улучшилось. Холодный камень уже не так страшит. Крепнет вера в то, что всё получится. Не может не получиться.

Барон стоял чуть в отдалении и ждал. После слов Хелера о своей раздражительности, он решил больше не вмешиваться в ритуал. Всё равно он ничего в этом не понимает и никак не ускорит его. Поэтому будет просто зрителем.

Хелер дождался, пока Кригер устроится и привыкнет к холоду камня, посмотрел на барона, удовлетворëнно хмыкнул, оценив его самообладание. Достал из балахона несколько пузырьков.

— Где ты их прятал? — не удержался Кригер, внимательно следящий за действиями знахаря. — Ты как сундук с зельями. Может у тебя там припрятано что-нибудь расслабляющее и согревающее? Я бы не отказался…

— Смейся-смейся, пока можешь, — бросил Хелер, сверкнув глазами. Кригер осёкся и побледнел, не закончив мысль.

— Расслабишься потом, — улыбнулся Хелер, он не стал добивать и без того потерянного Кригера. — Вначале ты выпьешь этот зелёный настой, — Хелер взял один пузырёк и поставил его на камень. — Твои глаза закроются. Захочется летать. Скажешь мне, когда это произойдёт. Я волью тебе в рот эту жёлтую жидкость, — Хелер положил на камень рядом с первым второй пузырёк. — Я задам тебе вопрос: «где ты?» Ответишь мне, что в этот момент увидишь, где находишься. Тогда я обрызгаю тебя красной водой, — Хелер положил третий пузырёк. — И ты отправишься в мир грëз.

— Кажется всё просто… зелёный настой, жёлтая жидкость, красная вода и мир грёз, — голос Кригера звучал спокойно, но изнутри его пронизывал холод сомнений. Он старался сохранять присутствие духа. Усилия были тщетны. Решимость воина находилась под угрозой. Страх сковал его сердце. Как ни убеждал себя Кригер, что не страх, а холодный камень, упирающийся в спину, заставляет его дрожать, всё было бесполезно. Он дрожал. Он боялся.

— Раз тебе всё понятно, начнëм, — Хелер подал зелёный настой.

— Я не хочу знать, что это такое и из чего ты его сварил. Скажи только, что со мной будет, если всё сработает не так, как ты полагаешь, — Кригер ещë надеялся, что Хелер успокоит его. Но тот лишь в очередной раз ухмыльнулся, лишая последних надежд:

— Лучше тебе этого не знать… Я тебе потом расскажу, сработало или нет. Или уже не тебе. А может, вообще не расскажу.

Пока сомнения окончательно не лишили Кригера самообладания, он взял баночку из рук знахаря и быстро, залпом влил в себя содержимое. Замер, лёжа на камне, прислушиваясь к своим ощущениям. Вкуса он не почувствовал. Несколько мгновений ничего не происходило. Он смотрел в небо, изучая редкие, проплывающие мимо, облака.

Веки стали тяжелеть. Глаза сами собой закрылись. Не было ни сил, ни желания, открывать их. Ему стало легко, тепло. Облака приближались к нему, опускаясь всё ниже. Или это он поднимается над землёй, парит? Ветер подхватывает его невесомое тело и, словно пушинку, несёт…

Откуда-то издалека, еле слышно пробились наставления Хелера.

— Гла-за… Не открыва-ются… — язык не слушается Кригера.

Хелер только этого и ждал. Он приоткрыл ему рот и влил желтую жидкость, как он сам назвал это снадобье.

Кригер обмяк, затих. Его тело безвольно лежит на камне, заполняя ложбинку. Еле заметное биение вены на шее говорит о том, что он ещё жив.

— Где ты находишься? — громко и отчётливо спросил Хелер.

— У реки… — голос Кригера звучит неестественно, словно исходит из глубокого колодца.

— Что это за река?

— Название не помню. Широкая. Чёрная.

— Хорошо, — Хелер понял, что имел в виду Кригер. Река по ту сторону пустыни, в Моркорде. Широкая и чёрная. Чёрная река, так она и называлась.

Хелер разбрызгал красную воду над Кригером. Тот тут же издал тихий протяжный стон. Вена на шее замерла. Дыхание остановилось.

— Что происходит? — барон одним прыжком оказался рядом с Хелером после того, как Кригер сделал последний вдох. — Он умер?

— Успокойся. Всё так, как и должно быть. Так описан ритуал, — Хелер хотел придать уверенность своему голосу. Не получилось. Голос дрожал. — В любом случае, сейчас остаётся только ждать… — добавил он, помолчав.

Чёрная река разрезает каменистую равнину надвое. На берегу стоит человек. Фигуру его скрывает бесформенный серый плащ, а лицо — капюшон. Человек смотрит вдаль, на противоположный берег, где пятеро мужчин в боевом облачении суетливо садятся в лодку, то и дело, указывая на него. Человек не стал ждать, когда они переправятся. На той стороне реки владения императора. Моркорд. Он бежал из дворца. Преследователи, судя по всему, воины императора. У него не было желания с ними встречаться. Переправа займëт время. К сожалению, немного времени. Надо спешить. Уйти как можно дальше. Спрятаться в камнях, обильно разбросанных на этом берегу. И бежать, бежать отсюда. Он бросил последний взгляд на противоположный берег, развернулся и поспешил прочь от реки. Валуны, которые в большинстве своëм были выше роста взрослого человека, давали возможность укрыться от чужих глаз, а затем, когда всё успокоится, уйти от погони.

— Он где-то здесь! Не мог далеко уйти! — неожиданно совсем рядом раздался шëпот. — Смотрите внимательно. И, по-возможности, он нужен живым. Вы уж постарайтесь не сильно калечить.

Человек укрылся за камнем и замер, пропуская говорившего. Он не мог вступать в бой. Его противники находятся в большинстве и обладают внушительной силой. Каждый из них как минимум на голову выше его. Массивные тела с необычайной лёгкостью скользили между камнями. Он вдруг осознал, что ему не уйти. Его обнаружат. И, когда это случиться, надо, хотя бы, подороже продать свою жизнь. Стараясь не шуметь, он вынул меч из ножен и положил его перед собой. Проверил остальное оружие. На плечах в потайных карманах крепились несколько метательных ножей. Ещё один нож в кожаных ножнах был спрятан в сапоге. Арбалет… Отложен в сторону. Он сейчас не нужен. Действовать нужно наверняка, с близкого расстояния. Не привлекая внимания. Тихо.

Солнце медленно клонилось к горизонту. На каменную равнину спускался сумрак. Тени от камней становились всё больше, гуще. Человек воспрял духом. Спасительная тьма. В своëм сером плаще он не отличим от камня. Можно раствориться в наступающей темноте. Укрыться. Переждать. Не будут же они искать его тут до утра.

Совсем рядом раздались приглушённые шаги, из-за соседнего камня вышел один из преследователей. Он по-настоящему огромный. Облегающая кожаная броня подчёркивает мускулатуру, выделяя каждую мышцу. Великан идёт медленно, держа перед собой меч, готовый в любой момент пустить его в дело. Взгляд рыскает по камням. Человек сразу понял, отсидеться не получится. Как только великан приблизится, поравняется с ним, он его обнаружит. Оставалось только одно — использовать преимущество неожиданности. Человек замер, слился с камнем, затаил дыхание. Поднял меч, обернул его полой плаща, чтобы блеском лезвия не привлечь внимания врага раньше времени. Великан подошëл совсем близко.

«Ещё несколько шагов. Не смотри на меня», — мысленно заклинал человек.

