Воспоминания русского дипломата

Григорий Трубецкой, 2020

Автор воспоминаний – дипломат и известный публицист князь Григорий Николаевич Трубецкой. Его воспоминания охватывают период с 1914 по 1920 год. Во время Первой мировой войны он был русским посланником в Сербии, где имел возможность наблюдать внутреннюю жизнь Сербии в условиях войны, обстановку в правительственных кругах, в армии, в народных массах. После революции он стал одним из руководителей подпольного Правого центра, а затем и видным белым политиком на Юге России. Эта книга – своеобразный синтез воспоминаний и историко-дипломатического исследования. Воспоминания Г. Н. Трубецкого впервые публикуются на его родине и впервые – в полном объеме. Текст сопровождается предисловием, подробными комментариями, научно-справочным аппаратом и др. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Воспоминания русского дипломата предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Памяти кн. Г. Н. Трубецкого[29] →

Россия на переломе глазами дипломата

Выход в России полных мемуаров князя Григория Николаевича Трубецкого — событие, переоценить которое невозможно. Блестящий русский дипломат, талантливый публицист и общественный деятель, член подпольной антибольшевистской организации, член белого правительства, активный участник православного движения… Все это об одном и том же человеке. Если бы он проявил свои таланты лишь на одном из этих поприщ, то этого уже было бы достаточно, чтобы заинтересоваться его мемуарами! Впечатления и оценка непосредственного свидетеля и участника событий, потрясших Россию (и весь мир) на переломе эпох — в конце XIX — начале XX века — бесценны. А если к этому добавить, что в князе Трубецком счастливо сочетались административный талант государственного деятеля, пытливый ум высокообразованного человека, крепкая вера в Бога и блестящее владение русским языком, то можно понять, почему представленные в этой книге мемуары занимают особое место среди литературы, которую в России не совсем правильно принято называть эмигрантской.

Когда почти 40 лет назад, в 1981 году, в Канаде сын Григория Николаевича готовил к изданию одну из частей данной книги («Годы смут и надежд»), он обратился к русскому писателю и мыслителю Александру Исаевичу Солженицину с просьбой написать небольшое вступление. И сегодня мы должны признать: в такой короткой заметке сложно настолько четко дать характеристику воспоминаниям. Александр Исаевич написал: «Все воспоминания Вашего отца всегда очень интересно читаются, и также читал я нынешнюю рукопись. ‹…› Записки, написанные привременно, в 1919, часть документов 1918, — очень высокой ценности. Первичная добротность изложения видного деятеля того времени. Как свойственно Григорию Николаевичу — высокий уровень понимания и изложения проблем, четкая политическая и бытовая обстановка, четкие образы исторических деятелей. Много дают для общего понимания гражданской войны, Добровольческой армии, казачества, союзников и чудесные картинки помещичьего быта 1918 года. С изданием этих записок уже опоздано на 60 лет, и я желал бы ему успеха»^[1].

Было бы некорректно со стороны издательства опустить и помещенное в той же книге вступление «От издательства», которое было написано сыном князя Трубецкого Михаилом Григорьевичем. Оно не было помещено в основной текст, поскольку несколько выбивалось из общего стиля, но ничто не мешает привести его здесь, во вступлении, прежде чем перейти непосредственно к личности Г. Н. Трубецкого.

«Согласно традициям мемуары или воспоминания публикуются либо при жизни автора, либо 100 лет спустя. Но за это время столько произошло бурных перемен в жизни рядового человека в любой стране мира, что наш век может быть свободно удвоен.

Иначе говоря, 60 лет, которые нас отделяют от этих воспоминаний, спокойно могут считаться столетней давностью.

Я очень благодарен А. И. Солженицыну за его предисловие. Оно доказывает, что как бы нас не делили на три волны, — мы все же дети того же народа.

Записки моего отца начинаются с ноября 1917 года. В это время происходили выборы патриарха, в которых мой отец принимал деятельное участие, и его речь в Соборе была решительной для восстановления патриаршего престола.

Ввиду этого я дополняю его воспоминания о Добровольческой армии его речью в Соборе и прилагаю маленькую статью, написанную им уже в 1924 году, о том, как эти выборы происходили.

Иногда в газетах появляются статьи об ужасном и недопустимом отношении Франции к Добровольческой армии. Об этих отношениях пишет и мой отец, вопрос, который дополняется брошюрой, изданной «совершенно секретно» в Екатеринодаре в мае 1919 года: «Очерк взаимоотношений Вооруженных сил Юга России и представителей французского командования». Очерк предназначался для членов Особого совещания, иэкземпляр моего отца, возможно, является единственнымуцелевшим.

