Таинственное исчезновение золотого кота

Давиде Морозинотто, 2014

Они – самые толковые сыщики во всём Париже! У этой четвёрки есть усы, лапы, хвосты и. исключительный нюх. В доме вдовы де Бульон всё пошло кувырком. Кто-то стащил бесценную статуэтку! В этом загадочном деле слишком много подозреваемых… Вперёд, коты-детективы! Пора распутать это преступление!

Глава 2

Исчезновение золотого кота

— АПЧХИ! АПЧХИ! — чихала вдова де Бульон, содрогаясь, как деревце под порывами ветра. — Ну и пылища! Вечно в этом доме полно грязи! И подозрительно пахнет кошками… А у меня ужасная аллергия на этих паршивцев!

При этих словах Оливье Бонне вздрогнул и невольно опустил кисть. Он опасливо покосился на Мистера Луноброда, но тот уютно свернулся клубком на подушке, положил морду на лапы и не имел ни малейшего желания покидать своё место.

— Гастон! Одетта! — завизжала вдова де Бульон. — Сию минуту идите сюда!

Гастон был дворецким особняка, а Одетта — молоденькой служанкой. Едва слуги вошли в гостиную, как коты с любопытством уставились на них. Дворецкий был в чёрном фраке — длинный и худой как жердь, нос крючком. Одетта — невысокая толстушка с пухлыми розовыми щёчками.

— К вашим услугам, мадам, — объявил Гастон.

— Чего изволите? — спросила Одетта.

Слуги заметно нервничали.

Вдова де Бульон замахала руками так, что её платье шумно затрепыхалось:

— Здесь пыль стоит столбом! Пыль!!! Пыль!!! — повторяла она. — Вы что, олухи, не можете навести чистоту в доме?! Одетта, хватай щётку — и за дело! И ты, Гастон, не стой как истукан! Живо сотри пыль со статуэток и безделушек!

Одетта, покраснев до ушей, кивнула, а Гастон, смертельно побледнев, слегка кашлянул.

— Тьфу ты, мяу! Что за вздорная старуха! — тихо мяукнул Додо.

Другие коты кивнули, стараясь не проронить ни звука.

— Но, мадам… — возразил Гастон. — Вот-вот придут обивщики мебели! Мы не можем…

— Никаких отговорок! Делайте что велено! — рявкнула вдова де Бульон.

Тут зазвенел дверной колокольчик, и минуту спустя в дом ворвалась бригада обивщиков — четыре здоровяка, высокие как на подбор, в одинаковых рабочих комбинезонах, с густыми чёрными усищами. Первый работяга огляделся вокруг и воскликнул:

— Клянусь сосисками из Перигора! Классная халупа!

Додо тотчас вскинул хвост — эти парни были из Марселя! Он узнал бы марсельский говорок где угодно.

— А вы, видимо, хозяйка дома… мадам де Бульон, верно? — спросил второй обивщик и отвесил даме неуклюжий поклон.

— Мы — братья Гаравак, мастера по обивке мебели… Наше вам с кисточкой! Приятно познакомиться! — громыхнул третий.

И только четвёртый обивщик промолчал. Вдова де Бульон вздрогнула и закатила глаза:

— Эх, деревенщина! С чего вы взяли, что я желаю с вами знакомиться?! А ну, марш за работу! Да работайте на совесть, а не тяп-ляп! В прошлый раз мне прислали не обивщиков, а бездельников и лоботрясов!

Гастон и Одетта принялись протирать от пыли статуэтки и безделушки. Тем временем обивщики, освободив себе место среди антикварной мебели, картин и статуэток, принялись за дело. Дом наполнился стуком молотков и зычными портовыми ругательствами.

Бонне тотчас вернулся к своей картине и лихорадочно заработал кистью — ему не терпелось закончить портрет этим вечером. Но работа шла с большим скрипом — кругом крики, чихи, визги, да ещё коты-конспираторы под боком!

Тут Луноброд, лёжа на подушке, покосился на Додо. Тот взглянул на Жозефину. Кошка что-то тихо мяукнула Помпончику. Малыш вскочил на лапы — пора уходить.

Подушки были чудесными, но в этом доме стоял такой тарарам, что хоть уши лапами затыкай. К тому же настало время ужина. Усатые детективы тихонько выскочили из окна на карниз и нырнули в ночную мглу — расходиться по домам… И только бродяге Додо было некуда податься… Обычно он ночевал в какой-нибудь сомнительной забегаловке на берегу Сены. А вот Мистер Луноброд жил у художника Бонне в мансарде старинного узкого особняка под номером 12 на улице Виктора Массе. На пороге Луноброда встретил его верный слуга — Люк Мышелло, ушастый полевой мышонок с длинными усиками и, что удивительно, с шёлковой бабочкой на шее.