Великан на расстоянии удара. Поворачивает голову в его сторону. Человек резко откинул полу плаща, выкинул руку с мечом, целясь в живот. Он вложил в этот удар всю свою силу, всё отчаяние. Звон металла. Великан отвёл удар. То ли он почувствовал, направленное на него оружие, то ли дала о себе знать выучка, но меч, который должен был проткнуть его насквозь, даже не поцарапал. Мало того, парируя удар, великан выбил меч из рук человека, и оружие с тихим звоном упало на камни. Рассмотрев нападавшего, великан заулыбался:

— Вот ты где, Родвир, а мы тебя обыскались! — его голос был таким радостным и искренним. Человеку на миг показалось, что это не враг, который несёт смерть, а старый добрый друг, с которым он не виделся добрую сотню лет. Это ощущение быстро прошло, так как великан ухмыльнулся, гадко, и с этой ухмылкой налëт дружелюбия сдуло с его лица. — Что же ты так быстро нас покинул? Пропустил самое интересное! Император желает видеть тебя, поэтому следуй за нами, — великан махнул мечом в сторону реки. Голос его был зычным, густым, громким.

Человек, которого великан назвал Родвиром…

«Родвир! Да, правда! Моë имя Родвир!»

Родвир понял, что сейчас на этот голос сбегутся остальные преследователи. Нужно срочно решать, как сохранить свою свободу и жизнь. А это возможно только, если заткнуть великану рот и вновь раствориться в камнях. Сейчас, один на один, у него был, хоть и маленький, но шанс на победу в схватке. Когда подойдут остальные, ничего сделать уже будет нельзя. Его скрутят и отведут к императору, а тот вряд ли пощадит. Сообщники великана разбрелись по равнине и, похоже, не слышали его. По крайней мере, никто не отзывался и не спешил на помощь. Меч лежал в двух шагах. Так близко, но так далеко, учитывая боевые навыки великана. Попытка поднять меч наверняка приведёт к смерти или, по крайней мере, к увечьям. А что если…

Родвир неожиданно выдернул нож из рукава и метнул его, целясь в шею противника, тут же второй — в ногу. Враг мастерски отбил ножи. Один, и, тут же, второй. Пока великан занимался ножами, Родвир прыгнул, в кувырке поднял меч, разворот, кувырок, меч вонзился великану в живот. Родвир с явным удовольствием провернул его в ране. Великан с удивлением и обидой посмотрел на Родвира, на свой живот с торчащим из него мечом, сжал кулак и шагнул в сторону обидчика. Родвир взял в руку нож, намереваясь воткнуть его в глаз врагу. Не понадобилось. Потратив последние силы на этот шаг, великан с жалобным стоном опустился на колени, заглянул Родвиру в глаза и упал на спину, вытянувшись на земле.

Родвир не стал терять время и ждать остальных. Он знает, что они рядом. Слышит их шаги и шёпот переговоров. Двое. Вытаскивать меч из тела поверженного врага некогда. Достав ножи, Родвир спрятался за камнем, сзади обошёл второго преследователя. С тихим свистом нож вошёл в шею верзилы. Перерезал артерию. Ещё несколько секунд и другой нож пронзил грудную клетку третьего в области сердца. Снова наступила тишина. Родвир напряг слух. В стороне, слева, что-то хрустнуло. Родвир с трудом уловил этот звук. Скорее угадал, чем услышал.

«Ещё двое, — подумал он. — Тех, кто переправился через реку. Кого я видел».

Сердце бешено колотится в груди. Азарт боя всегда нравился Родвиру. Он это помнил! Грань между жизнью и смертью манит его. Вдох. Выдох. Родвир подошёл к первому убитому врагу. Тот всё также неподвижно лежит на земле. Вокруг него растеклась тёмная лужа крови. Родвир вытащил меч из раны и вытер его об одежду великана.

Солнце зашло за горизонт. Тишина. Каждый шаг сейчас должен быть отчётливо слышен. Но Родвир не слышал ничего. Ни шагов, ни шорохов. Нападающие знали примерное место, где прятался Родвир, и вели себя осторожнее. Тень промелькнула слева. Родвир метнул в еë сторону нож. Раздавшийся вскрик дал понять, что он попал в цель. Ещё один! Родвир осторожно подошёл, убедиться, что этот враг больше ему не угрожает. В последний миг увернулся от летящего в голову меча. Попытался увернуться. Меч плашмя ударил его по виску. Сознание спуталось. Падая, Родвир, собрав все силы, прочертил мечом место, из которого был нанесён удар. Тьма заполнила всё.

Очнувшись, Родвир огляделся. Рассвело. Он лежит на земле, взгляд его направлен на лужу тёмной, запёкшейся крови. Чья это кровь? Её слишком много. Голова тяжёлая и невыносимо болит, не позволяя рассуждать здраво. Окровавленный меч лежит рядом. Прямо у его лица голова верзилы. Его мёртвые жёлтые глаза глядят в самую душу. Второй тут же. Мёртв! Меч распорол артерию на шее. Выдохнув, Родвир позволил себе расслабиться.

«Повезло, что они оказались не сильно умными, верили в силу, а не в разум», — подумал Родвир.

Внезапно он почувствовал на себе взгляд. Резко повернувшись туда, где, по ощущению, должен находиться наблюдатель, Родвир присмотрелся. На секунду показалось, что он заметил фигуру в чёрных одеждах на большом камне в нескольких сотнях ярдов от него. Фигура была чем-то знакома. Его отвлёк истошный крик грифов, кружащих над полем боя. Когда Родвир снова посмотрел туда, где стоял наблюдатель, там уже никого не было. Похоже из-за ранения ему мерещится всякое. Надо уходить. Он пришёл от реки. Это он помнил. Значит нужно идти в сторону видневшихся вдали песков. Пустыня. Сможет ли он преодолеть её в таком состоянии? А что ещë оставалось? Не возвращаться же к императору.

С трудом поднявшись на ноги, Родвир собрал ножи, подобрал арбалет и пошёл в выбранном направлении. Шум в голове мешал сосредоточиться, ватные ноги не слушались. Но он шёл, собрав всю свою волю в кулак. Камни, песок. Он не понимал куда идёт, но останавливаться было нельзя. Пока идёт, он жив. Солнце опускалось за горизонт, когда силы покинули Родвира, и он без чувств упал на землю.

— Он все ещё не дышит! — высказал барон своё недовольство Хелеру.

— Всё так и должно быть… — не сдавался знахарь.

Звание главного знахаря Грансера обязывало всегда быть уверенным в своих действиях, но то, что происходило сейчас, явно было не по плану. Кригер не должен был умереть. Хелер всматривался в лицо Кригера, проверял пульс на сонной артерии, но никаких признаков жизни не было. Отчаяние начало заполнять его сознание. Он закрыл глаза, повторяя про себя снова и снова: «Живи! Живи!»

— Живой! — тронул барон за плечо Хелера. Голос Гранселана повеселел. Хелер открыл глаза. Вена на шее Кригера пульсировала. Слабо, еле заметно, но пульсировала. Кригер приходил в себя, лицо розовело. Появилось дыхание, сначала редкое, поверхностное. С каждым вдохом оно становилось все глубже, ровнее. Спустя минуту Кригер закашлялся и резко повернулся на бок. Изо рта тонкой струйкой вытекла жёлтая жидкость. Он открыл глаза. Барон облегчённо вздохнул и улыбнулся:

— А ты нас напугал, Кригер.

— Меня зовут Родвир, — хрипло, натужно ответил пленник. — Я бежал из Моркорда, из императорского дворца. На Чёрной реке меня настигли люди императора, — откашлялся, сплюнул остатки жёлтой жидкости. — Я их убил. Один из преследователей перед смертью ранил меня, и я потерял сознание. Очнувшись, пошёл через пустыню. Я не помню, зачем был в Моркорде, почему бежал оттуда, и куда должен идти.

— Родвир… — задумчиво сказал барон. — Родвир… Знакомое имя… где я его слышал?

Хелер осмотрел Родвира. Внешних повреждений не было, взгляд живой, голос не изменился. Ритуал не навредил. Это был успех.

— Ещё один шаг вперёд, — обычная невозмутимость вернулась к Хелеру. — Алтарь помог тебе вспомнить имя. Дал первые воспоминания. Но это не всё, не думай. Это только начало. Алтарь запустил реакцию в твоей памяти. Постепенно будут появляться новые воспоминания. Со временем ты вспомнишь остальное. А сейчас вернёмся в замок, скоро ночь.