Не может русский человек его прочесть без великого негодования и возмущения. Этот очерк является очень ценным историческим документом. Ввиду этого я его перепечатываю, как и другие документы, точно так, как они были написаны, с сохранением старой орфографии, в то время как воспоминания моего отца были, к сожалению, уже перепечатаны по новой орфографии. В данное время все издательства «затоварены» и новые книги издаются с трудом. Поэтому я решил приняться за дело самостоятельно и восстановить в память моего отца книгоиздательство «Русь», которое было им основано в Вене, в 1921 году, для выпуска на русском языке книги П. Жильяра: «Император Николай II и его семья»^[2].

Особенность полного издания воспоминаний Г. Н. Трубецкого в том, что они охватывают чрезвычайно обширный период и посвящены практически всей жизни мемуариста. Первая часть, которая носит название «Облики прошлого» и никогда ранее не публиковалась полностью (лишь несколько небольших отрывков), посвящена семье Трубецкого, его родителям и многочисленным родственникам, а также его жизни и работе на дипломатической службе до первых лет нового XX века. Эти записки являются одним из лучших примеров отечественной «мирной» мемуаристики, то есть посвященной не периоду мировых катаклизмов, а мирной жизни России в последнее царствование.

Вторая часть, как следует из названия «Русская дипломатия 1914-1917 годов и война на Балканах», освящает события, в которых Трубецкой непосредственно участвовал, будучи посланником в Белграде. Она особенно интересна тем, что, с одной стороны, автор описывает сложную дипломатическую ситуацию, сложившуюся вокруг Сербии, и предпринимаемые для ее разрешения шаги, а с другой, как очевидец рассказывает об одном из наиболее трагических событий в истории сербского народа и сербской армии, — отступления в 1915 году и эвакуации на остров Корфу. Эта книга была издана в Канаде^[3], однако при подготовке данного издания использовалась не она, а машинописный текст, хранящийся в архиве потомков Г. Н. Трубецкого.

Своеобразным продолжением служит третья книга мемуаров «Годы смут и надежд», как уже говорилось выше, также увидевшая свет в Канаде (для подготовки этого издания также была использована оригинальная рукопись мемуаров). Она посвящена печальным событиям «года русской катастрофы» и последующим событиям: здесь и выборы патриарха, в чем Трубецкой принимал непосредственное участие, и создание Добровольческой армии, и работа в московском подполье, и белый Юг России — Кубань и Крым.

Наконец, последнюю часть составляет книга Трубецкого «Красная Россия и Святая Русь»^[4], написанная им в 1922 году. И хотя это не в прямом смысле слова мемуары, она как нельзя лучше подходит для того, чтобы завершить том воспоминаний. Это своего рода размышления о судьбе России, о судьбе православия и Православной церкви и вообще христианства. Это своеобразное завещание князя Трубецкого, его обращение к потомкам.

* * *

Григорий Николаевич Трубецкой родился 14 (26) сентября 1873 года^[5] в имении Ахтырка Митинской волости Дмитровского уезда Московской губернии^[6]. Поместье, получившее свое название по церкви Ахтырской иконы Божией Матери, принадлежала князьям Трубецким со 2-й четверти XVIII века, когда президент Юстиц-коллегии и камергер князь Иван Юрьевич Трубецкой Меньшой (1703-1744) приобрел ее у Василия Никитича Татищева. В 1820-х годах прадед автора воспоминаний князь Иван Николаевич Трубецкой (1766-1844) возвел здесь, на берегу реки Воря, большую усадьбу в стиле московского ампира (архитектор, предположительно, Д. Жилярди), новый камерный храм, а также множество хозяйственных построек.

Усадебный дом в Ахтырке подробно описал Н. Я. Тихомиров: «Двухэтажный корпус главного дома объединялся галереями с одноэтажными флигелями. Центральная часть здания, увенчанная большим куполом, со стороны парадного двора была обработана торжественным шестиколонным портиком ионического ордера, которому с противоположной стороны, обращенной к пруду и парку, отвечала полукруглая колоннада с обширной террасой и балконом над ней. Портики боковых флигелей завершались парапетами. Помимо монументальных, простых и строгих в пропорциях основных архитектурных масс, дом привлекал внимание и своей лепниной, которая раньше не так часто встречалась на фасадах жилых зданий XVIII века. Лепной фриз узкой полосой обрамлял карниз портика и полуротонды, лепной герб Трубецких, увитый лентами, заполнял поле фронтона, лепные венки украшали стены над окнами первого этажа, а барельефные медальоны с гирляндами и факелами, помещенными на стене за торжественной колоннадой, завершали убранство центральной части дома. Каждому декоративному пятну здесь было найдено свое место, все было строго уравновешено и композиционно закончено»^[7]. Ахтырка перешла деду автора воспоминаний князю Петру Ивановичу в 1852 году, после смерти его матери Натальи Сергеевны, урожденной княжны Мещерской. С тех пор усадьба стала главной резиденцией ветви рода Трубецких, идущей от Ивана Юрьевича.