— Хорошо ли вы провели вечер, сэр? — осведомился Мышелло, завидев хозяина.

— Превосходно, благодарю. Только немного устал, — учтиво ответил Луноброд.

Чёрный кот запрыгнул на подоконник, где лежала его старая подушка, и с урчанием накинулся на сочную куриную печёнку. Ужин ему приготовил Люк Мышелло, пуская в ход объедки со стола художника.

Наевшись печёнки, Луноброд доверил мышонку свои коготки, чтобы тот как следует заточил их пилкой. Наконец Луноброд зевнул и погрузился в глубокий сон. А вот бедняга Бонне вернулся домой только поздно ночью. Его нос и усики были усеяны мелкими пятнышками краски. Казалось, что художник был чем-то очень взволнован. Он бросил пальто на стул и с протяжным вздохом рухнул на диван как подкошенный.

— Как я рад, что закончил картину, дорогой Луноброд, — сказал Бонне.

— Мяу, — участливо отозвался чёрный кот.

— Я так устал, что даже не хочу ужинать, — добавил Бонне, который обычно ел за троих. — Мадам де Бульон — это не женщина, а тихий ужас.

Мистер Луноброд прыгнул к художнику на колени.

Бонне принялся гладить густую шёрстку кота, а тот блаженно замурлыкал. Луноброд уже почти задремал, как вдруг в дверь зата-рабанили с такой силой, что стены мансарды затряслись.

Бум! Бум! Бум!

— О господи! Кого там принесло? — вздрогнул Бонне и помчался открывать.

Но прежде чем художник добежал, незнакомец успел выбить дверь — она с оглушительным треском рухнула на пол.

— Руки вверх, Бонне! Это полиция! — провизжал голос, который был очень хорошо знаком Луноброду.

Это был инспектор Рампье — чванливый коротышка с крысиной физиономией. Он считал себя лучшим сыщиком Парижа, хотя на деле был редким тупицей. Вдобавок за Рампье всегда семенила пустолайка — полицейский бульдог. А точнее, толстопуз и забияка по кличке Кошмар.

Стоит ли говорить, что Луноброд и Кошмар были заклятыми врагами. Едва псина забежала в комнату, как Луноброд выпустил когти, а его шерсть встала дыбом. Мансарда была территорией кота!

— Ин… инспектор, — пробормотал смущённый Бонне. — Чем обязан вашему визиту? Гм… Чем могу быть полезен?

— Не валяйте дурака, Бонне! — строго отрезал инспектор. — Я веду официальное расследование, а вы — главный подозреваемый. Впрочем, это меня не удивляет… Я всегда знал, что под маской художника таится преступник. А вы, мазилы с Монмартра, все как один жулики!

Мистер Луноброд недовольно дёрнул носом. Почему-то инспектор терпеть не мог художников и мечтал их всех засадить за решётку.

— Но, инспектор, я и вправду не понимаю… — в растерянности пролепетал Бонне.

— Ах, вы не понимаете? А если я скажу «вдова де Бульон»? Начинаете понимать, верно? — наседал инспектор.

— Да, но…

— Так вот, эта дама позвонила в полицию. Кто-то выкрал её драгоценного золотого кота! Уникальную вещицу из Японии! Ей цены нет! И так как один присутствующий здесь художник в эти дни болтался в доме вдовы, то держу пари, что краденое находится где-то рядом…

С этими словами инспектор Рампье достал серебряный свисток и засвистел с таким остервенением, что побагровел как помидор. В мгновение ока в помещение ворвались трое полицейских и кинулись обыскивать мансарду, переворачивая всё вверх дном. Они обшарили льняной мешочек для кистей, ощупали холсты и картины, сдёрнули салфетки с комодов, вытряхнули все вещи из шкафов…

Наконец, инспектор Рампье схватил пальто, которое Бонне бросил на стул, и придирчиво его осмотрел.

— Ух ты, какое тяжёлое, — заметил инспектор, бросая недобрый взгляд на беднягу Бонне. Рампье пошарил в карманах, и вдруг его костистое лицо расплылось в ехидной улыбке.

— Ого! Гляди-ка, что тут лежит! — воскликнул инспектор, выхватывая из кармана пальто золотую статуэтку в виде кота с поднятой лапой.

— Нет, это не моё! — завопил Бонне, отчаянно мотая головой.

— Ну вот, Бонне, наконец-то вы начали говорить правду! — язвительно сказал Рампье. — Конечно, золотой кот принадлежит не вам, а мадам де Бульон. Поздравляю, драгоценный мой! Вы арестованы!