В замке барон обратился к Родвиру:

— На алтаре ты был мёртв какое-то время. Твоё сердце не билось. Ты так слепо доверился этому шарлатану?

Хелер бросил на барона взгляд полный ярости и протеста.

— Не возмущайся, знахарь. Это правда. Ты не имел ни малейшего представления о том, как должен был проходить ритуал. Я уверен, что и сейчас не знаешь этого. Всё ли пошло так, как должно было? Какие последствия это принесёт в будущем? Отразится ритуал на Кригере, то есть Родвире, или нет? И вообще, действительно ли он видел прошлое, или это был просто сон, фантазия, вызванные твоими зельями? Есть у тебя ответы на все эти вопросы? Думаю, нет.

Хелер опустил голову, соглашаясь с бароном. У него не было ответов на его вопросы.

Барон продолжал:

— Так вот, Кригер. Или Родвир. Я тебе поверю. Пока поверю. В то, что ты не помнишь себя. Я хочу разузнать о тебе в других городах. Пошлю гонцов. В столицу тоже, к Правителю. Я велел приготовить тебе комнату. Не смотри на меня так. После алтаря у меня было два пути. Или поверить тебе. И тогда незачем запирать тебя в камере. Или не поверить. Тогда тебе прямая дорога на виселицу. Я поверил. Но не думай, ты всё ещё мой пленник и не имеешь права ходить по замку и, тем более по городу, один.

Родвир кивнул. Барон попрощался. Один из сопровождающих стражников приказал Родвиру идти за ним.

— Да, — барон повернулся, — раз ты прибыл из Моркорда с важными новостями, с докладом, как ты говорил, не хочешь сразу отправиться к Правителю?

Родвир отрицательно покачал головой.

— Я думал об этом. После того, что узнал на алтаре. С чем я приеду? У меня есть новости… но я не знаю какие. Как Вы думаете, сколько я проживу после того, как сообщу это Правителю?

Барон понимающе кивнул.

— Благодаря Хелеру, даже если он не совсем понимает, что делает, у меня появился шанс, вспомнить не только то, что я узнал в Моркорде, но и остальную мою жизнь. А там, в столице, у меня будет такой шанс? Если Вы не возражаете, я хотел бы пока остаться здесь, в Грансере.

Барон не возражал.

Комната, которую барон выделил Родвиру, выгодно отличалась от камеры тем, что в ней было окно. Настоящее окно. Ещё в ней был стол. А самое главное, кровать. Родвир с удовольствием развалился на кровати. Какое же это блаженство.

Родвир думал о пережитом на Алтаре.

«Что такого важного и секретного я узнал во дворце императора? Настолько важного, что за мной выслали погоню? Кому я должен передать эти сведения? Правителю? В таком случае я — шпион Правителя, Лисвердена? Получается так. Продолжается ли охота за мной до сих пор? Или эти пятеро были единственными? Император ли их отправил? Кто был тот человек в чёрном? Иллюзия? А убийство сэра Грегори связано с моим появлением в Грансере? Или это случайность? Мог ли сэр Грегори знать обо мне?»

После ритуала появилось ещё больше вопросов. Ответов не прибавилось. Мысли путались в голове Родвира. Возможно, это последствия ритуала. А может общее утомление, Родвир не помнил, когда последний раз отдыхал.

«Спать ещё не время. Нужно решить, что делать дальше. Доказать Гранселану, что я могу быть полезен. Теперь, когда он мне верит, сделать это будет проще. Но как?»

«Проведи расследование смерти сэра Грегори, — напомнил внутренний голос, — ты же шпион, а значит, знаешь толк в таких делах».

Сейчас Родвир не стал отметать это предложение. Нужно найти связь между ним и сэром Грегори, если она есть. А если её нет, то своим расследованием он сможет укрепить доверие барона, что тоже пойдёт на пользу. Но как убедить барона позволить ему проводить расследование?

«Грегори был важен для Гранселана. Это понятно. Чем важен? Барон назвал его своим ближайшим помощником… Альдест, у ворот, капитаном… Грансер — пограничный город. Значит, капитан Грегори, помощник Гранселана, должен был заниматься обороной города, комес. Человек значительный. Что-то такое говорил барон. После смерти капитана оборона города находится под угрозой. Если его смерть не является естественной… Убийство означает, что в Грансере находятся враги. Барон это понимает. Начато расследование смерти. К чему оно придёт? Да, я знаю, чем заинтересовать Гранселана.»

Родвир заснул.

Глава 5

Мрачная роскошь дворца вызывала трепет даже у самых бесстрашных. Огромный зал, отделанный чёрным мрамором, освещали тысячи свечей. Канделябры были украшены рубинами, отчего свет приобретал багровый, кровавый оттенок. Окна, застеклённые витражом, изображающим оскалившиеся волчьи пасти, многократно отражали этот свет. Создавалось ощущение то ли бушующего пожара, то ли рек крови, текущих по стенам, потолку, полу. У каждого были свои ассоциации по этому поводу. В зале то и дело распахивались двери, и новые гости присоединялись к торжеству. Привратник оглашал имена и титулы вновь вошедших. Зал был полон. Взгляды присутствующих направлены в сторону дальней стены, где располагался величественный трон, вырезанный из большого куска чёрного мрамора. Поручни и спинку трона венчали фигуры волков с жуткими, оскаленными мордами, рубиновые глаза их горели яростью, отражая свет свечей. Каждый присутствующий при виде этих волков непроизвольно покрывался холодным потом, бледнел, терял дар речи. Тела покрывались мириадами мурашек, которые никак не хотели исчезать. Никто не был в состоянии избавиться от ощущения, что эти звери наблюдают за каждым шагом, каждым взглядом и готовы наброситься и растерзать в клочья. Один лишь император получал истинное удовольствие от того впечатления, что зал производил на людей. Сегодня император сидел на своëм троне, с явным удовольствием поглаживая любимых волков. Его взгляд находил гостя, изучал его некоторое время, оценивая, и переходил на другого. Во дворце шёл большой приём, посвящëнный грядущим военным действиям. Все влиятельные имперцы прибыли засвидетельствовать своё почтение императору и подтвердить ему вечную преданность. Впрочем, главная причина их присутствия была совсем иной. Каждый из них хотел обойтись как можно меньшим ущербом для себя и своих семей. Императору нужны деньги и люди. Люди ему нужны больше, чем деньги. Много людей. Очень много людей. Грядущая война должна стать самой масштабной, самой кровопролитной из всех, что были до этого. Император это знал. Расстраивало ли его это? Нисколько! Война была необходима. И именно такой она и будет, хочет он того или нет. Дать деньги готовы были все. В меру конечно, но дать. Людей не хотел давать никто. Ни одного. Все люди, за исключением членов семей, были заняты в деле. Любой вынутый из дела человек мог обрушить налаживаемое годами производство. Членов семьи не хотелось посылать на войну по другим, но также вполне понятным причинам. Императору же нужны люди…

Родвир открыл глаза и мысленно прокрутил сон, пытаясь вспомнить что-нибудь ещë, какие-то подробности. Тщетно. Но Родвира и это радовало. Пусть так, обрывками, но память возвращается. Родвир улыбнулся. Дверь со скрежетом открылась.

— Барон ожидает Вас, — в этот раз стражник изобразил вежливость. Это у него неплохо получилось, хоть и не идеально. Родвир оценил перемены в отношении к себе и ответил с той же любезностью:

— Благодарю. Готов следовать за Вами.

Барон ожидал его на смотровой площадке башни. Он стоял, опершись на парапет, не сводя глаз с синеющих вдали гор. Услышав звук шагов за спиной, барон повернулся. Взгляд его был отрешëнным, мутным. Но уже через мгновение вернул свою обычную живость и ясность.

