Новые возможности

Д. Ман

Всё, что окружает его, кажется нереальным. Он не узнаёт свой дом, не может вспомнить маленькую девочку, которую все называют его дочерью… Что-то подсказывает ему, что это не его жизнь… всё было по-другому… А как, он не может вспомнить. Он ищет то, что поможет ему узнать своё истинное прошлое и вернуться к своей настоящей жизни…

Два года назад

С какого момента я помню себя? С того, как надо мной наклонился и встряхнул за плечо молодой лейтенант полиции, спросив мои документы. Я удивлённо посмотрел на него и стал шарить по пустым карманам в поисках паспорта. А удивлён я был от того, что не мог вспомнить ничего такого, что могло бы вызвать интерес полиции к моей персоне. Не найдя документов, я вдруг осознал, что не могу вспомнить своего имени «какого я рода и племени». Не могу этому лейтенанту внятно объяснить, кто я и как оказался на скамейке в парке ранним осенним утром. Ясно было одно, что на этой скамейке я спал, а что было до этого…

Меня отвезли в отделение полиции, пробили отпечатки моих пальцев по базе. Моих отпечатков в базе не было. Это даже слегка меня успокоило, значит, я человек без криминального прошлого. Ну, и куда дорога таким, как я? Прямо в психиатрическую больницу. Куда я и был доставлен.

Врач, Игорь Петрович, занялся мной всерьёз. Взял анализы крови, проверил кровь на содержание алкоголя и других токсических и наркотических веществ. Результаты анализов ничего не дали. Я был чист. Внешний осмотр тоже ничего не дал, никаких черепно-мозговых и других травм не было. — Похоже на психологическую травму, — сказал Игорь Петрович. — Ну, разберёмся… — И он честно разбирался со мной около трёх месяцев. Ведь это была не какая-нибудь захолустная клиника, а московская. Но, память не возвращалась. Тогда к моей идентификации приложила свои хорошенькие и умелые ручки медсестра Лиза. Она просто очень любила смотреть передачу «Жди меня» и поэтому, сфотографировав меня, обратилась в киоск, принадлежащий этой передаче, на железнодорожном вокзале. И вот случилось чудо. Как оказалось, меня уже давно разыскивала моя тётушка из Московской области. Естественно, ей сообщили, и она явилась за мной в больницу во всеоружии. Привезла фотографии, военный билет, единственный документ, который теперь у меня остался и мог подтвердить мою личность. Не забыла захватить и диплом о высшем образовании, из которого я узнал, что являюсь экономистом. Не буду врать, но само слово «экономика» не было для меня чуждым. Я откуда-то знал, что могу свести дебет с кредитом, и многие экономические термины сразу всплыли в моей памяти. Тётушка для моей идентификации привезла свою соседку Полину Евгеньевну, которая, увидев меня, сразу сказала:

— Павлик, как не стыдно тебе валять здесь дурака в то время, когда тётка с ног сбилась в поисках… Собирайся, пора домой. Танюшка папку заждалась.

С удивлением глядя на незнакомых мне людей, я спросил:

— Так у меня что же и жена имеется?

— Теперь уже нет, — вздохнув, сказала моя тётушка. — Больше года, как погибла, машина сбила. Водитель не виноват, сама она не в том месте дорогу перебегала…

Я смотрел на незнакомую мне тётку и её подругу, никого не узнавая. Мне казалось, что передо мной разыгрывают спектакль. Игорь Петрович, наблюдая за всем этим, сказал:

— Ну, что ж, главное узнали тебя и представили документы, а уж дома всё со временем вернётся на круги своя… Дочурку уж точно признаешь. А для верности можете сделать генетическую экспертизу. Наука у нас позволяет определить отцовство. — Я только робко поинтересовался:

— Тётя, так я что, бухгалтером работал?

— Конечно, нет. Таксистом.

