Иллюзии

Гульнара Каханова, 2021

Зло. Как оно зарождается, действует и живет в наших умах. Проблема зла существует и беспокоит наш разум и психику. Мы сетуем на высшие силы, когда сталкиваемся со злом и страданиями. Ищем ответы на проблему зла, объяснение и защиту. В итоге понимаем, что зло, зародившееся в наших умах – оправдано нашим умозаключением, намерением и поведением. И это наше искушение и есть корень зла.

Алфира

Она была стройной и привлекательной женщиной. Её крупное лицо с большим носом и маленькими глазами придавали её внешности пикантность. Её взгляд внушал благодушие и удовлетворенность собой. Любила стряпать и не раздражалась случайному приходу гостей. Татарка. Быстро и вкусно готовила и подавала на стол. Её гостеприимство хвалили и любили. Она была заботливой супругой и матерью.

1969 год 11 марта. В этот день была сильная метель, и небо затянуло тучами. Темно, как глубокой ночью. Из-за сильного ветра неслышно голоса водителя. Увозят мать в родильный дом. Время пять часов утра. Пурга не давала без остановок доехать до родильного дома, машина стояла три часа, и водитель белой волги тревожился о неожиданной случайности, рождении ребёнка на дороге. Сама роженица чувствовала себя удовлетворительно и спокойно ожидала приезда в больницу. Погода бушевала. Приехали в областной центр к девяти часам утра. Через восемь часов на свет появилась девочка. Роды были легкими и роженица быстро оправилась, и через две недели вернулась домой с новорожденной. Девочка родилась крепкой, и похожей на отца; её маленькие глазки напоминали пуговки, носик мало выдавался, а губки сжимались бантиком. Дали ей красивое имя Лале, что означает — тюльпан, в переводе со всех тюркских языков. Алфиру не удивляла её внешность, она и ожидала девочку именно с такими чертами лица. «Не красавица, но миленькая.» — думала она, глядя на дочку. На сороковой день от рождения дочки, мать собрала женщин из родни супруга и по казахским обычаям совершила ритуал омовения «Қырқынан шығару.»; одна из них стригла волосы на голове девочки, другая ноготки, а третья купала малышку в 40 ложках воды. Согласно традиции казахского народа, малышку таким образом защищали от злых духов и шептали напутствие на ушко, для доброй и успешной жизни. Малышка Лале так понравилась одной из них, что та подошла к ней после всех приглашенных и шепнула ей на ушко: «қайырымды болыңыз.» — улыбнулась и вышла из комнаты. Через неделю остриженная голова малышки снова стала обрастать волосами, на удивление всем, светлыми и реденькими.

— Пусть Алфира поскорее увозит Лале отсюда, у неё проницательный и впечатлительный ум. Я заметила это. Она очень тревожная здесь, — позвонила сыну мать.

Алфира спешила назад в город Алма-Ату, её супруг устроился на работу и она торопилась к нему. Стук колёс поезда тихо сопровождал её в другой город — столицу республики. Алфира увозила дочку в город, где уже жила десять лет, арендовала комнату у двоюродной сестры будущего супруга и работала бухгалтером в Сберегательном Банке. Познакомилась она с отцом ребенка именно у неё. Отношения завязались быстро. Алфира была очень трудолюбивой и хорошей хозяйкой и помогала сестре будущего супруга по дому, а он частенько приходил в гости к сестре из студенческого общежития, где проживал. Учился он в университете. Был скромным и серьезным мужчиной. Его воспитание и очень уважительное отношение к противоположному полу и расчётливость определили кандидатуру в невесты. У него были и другие девушки, очень красивые и юные, но его внимание отвлекала Алфира. Отношения до свадьбы длились год. Свадьбу сыграли в селе и знакомство Алфиры с остальной роднёй супруга произошло только на свадьбе. Год до родов, она проживала с его матерью.