— Гонец отправился рано утром. До столицы восемь дней конному. Он будет заезжать во все города по пути, оставлять письма от меня. Я спрашиваю баронов, знает ли кто из них о тебе. Если тебя узнают, это хорошо. Значит ты тот, кем представился. Будем ждать, — медленно, размеренно проговорил барон. Он ещë оставался под гнëтом своих дум.

Родвир решил действовать:

— Ваша Милость, у меня есть одна просьба…

Барон с интересом посмотрел на Родвира:

— Слушаю тебя.

— Могу я просить у Вас дозволения помочь в расследовании смерти сэра Грегори?

Барон изумлённо поднял брови, нахмурился.

— С чего такое внимание к его смерти?

— Видите ли, Ваша Милость, — не совсем уверенно начал Родвир, не зная, как правильно высказать свою мысль. — Я так понимаю, вестей обо мне ждать раньше, чем через две недели, не приходится. В это время я мог бы… Так как я имею некоторый опыт в расследованиях, я так думаю…

— От скуки, стало быть, — потерял барон, появившийся было интерес.

— Не совсем… — Родвир всё искал нужные слова. — Раскрыв эту тайну, я имею в виду была смерть убийством или произошла по природным, естественным, причинам, я доказал бы Вам свою лояльность…

— Вижу не скуку, но корысть, — усмехнулся барон.

— Думаю, Вы меня понимаете.

— Понимаю. Всё ещё пытаешься доказать мне, что ты не враг и тебя не нужно вздёрнуть на ближайшем столбе.

— Не без этого, — согласился Родвир. — Но есть ещё одно… — ему показалось, что он нащупал. — Я склоняюсь к тому, вспоминая видение на алтаре, что служу Правителю Лисвердена. Разоблачив убийцу… или доказав, что сэр Грегори умер сам, — быстро добавил он, — я выполняю свой долг.

Гранселан долго вглядывался в глаза Родвира, искал в них малейший намёк на обман, притворство. Не нашёл.

— Допустим… — наконец сказал он, — в твоих словах есть смысл… С другой стороны, расследование ведут знающие, преданные мне люди. Они знакомы с городом, с обстановкой, с Грегори. Что может сделать такой человек, как ты, не знающий ничего этого, что не сделают они?

— Может ничего… а может я смогу по-новому взглянуть на происшествие. Используя мои умения и навыки, оценю обнаруженные улики не так, как это сделает другой, у кого взгляд замылен теми знаниями, что Вы перечислили.

Барон задумался.

— Улики… Нет никаких улик… Осмотрели комнату, тело. Всё сходится на том, что Грегори умер естественной смертью. Несчастный случай. Я не имею причин не доверять людям, ведущим расследование.

— Ваша милость, — Родвир настаивал, — я ни в коем случае не претендую на роль судьи, не подвергаю сомнениям заслуги тех, кто проводит расследование.

Барон с сомнением хмыкнул.

— От того, что я повторно осмотрю комнату и тело, — продолжил Родвир, — никто не пострадает. Если мои выводы будут такими же, как у официального следствия, это лишь укрепит Вашу уверенность и позволит успокоиться. А если нет… Если же я обнаружу доказательства убийства, то Вы сможете покарать преступника. К тому же…

Родвир замолчал, обдумывая следующие слова.

— К тому же что? — не выдержал барон паузы.

–… Если это убийство… То велика вероятность, что оно политическое. Такие убийства редко проводятся одиночками. А это означает, что в городе заговор. И убийцы на одной смерти не остановятся. Вопрос, кто будет следующим?

— Намекаешь на меня? — барон без удивления принял слова Родвира. Он и сам уже думал об этом.

— Да, — ответил Родвир.

— Такой вариант исключать нельзя… — спокойно, словно его это совсем не волновало, ответил барон. — Мне хочется думать, что никакого заговора нет, что Грегори умер сам, от перенапряжения… Но ты прав, если есть вероятность того, что в Грансере окопался враг, мы должны его вытащить на свет и растоптать. Ты проведёшь своё расследование, — барон помолчал, — неофициально. Я не буду никого ставить об этом в известность. Пожалуй, только Хелера. Ты не будешь ходить по замку один. Ни в коем случае. Если найдёшь то, что не попалось на глаза моим следователям… что они… пропустили… немедленно сообщить мне! Ты всё понял?

— Да, — Родвир кивнул.

— Хорошо, — барон позвал стражника. — Пока отправляйся в свою комнату, подумай, что и как будешь делать. Хелер найдёт тебя. Как сочтёт нужным.

«Получилось! — Родвир ликовал. Конечно же, он не показал и вида, насколько ему было важно согласие барона. — Нужно воспользоваться его расположением».

— Ваша Милость, — Родвир, не спешил уходить, — прежде чем, уйти, я хочу задать Вам несколько вопросов.

— Дай тебе палец… — проворчал Гранселан. Без злобы. Снисходительно. — Что ж, покажу пример остальным. Допрашивай.

— Это не допрос…

— Не важно, что это, задавай свои вопросы, пока я не передумал.

— Расскажите мне о Грегори. Каким он был, чем занимался?

— Грегори… — барон погрузился в воспоминания. — Грегори был хорошим человеком. Не скажу, что его все обожали. Нет, он не переводил старушек через улицу, котят с деревьев не снимал. Он был справедлив. Не терпел предательства, лжи, подхалимства. Держал своё слово. Был умным, образованным. В его комнате ты найдёшь горы книг. Не поверишь, он их все прочитал… Мало того, знал их содержание. И умел пользоваться этими знаниями, — барон помолчал. — Мы знаем… знали, — быстро исправился барон, — друг друга с детства. Сколько мы с ним совершили такого, о чём сейчас стыдно рассказывать, — неожиданно для Родвира барон улыбнулся. Улыбка быстро сошла с его губ. — Я отвлёкся. Это всё лирика. К делу отношения не имеет. Грегори командовал городской стражей, гарнизоном. Официально. Неофициально же, он отвечал за оборону города в условиях надвигающейся угрозы. Тактика, склады продовольствия и предметов первой необходимости, разведка. Всё было подчинено ему. По сути, он стал вторым, после меня лицом в городе. Кому-то это могло и не понравиться. Что там, я знаю, что это не нравилось многим. Но так было нужно. И Грегори это понимал. И не противился. Что ещё о нём сказать?

— Были ли у него враги?

— Как я сказал, были люди, которым не нравились его методы. Порой они действительно были жёсткими… Недавно он закрыл кузницу, за то, что кузнец не успел вовремя выполнить государственный, его, то есть, заказ. Старик оправдывался тем, что запил на свадьбе кузины, ну и… Дело житейское, понимаешь. Грегори не устроило оправдание. Кузнеца он выгнал из города, а кузницу передал другому. Навряд ли кузнец теперь считает его своим другом.

Родвир кивнул.

— Это было не единственное сомнительное решение Грегори, — продолжал барон. — Перечислять не буду, но как ты понял, недруги у него были. Но таких, чтобы убить… я говорю не про желание, про возможность… таких, пожалуй, не назову.

— Понял, — Родвир составил для себя представление о сэре Грегори. — Расскажите об обстоятельствах смерти.

