Сколько стоит счастье

Григорий Зарубин

Трагикомедийная приключенческая повесть. Главный герой – Алексей Зарубин, как всегда, не ищет легких путей в поисках смысла жизни и достижении счастья. Но какую цену он готов заплатить за осуществление своей мечты? Книга содержит нецензурную брань.

© Григорий Зарубин, 2022

ISBN 978-5-4483-6588-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сколько стоит счатье…

Затренькал мобильник, нервно вибрируя в заднем кармане брюк. Аккуратно вытащил его левой рукой, но отвечать не спешил, пританцовывал в такт, наслаждаясь красивейшим рингтоном. Правая рука была занята, потому что расстегивал ширинку, стоя у унитаза…

Из любопытства глянул, кто же там мне названивает. Так! Так! На экране высвечивалось, ярко мигая: «жена, слава Богу, бывшая».

Ах, да… припомнил, что повод для звонка мог быть важным. Чуть замешкался, пытаясь нажать большим пальцем нужную кнопку… телефон «булькнул» в унитаз…

— Чтоб ты, и тебя, и всех их…!!! — выругался я. Спустил несколько раз воду из бачка. Долго искал резиновые перчатки… Только вытащил, как в дверь позвонили. Выкинув сотик в мусорное ведро, пошел открывать…

— Здрась-сьте! Светлана Геннадьевна! Прекрасно выглядите! — нарочито вежливо первым поздоровался я, — o! И Олег Геннадьевич пришлепал! И Вам мое почтение!

Бывшая супруга c шикарной прической, искрящейся на фоне норковой шубки, и ее облысевшим братцем, не отвечая на мое приветствие, молчком c хмурыми тоскливыми лицами проследовали в квартиру.

Следом, пыхтя и охая, ввалился толстый судебный пристав. За ним прошмыгнул участковый.

— Охренеть! Однако, мощная у тебя, милая, группа поддержки!

По судебному решению квартира оставалась за законной владелицей; мне же, помимо одежды и личных вещей, принадлежал только старенький джип со смешным и труднопроизносимым названием «Додж Рамчарджер», стиральная машинка и телевизор.

Так что к их приходу моя пресловутая дорожная сумка была уже аккуратно собрана, а «крупногабаритный» телевизор и стиральную машину еще вчера продал «самовыносом» за полцены соседям по лестничной площадке — молодой паре c двумя детьми.

После неуклюжего минутного безмолвия пригласил всех присутствующих к столу, где лежал кропотливо подготовленный мною лист бумаги — что-то среднее между распиской и актом передачи имущества.

— Ознакомьтесь и распишитесь. Что к Зарубину, б…ь, претензий не имеется…

Светлана, надменно вышагивая, обошла комнаты, проверила выборочно несколько шкафов, в конце концов, кивнула, дескать: «все хорошо, все на месте»…

Я забрал расписку, положил связку ключей на стол, хотел перед уходом сказать еще что-нибудь этакое — обидное, язвительное, но, взглянув на вмиг осунувшееся и погрустневшее, но все еще красивое лицо жены, промолчал. Ушел, тихонечко притворив за собой входную дверь.

Может быть, в чем-то она была и права?

Припомнилась последняя ссора.

— Тоже мне, — кандидат наук! — резкими движениями вытаскивала она тарелки со звоном из посудомоечной машины, — ни c того ни c сего взял и на пенсию ушел. Герой! Ребеночка он, видите ли, захотел… А на какие «шиши» воспитывать-то его?! Чтобы в «деревянных» сандаликах по помойкам голодным лазил?!

— Чего городишь? Какие «помойки»?! У меня хорошая пенсия…

— Мама на должность доцента в институт могла пристроить… А Лешечкин: «не хочу»! в адвокаты: «не пойду»! в охранники — «не царское дело…». Да пошел ты…!!!

— Сама пошла! Тебе надо, иди и работай!

— Я и так работаю! Весь дом, вся семья на мне!

— Мое вам — нижайшее почтение!

— Алексей! Может, и, правда, поразмыслишь?! — дожевав большой кусок ветчины, авторитетно заметил Светкин брат, — могу поговорить c Игорьком, — в похоронное бюро точно возьмет.

— Эй! — психанул я, — ты! брат «кормилицы»! сначала со своими кредитами и ипотекой разберись! А потом других учи жить… сиди и жуй молчком!

Олег обиделся и замолчал.

— А чего ты тут — раскомандовался?! — уперла руки в боки жена.

— Я здесь живу!

— Живет, он здесь! Видите ли…

— Да! Живу!

— Давно бы погасили долги, если б не некоторые…

— Помог бы, если б мог, — уже из последних сил огрызался я.

— Вот именно! Сколько раз, я тебя просила, умоляла, унижалась, — помочь мне c арендой магазина?!