Алма-Ата. 1969 год. Маленький кирпичный домик по улице Нурмакова Н.Н. за невысокой оградой и металлическими воротами, небольшая комната в 10 квадратов, прихожая и маленькая кухонька с печкой — вот пристанище молодой семьи. Сдала его в аренду старая одинокая татарка. В том же году переехали и две дальние родственницы Алфиры и поселились в посёлке имени Гагарина. Алфира любила с грудной дочкой, приезжать к ним в гости. Они к её приезду пекли вкуснейшие татарские эчпочмаки, заваривали чёрный байховый чай и долго, до самого утра разговаривали, пока Фаина сидела с ними. Под утро, как только начинали кричать ишаки и петь петухи, Фаина собиралась и уходила доить корову и приходила с тёплым парным молоком. Алфира дождавшись её, кипятила молоко и выпивала полных два стакана молока и ложилась спать, к утру её груди наливались для кормления новорожденной. На следующий день, вечером она с ребенком и с пятилитровым металлическим бидоном молока, уезжала домой. Фаина работала тогда в совхозе, на весовой. Фазира — её сестра, работала в магазине товароведом, в районе Татарки. Позже они перевезли и своих пожилых родителей в посёлок и жизнь их пошла своим чередом.

Алфира — уроженка России, отличалась своенравным характером и самодовольным мышлением; знала казахский язык и понятно говорила на нем; любила читать и именно казахскую художественную литературу. Читала ночами, под утро, она откладывала чтение и шла в кухню, приготовить завтрак супругу и маленькой своей дочке. Так проходили дни, недели и месяцы. Однажды, в субботу она снова отправилась к сёстрам; собрала дочку, вышла из дома и уехала. Время было уже после шести вечера. Автобус долго ехал и наконец-то остановился на нужной остановке. Алфира вышла с автобуса и направилась к дому родственниц. Дорога пролегала через огромный и широкий лог. Темень уже спустилась над посёлком, и не видно было тропинки, которая выводила из лога. Алфира уже прошла весь лог, как вдруг на неё кто-то накинулся и повалил на землю. Дочка опрокинулась и выпала с рук матери, от испуга не издав ни звука. Доносились звуки сопротивления, и спустя некоторое время наступила тишина. Очнувшись, Алфира увидела дочку, безмолвно лежащую спиной наверх. Сколько времени прошло она не знала, подняв дочку на руки, пошла дальше. Дойдя до знакомого дома, она постучала и ей открыла двери Фаина. Алфира вошла и уложила дочку на кровать. Состояние девочки было не понятным для матери; её глазки были закрыты и дыхание не определялось. Она взяла зеркальце и поднесла его к носику ребёнка, увидев легкую испарину на нем, успокоилась, раздела дочку и уложила её удобнее, накрыв тёплым одеялом. На столе уже стоял горячий самовар; блюдо с запечённой уткой и картошкой уже остывало; стоял кувшин с молоком и тёплая буханка свежеиспеченного хлеба. Фаина пекла хлеб всегда сама.

— Почему так поздно? Что случилось? — спросила Фаина и показала на стул.

Но в ответ, не услышала ничего и больше не расспрашивала. За столом они тихо разговорились, ели утку и пили горячий чай с молоком.

— Пока ехала устала и надо отдохнуть. Проснётся, кормить надо. — сказала Алфира и показала на дочку.

Та лежала и не подавала признаки жизни. Алфира легла рядышком и быстро заснула. Проснулась она от прикосновения горячей руки Фаины.

— Просыпайся, утро уже. Я корову подоила, пошли пить молоко. — проговорила она.

Повернувшись к дочке, Алфира обнаружила, что её нет. Поднялась и быстро вышла из комнаты. Дочка сидела на руках у Фазиры и та что-то лепетала ей по-детски.

— А что она какая-то не живая, и кушать не хочет, упала что-ли? — спросила Фазира.

Алфира быстро подошла к дочке и забрала её с рук Фазиры. Та рассмеялась и села за стол.