Род Трубецких был древним и славным: они вели свою историю от удельного князя Брянского и князя Стародубского и Трубчевского Дмитрия Ольгердовича (конец XIV века), внука великого князя Литовского Гедимина. Его потомки до 1566 года правили Трубчевским удельным княжеством, от названия которого, собственно, и получили свою фамилию. Потомки Гедимина — Гедиминовичи — играли в России большую роль, в ряде случаев обходили по службе и знатности самих Рюриковичей, особенно представителей младших ветвей удельных княжеских родов. Их фамилии были у всех на слуху: Трубецкие, Голицыны, Куракины, Хованский, Чарторыйские…

Князь Петр Иванович Трубецкой — генерал от кавалерии и сенатор — был женат на дочери генерал-фельдмаршала князя П. X. Витгенштейна и имел обширную семью: у четы родилось пятеро сыновей и три дочери. Причем Ахтырка досталась третьему сыну — Николаю, отцу автора мемуаров.

Князь Николай Петрович родился 3 октября 1828 года, прожил 71 год и скончался 19 июля 1900-го тайным советником, почетным опекуном Московского присутствия Опекунского совета ведомства учреждений императрицы Марии, управляющим московской больницы императора Павла I^[8] и членом Совета Елисаветинского института по хозяйственной части. В мемуарах «Облики прошлого» Григорий Трубецкой подробно останавливается на личности отца, матери и других своих родственников — а их у него было очень много. Николай Петрович был человеком хорошо образованным (у него за плечами был Пажеский корпус), много занимался самообразованием, много сделал для развития музыки в России, был известным меценатом, занимался благотворительностью — в общем был милейшим человеком. Но, конечно же, у него не было предпринимательской жилки: часть состояния он потратил на благотворительность, часть — на содержание многочисленной семьи. Приходилось ему поддерживать еще и родственников: один брат уехал в Италию и там стал двоеженцем, другой крупно играл в карты. В конце концов, родовое гнездо — Ахтырку — пришлось продать^[9].

Николай Петрович был женат дважды и имел от двух жен двенадцать детей (позже у него родились 30 внуков и 23 внучки). Все они являются действующими лицами «Осколков прошлого», и поэтому необходимо о них кратко упомянуть, прежде чем остановиться на личности самого Григория Трубецкого.

В 1853 году князь женился на своей ровеснице Любови, дочери лихого казачьего генерала графа Василия Васильевича Орлова-Денисова. У супругов родилось трое детей (на следующий день после родов дочери Марии 25 февраля 1860 года княгиня Любовь Васильевна скончалась):

— Софья (16 ноября 1853 — 27 сентября 1930), мужем которой был известный октябрист, член Государственного совета по выборам от съезда землевладельцев Ставропольской губернии Владимир Петрович Глебов (1850-1926); у них родилось четыре сына и четыре дочери;

— Петр (5 ноября 1858 — 4 октября 1911), егермейстер и Московский губернский предводитель дворянства (1892-1906); от брака с княжной Александрой Владимировной Оболенской (1861-1939) он имел двух сыновей и четырех дочерей;

— Мария (24 февраля 1860 — 29 марта 1926), которая вышла замуж за Григория Ивановича Кристи (1856-1911), тайного советника и егермейстера, Московского губернатора (1902-1905) и сенатора (с 1905); у них родилось три сына и одна дочь.

Вторым браком князь Трубецкой женился в 1861 году на Софии Алексеевне (1841-1901), представительнице чрезвычайно разветвленного рода Лопухиных. У ее отца, действительного статского советника и камергера Алексея Александровича Лопухина (1813-1872) было три сына и четыре дочери. От второго брака Николай Петрович имел девятерых детей^[10]:

— Сергей (23 июля 1862 — 29 сентября 1905), известный философ, статский советник, профессор и ректор Московского университета; от брака с княжной Прасковьей Владимировной Оболенской (1860-1914) он имел дочь и двух сыновей;

— Евгений (23 сентября 1863 — 5 февраля 1920), также философ и публицист, профессор Московского университета, член Государственного совета по выборам от Калужского губернского земства; от брака с княжной Верой Александровной Щербатовой (1867-1942) он имел дочь и двух сыновей;

— Антонина (1 сентября 1864 — 4 марта 1901), которая вышла замуж за Федора Дмитриевича Самарина (1858-1916), члена Государственного совета по выборам от дворянских обществ; у них родились сын и трое дочерей;