— Смерть как смерть, — барон вздохнул. — Если бы это случилось в другое, более спокойное время, никто, скорее всего, не стал бы в ней разбираться. Это сейчас везде мерещатся заговоры… шпионы… Вот и стали расследовать. Что выяснили на сегодня. Грегори каждый вечер, незадолго до полуночи, проверял посты стражи. Обходил замок. После этого возвращался в свою комнату, работал часов до двух ночи. Затем ложился спать. Так было и в ту ночь. Стражники подтвердили. Свет в комнате погас около трёх часов ночи. Никто чужой в замке замечен не был. Свои ночью, впрочем, тоже не бродили. В ту ночь, как ты помнишь, бушевала гроза. Поэтому стража была настороже, мало ли что может случиться в такое время. Пожар где, стекло выбьет, ещё что. В общем, стража не спала. Так вот, Грегори заснул часа в три ночи. Наутро было назначено собрание ближнего круга. В него входят люди, которые отвечают за важные, стратегические аспекты жизни города. Экономика, производство, продовольствие, оборона. Грегори был председателем ближнего круга. На собрание он не пришёл. Такого не случалось никогда. Чтобы он пропустил собрание? Никогда. Заподозрили неладное. Комната его была заперта, на стук и крики никто не отвечал. Обыскали замок. Стражники, дежурившие ночью, клялись, что из замка он не выходил. Но, как ты уже знаешь, из замка можно выйти, не привлекая постороннее внимание. Есть подземный ход. Однако на ночь к нему приставляется стражник. То есть, покинуть замок Грегори не мог никак. Но и в самом замке его не было. Оставалось только одно… Когда взломали дверь комнаты, обнаружили тело Грегори в его собственной кровати. При первом осмотре следов насилия обнаружено не было. Тем не менее, я приказал провести тщательное расследование и запереть город до выяснения всех обстоятельств. Опросом и поиском улик занимается наш главный егерь, Форестер. Он мастер во всех этих делах. Вскрытие проводил Лаге, медик и астролог. Оба они входят в ближний круг. Я приказал, чтобы за пределы круга сведения о ходе расследования не распространялись.

На смотровую площадку вошёл маленький тучный человек с поросячьим лицом и принялся натужно жестикулировать барону.

— Я помню, Кассер. Уже иду, — барон велел человеку с поросячьим лицом подождать снаружи и продолжил, когда тот вышел. — Вот такие обстоятельства смерти. А сейчас прошу извинить меня, дела. Если появятся ещё вопросы, Хелер ответит на них.

Барон вышел с площадки. К Родвиру подошёл стражник.

— Идём под стражу? — улыбнулся Родвир.

Стражник кивнул.

Глава 6

Вернувшись в комнату, Родвир попросил лист бумаги и перо. Он расчертил лист на три колонки. Одну озаглавил — «было», вторую — «есть», третью — «надо». Задумался, перебирая в голове сведения, полученные от барона. Кратко записал их в первой колонке. Вторую оставил пустой. В третьей написал: осмотр комнаты, вскрытие, опрос свидетелей. Перечитал свои записи. Теперь оставалось ждать Хелера и надеяться, что у него будет время сопровождать его.

— Что пишешь? — раздалось над плечом Родвира.

От неожиданности он вздрогнул. Обернулся. За спиной стоял Хелер.

— Как ты так?..

— Привычка, — не дослушал вопрос Хелер. — Так что это?

— План расследования, — коротко ответил Родвир, не вдаваясь в подробности.

— Интересно, — Хелер перечитал записи на листе бумаги. — Гранселан с тобой многим поделился. Значит, осмотр комнаты?

— Надеюсь, у тебя есть для этого время?

— Да, идём.

Хелер так же бесшумно, как вошёл, вышел из комнаты. Родвир шёл следом. Пройдя длинный, по обычаю полутёмный коридор, они спустились на первый этаж, преодолели ещё один коридор и вышли в холл. Просторный, светлый. Стены были завешаны тканями. Пол выстилали ковры. Мягкие, тёплые, с длинным ворсом. Холл освещался люстрой с сотней свечей, висевшей высоко, под потолком.

Он контрастировал со всем, что видел Родвир в замке до этого.

— А здесь не всё так жутко и мрачно, как мне показалось вначале, — отметил Родвир.

— Замок поделён на две части, — равнодушно ответил Хелер. — С первой ты уже знаком. Она служит для разного рода деловых встреч. В основном с людьми тайными или неблагонадёжными. Вроде тебя.

Родвир хмыкнул.

— Ты считаешь себя благонадёжным? — удивился Хелер. — Мы нет. И даже то, что Гранселан позволил тебе разгуливать по замку и совать свой нос в чужие дела, не добавляет тебе благонадёжности.

Родвир не отреагировал на укол Хелера.

— Ты не веришь, что сэр Грегори был убит?

— Нет, — честно признался Хелер. — Расследование, которое ведут уважаемые в городе люди, приходит к выводу, что смерть Грегори была естественной. У меня нет причин не верить в это. Никаких доказательств обратного нет.

Родвир промолчал.

— Вторая часть замка жилая, — продолжил Хелер прерванную лекцию, — здесь мы сейчас и находимся. В ней на разных этажах находятся комнаты членов ближнего круга, моя, барона и его семьи, — Хелер осёкся, но быстро взял себя в руки и продолжил. — Каждому отведён свой этаж.

— Семьи барона? — Родвир заметил заминку Хелера.

Знахарь пропустил вопрос. Сделал вид, что не услышал его.

— Удобно, когда у тебя имеется в распоряжении целый этаж.

Родвир не стал переспрашивать.

— Кроме комнаты самого хозяина, на каждом этаже есть и другие, для прислуги.

Миновав холл, они оказались в широком коридоре. Стены его покрашены в белый цвет. На стенах висят портреты. Много портретов. На одних краска почти полностью облезла, до такой степени, что невозможно разобрать, кто на них изображён. Другие были более современные.

— Хозяева Грансера, справа на стене, — прокомментировал Хелер, — начиная со дня основания города. Члены ближнего круга слева.

— Понятно, — ответил Родвир, разглядывая лица на портретах.

Ближе к концу коридора он увидел портрет самого барона. Улыбающийся, гордый, счастливый. За время своего пребывания Родвир ни разу не видел барона таким счастливым, как на портрете.

«Это и не удивительно, учитывая, что происходит сейчас в замке».

За портретом барона Родвир увидел ещё один — женщина. Красивая, молодая. Длинные светлые волосы облаком спускаются на плечи. Зелёно-голубые глаза излучают добро и смирение.

— Кто это? — спросил Родвир.

— Да так, — ушёл от ответа Хелер, помрачнев. — Родственница барона одна.

— Хорошо, — Родвир не стал расспрашивать.

Они поднялись по широкой каменной лестнице с изящной балюстрадой. Комната сэра Грегори находилась на последнем этаже.

Хелер достал ключ и отпер её. Дверь открылась легко, без скрипа. Родвир бегло осмотрел комнату. Комната уютная, чистая. Напротив двери находится окно. Большое, сравнительно с окнами мрачной части замка. Через мутное стекло трудно что-либо разглядеть. У окна стоит массивный дубовый стол. К столу придвинут стул с резной спинкой. На столе ровными стопками лежат бумаги и книги, письменные принадлежности. Всё аккуратно сложено. В углу кровать. Простая, без изыска. На стене у кровати висит огромная карта Лисвердена и Моркорда. Очень подробная. Кроме городов двух стран, на ней нанесены символы, значений которых Родвир не понял. Он не стал заострять на этом внимание. Сейчас это не важно. Противоположная от кровати стена занята многочисленными шкафами, полками, стеллажами. Они просто забиты книгами, свитками, папками с бумагами. В комнате идеальный порядок.

— Ты был здесь, когда обнаружили тело? — спросил Родвир.

— Да, я был среди тех, кто занимался поисками. И одним из тех, кто ломал дверь, когда других вариантов не осталось, — понуро ответил Хелер.

— Всё было так же, как и сейчас?

Хелер окинул комнату взглядом.

— Да, у Грегори всегда всё было на своих местах. Этим он отличался, — Хелер пристально посмотрел на стол. — Здесь стоял кубок, на столе, — задумчиво сказал он, — хотя, это, наверное, не важно. Мало ли кто мог его убрать, унести на кухню.

— Могли и унести, — согласился Родвир. — Что-то ещё изменилось?

Хелер ещё раз всё осмотрел.

— Кажется, нет, всё на своих местах. Как и было.

Родвир кивнул и погрузился в свои мысли.

«Что здесь могло произойти? Будем исходить из того, что это всё-таки убийство. Сэр Грегори умер в своей кровати. Дверь была заперта. У кого-то был ключ?»

— Хелер, а у кого мог быть ключ от комнаты? Кроме сэра Грегори конечно.

— Думаешь, кто-то убил и запер за собой дверь?

Родвир кивнул.