— Покормлю её и поеду. — тревожно сказала Алфира.

— Сядь и покушай, тебя ждали. — нахмурившись сказала Фаина.

— Который час? — Алфира искала часы.

— Мы их переставили в другое место, в зале часы. — ответила Фазира.

Часы были со звоном, деревянные и звонили каждый час.

— Да, здесь им самое место. Красиво. Ах, так рано. Время кормления. — проговорила Алфира, взяла ребёнка на руки и ушла в соседнюю комнату.

В доме было три небольшие комнаты, с низким потолком и низкими окнами. Рамы на окнах были деревянными и покрашены в голубой цвет. Было чисто и аккуратно, несмотря на тесноту. Звон и тиканье часов создавали атмосферу уюта и покоя. Дочка тревожно посматривала вокруг и не понимала где она находится; обстановка была другой. Запахи этого дома, а может и запах матери не нравились ей и по её выражению лица и мимике было понятно, она не хотела кушать. Алфира насильно запихнула сосок в рот дочки и закрыла лицо платком, и через некоторое время девочка уснула. Алфира уложила её на кровать, укрыла тёплым одеялом, и вышла из комнаты. Утро было ясным. Она вышла во двор и пошла в курятник. Взяла корм для птенцов и со словами — «Цыпя, цыпя, цыпя, цыпя.», сыпала его на землю. Слезы текли по её щекам от стыда. Много маленьких, ярко-жёлтеньких цыплят сбегались на эти слова и своими клювами тыкались о землю. Эта милая картина успокаивала её. Она пыталась вспомнить лицо мужчины, который накинулся на неё, но безуспешно. Постояв ещё немного во дворе, она вошла в дом. Фазира домывала посуду, увидев её она спросила:

— Когда собираешься? Бидон с молоком уже стоит.

— Проснется и поеду. — ответила Алфира.

Она пошла в комнату к дочке, легла и уснула. Домой Алфира приехала вечером следующего дня и вызвала врача на дом. Её волновало состояние дочки. Девочка была будто скованной и не хотела двигаться. По приезду врача, объяснила, что девочку она уронила, потому что упала сама. Осмотрев девочку врач спросил:

— С какой высоты примерно упала девочка?

— Вот с такой. — показала Алфира, подняв руку на уровне своей тонкой талии.

— Хорошо, собираемся в больницу, я жду Вас в машине скорой помощи. Побыстрее собирайте девочку. — проговорил врач.

В больнице девочку осмотрели, сняли рентген снимок. Алфира шла следом за каталкой.

— Ваше состояние, как? — спросил врач Алфиру.

— Со мной все в порядке. — покраснев, ответила она.

— Что с дочкой? Понимаете? — спросил врач. — Когда упал ребёнок? Почему вовремя не обратились? Вот ваша койка. Ребёнка принесут на кормление. — сказал врач и вышел из палаты.

Спустя неделю мать с ребенком выписали из больницы. И Алфира и не вспоминала о случившемся.

Прошло три месяца.

— Беременная? А какой срок уже? — вопрошал Амилсан.

— Месяца три, сказали. Была у врача. Будет мальчик. — ответила Алфира.

Она замолчала и больше ничего не хотела говорить.

— Я уже скоро приеду. Нам не продлили командировку, не дали деньги. — ответил он.

22 июня 1970 год. Алма-Ата. В этот день было жарко, яркий свет слепил глаза. Лале стояла в ситцевом платьице и тянула мать за юбку и просилась домой:

— Жарко, же сказала, пошли домой. Не хочу клубнику. Не вкусная, солёная.

Алфира на последнем месяце беременности, стояла и пробовала клубнику.

— Нет, вкусная и сладкая клубника. Возьмём. Пять килограммов взвесьте. — сказала она и подала деньги продавцу.

