На пути в Шамбалу

Д. Ман

Главный герой, врач, задаётся вопросами, на которые пока нет ответов. Он путешествует в поисках новых знаний, которые помогут людям избавиться от недугов, с которыми обычная наука справиться не может. Ищет посвящённых и находит в Тибете необычного попутчика, ставшего ему другом и учителем, который помогает ему в этих поисках. Их путешествия сопровождаются множеством фантастических приключений…

Часть вторая. Санкт-Петербург

«Генетика. Я достаточно много времени потратил на изучение генома. Триплетный код — гениальный четырёхбуквенный код и двадцатибуквенная азбука белков, созданная в процессе эволюции. Эволюции ли… Эволюция это программа развития. Кто автор? Кто составил такую программу, дал верный код органическому бульону планеты… Геном человека открыт. По словам генетиков, два процента отвечают за всё, остальное генетический мусор… Девяносто восемь процентов? Зачем в каждой клетке организма человека столько мусора… Геном открыт, но не понят.…

Клетки живых организмов никогда не находятся в покое, они колеблются. Каждый орган человека вибрирует со своей частотой. Сбой в колебаниях — болезнь… Не пора ли всерьёз подумать о волновом геноме…»

(Из письма к другу)

Два товарища

Старший научный сотрудник Института Генетики Борис Толмачёв отдыхал. Отдыхал от всего. В своей трёхкомнатной квартире, удобно устроившись на диване, он смотрел фильм. Фильм был старым, но добрым и жизнеутверждающим. До этого он перещёлкал почти все каналы на пульте «Шестьдесят каналов, а смотреть нечего… Бандитские, ментовские сериалы или глупые мелодрамы о том, как простые девушки находят себе мужей. И мужья эти обязательно бизнесмены или даже олигархи, а не какие-нибудь там работяги или младшие научные сотрудники. Мелодрамы это для Вали. До чего же жена любит эти мыльные оперы…» В субботу Валя всегда ездила посидеть с внуком, так как у его родителей в конце недели всегда были запланированы мероприятия: походы в кино, театр, экскурсии и просто встречи с друзьями. «Молодые ещё, дома насидятся. Вот если бы мне в их годы кто-то так помогал…» Эта Валина фраза всегда оставалась недосказанной. Можно было только строить предположения, чем бы она занималась. Борис выбрал старый фильм о трёх товарищах. С экрана зазвучала знакомая с детства мелодия и песня: «…плыла, качалась лодочка по Яузе реке…» и в это время раздался звонок в дверь. «Одиннадцать вечера. Кто бы это мог быть…»

Борис подошёл к двери и заглянул в глазок, ничего не видно, глазок чем-то закрыт. Бориса бросило в жар «Какой-то бред… Что за глупые шутки…» подумал он, и тут из-за двери послышалась песня: «Служили два товарища…» Борис распахнул дверь, на пороге стоял именно тот человек, которого он и ожидал увидеть. Постаревший, похудевший старый школьный товарищ Мишка Соломатин. Радость Бориса была искренна, он обхватил Мишку двумя руками и буквально втащил в квартиру.

— Ну, где тебя носило столько лет? А шутки, всё те же… А если бы Валя к двери подошла, ни за что бы не открыла, да ещё бы и полицию вызвала.

— А я чувствовал, что это ты, и что один дома. — Миша скинул куртку, снял кроссовки и прошёл в комнату. Осмотрелся. — Почти всё так же, как было, только вот телик новый, — указал он на огромную плазменную панель.

— Ты располагайся, а я на кухню, чайник поставлю и разогрею чего-нибудь. Вижу, вижу, что голодный…

Борис накрыл газетный столик. — Я и сам не ужинал, одному ничего не хочется делать, даже что-то разогреть лень. Сейчас посмотрю, что Валюша приготовила… — С кухни послышалось: — Голубцы… Будешь? Будешь, куда денешься. Потом ещё и пальчики оближешь.

