О праве войны и мира

Гуго Гроций, 1625

Гуго Гроций – знаменитый голландский юрист и государственный деятель, философ, драматург и поэт. Заложил основы международного права Нового времени, разработав политико-правовую доктрину, основанную на новой методологии, которая содержит оригинальные решения ряда проблем общей теории права и государства, а также радикальные для того времени программные положения. В ключевом труде Гроция – трактате «О праве войны и мира», опубликованном в 1625 году во Франции и посвященном Людовику XIII – разработана и сформулирована система принципов естественного права, права народов и публичного права. При его написании голландский ученый преследовал следующие цели – решить актуальные проблемы международного права и доказать, что во время войны глас закона не должен быть заглушен грохотом оружия. Гуго Гроций жил во времена Восьмидесятилетней войны между Нидерландами и Испанией и Тридцатилетней войны между католиками и протестантами Европы, он осуждал агрессивные, захватнические войны и считал, что подобные конфликты должны вестись только ради заключения мира и подчиняться принципам естественного права – эта установка автора и легла в основу трактата «О праве войны и мира». В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2023

Людовику XIII

Христианнейшему Королю Французов и Наварры

Эта книга, превосходнейший из королей, дерзает начертать твое августейшее имя не из тщеславия, не из самоуверенности автора, но ради трактуемого в ней предмета, ибо она написана в защиту Справедливости. Эта добродетель столь свойственна тебе, что за свои доблести молвою рода человеческого ты почтен наименованием наиболее достойным такого великого короля, так что уже повсеместно ты известен под именем Справедливого не менее, чем под именем Людовика. Римских полководцев прельщали прозвища, заимствованные у народов Крита, Нумидии, Африки, Азии и прочих покоренных народов. Но насколько славнее твое имя, потому что тебя всюду и всегда называют противником и победителем не какого-либо народа или человека, а несправедливости! Великими считали себя египетские цари, если молва приписывала одним из них любовь к отцу, другим — к матери, третьим — к братьям. Но это лишь наименее важное свойство твоего имени, которое объемлет не только эти качества, но и все, что только можно вообразить прекрасного и достойного. Ты справедлив тем, что, подражая своему отцу-королю, почитаешь память его, превосходившего все, чему только можно дать имя величия; ты справедлив, воспитывая своего брата всеми способами, но лучше всего — своим собственным примером. Ты справедлив, украшая своих сестер блестящими бракосочетаниями. Ты справедлив, оживляя почти похороненные законы и, в меру возможности, сам препятствуя падению века в бездну. Ты справедлив, но одновременно милосерден к подданным, коих неведение твоей благости отвратило от стези долга, не отнимая у них ничего, кроме свободы совершать преступления, не творя насилия над совестью иноверцев. Ты справедлив и одновременно милосерден, поддерживая своей властью угнетенные народы и униженных государей и не давая воли Фортуне.

Эта свойственная тебе благотворительность, столь сходная с божественной, насколько это доступно человеческой природе, побуждает также и меня воздать тебе в этом официальном обращении благодарность, в частности, от своего имени. Ибо подобно тому как небесные светила изливают свою силу не только на великие сферы Вселенной, но допускают, чтобы их влияние простиралось на отдельные живые существа, так и ты, благосклонное земное светило, не довольствуясь возносить государей, поддерживать народы, пожелал быть защитой и утешением также мне, подвергшемуся гонениям на родине. Чтобы завершить полный круг твоей справедливости, к деяниям государственным следует добавить непорочность и чистоту твоей частной жизни, достойной удивления не только для людей, но даже и для бесплотных духов. Ибо много ли людей из простого звания и даже из числа удалившихся от мира настолько избегло заблуждений, как ты, по своему положению так осаждаемый отовсюду бесчисленными соблазнами? Какое величие в том, чтобы среди всяких дел, толпы, двора, среди стольких примеров прегрешений следовать совершенству, которое другим едва лишь доставляет, а часто даже и не доставляет уединение? Заслужить в этой жизни не только имя Справедливого, но также и имя Святого, присвоенное твоим предкам — Карлу Великому и Людовику — после их смерти согласием благочестивых людей, — это значит быть христианнейшим не по праву преемства, но по собственному праву. Но хотя ни одно из свойств Справедливости не чуждо тебе, тем не менее то, что составляет предмет этой книги, то есть касается целей войны и мира, потому, собственно, относится к тебе, что ты — король и именно — король французов.

Велико твое королевство, раскинувшееся на обширных пространствах столь благословенных земель до берегов двух морей, но власть королевская величественнее этого королевства, поскольку ты не притязаешь на чужие королевства. Достойно твоего благочестия, достойно твоей высокой участи — не посягать с оружием в руках на чье-либо право, не нарушать старинных границ, но во время войны блюсти дело мира и начинать военные действия не иначе, как с намерением окончить их возможно скорее. Когда Господь призовет тебя в свое царство, единственно превосходящее твое, сколь прекрасно, сколь достославно, сколь сладостно для самой совести будет иметь дерзновение сказать: «Этот меч я принял от тебя ради защиты Справедливости и отдаю тебе, не осквернив его кровопролитием, чистым и непорочным». Свершится то, что правила, извлеченные ныне нами из книг, в будущем проистекут из твоих деяний, как бы из совершеннейшего образца. Хотя они и велики, все же христианские народы дерзают ожидать от тебя еще большего, а именно: чтобы после прекращения повсеместно войн мир по твоему почину воцарился не только между государствами, но и между церквами и чтобы наш век научился блюсти учение того времени, которое все мы, христиане, с истинной и искренней верой признаем христианским. В наши сердца, утомленные распрей, подобную надежду вселяет дружба, возникшая недавно между тобою и мудрейшим и наиболее склонным к этому священному миру королем Великобритании, дружба, скрепленная многообещающим браком твоей сестры. Трудна задача из-за взаимного соперничества, воспламеняемого со дня на день разгорающейся ненавистью. Но нет ничего более достойного столь великих королей, чем дело трудное, недостижимое для всех прочих. Пусть же бог мира, бог правды, о король праведный, король миролюбивый, увенчает твое величество, столь близкое его величию, всеми прочими благами и вместе с тем столь великою славой!

MDCXXV