— Это невозможно, — отверг предположение Родвира Хелер. — Дверь была заперта изнутри. Когда мы её взломали, ключ торчал в замочной скважине. А в этом случае, снаружи её невозможно ни открыть, ни закрыть.

Родвир осмотрел дверь. Нет ни малейшей щели.

«Была заперта изнутри. Значит, убийца запер её. Тогда как он покинул комнату. Окно?»

Родвир подошёл к окну. Рамы прочные, запираются на крепкий засов. Родвир закрыл его. Снова открыл. Всё работает исправно.

— Окно было открыто или закрыто?

— Окно… — Хелер попытался вспомнить. — Не буду обманывать, не помню. В той суматохе, что была, когда мы нашли тело, было совсем не до окон.

— Понимаю.

— Подожди, — Хелер призвал на помощь логику. — Ветер всю ночь был невообразимый. Если бы окно было открыто, бумаги со стола разметало бы по всей комнате. А в комнате был порядок. Значит, окно ночью было закрыто. Впрочем, из окна во время грозы согласился бы вылезти только самоубийца. Выгляни?

Родвир раскрыл окно и выглянул наружу. Высота впечатляющая. Стены гладкие, ни единого выступа. Внизу, между стеной замка и рвом, в землю врыты, прилегающие друг к другу, толстые заострённые колья.

— Одно неверное движение и твои кишки размотаются по этому частоколу, — сказал Хелер. — Да и лететь ярдов двадцать… Я бы не стал.

Родвир посмотрел наверх. Крыша ярдах в десяти от окна.

— Вот ещё один вопрос, — Родвир закрыл окно на задвижку. — Я понял, что сэр Грегори был умным, аккуратным, обстоятельным человеком. Интересовался не только своими непосредственными обязанностями, но и другими сферами жизни. Так?

— Так, — согласился Хелер.

— Я вижу у него много книг по психологии, философии. Он хорошо понимал людей?

— Лучше многих, — Хелер начал понимать, к чему клонит Родвир. — Я бы сказал, что он не только понимал, он чувствовал людей. Это было одной из причин, по которым Гранселан доверил ему оборону. Грегори беседовал с человеком о жизни, запросто, непринуждённо, и, исходя из такого общения, мог впоследствии сказать об этом человеке всё, даже то, что тот и сам о себе не знал. Так он разоблачил не одного шпиона и предателя.

— Если так, то вопрос, как он мог подпустить к себе убийцу? Как его застали врасплох?

— Никак, — ответил Хелер. — Потому что убийцы не было. Грегори умер своей смертью.

— Молодой, крепкий мужчина, ничем не болевший до этого? — Родвир задал вопрос, который смущал всех. На который никто не мог дать ответ.

Хелер смутился.

— Вероятность этого всё же выше, чем того, что неизвестный убийца усыпил бдительность Грегори, проник в комнату через запертую дверь, убил его и через запертую же дверь ушёл. И не оставил при этом никаких следов.

— Усыпил, — поймал Родвир ускользающую мысль.

— Что? — не понял Хелер.

— Ты сказал, на столе стоял кубок, который потом неизвестным образом исчез, — пояснил Родвир.

— Да, кубок стоял, но мало ли кто мог его унести.

— Унести да, мог кто угодно, — Родвир цеплялся за едва оформившуюся зацепку. — Сэр Грегори когда-нибудь пил в одиночестве в своей комнате?

— Смотря что… Воду вполне мог, почему нет. Вино вряд ли. Он был вообще не любитель этого. Мог себе позволить бокал в праздник или с другом по поводу. Но чтобы в комнате? Такого не было.

— А бокал был один? — спросил Родвир.

— Один.

— А запах? Какой в комнате был запах?

— Подожди, — Хелер напряг память. — Запах? Да, пожалуй, был запах… виноград… Вино? Грегори? В комнате? Ночью? Это невозможно!

— Возможно, если он пил не один и по поводу. Так?

— Это конечно так, но… — Хелер силился вспомнить, с кем Грегори мог пить в такое время. Вариантов не было.

Родвир закончил свою мысль:

— Сэр Грегори ночью был не один. Он пил вино. Пить он мог с тем, кому доверяет. Для этого был повод. Бокал наутро был один, следовательно, второй бокал забрал тот, кто пил с сэром Грегори. Только вот, почему он не забрал другой? Забыл? Нервничал? Вполне возможно. Убийство дело нервное. Нужно узнать, с кем сэр Грегори пил той ночью!

— Это и будет убийца? — всё ещё сомневался Хелер.

— Не обязательно. Барон сказал, что свет в комнате сэра Грегори погас в три часа ночи. Следовательно, в то время он был ещё жив. А гроза? когда она закончилась?

— Часа в четыре, к утру уже.

— Через запертую изнутри дверь никто выйти не мог, остаётся окно. Тот, кто пил с сэром Грегори, каким-то образом ослабил задвижку или по-другому испортил её, чтобы ветер не смог открыть, а человек снаружи смог. Как он это сделал, не имеет значения. А имеет другое. Бумаги не разбросало по комнате. Ветер утих в четыре часа утра. Значит, убийство было совершено именно в это время.

Родвир просиял. Хелер задумался.

— Получается складно, — слова Родвира не убедили Хелера. Сомнения в его голосе не убавилось. — Но как ты это докажешь?

— В этом и состоит моя задача. Здесь мы больше ничего не найдём. Если что-то и было, убийца убрался за собой. Кстати, кто имеет доступ в эту часть замка? Как я понимаю, кто угодно сюда проникнуть не сможет.

— Ты правильно понимаешь, — Хелер начал перечислять, кто мог входить в комнаты. — Сами хозяева: барон, члены ближнего круга, я. Личная прислуга. Служащие на кухне. Они могли принести еду, питьё в комнаты, по приказу хозяев. Не все, конечно, только те, кому дозволено. Ну и наконец, стражники, охраняющие эту часть замка. Они тоже выбирались бароном и Грегори. Вот и всё, пожалуй.

— Значит, все эти люди известны. Хорошо. Посторонний сюда зайти не может? Случайно?

— Случайно нет. У каждого входа безотлучно находится стражник. Ты видел, когда мы зашли в холл.

— Да, видел, — согласился Родвир. — Это упрощает задачу. Убийцу надо искать среди тех, кто мог здесь находиться.

— Я бы не сказал, что упрощает, — не согласился Хелер. — Это всё проверенные люди. Про членов ближнего круга даже молчу. А прислуга, стража, люди надёжные.

— Тем не менее, это так. Мне надо осмотреть землю под окном. Хоть и маловероятно, что убийца спустился вниз, но ничего исключать нельзя. Скорее всего, он поднялся на крышу. Так что крышу мы тоже осмотрим. Это возможно?

— Возможно.

Земля под окнами комнаты сэра Грегори просохла. Родвир внимательно осмотрел каждый дюйм, заглянул под каждый лопух, в изобилии росший на берегу рва. Следов не было. Ни старых, ни свежих.

— Как я и думал, — сказал он, закончив осмотр. — Спуститься сюда намного сложнее, чем подняться на крышу.

Хелер согласился.

На крышу можно было попасть через несколько люков, которые находились в разных частях замка. Каждый из них позволял оказаться на определённой части крыши, отгороженной от других высокими стенами. Так объяснил Хелер, когда они поднимались. Для чего это было придумано строителями замка, Хелер не имел ни малейшего понятия.

Люк, который им был нужен, находился на чердаке тёмной части замка, на границе со светлой.

— Здесь мало кто бывает, — пояснил Хелер, когда они поднялись. — Крышу ремонтировали лет пять назад. Пять… Да, пять лет прошло с тех пор и… Все люки находятся под замком.

— Почему? — поинтересовался Родвир.

Вопрос остался без ответа.

Они стояли под люком и внимательно рассматривали его. Громоздкий, с толстой дужкой, замок надёжно преграждал путь на крышу.

— Ну вот, я же говорил, попасть туда невозможно, — с укором сказал Хелер.

— Подожди, — Родвир приблизил факел к замку, рассматривая его. — А ключ есть?