Борис с Михаилом учились в одном классе, и не только учились, не расставались и после уроков. Всё делали вместе. Эта детская школьная дружба переросла в крепкую взрослую. Михаил выучился на врача инфекциониста и несколько лет отработал в больнице. Увлёкшись генетикой, он устроился в институт к Борису. Проработав там несколько лет, он неожиданно для всех уволился и пропал из виду друзей и знакомых.

— Ешь и рассказывай. — Сказал Борис, доставая из бара бутылку коньяка.

— Берёг для особого случая. А сейчас и есть этот случай. Семь лет не виделись. Какой же надо быть свиньёй, чтобы ни разу не позвонить… А я звонил, и на квартиры твои ходил. Никто не открывал, а потом и вовсе оказалось, что там живут другие люди. Жену твою бывшую навещал, тоже без толку.

— Как Наташа сейчас живёт? — поинтересовался Миша.

— Из института уволилась. Где работает, не знаю. Но Валя говорила, что замужем она.

— Первая моя любовь и последняя. Больше ни к кому я таких чувств не испытывал. Теперь могу об этом спокойно говорить, а тогда… Не мог простить обмана. Помнишь, в лаборатории у нас все одно время делали тесты на отцовство? — Борис задумался. — Помню, было такое.

— И зачем я только этот тест сделал? Ведь Наташку любил и Алёнку тоже. Всю жизнь перевернул мне этот тест.

— Ты не говорил мне.

— Зачем? Чтобы все знали, что любимая женщина дурачила меня шестнадцать лет… Зачем она врала изначально? Сказала бы, что ребёнок не мой, ведь я всё равно бы женился…

— Мне кажется, что они тебя любили. И Наташа, и Алёнка. Девочка вообще не поняла тогда, почему вы развелись. Да, и никто не понял. Алёнка, кстати, окончила первый медицинский. Врач. Миша, а может это ошибка была или тест не твой?

— Нет. Я только тест показал, как по её глазам всё понял. Да и сама сказала. Под Новый год дело было. Я с ангиной свалился и не мог на вечер в институт пойти, а она пошла. Познакомилась там с кем-то и недели две ко мне не заходила, только позванивала. Что-то не сложилось там, она и вернулась. В январе мы свадьбу сыграли. Теперь это очень далёкое прошлое, и иногда я думаю, что всё было не со мной. И не вспоминаю даже, только тебе вот рассказал для ясности. А ты всё в институте? Чем сейчас занимаешься? Вспоминаешь, хоть иногда, как вместе служили на благо науки? «Служили два товарища, ага. Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал…»

— Я теперь в лаборатории генетики и биотехнологии растений тружусь или служу, как тебе больше нравится…

— Генно-модифицированные фрукты и овощи… Понятно.

— Знаю я твою позицию, но население Земли чем-то кормить надо…

— А наш био-СВЧ? Помнишь, как увлеклись работами Дзян Каньджена? Облучали у тебя на даче мышей и хомяков?

— Как не помнить? Кстати, он у меня до сих пор на даче на чердаке пылится.

— Хорошо бы на него посмотреть ещё разок, — сказал Михаил. — Принцип верен, но длина волн и частота это вопрос…

— Дзян воздействовал частотой колебаний клеток утят на яйца кур, и у него вылуплялись цыплята с утиными лапками. А мы на беременную самку хомяка частотой беременной самки мыши. Неудачный опыт. Хомячиха заболела, а потом померла.

— Тогда мы совсем глупые были. Знаний не хватало. Да и теперь их мало… Я в первую очередь врач. «Не навреди» — это в первую очередь. Сто раз проверь, а потом используй метод лечения. Нет времени, всё познать и жизни не хватит. А я хочу узнать как можно больше.

— Значит, ты свою работу не бросал? — спросил Борис.

— Нет. И кое-чему научился. Я продал обе квартиры. Мне нужны были деньги на поездки. Умерла мама, ничего больше меня здесь не удерживало. Я и отправился за знаниями, которые подтвердили бы или опровергли мою теорию.

— Ну, и как?