— Елизавета (15 августа 1865 — 4 августа 1935), ставшая женой Михаила Михайловича Осоргина (1861-1939), действительного статского советника в звании камергера, Тульского губернатора (1905-1907); у них родились три сына и четыре дочери;

— Ольга (8 мая 1867 — 12 января 1947);

— Варвара (25 июля 1870 — 6 июля 1933), которая была замужем за Геннадием Геннадиевичем Лермонтовым (1865-1908), дипломатом, камерюнкером, 1-м секретарем Российского посольства в Риме (1906-1908); у них родились два сына и дочь;

— Александра (18 апреля 1872 — 1 сентября 1925), вышедшая замуж за Михаила Федоровича Черткова (1878-1945); у них родился один сын;

— Григорий, автор представленных здесь мемуаров;

— Марина (29 августа 1877 — 14 августа 1924), которая состояла в браке с князем Николаем Викторовичем Гагариным (1873-1925); у них родилось четыре сына и четыре дочери.

Таким образом, Григорий был одним из самых младших детей в этой большой семье. Поэтому первые его детские воспоминания связаны не с Ахтыркой, а уже с Калугой, куда его отец уехал вице-губернатором, когда Григорию было всего три года. Там он провел счастливые детские годы до 1886-го, то есть до 13 лет. В «Обликах прошлого» автор подробно останавливается на особенностях жизни их семьи, а также подробно описывает места их проживания: дом Квасникова, дом Кологривова, губернаторскую дачу в Загородном саду и др. Из Калуги Трубецкие переехали в Москву, поскольку глава семьи получил назначение в Опекунский совет. Правда, срок исполнения Николем Петровичем обязанностей вице-губернатора истек в конце сентября 1886 года, а в Москву они прибыли только летом 1887-го года (Григорий Трубецкой подробно описывает, как они до этого гостили в имении у M. M. Осоргина). Трубецкие поселились в квартире в бельэтаже в доме князя Николая Сергеевича Оболенского на Кудринской улице. Ближе всего, на углу Большой Молчановки и Поварской, располагалась 5-я Московская классическая гимназия^[11], в которой учился Григорий. Тем более что гимназия была на хорошем счету, там было очень серьезно поставлено изучение древних, а также иностранных языков. О том, что препсостав был достаточно сильный, говорит, например, тот факт, что ее директором состоял действительный статский советник филолог и преподаватель греческого Александр Николаевич Шварц, будущий министр народного просвещения, а историю и географию преподавал статский советник Михаил Иванович Владиславлев, до этого занимавший пост ректора Санкт-Петербургского университета.

Приведенные в данной книге воспоминания Трубецкого фактически являются лучшей его биографией, поскольку исходят из первоисточника, в связи с этим нет никакой необходимости подробно останавливаться на этапах его жизни в предисловии. Вполне достаточно конспективно проследить дальнейший путь Григория Николаевича.

Итак, осенью 1892 года Григорий поступил на историко-филологический факультет Московского университета, в своих записках он подробно разбирает и оценивает преподавательский состав, а слушать лекции ему довелось у таких известных профессоров, как П. Г. Виноградов, В. И. Герье, В. О. Ключевский, Ф. Е. Корш. В конце учебы он успешно защитил кандидатскую работу: «Я избрал темой своего кандидатского сочинения историю положения 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян от крепостного права»^[12].

Выбор места будущей службы, как пишет сам мемуарист, «вопрос трудный для птенца, росшего в теплом родительском гнезде и не знавшем жизни»^[13]. Но надо иметь в виду, что в Российской империи, как и в чиновном мире, очень многое держалось на личных связях: «Ну как не порадеть родному человечку!», по словам Фамусова. А уж для столь многочисленной семьи Трубецких-Лопухиных нужные связи должны были найтись. Так и получилось: сестра матери князя Григория Эмилия Лопухина в свое время вышла замуж за графа Павла Алексеевича Капниста, позже ставшего попечителем Московского учебного округа, который таким образом приходился молодому выпускнику дядей. У графа было несколько братьев, один из которых, граф Дмитрий Алексеевич, был хорошо знаком с семьей Трубецких. Он как раз с 1891 года занимал пост директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел, и посоветовал молодому человека поступить на службу в его ведомство. Сам Трубецкой отмечает: «Вступление в Азиатский департамент связывалось для меня с перспективой службы в Константинополе и заграницей. Я имел об этом скорее смутное представление, но сама неизвестность казалась заманчивой, интересной»^[14]. Григорий подал соответствующее прошение, каких-либо возражений не нашлось: молодой человек с хорошим образованием, князь, Гедеминович, да еще и родственник своего будущего начальника. В октябре 1896 года Трубецкой был зачислен на службу в Азиатский департамент. Ему предстоял переезд в столицу империи, Санкт-Петербург.