— Есть, наверное, — Хелер задумался. — У кастеляна точно должен быть. Он любое барахло тащит в свою каморку. А ключей у него до… — Хелер присвистнул.

— А мне что-то подсказывает, что именно этого ключа у него нет… — голос Родвира звучал заговорчески.

— Думаешь?

— Уверен! Хочешь спросить?

Хелер не ответил.

— Так почему люки закрыли? — повторил Родвир свой вопрос. — Из твоих слов я понял, что раньше вход на крышу был свободный. Но что-то произошло и вот… замки на люках.

— Это не имеет отношения к нашему расследованию?

— Уверен?

— Уверен!

— Пять лет, говоришь, никто не был на крыше? — не унимался Родвир.

— Пять, или около того. Родвир, что ты увидел? Замок как замок. Висит.

— В том то и дело, что висит. Причём, судя по всему, висит он здесь недавно. Вон смазка ещё не высохла и пылью не покрылся.

— Дай посмотрю, — Хелер занял место Родвира. — Хм… Действительно.

Хелер задумался.

— Может быть, всё же барон или Грегори приказывали подправить крышу? Надо бы это уточнить. Я не всё, что в замке происходит, знаю.

— Уточни, — согласился Родвир. — А пока, давай найдём кастеляна. И выясним, есть у него ключ от этого замка или он… потерялся.

Кастеляна искали долго. Он всё время «только что был здесь» и «вот-вот вышел». Нашли его только после обеда, мирно храпящим в своей каморке на куче свежевыстиранного белья.

— Кошмары не снятся? — подкрался тихо Хелер и буквально пропел в ухо кастеляна.

Тот вздрогнул, вскочил.

— Новый камзол не готов! — прокричал он, протирая заспанные глаза. — А-а, это ты, Хелер. — успокоился кастелян, рассмотрев нежданных гостей, нарушивших его покой. — Чего тебе?

— Мне нужен ключ от замка…

— Какого ещё замка? — перебил Хелера кастелян.

–…Замка от люка, что ведёт на крышу над комнатой сэра Грегори.

— Ключ от замка… Замок от люка, — заворчал кастелян. — На кой он тебе, на ночь глядя?

— Вот же лентяй! — возмутился Хелер. — Какая ночь? Обед ещё только. И, кстати, мы ещё не обедали с другом. Выполняем особое поручение Гранселана. И, если ты нам не поможешь, барон тебя…

— Ладно-ладно, не пугай, — испугался кастелян, — щас поищу.

Он скрылся за дверью, которая вела на склад. Долго гремел там чем-то, звенел, громко ругался. Наконец вышел.

— Нет у меня такого ключа.

— Как нет? У тебя всё есть! — удивился Хелер.

— Вот так! Нет и всё.

— А у кого он может быть?

— А мне почём знать? — кастелян полез назад на кучу белья, досматривать свой сон. — У стражников спроси… — протянул он зевая.

У стражников ключа тоже не оказалось.

— Теперь ты понял? — спросил Родвир, когда они снова оказались перед люком.

— Что понял? — Хелер явно не понимал, что добивался от него Родвир.

— Замок есть. Новый. Ключа нет.

— Ну и что? Мало ли кто мог сменить замок?

— Кто? — Родвир настаивал.

— Откуда я знаю, кто?! — взорвался Хелер. — Я понял, что ты хочешь мне доказать, будто замок повесил убийца! Так?

— Так! Повесил, чтобы беспрепятственно попасть на крышу. А так как ключа нет, — Родвир подобрал здоровый железный лом, который заприметил на чердаке ещё при прошлом посещении, — остаётся одно, — он вставил лом под дужку замка и надавил. — Может быть, ты мне поможешь?

Хелер помог. Замок был прочным. Не поддался.

— И что теперь делать? — тяжело дыша, спросил Родвир, отбросив лом в сторону.

— Ты хочешь открыть этот замок? — Хелер был спокоен. — Так бы и сказал.

Он вытащил из кармана отмычку и спустя несколько секунд в замке щёлкнуло. Дужка отделилась от корпуса замка.

Родвир ошеломлённо смотрел на знахаря.

— Так что же ты гонял меня несколько часов по замку в поисках чёртова кастеляна, к стражникам, если ты сам мог легко открыть этот чёртов замок!

— Ты же не сказал, что хочешь его открыть, — лицо Хелера выражало невинность. — Ты сказал, что тебе нужен ключ…

Родвир сплюнул.

— Ладно, — примиряюще сказал Родвир, успокоившись, — будем считать это недопониманием. А под личиной мирного знахаря, оказывается, скрывается матёрый вор, — ухмыльнулся он, рассматривая замок.

— В жизни всё может пригодиться, — улыбнулся Хелер.

Люк даже не скрипнул, когда его подняли.

— Значит, пять лет, говоришь, — посмотрел Родвир на Хелера. Тот в ответ лишь пожал плечами.

Участок крыши, на котором они оказались, был небольшой. От люка к краю крыши и обратно шли следы. Едва заметные в нанесённой на крышу земле, тщательно заметённые. На них бы никто не обратил внимания. Если бы целенаправленно не искал. Родвир искал. И нашёл. Показал Хелеру.

— Я начинаю тебе верить, — признался Хелер.

Родвир прошёл к краю крыши параллельно обнаруженным следам, не ступая на них. Обследовал парапет.

— Ага! — торжествующе воскликнул и протянул Хелеру руку с ворсинками верёвки. — Так я и предполагал.

Хелер рассмотрел находку Родвира.

— Значит, Форестер со своим расследованием не дошёл сюда? — задумчиво спросил знахарь. — Он с его опытом вряд ли пропустил бы такие улики.

Родвир пристально посмотрел на Хелера.

— Что? — спросил Хелер.

— Да так, — Родвир не спешил, — появилась одна мысль. Пока рано делать выводы.

— Кроме одного… — Хелер растерянно смотрел на следы, на найденные ворсинки. — Это действительно убийство. Намеренное и тщательно продуманное. Убийца имел желание скрыть своё преступление, выдать его за несчастный случай. И, следует сказать, это ему удалось. Почти. Если бы не твоя… настойчивость.

— Мне удалось тебя убедить?

— В твоих словах есть логика и смысл. И находки, скорее всего, говорят об истинности твоей версии, — Хелер развёл руками. — Нужно сообщить барону о том, что мы выяснили.

Барон в этот раз принял их в своём кабинете. Он сидел в мягком широком кресле. Стол был завален грудами бумаг.

— Большое хозяйство требует много бумажной работы, — то ли пожаловался, то ли констатировал он, глядя на них. — С чем пришли?

Внимательно выслушав отчёт о проделанной работе, барон некоторое время сидел молча, оценивая обнаруженные доказательства убийства сэра Грегори.

Молча встал, скрестил руки за спиной и стал ходить по кабинету, скрывая охватившее его волнение.

— Всё-таки убийство, — наконец проговорил он. — Бедный Грегори.

Барон сел в кресло.

— Ваши дальнейшие действия?

— Я… Мы хотели бы осмотреть тело сэра Грегори, — начал Родвир.

— Мы… Это ты и Хелер? — уточнил барон.

— Ну, — неуверенно продолжил Родвир, — не только…

— Кто ещё?

— Так как первое вскрытие проводил Лаге, я хочу, чтобы он присутствовал и на этом. За прошедшее с момента смерти время тело могло… измениться, — тактично упомянул Родвир разложение, — а Лаге видел его сразу после смерти, он может помочь, исключить эти изменения.

— Хорошо, я тебя понял. Я прикажу Лаге присутствовать на вскрытии, — барон помолчал. — Уверен, он будет этим не сильно доволен.

Хелер понимающе кивнул.

— Лаге, как бы это сказать, потактичнее… — постарался объяснить Хелер слова барона, — он…

— Очень гордый, увлечённый наукой учёный, — закончил за него Гранселан.

Хелер кивнул, ухмыляясь.