— Рано, Боря. Говорить пока рано. Ты первый узнаешь… — Миша задумался, вздохнул. — Устал я что-то. А не пойти ли нам спать? Коньяк мы допили. Я неделю буду в твоём распоряжении. А потом в путь и в поиск…

Виталик

Утром нас разбудила Валя. Приехала в девять утра вместе с Виталиком, нашим внуком.

— И что здесь было? Почему рюмки на столе? — спросила она, заходя в гостиную, где я спал на диване. До Миши она ещё не дошла, он спал в моём кабинете.

— Тише, гостя разбудишь, — сказал я шёпотом. Валя была чем-то возбуждена и не обращала внимания на мои жесты.

— Не успела уехать из дома, как у него гости. Вот, внука привезла на неделю. Обострение псориаза. В садик пока ходить не может. Ему спокойная обстановка нужна. Лечим, лечим, а толку… Хоть к экстрасенсам обращайся… Развелось их… Какую газету ни возьми, во всех объявления об услугах дипломированных лекарей. И где им только такие дипломы выдают? Столько лекарей, а народ болеет… Ведь от отчаяния к ним люди идут. Куда Минздрав смотрит… Жульё на чужом горе капиталы сколачивает. Обман это всё, — подвела итог Валя. — Но ведь бывают и случаи исцеления, сама, конечно, я не видела, — продолжила она с сомнением. — Боря, нужно бабку искать настоящую, чтоб болезнь заговорила… — На этой фразе Валин монолог был неожиданно прерван.

— Ну, извини, Валя, если уж очень вас стесню, переберусь в другое место. — В дверях кабинета стоял Михаил и насмешливо глядел на Валю. Валя сначала остолбенела, потом всплеснула руками и бросилась обнимать Мишку. — Так вот кто это… А я-то… Ну, прости, не ожидала. Откуда… Где пропадал? Виталик, познакомься, это лучший друг твоего деда — Михаил.

Вперёд вышел мальчик и вежливо сказал: — Здравствуйте. Я о Вас слышал много от деда. Я тоже хотел бы иметь друга, но часто болею и не успеваю его завести. — В этих словах, сказанных ребёнком, звучала обида на болезнь, тоска и одиночество. Михаил понял это сразу.

— Здравствуй, друзей у тебя будет ещё много. Уж ты мне поверь. С моим появлением твоя жизнь изменится. Я хочу быть твоим первым взрослым другом. Ну что, берёшь в друзья?

Виталик улыбнулся и протянул руку, совсем по-взрослому. Мишка пожал руку, а потом подхватил ребёнка, поднял на уровень глаз и сказал: — Всё. Теперь друзья навек. — И посадил Виталика в кресло.

— Дед Борька, чего разлёгся? Вставай, пошли ребёнку завтрак готовить.

— Да, он уже завтракал, — сказала Валя.

— А второй завтрак? Он просто необходим растущему организму. А мы с Борей вообще ещё ничего не ели. — Боря встал. — Берёшь инициативу в свои руки… Узнаю старого друга…

На кухне во время приготовления завтрака Миша сказал: — Ребёнок болен. Но излечим.

— Да куда только не обращались. Не лечится. Бывают периоды ремиссии, а потом снова обострение, как сейчас. Никто ведь не знает причины псориаза. Так, только догадки… Я, кстати, брал ДНК его отца в институт, в лабораторию генотипического моделирования болезней человека. Так вот, в геноме отца предрасположенность к заболеванию. Отец не болеет, а Виталик болен. Кто-то со стороны отца страдал таким заболеванием.

— Разберёмся, — уверенно сказал Михаил.

Завтракали все вместе на кухне. — Яичница, сосиски, сыр, колбаса, тосты. Кому чай, а кому кофе чёрный или с молоком? — объявил Михаил. — Позвольте за вами поухаживать. Давно не приходилось этого делать. — Все были довольны, обстановка была доброжелательной и сердечной. Приехал даже не старый друг, а долго отсутствовавший член семьи, которого давно всем не хватало…

— Придётся неделю за свой счёт на работе брать, — сказала Валя.

