Беда

Гэри Шмидт, 2008

Бывает так, что от Беды не защитят ни высокие стены, ни любящие родители. И тогда Беда испытывает тебя на прочность. Книга Гэри Шмидта – это захватывающая история одного увлекательного и опасного путешествия, которое начинается с большой трагедии, а заканчивается примирением со своим врагом и с самим собой. Герой проходит длинный путь от боли и ярости к ощущению свободы и счастья, от скалистого побережья и холодных приливов – к горной вершине Катадин.

3.

Дом Смитов простоял на утесах над морем добрых три века, и за это время в него ни разу не ступала собачья нога. Ни разу! Прочные дубовые балки стойко выдерживали натиск всех сил природы. Землетрясения, ураганы, солнечные затмения, попадания метеоритов (их было два), молнии (четыре) — ничто их не поколебало. Порой дом подвергался испытаниям державной мощью, причем державы были разные: британские войска чуть не сожгли его, генерал Джексон по прозвищу Каменная стена^[5] похвалялся, что устроит в нем свою штаб-квартиру, а капитан немецкой подлодки в годы Второй мировой прикидывал, обрушится ли он в море, если разнести подпирающие его скалы торпедой.

Но ему все было нипочем — пока не появилась Чернуха.

Поздно вечером, когда Генри и его родители вернулись домой из больницы, Чернухи не было в каретной, где Генри ее оставил. Каким-то образом она умудрилась повернуть щеколду и открыть дверь. Но это оказалось не самым грандиозным из ее свершений. Выбравшись из каретной, она обошла дом кругом, а поскольку заднюю дверь никто не запер — ведь дом построили далеко-далеко от Беды, — отодвинула щеколду и на ней тоже. Дверь так и стояла нараспашку, и Смиты перешагнули порог и двинулись по следам Чернухи с постепенно нарастающим ужасом.

Сначала Чернуха направилась в кухню — должно быть, потому, что уже знала туда дорогу. Там она стала открывать носом шкафчики, нашла, где хранятся продукты, и принялась вываливать на пол рыбные консервы, сеточки с луком, банки с маринованными овощами и яблочным повидлом и бутылочки с нью-гемпширским кленовым сиропом. Вскоре она обнаружила то, что искала, — банку арахисового масла с неплотно закрытой крышкой, — и вылизала ее дочиста, съев столько, сколько ей хотелось, а остаток размазав по каменному полу и шкафчикам из светлого дерева.

Затем Чернуха переместилась в библиотеку, залезла на письменный стол отца Генри — этот стол был старше самого дома, и когда-то за ним сиживал секретарь Оливера Кромвеля, — и наследила там своими масляными лапами. Оттуда она перепрыгнула на диван, погрузив когти глубоко в красную кожу — что ей, очевидно, понравилось, так как она прошлась по нему из конца в конец и лишь затем решила попробовать на вкус его левый подлокотник.

Оттуда Чернуха проследовала в южную гостиную и вытерла морду, на которой еще оставалось немного арахисового масла, о полотняный гобелен из Байё. Потом она села на пуфик у окна, дабы насладиться видом Атлантики. Однако сиденье, видимо, показалось ей недостаточно ровным, и она выдрала оттуда почти всю набивку. После этого она слезла на пол и попыталась изловить себя за хвост — по крайней мере, так предположил Генри, ибо царапины на итальянской плитке шли кругами.

Затем она поднялась на второй этаж и в заключение — кстати, еще чуточку арахисового масла все-таки сохранилось на ее лапах вплоть до этого момента, о чем свидетельствовал восточный ковер, — в заключение изучила коллекцию старинного китайского фарфора, расставленную здесь на полках еще в те времена, когда в Массачусетском заливе была английская колония. В результате синие чашечки на нижней полке едва не упали, сдвинутые к самому краю, и это оказалось для родителей Генри последней каплей.

— Найди эту собаку и избавься от нее, — сказала мать Генри, с трепетом осматривая фамильный фарфор. — А потом — за уборку. Ведь это ты привел ее в дом, Генри. Тебе и отвечать.

Возразить Генри было нечего, и он отправился на поиски Чернухи.

Найти ее оказалось несложно, поскольку масляные пятна были хорошо видны на стенах коридора. Он снова подумал о том, какой арахисовый ураган она устроила на кухне — ураган, последствия которого были прекрасно видны, даже когда он наконец нашел ее, завернувшуюся в лоскутное одеяло на его кровати, уткнувшую свой масляный нос под масляный хвост и спящую крепким, счастливым и абсолютно безмятежным сном.

В комнате разило арахисовым маслом.

Он распахнул окна, но при первом же звуке Чернуха вскинула голову, навострила уши и заблестела глазами. Она спрыгнула с постели, волоча за собой одеяло, — «Ну вот что, Чернуха!» — закружила вокруг него, подпрыгивая от радости, — «Тебе придется…» — и наконец хлопнулась ему под ноги и выставила брюхо, — «А ну прекрати!» Она поболтала лапами в воздухе, дожидаясь, пока Генри почешет ее и скажет, какая она хорошая собака.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Знаменитый американский полководец, сражавшийся на стороне южан в Гражданской войне 1861–1865 гг.