Однако тем не менее для службы во внешнеполитическом ведомстве молодые люди проходили серьезный отбор, одним из элементов которого была сдача специального дипломатического экзамена: иностранные языки (французский, английский, немецкий), знание международного права, истории дипломатии и др. Трубецкой в декабре того же года экзамен успешно сдал, став полноправным сотрудником Азиатского департамента.

В январе 1897 года граф Капнист оставил работу в министерстве (он был назначен сенатором), однако какое-то влияние у него оставалось, и он его задействовал, чтобы отправить Трубецкого за границу. К тому же в судьбе Григория приняли участие баронесса М. П. Будберг, урожденная Убри, дочь и жена крупных дипломатов, а кроме того, бабушка князя Николая Гагарина, женатого на сестре Григория Трубецкого… В общем, в марте 1897 года «открылась должность причисленного к посольству секретаря консульства в Ускюбе^[15]. — Фактически назначенный на эту должность не ехал в Ускюб, но оставался в Константинополе и причислялся к посольству»^[16].

В Константинополе Трубецкой провел примерно шесть лет: сначала он занимал должность помощника секретаря посольства, а с 1901 года — 2-го секретаря. Как отмечает в своей статье Ю. А. Писарев^[17], Трубецкой занимался не только своими непосредственными обязанностями, но много времени уделял самообразованию: он выучил новогреческий и турецкий, а позже еще сербский и болгарский языки.

Во время службы в Константинополе изменилось семейное положение Трубецкого. Во время своего пребывания в Москве 28 апреля 1901 года в храме Спаса Преображения на Бору состоялось бракосочетание князя Григория и Марии Константиновны (23 февраля 1881 — 30 октября 1943), дочери графа Константина Аполлинариевича Хрептовича-Бутенёва. Как вспоминал Осоргин: «Гриша стал женихом Маши Бутеневой. Она ему до того отказала, а потом, тронутая его несчастием при кончине матери, сама, при посредстве общего их дяди Сергея Алексеевича Лопухина, вызвала его и дала ему слово»^[18]. В браке у Трубецких за 10 лет родилось шесть сыновей:

— Константин (7 марта 1902, Москва — 17 апреля 1920, Перекоп, Крым);

— Николай (9 сентября 1903, Константинополь — 9 ноября 1961, Монреаль, Канада);

— Михаил Григорьевич (13 мая 1905, Константинополь — 1989, Монреаль, Канада);

— Сергей Григорьевич (15 декабря 1906, Москва — 26 октября 2003, Нью-Йорк, США);

— Петр Григорьевич (2 января 1910, Москва — 28 октября 1966, Франция);

— Григорий Григорьевич (родился и умер в 1912).

В историю князь Григорий Николаевич вошел, прежде всего, как дипломат и как светский деятель Православной церкви, но его личность была настолько многогранной, что он не мог ограничиться только этими областями приложения своих знаний. Обремененный семьей, он решил кардинально изменить свою жизнь и осенью 1905 года оставил службу во внешнеполитическом ведомстве. Это его решение было связано в том числе и с трагическими событиями в семье Трубецких: в конце сентября на приеме у министра народного просвещения скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг старший брат Григория профессор Московского университета князь Сергей Трубецкой. Именно с Сергеем другой его брат — Евгений — в это время как раз готовился начать издание нового общественно-политического журнала, уже фактически были найдены деньги на издание: их обещала дать известная московская меценатка, представительница богатейших купеческих фамилий Маргарита Кирилловна Морозова, урожденная Мамонтова. Евгению теперь настоятельно требовался помощник, им то и стал князь Григорий.

Новое издание, получившее пока ничего не говорящее название «Московский еженедельник», было, как было модно в середине 1910-х годов, либерального толка, в противном случае интерес к нему «образованного общества» был бы довольно низок. Но авторитет Евгения Трубецкого сыграл свою роль, и либеральная общественность крайне тепло приветствовала выход нового журнала. Кроме, собственно, Евгения Трубецкого, редакционная статья которого открывала каждый номер журнала, а также князя Григория, который не только сосредоточился на редактуре текстов, но сам оказался не чужд журналистике, в издании стали активно публиковаться такие известные в то время либералы, как: Николай Астров, Николай Львов, Петр Струве, Сергей Булгаков и другие. Таким образом, журнал, который позже назовут неофициальным органом Партии мирного обновления, находился на правом фланге либерального политического спектра, занимая позицию левее октябристов, но правее кадетов. Как аккуратно будут писать эмигрантские источники, князь Григорий Николаевич участвовал в издании журнала, «стремившегося найти творческий синтез между русской государственностью и интеллигентской мыслью. Не примыкая всецело ни к правительству, ни к оппозиции, „Московский еженедельник“ приобрел в свое время значительный нравственный авторитет»^[19].