— А зачем, я неделю могу с Виталиком посидеть, — сказал Миша. — Я ведь на недельку в Питер. Мы с ним поладим. Верно? — обратился он к Виталику. — Поладим, — ответил Виталик.

— Ну и работайте себе спокойно. За нас не волнуйтесь.

— А где ты, всё-таки, пропадал? — спросила Валя.

— Год был в Японии. Остальное время в Тибете.

— Шамбалу искал? — шутя, спросила Валя.

— И её тоже. Подробности потом. Мне здесь кое-что нужно выяснить, не без твоей, Боря, помощи. Но это не к спеху. Сейчас есть дела поважней. — И он посмотрел на Виталика.

Зарядка и пение

Утром мы с Валей отправились на работу, в наш, теперь ставший родным за много лет, институт генетики. — Кстати, ты так и не сказала, почему Марина не могла посидеть недельку с сыном? — спросил я у Вали.

— У неё командировка. Отказаться не может. Поездка полезна для её карьеры.

— Вот, наглядный пример выживания при капитализме. Раньше, в загнивающем социализме, ты спокойно взяла бы больничный и сидела бы с ребёнком столько, сколько было нужно. И никто бы на работе слова не сказал, а уж об увольнении или препятствовании продвижению по карьерной лестнице и речи быть не могло.

— Ну, не скажи, по-разному было…

— По крайней мере, никто не мог сказать: «Или работать, или болеть…» И детей своих дедушкам и бабушкам лишний раз не оставляли…

— А тебе что же, внук в тягость? — начала заводиться Валя. Я знал, что мне её не переубедить и переключился на другую тему, о предстоящих опытах. Валя немного подулась и тоже стала говорить о работе. Так за разговорами мы и подъехали к институту.

Вечером нас ждал ужин, приготовленный Михаилом. После ужина Миша сказал, что ему нужно прогуляться. — Надо посетить места былых сражений… — И так каждый вечер. Миша куда-то уходил и поздно возвращался.

— Ну, и что же вы тут целый день делали? — спросила Валя у Виталика.

— Много чего. Утром зарядку, а потом дядя Миша мне пел. А во время пения у него глаза цвет меняли с голубого на чёрный…

— А что пел?

— Песня не на нашем языке была, но мне понравилась. «Песня, полезная для здоровья». Так, кажется, он сказал.

— Ну, а потом?

— Потом мы гуляли, готовили обед. Я спал, потому что дядя Миша сказал, что сон лечит и «По закону Архимеда, после сытного обеда полагается поспать…»

— Понятно. Очень насыщенная программа.

— Боря, ведь его никогда днём не уложить… — сказала Валя.

— Учись у моего друга, ещё не то уметь будешь… — ответил я.

В среду, уложив Виталика спать, Валя подошла ко мне и задумчиво произнесла: — Больше ничего нет…

— Чего нет? — Не понял я.

— Никакого псориаза. У Виталика совершенно здоровая кожа. Я полностью его осмотрела. За три дня полная ремиссия. Такого не бывает, но факт налицо… Миша что-то сделал, думать не на что, да и больше не на кого.

— Ложись спать. Радоваться надо, что ребёнок здоров.

— А если Миша уедет, и все опять начнётся… Я не переживу.

— Нет, Мишка так поступить не может. Подарить надежду на исцеление, обмануть ребёнка и уехать. Иди спать. Я его дождусь и всё выясню.

Миша пришёл поздно, в третьем часу, но я его дождался. — Чего не спишь? — спросил он, заходя на кухню. — Муки творчества. Прикидываешь, как вырастить гигантскую картофелину, чтобы накормить всех голодающих?

— Да нет, жду посланника, подобного богу, — в тон ему ответил я. — Начинаю верить в то, что имя человека отражает его суть. А ну говори, как Витальку вылечил. Валя вон боится, что уедешь, а он опять заболеет. Готова терпеть тебя в нашей квартире пожизненно. Выкладывай, что в Тибете делал?