Глава 7

Тело хранилось в так называемой «холодной» — подвальном помещении, где всегда стоял зверский холод. За помещением следили. Стены, потолок, пол были окрашены в белый цвет. Влаги, плесени, затхлого запаха не было.

— Это Лаге придумал, давно, когда ещё молод был. Какая-то особая система обмена воздуха. И всё это тоже он, — Хелер показал на стены, потолок, стол, одиноко стоящий посреди комнаты.

На столе лежало тело.

— Значит это и есть сэр Грегори, — спросил Родвир.

— Да, собственной персоной.

Тело было накрыто куском льняной ткани.

— Начнём, — Родвир потёр руки.

— Подожди, — шикнул Хелер, — Лаге ещё не пришёл. Начнёшь без него, смертельно обидишь!

— Он не торопится, — оправдывал своё нетерпение Родвир. — Хорошо, я проведу пока внешний осмотр. И будем ждать вашего учёного.

Родвир откинул покрывало. На столе лежал мускулистый, среднего роста человек. От горла до паха тело было рассечено и наскоро сшито пеньковой нитью. Верхняя часть тела — лицо, шея, плечи — выделялись своей синюшностью. Лицо раздулось.

— Так и было? — спросил Родвир.

— По большей части да, — ответил Хелер, рассмотрев то, на что указывал Родвир. — Там, в комнате он казался… отёчным. Лицо синее. Глаза навыкате.

Родвир открыл глаза Грегори.

— Ты прав, навыкате. А зрачки? Не кажется тебе, что они слишком широкие?

— Возможно.

Дверь в «холодную» громко хлопнула.

— Что вы творите? — в комнату ворвался высокий тощий старик, опираясь на длинный посох. Злобно сверкая глазами, он хромая подошёл к столу.

— Это Лаге, — представил старика Хелер. — Великий медик, астролог, учёный.

— Не паясничай, юнец! — возмутился Лаге. — Повторяю, что вы творите?

— Проводим вскрытие, — спокойно ответил Родвир.

— Я вижу, что не бабочек ловите! — Лаге говорил всё громче, его голос эхом отражался от стен. — По какому праву! — Лаге захрипел, закашлялся. — Я повторяю, по какому праву вы лезете в медицину! Вскрытие проведено! Доклад о вскрытии на столе у Гранселана! Если вам интересны мои выводы, почитайте! Хотя куда вам, — снисходительно добавил он, ухмыляясь. — Грамоте-то вы вряд ли обучены!

Старик смотрел на Родвира сверху вниз, уничтожающе, яростно.

Родвир выдержал взгляд.

— В Вашем докладе я не обнаружил упоминания о внешнем виде… тела. О том, что тело отекло сверх меры, что имеет выраженный желтоватый оттенок… — спокойно, невозмутимо ответил он.

— Ты меня ещё учить будешь, как писать доклад о вскрытии?! — новая волна гнева Лаге накрыла Родвира.

Хелер тихо стоял у стены, стараясь не попадать в поле зрения медика.

— Я делал вскрытия, когда тебя… когда ты… — Лаге бушевал.

— Не сомневаюсь, что у Вас огромный опыт в этом, уважаемый Лаге, — Родвир сделал попытку смягчить старика. — Но и я имею в этом определённый навык.

Хелер удивлённо посмотрел на Родвира. Для человека, потерявшего память, он очень уверенно говорил о своём опыте.

— И хочу Вам ещё кое-что показать, что не увидел в Вашем докладе, если позволите, — продолжал Родвир.

— Ну, — фыркнул Лаге.

Родвир склонился над телом.

— Несмотря на излишнюю отёчность тела, как я уже сказал, оно выглядит суховато. Скажите, так было, когда Вы проводили вскрытие?

— Было, — буркнул Лаге.

— Ага, — Родвир раскрыл глаза сэра Грегори, — а это было?

Лаге подошёл ближе, наклонился.

— Экзофтальм, — пробормотал он.

— Да, — подтвердил Родвир. — К тому же склеры пожелтевшие, сухие, даже потрескавшиеся. Было?

Лаге смущённо помотал головой.

— Я не смотрел в его глаза.

— Почему? — удивился Родвир.

— Не было необходимости. Грегори умер от разрыва сердца. Я осмотрел сердце и подтвердил диагноз.

Родвир ошарашено посмотрел на медика.

— Лаге?! — не поверил он тому, что только что услышал. — Вы хотите сказать, что больше ничего не исследовали? Только сердце?

— Не было необходимости, — повторил настойчиво Лаге. — Причина смерти была ясна.

— Лаге, — голос Родвира стал напряжённым. — Вскрытие проводится для того, чтобы установить истинную причину смерти, а не для того, чтобы подтвердить то, что ясно!

Лаге молчал.

— Значит, Вы не осмотрели тело и внешне, — негодовал Родвир. — В таком случае, я понимаю, как Вы не заметили это! — Родвир раздвинул волосы сэра Грегори, обнажая череп.

Лаге высокомерно взглянул на то, что показывал ему Родвир. Хелер подошёл ближе и с любопытством посмотрел из-за плеча Родвира.

Маленькая царапина, два дюйма длиной, покрытая запёкшейся кровью. Аккуратная. По ровным краям можно было предположить, что нанесена она была острым предметом. А по степени заживления, что появилась незадолго до смерти.

— Ну и что это? — скривив губы, спросил Лаге.

— Царапина, — спокойно ответил Родвир.

— Вижу, что царапина. К чему вы мне ей тычете?

Родвир тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, помедлив, — продолжим… вскрытие.

Родвир взял в руки длинный острый нож. Разрезал нити, сшивающие рану на груди. Края раны распались, обнажая внутренние органы.

— Сердце Вы уже осмотрели. Что Вы обнаружили? — поинтересовался Родвир.

— Сердце было отёчно, — Лаге взял себя в руки и вёл себя как учёный. — Сосуды широкие. Да, кровь в сердце жидкая. Совсем жидкая. Это было необычно.

— А омертвение мышцы сердца?

— Этого не было, — потупился Лаге.

— И Вы всё равно посчитали, что это разрыв сердца?

— Да, — подтвердил старик, сгорбившись.

Родвир помолчал. Лаге стоял у стола и старательно заглядывал в глаза Родвиру. Он догадывался к чему идёт исследование. Родвир вздохнул.

— Продолжим…

Родвир поочередно осмотрел лёгкие, кишечник, печень, почки. Во всех органах обнаруживались те же изменения, что и в сердце. Отёк, широкие сосуды, жидкая кровь. Лёгкие были заполнены пенистой жидкостью.

— Вот Вам и сердце, — спокойно, абсолютно без эмоций сказал Родвир. — Теперь мозг.

Он срезал часть черепа. Мозг желеобразной массой выполз наружу.

Лаге покачал головой.

— Оболочки тонкие, сосуды короткие и толстые, заполнены кровью, снова отёк, — Родвир внимательно рассматривал. — Что Вы можете сказать теперь, Лаге? После всего, что увидели? Разрыв сердца?

Лаге зло посмотрел на Родвира.

— Ты меня уел! Доволен?

— У меня другая цель, — Родвир посмотрел на Лаге, на Хелера. — Мне необходима правда. Если бы Вы, Лаге, были правы, я бы оставил это. Признал, что сэр Грегори умер сам. Но то, что мы обнаружили, говорит об обратном. Вы согласны со мной, Лаге.

— Согласен, — нехотя признал старик, голос его был тих. — Отравление больше подходит по всем признакам. И, исходя из них, а также из того, какие яды у нас наиболее распространены, я склоняюсь к атропе.

— Красавка, белладонна, сонная одурь, бешеница… — Хелер проявил познания в травах.

— Да, это всё она, — согласился Лаге. — Я был не прав в своём суждении. Грегори убили. О, боги!

Лаге воздел руки кверху и, хромая, опираясь на посох, выскочил из «холодной».

— Сейчас нам есть, что рассказать барону, — глядя в спину уходящего медика, произнёс Родвир.

— Да, следует доложить.

Родвир накрыл тело сэра Грегори тканью.