Постепенно Григорий Николаевич стал больше внимания уделять не журналу, а новому увлечению: уже в 1908 году он совершил длительную — почти четырехмесячную — поездку на Балканы, вновь увлекшись вопросами международной политики. По ее результатам он опубликовал ряд статей, среди которых особенно выделялась «Россия как великая держава»^[20], датированная им 17 октября 1910 года. Ее он завершил словами: «На полях Маньчжурии наши солдаты показали, как и в старину, свою способность умирать; от нас требуется теперь другая способность — умение жить и устраивать жизнь нашего отечества. В этом уменье заключается разгадка всех наших проблем — подъема просвещения и производительности, внутренней и внешней политики, государственной обороны, словом всего того, что Зля нас определяется одним общим лозунгом: Великая Россия»^[21]. Статья имела большой успех и даже была переведена на несколько языков.

К этому времени «Московский еженедельник» благополучно приказал долго жить, а его вдохновитель князь Евгений Трубецкой в следующем году в числе 130 университетских профессоров подал прошение об отставке в знак протеста против увольнения трех коллег Министерством народного просвещения^[22] и уехал в Медынский уезд Калужской губернии, в имение Бегичево. Григорий Николаевич остался в Москве без какого-либо определенного занятия и теперь получил известность как эксперт по внешней политике и славянскому миру, критиковавший действия правительства с точки зрения национальных интересов Российской империи.

Как уже говорилось выше в чиновном мире Российской империи и Санкт-Петербурга в целом, а в Министерстве иностранных дел в частности, личные связи играли колоссальную роль. И вновь они оказали влияние на дальнейшую карьеру Трубецкого. Дело состояло в том, что еще в детские годы, во время пребывания в Калуге, он познакомился с сыном и дочерью местного воинского начальника барона Фабиана Густавовича Шиллинга. Прошли годы и товарищ детских игр Трубецкого барон Маврикий (Мориц) Шиллинг стал статским советником и в 1911 году занял пост начальника Канцелярии министра иностранных дел С. Д. Сазонова, став его особо доверенным лицом. Сам Григорий Николаевич вспоминал: «Шиллинг решил непременно вновь меня завлечь в дипломатическую карьеру, и я уверен, что это по его совету и настояниям, я получил от Сазонова предложение занять место начальника отдела Ближнего Востока Министерства иностранных дел. Это предложение, мною принятое, было поворотным этапом моей жизни, которым я считаю себя обязанным в значительной степени Шиллингу»^[23]. Вернее надо отметить, Трубецкой был принят курировать вопросы Ближнего Востока (и Балкан), а его пост официально именовался вице-директор 1-го (Азиатского) департамента Министерства иностранных дел (при том, что пост директора департамента был вакантным), при этом князь носил чин надворного советника и одновременно был назначен состоять в звании камергера. О своей деятельности и взаимоотношениях по службе с руководством Трубецкой подробно рассказывает в своих мемуарах, уделяя много внимания как личностям своих коллег, так и своей позиции. Можно лишь процитировать его слова, что: «Я отвык от служебной лямки, привык к независимости, и меня смущала перспектива подчинения и чиновничества»^[24].

Наконец, при очередной реорганизации структуры Министерства иностранных дел князь Трубецкой был 1 июля 1914 года назначен советником (то есть начальником) 2-го (Ближневосточного) политического отдела. Он занимал в ведомстве несколько своеобразное и исключительное положение. Вот как его описывает хорошо знавший князя по службе управляющий Юрисконсульской части МИД барон Б. Э. Нольде: «Его новая роль не вызвала ни малейшего удивления, настолько этот москвич, „либерал“ и конституционалист, в котором не было никаких следов петербургского чиновника, казался призванным, по праву и справедливости, взять в свои руки важный рычаг русской государственной машины […] он сознательно принес в работу на государственном станке свои собственные, свободно выросшие мысли, свое собственное понимание русских государственных задач, мысли и понимание, которыми он никогда не поступился бы и которые ни при каких условиях он не принес бы в жертву никаким выгодам и никакой „карьере“. При малейшем конфликте между инерцией государственного аппарата и своей собственной внутренней свободой, он — все это знали — спокойно и вежливо ушел бы из петербургского служебного кабинета и уехал в Москву и в Васильевское»^[25].