Тот насыпал клубнику в большой полиэтиленовый мешок с рисунком и забрал деньги. Недалеко стоял супруг с соседом и ждал, когда Алфира купит ягоду. Увидев, что Алфира подаёт деньги продавцу, подошёл к ней, взял мешок и, повернувшись пошёл к машине. Алфира с дочкой пошли следом. Доехав до дома, они поблагодарили соседа и вошли в дом. Спустя некоторое время, Алфира почувствовала недомогание; у неё отошли воды. Скорая помощь подъехала через полчаса, и с сиреной Алфира доехала до родильного дома. Роды были тяжелыми, ребёнок родился очень крупным, и женщине сделали кесарево сечение. Это был мальчик. Когда она его увидела, сказала:

— Как он похож на меня. Назовём его — Жаният.

— Хорошо, — согласился супруг. — Жаният, так Жаният.

— Какой хорошенький, как ты, мама, — говорила Лале — Ах, какие реснички длинные!

Она сходила с ума от таких густых ресничек и больших глаз. Он притягивал внимание её и она долгое время не отходила от малыша. «Почему у него такие длинные реснички, а у меня нет?» — спрашивала она у родителей.. Она долго раздумывала по этому поводу. Однажды, взяв ножницы со стола она подкралась к манежику, но вовремя подоспела мать и выхватила ножницы у дочки, шлепнула её по попе и грозно сказала:

— Не подходи. Нельзя подходить тебе к нему. Он маленький ещё.

Алфира рассказала супругу о случившемся, он строго посмотрел на неё и сказал:

— Не оставляй сына без присмотра и с ней тоже. Закрывай его на ключ.

Лале больше не подпускали к малышу, но желание подойти к манежику и посмотреть на него, девочку мучило ещё год. Алфира увезла её к своей сестре Фаине и оставила там. Через год, а может и больше времени прошло, за Лале приехала мать. «Приехала, смотрю у окна стоит и ждёт. Подумала меня. Нет. Не подходит. Не смотрит в мою сторону. Я снимаю её со стула и сажаю на кровать. Она слезает с кровати, подтаскивает к окну табурет, и снова на него встаёт и смотрит в окно. Оказывается ждала Фаину.» — рассказывала намного позже Алфира.

Когда пришла Фаина, девочка подбежала и спряталась за ней, не подходила к матери, отвыкла. Фаина взяла девочку за руку и пошла в кухню и пригласила Алфиру:

— Давай пить чай. Я с работы. Устала.

— Я заварю чай. Садись отдыхать.

Алфира засуетилась в кухне. Поставила кастрюлю с супом на газовую плиту, нарезала крупными ломтями хлеб, по-деревенски и выложила его на тарелке; расставила красиво глубокие тарелки, столовые приборы и салфетки на столе; в большую супницу налила горячий суп, раздражающий легкими и терпкими запахами обоняние. Они сели за стол и Фаина начала рассказывать, как они это время поживали:

— Приезжал из Караганды, Ахматулла.

— А ты, не сообщила. Почему? — спросила Алфира.

— Он попросил не сообщать никому, у него встреча была с кем-то здесь, в городе. Вернулся, лёг спать. Лежит на диване и храпит, да так громко, что Лале разбудил.

— А ты, где была?

— В кухне, готовила ужин. Слышу крик. Вхожу в зал, стоят: Лале со сковородой; Ахматулла с красными глазами от возмущения. Оказывается, она его ударила по голове и смотрит на него, испуганно. Он вскочил от неожиданности и не поймёт, что случилось. У него, тут-же выскочила шишка, большая такая. Я у Лале забрала сковороду, отвела её в спальню, а у неё лицо, как при шоковом состоянии; взгляд замер и зрачки стали узкими и маленькими. Побежала за водой, дала ей попить, и уложила спать. Ахматулла на следующий день собрался и уехал в Караганду.

— А что за дела у него были, с кем?

— Не знаю. Ты её больше не оставляй одну с нами. Она уедет с тобой и снова будет к тебе привыкать, и отвыкать от нас.

— Амилсан больше не отпустит Лале.