Меня больше ничего не удивляло, пусть я буду экономист-таксист, только поскорее бы покинуть больницу, а то любимая Лизина передача могла предъявить на меня права и растиражировать мою историю. Мне совсем не хотелось изображать радостную встречу с родными на экранах телевизоров в каждом доме нашей великой страны.

После оформления документов о моей выписке из больницы Игорь Петрович позвал меня в свой кабинет и сказал:

— Вижу, не узнаёшь ты никого. Но, поезжай. Дома и родные стены лечат. Нет никаких оснований не доверять этой пожилой женщине, твоей тёте. Обращайся, если что…

Домой мы ехали в такси. Оказывается, мою тётку и её соседку привёз за мной мой сменщик Вася Пурышев, с которым мы на двоих приобрели автомобиль для работы. Увидев меня, Вася широко улыбнулся и раскинул руки для объятий. Обнять себя я позволил, при этом чувствовал себя неуютно, скованно. Короче, вид моего напарника ни о чём мне не говорил. Вася, почувствовав неладное, больше не улыбался и всю дорогу молчал. Высадив нас у дома, сказал:

— Ну, и угораздило же тебя… Если работать не сможешь, я деньги за машину отдам, не все сразу, конечно, частями. — Я кивнул, пожал ему руку, и мы поднялись в квартиру. Ничего из увиденного мною в этот день не вызвало воспоминаний. И когда вечером из детского сада привели мою дочь, никакого узнавания не было. Девочка четырёх с половиной лет, увидев меня, сначала, улыбаясь, направилась ко мне, но потом остановилась.

— Ну, что же ты, — сказала тётя — поздоровайся с отцом. Я чувствовал себя «не в своей тарелке». Я не знал, как себя вести… Девочка внимательно меня рассматривала, и видимо сделав какие-то свои детские выводы, сказала:

— Здравствуй, ты на себя не похож… Просто тебе стыдно, наверное, что заставил нас поволноваться. Совесть замучила…

Она интуитивно чувствовала, что что-то не так, искала этому объяснение и нашла. Малышка ещё тогда не знала, что не всегда нужно верить глазам. Есть ещё внутренний голос, интуиция и чувства. Для неё пока белое было белым… Но я знал, что существует множество оттенков чёрного, белого, серого… Мой внутренний голос кричал: «Не верь глазам своим».

Когда мы ехали в такси, я смотрел по сторонам, и мне казалось, что я еду не домой, а, наоборот, удаляюсь от всего мне знакомого и привычного. И городок, в который мы приехали, я не помнил. Если в Москве я узнавал улицы, по которым мы проезжали, и вспоминал их названия, то здесь я не знал ни одной. Чужой город.

Первым делом мне восстановили документы: паспорт и водительское удостоверение. Как оказалось, автомобиль водить я умел, но в такси работать не хотел, да и не мог пока, так как не знал ни город, ни его окрестности. Первое время к нам постоянно приходили люди, которых я должен был помнить, но не помнил. Постепенно поток посетителей иссяк. Я просто сидел дома и ничего не делал. Ну, не совсем ничего. Я водил Танюшку в детский сад, забирал её оттуда, ходил в ближайшие магазины за продуктами по поручениям моей тёти. По вечерам меня охватывало отчаяние. «Это всё не то, не моё». Как-то вечером, когда Танюшка уже спала, а тётя мыла на кухне посуду, я подошёл к ней и сказал:

— Павла Степановна, я очень стараюсь вспомнить свою жизнь, но не выходит у меня. Может всё таки я не Ваш племянник… Может мне опять в больницу уехать… —

— Да как такое может быть, Павлуша. Я ведь с рождения тебя воспитывала. Если ты не помнишь, то я-то всё помню. Не могу я обознаться. Всё образуется. Время всё расставит по своим местам. А для полной уверенности давай сделаем генетический анализ.

И сделали. Тётя нашла деньги на анализ (подруги помогли). Экспертиза показала, что на 99,9 процента я являюсь отцом Танюшки. Экспертиза всё расставила по своим местам. Ну, что же, первую половину своей жизни я забыл. Начну всё сначала, с чистого листа.