— За внука не беспокойся. Я же сразу сказал, что он излечим. Никаких рецидивов больше не будет, и Вале это передай. Моего присутствия больше не нужно. В пятницу я вас покидаю. Я мог Витальку в первый день вылечить, но нужно было его подготовить. А плавный выход из болезни даже лучше. Нет побочных эффектов в виде стресса от мгновенного исцеления… Помнишь, я говорил, что у меня к тебе дело. Надеюсь, одноразовый шприц у тебя найдётся?

— Зачем это?

— Боря, утром на голодный желудок возьми у меня кровь. Сможешь в лаборатории генетического моделирования болезней человека сделать анализ моего генома? Хочу выяснить, нет ли у меня каких-нибудь отклонений, предрасположенности к болезням, или мутации генов.

— Сделаю.

— А сейчас давай спать. Устал. Потерпи, обо всём после анализа. — Увидев моё недовольное лицо, Миша сказал: — Потерпи до пятницы. Возьми на работе отгул, смотаемся к тебе на дачу. Хочу ещё раз на наш генератор СВЧ взглянуть. Там и поболтаем. А сейчас просто с ног валюсь, даже есть не буду.

— Так ты что, вагон разгрузил или на тебе пахали… — Мишка посмотрел на меня с удивлением. — Не злись, Борька, всему своё время. Ну, лечу я вечерами, по японской методике энергией духа, простых смертных, совсем уж простых — бомжей. Им ведь тоже помощь нужна. И среди них часто преинтереснейших людей встретить можно. «Рей-ки», ведь слышал о такой методике, или обычно говорят «лечение наложением рук». Ну, спокойной ночи. — И Михаил направился к моему кабинету, где и обитал с первого дня приезда. «Ну, теперь хоть понятно, где ты до полночи пропадаешь… Опять какие-то эксперименты,». подумал я. «Ми-ка-эль в своем репертуаре…» Ведь «Ми-ка-эль» в переводе с иудейского: «Кто как бог».

Бомж

— Уезжаешь, Миша?

— Да. Сегодня последний лечебный сеанс. А что, уже привык ко мне, скучать будешь?

— Ну, скучать… не знаю, а вспоминать буду. Я ведь помирал… Как ты вообще в этом подвале оказался?

— Понимаешь, Вася, я в этом доме прожил почти всю жизнь. Пришёл навестить старые стены, посмотреть на окна своей квартиры, вспомнить детство, друзей, юность и маму. После смерти мамы меня здесь ничего не держало. Я продал эту квартиру и ещё одну, которая досталась мне от отца, и решил уехать далеко за границу. Ничего с собой не взял, а некоторые документы и фотографии спрятал в тайнике в подвале. Ты ведь знаешь, мальчишки везде суют свой нос, везде лазают… Я в моём доме каждый камень знаю. Знал, где устроить тайник ещё с детства. Вернулся за документами и деньгами. У меня здесь небольшая долларовая заначка. Услышал твои молитвы о спасении.

— А что мне оставалось делать… Только бога просить о быстрой смерти, об исцелении я уже и не думал…

— Да, дела твои были плохи. Сильное отравление каким-то суррогатным алкоголем, перелом лодыжки и по мелочам набёрется «воз и маленькая тележка».

— А документы хоть нашёл?

— Нашёл. Только вот паспорт нужно менять. В сорок лет меняют, а меня в то время здесь не было. С этим я разберусь. Было бы, что менять… Я ведь тоже бомж, как ты. Вот и помог один бомж другому из чувства солидарности.

— А в тот первый день ты что, молился надо мной что ли? Если молился, то неплохо у тебя это выходит, не хуже батюшки Афанасия в его приходе.

— А где это?

— А это в Архангельской губернии. Могу адресок дать.

— Позже. И не молитва это была, а мантра, довольно сильная, общеукрепляющая. Я в Тибете долго жил, там и научился. А тебя лечить тогда ещё рано было, нужно было сначала жизнь вдохнуть… А чем ещё батюшка Афанасий знаменит?

Конец ознакомительного фрагмента.