— Она не могла уснуть одна, боялась и просилась к нам в кровать. И я спала отдельно от мужа, в комнате Лале.

— Как реагировал Муфиз?

— Муфиз ревнует меня сильно. Недавно купила себе золотое кольцо, красивое такое. Он вызвал меня на разговор, потребовал снять кольцо и пальцами помял его и сказал:

— Носить не будешь. Не я тебе его купил.

Алфира посмотрела на Фаину и в её глазах загорелись искорки зависти:

— Да? Мой Амилсан совсем неревнивый.

Фаина рассмеялась и ответила:

— Амилсану нужна только твоя забота о нем, да уважение и все. Он тебя и подозревать никогда не станет. Умник он. И о тебе многое не знает.

— Что ты имеешь в виду? — Алфира посмотрела на сестру.

— Только я, твоя сестра знаю о тебе, да Фазира. Твоё детство, юность и кто за тобой ухаживал до твоей встречи с Амилсаном.

Алфира рассмеялась и ответила:

— Ты про рыжего? Какой ужасный, не отставал от меня и от бабайки нашего. Свататься приходил каждый день. Думал заберёт меня.

— Мы из-за тебя боялись ходить в школу. Он подходил, и спрашивал нас: «Выйдет Алфира прогуляться со мной?».

— Ахматулла его упросил отвернуться от меня. Сам рассказывал мне. Я тогда на шахте в Караганде работала и в ночные смены ходила. Мне семнадцать лет было. Он ему русскую девушку и привёл. Боялся, что он выследит меня, когда я утром с шахты буду возвращаться.

— Ладно, поговорили и все. Сейчас Муфиз с работы вернётся. Поезжай к себе. Лале где?

— Сидит в зале и ждёт меня тихо.

Алфира вышла из кухни и подняла на руки Лале. Попрощалась с Фаиной и вышла из дома. Фаина вышла следом за ними и глядела вслед им. Она провожала их взглядом, пока Алфира с дочкой не исчезли за поворотом.

Фаина вошла в дом и увидела Муфиза. Он сидел за столом и ел картошку с зеленым луком.

— Ну, хвастливая твоя сестра. А вышла замуж за казаха — умника. Ты больше не соглашайся оставлять их детей. Своих надо заводить.

Фаина долгое время не могла забеременеть. И только через три года забеременела и родила сына.

Вечером Фаина позвала всю семью на ужин. За столом разговорились и Муфиз снова начал расспрашивать об Алфире:

— Алфира с тяжелым характером; любит чтобы по её желанию все было.

— Да, такая. И в детстве и в юности такой была. С характером. Из-за своего характера чуть в тюрьму не увезли её.

— Когда это было? Ты не рассказывала.

— В России это было. Мы там росли, будучи детьми. Жили в посёлке Исилькуль. Позже переехали в Казахстан. Она с русскими девчатами и ребятами только дружила. Её Анной все русские звали. Так вот, с одной поругалась и повела её на железнодорожные пути и толкнула на них. Повернулась и ушла домой. Ей четырнадцать лет было. Вечером за ней пришли и увели, и привели после допроса. Оставили её дома до утра. У нас тогда гостил из Казахстана муж сестры нашего бабайки. Увозил нашу тетю в Казахстан, женился на ней. Мы быстро собрали Алфиру и сами быстро собрались. Ночью тетка с мужем увезли всех нас в Казахстан. Вот какая она. А замуж её выдал супруг тетки нашей, что всех нас и увёз в Казахстан.

— Так это, Рашида отец помог?

— Да, он. Непростым был. Имел много знакомых хороших.

— Ты что слезу пустила? В Россию хочешь?

— Это судьба такая у нас, на чужбине жить. Деда Ибрагима хотели увезти за кулачество. Он ночью сбежал в степь казахскую со всем добром, ничего нам не оставил. Всё увёл — табун лошадей был и золото. Пропал без вести. Оставил нас голодными и бедными. Фаина встала и пошла за самоваром.