Впрочем, это назначение можно было рассматривать как временное, поскольку Сазонов еще до назначения уже рассматривал Трубецкого как желательную кандидатуру для представительства России за рубежом. Ему даже уже было предложено отправиться в Тегеран чрезвычайным министром и полномочным посланником при Персидском дворе, однако князь взял паузу: ему явно не очень нравилось подобное назначение, поскольку ближе ему был славянский мир, а не специфический азиатский. Вопрос, впрочем, решился сам по себе: во время предшествовавшего началу Первой мировой войны Июльского кризиса 10 июля 1914 года у русского чрезвычайного посланника и полномочного министра при дворе короля Сербии гофмейстер Николая Генриховича Гартвига во время беседы с австро-венгерским посланником генералом Гизлем фон Гизлингеном не выдержало сердце. В результате обширного инфаркта он скончался. Место было предложено Трубецкому и он немедленно дал свое согласие и 13 июля назначение состоялось. Впрочем, Григорию Николаевичу пришлось задержаться в России: выехать он смог лишь в конце ноября 1914 года.

Во время Первой мировой войны на долю Трубецкого пришлись сложнейшие дипломатические переговоры и маневры, попытки привлечь на свою сторону Болгарию, он сопровождал сербскую армию и правительство в изгнание. Все эти события подробно описаны им в мемуарах, в части «Русская дипломатия 1914-1917 годов и война на Балканах», написанных по горячим следам (их князь закончил уже 25 января 1917 года). С марта 1916-го он находился в отпуске, успев получить свое последнее повышение по службе: 10 апреля 1916 года он был произведен в действительные статские советники.

1917-й год стал, с одной стороны, возвращением Трубецкого на государственную службу, а с другой — возможно, имевшей большее значения для князя, открыл для него новую сферу деятельности. Являясь с марта 1917 года временно исполняющим обязанности директора Дипломатической канцелярии при Верховном главнокомандующем^[26], он принял активнейшее участие в работе Всероссийского поместного собора, членом которого он был избран от действующей армии, и сыграл важную роль в восстановлении в Русской православной церкви патриаршества. Хотя, конечно, религиозная тема не была новой для Трубецкого: он был глубоко верующим человеком и всегда принимал нужды Церкви близко к сердцу. Теперь его работы, в том числе и те, что были написаны в эмиграции, стали носить более ярко выраженный философский, религиозный и мировоззренческий характер. Русский философ Николай Арсеньев так писал о Трубецком: «„Веруйте в Свет, да будете сынами Света!“ — вся жизнь князя Григория являлась осуществлением этих слов, она была свидетельством о Свете, которому он служил, о высшем Свете. Поэтому-то так очищались и укреплялись люди духовно от соприкосновения с ним. Это был светильник, горевший тихо и ровно, и вместе с тем светло и ярко, и не только в семье своей, но и для приходивших извне»^[27].

Князь Трубецкой не просто не остался в стороне от смутных времен, обрушившихся на Россию в 1917 году от наступившей пятилетней Смуты, он принял самое активное участие в борьбе с властью, которую он считал богоборческой, противной сути русского народа и России. Свою позицию он никогда не скрывал и всячески обосновывал в своих работах, в том числе и в тех, что собраны в этой книге. В отличие от многих «общественных деятелей» уже в начале 1918 года покинувших Россию и писавших гневные статьи в тиши парижских кафе, Трубецкой уже в ноябре 1917 года вошел в состав подпольного антибольшевистского «Правого центра», став одним из наиболее деятельных его членов. По делам Центра он несколько раз съездил из Москвы в Петроград, и при этом успевал участвовать в заседаниях Поместного собора, выступать перед делегатами. Его авторитет постоянно рос и, как следствие, 8 декабря 1917 года он был избран заместителем члена Высшего церковного совета от мирян. Но в конце того же месяца Трубецкой покинул Москву и уехал на Дон, где разворачивалась антибольшевистская борьба. Оттуда ему пришлось вернуться в Москву за семьей, а затем вновь пробираться на Юг России. Перипетии жизни князя Трубецкого в годы Гражданской войны также подробно описаны им в мемуарах, вошедших в состав данного издания.

Теперь уже Трубецкой считался известным не только дипломатом и политиком, но и церковным деятелем. Его избрали товарищем председателя Юго-Восточного русского церковного собора (май 1918 года) — единственного мирянина, а затем он встал во главе им же созданного Временного управления по делам исповеданий (август 1918 года), став, таким образом, «обер-прокурором» в Особом совещании при главкоме Добровольческой армии. Сложно охватить все направления деятельности Трубецкого в годы Всероссийской смуты, одно лишь перечисление его постов и должностей поражает (не говоря уже о том, что за каждой из них стоит колоссальный объем деятельности): главноуполномоченный по делам беженцев в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, заместитель начальника и начальник Управления иностранных сношений в правительстве при бароне П. Н. Врангеле — последний министр иностранных дел Белой России…

А потом была эмиграция, где вновь блеснула звезда князя Трубецкого, ставшего заметной фигурой русского сообщества в Европе. В Вене он основал издательство «Русь», и что показательно, первой книгой, выпущенной издательством, стала книга П. Жильяра «Император Николай II и его семья»…

Трубецкой скончался 6 января 1930 года в Кламаре, небольшом городке в 10 километрах к юго-западу от Парижа.

Наверное одна из лучших эпитафий князю Григорию Николаевичу Трубецкому принадлежит Николаю Бердяеву: «Он был человек смертельно раненый революцией, но в сердце его не было злобы и мести, которые терзают столь многих… Более всего поражала в личности князя Г. Н. Трубецкого необыкновенная его цельность в самую расколотую и разорванную эпоху, органичность его типа»^[28].

К. А. Залесский

Памяти кн. Г. Н. Трубецкого[29] →

* * *

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

Трубецкой Г. Н. Годы смут и надежд. 1917-1919 гг. Монреаль, 1981. С. 5. — Здесь и далее примечания автора статьи, если не указано иное.

Трубецкой Г. Н. Годы смут и надежд. 1917-1919 гг. Монреаль, 1981. С. 9-Ю.

Русская дипломатия 1914-1917 гг. и война на Балканах. Монреаль, 1983.

Трубецкой Г. Н. Красная Россия и Святая Русь. Париж, 1931.

Эту дату дает Большая российская энциклопедия (См. БРЭ [Электронный ресурс]. URL: https://bigenc.ru/domestic_history/text/4205661; дата обращения: 20 сентября 2019 года) и составленный по некрологам справочник: Незабытые могилы. Русское зарубежье: некрологи 1917-2001. Т. 6. Кн. 2. М., 2006. С. 475. В то же время достаточно часто в отечественных публикациях можно встретить дату 17 (29) сентября (без ссылки на источник), а в зарубежных, вообще, 5 сентября (17 сентября).

Ныне деревня (в составе городского поселения Хотьково) Сергиево-Посадского района Московской области.

Тихомиров Н. Я. Архитектура подмосковных усадеб. М., 1955. С. 268.

Ныне это 4-я городская клиническая больница Департамента здравоохранения города Москвы.

В годы советской власти усадьба Трубецких была практически полностью уничтожена: в 1922 г. сгорел господский дом, постепенно пришли в негодность и были разобраны хозяйственные постройки, в 1937 г. закрыли церковь.

Еще одна дочь, Маргарита, родилась 13 июля 1868 г. и на следующий день скончалась.

В 1920-х гг. на базе 5-й гимназии и в ее здании была открыта школа № 91, старое здание было снесено в 1950-х гг., а рядом выстроено в 1956 г. новое, которое существует и по сей день.

См. с. 166 данной книги.

См. с. 189 данной книги.

Скопье — город, ныне столица Северной Македонии.

См. с. 201 данной книги.

Писарев Ю. А. Русский дипломат князь Г. Н. Трубецкой о начале Первой мировой войны // Новая и новейшая история. 1990. № 5.

Осоргин M. М. Воспоминания, или Что я слышал, что я видел и что я делал в течение моей жизни, 1861-1920. М., 2009. С. 553.

Ольденбург С. С. Памяти князя Г. Н. Трубецкого // Россия и Славянство. 11 января 1930.

См.: Великая Россия: сборник статей по военным и общественным вопросам / ред. — изд. В. П. Рябушинский. М., 1910. С. 21–137.

См.: Великая Россия: сборник статей по военным и общественным вопросам / ред. — изд. В. П. Рябушинский. М., 1910. С. 137.

К удивлению профессуры министр Л. А. Кассо на попятную не пошел и прошение об отставке подписал.

См. с. 104 настоящей книги.

См. с. 342 настоящей книги.

Нолъде Б. Э. Кн. Г. Н. Трубецкой. 1873-1930 // Далекое и близкое. Исторические очерки. Париж, 1930. С. 226–227. (Электронную версию см.: URL: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/22483-nolde-b-e-dalekoe-i-blizkoe-istoricheskie-ocherki-parizh-1930; (дата обращения: 2 декабря 2019 года).)

В октябре планировалось назначить Трубецкого послом в Лондоне, однако назначение фактически так и не состоялось.

Арсенъев Н. С. Памяти князя Г. Н. Трубецкого // Россия и Славянство. 18 января 1930.

См. с. 22 настоящей книги.