Я молчал, крутил пальцем в воздухе невидимые замысловатые круги. Что говорить? Честно?! Хотел тогда помочь, но ничего не получилось. Только еще больше врагов в прокуратуре себе нажил…

— Что молчишь?! Губки надул. Трубочист… — презрительно прошипела жена.

— Трубач! Сколько раз можно повторять?! Трубач! Ну, все, все!!! — я резко вскочил из-за стола, нечаянно опрокинув кружку c чаем. Со злостью схватил фарфоровую чашку и швырнул об стену, разбив вдребезги, — согласен, подавай на развод! Достала ты меня!!!

Я в последний раз посмотрел на окна когда-то милой уютной квартиры. Никто и не думал провожать меня взглядом…

Сумку закинул в салон своего «чумазого» внедорожника. Сел за руль, включил двигатель. И жалость моя c грустью вмиг улетучились, уступив место здоровому эгоизму и по-весеннему, радостной — долгожданной свободе… Тоже мне благодетели! Выкинули как собаку!

Припарковавшись в соседнем дворе, откинул сиденье. Апрельское солнышко мягко грело сквозь лобовое стекло. Наверное, впервые в жизни я делал, что хотел. Во всяком случае, хотя бы мог спросить самого себя: «а что ты хочешь?! Именно ты! Зачем живешь на этом свете?! В чем смысл?! И что такое счастье…?!»

Наверное, и был-то я, по-настоящему счастлив в последний раз, насколько я помню, когда мне было четыре или пять годиков.

В детском саде мне очень нравилась девочка Наташа…

— Я хочу на тебе жениться, — насупившись, сказал я ей, и протянул слипшуюся конфетку. Тот момент из далекого прошлого как-то хорошо запомнился. Врезался яркой вспышкой в неустойчивой памяти. Еще бы! У меня была не только вкусная конфета, но в тот день впервые на мне были одеты настоящие штаны, а не какие-то там позорные «девчачьи» колготки. Я чувствовал себя мужчиной — красавцем!

— Хорошо, — охотно согласилась девочка, — тогда достань со шкафа вон ту куклу, и пошли играть.

Счастью моему не было предела! Я полез на шкаф, стащил куклу, а заодно нечаянно c грохотом уронил и пару горшков c цветами…

Помню, меня поставили в угол… и на этом мои воспоминания o том прекрасном счастливом дне обрываются…

В окно постучали. Я приподнялся. У машины стоял полицейский…

— Капитан Малин. Предъявите, пожалуйста, документы.

— А что случилось, капитан Малин?! — протянул я водительские права, паспорт, не забыв достать и новенькое пенсионное удостоверение, — кстати, я тоже капитан, правда, в отставке.

— Профилактика. Поступил сигнал от жильцов o подозрительной машине. Проверяем.

Действительно, возле лавочки у подъезда за нами пристально наблюдали две старушки.

— Дело Сталина-Берии живет?! — неудачно пошутив, крикнул я бабулям.

Полицейский c непроницаемым лицом, проверяя документы, тоже едва улыбнулся.

— Слушай, как думаешь, а сколько стоит счастье? — спросил я у капитана.

— Выпили, Алексей Михайлович?!

— Нет, нет, что вы?!

— Тогда поищите свое «счастье» где-нибудь в другом месте…

Да уж! Что называется: «не в бровь, а в глаз». Жить-то мне негде, кроме как в моем «Додже Рамчарджер».

Но у меня было еще непотраченное выходное пособие, деньги от продажи бытовой техники и половина последней зарплаты. Квартиру купить, конечно же, явно не хватит, а, вот домишка в пригороде или дачу, — вполне можно осилить.

Полистав на планшете интернетные странички c объявлениями, немножко стало грустно. Попал в надвигающийся летний сезон, так что все возможные варианты свелись к одному — ветхому дому на заброшенном участке на краю дачного массива.

Увольняясь из органов, хотелось тишины и покоя. Никаких совещаний, никаких экстренных планов и отчетов, бесконечных заполнений всякой «белибердой» служебных журналов, глупых учебных «тревог» посреди ночи, извечных «стояний на ковре» у начальства. Только — тишина и чтоб: «ни одна с. ка мне не звонила»!

Даже бедный Палыч устал меня защищать…

— Алексей! Ну, нельзя так!!! Вот, что мне писать?! Уже из Москвы срочно требуют на тебя объективку! Нельзя иметь авторитет у авторитетов… блин, какая-то ерунда… понимаешь, нельзя! А c цыганами?! Совсем рехнулся?!

Я, как обычно, ухмылялся…

— Палыч! Да, все нормально! Пиши, как есть… а я устал, извини…

Да, помню… А потом цыганка предложила мне погадать прямо в дежурке…

— Дай руку, начальник! Всю правду скажу тебе!

Я протянул ладони. Рада взглянула… Тут же вскочила, шурша бесчисленными юбками, пытаясь удрать…

— Стоять! Обещала! Гадай! — в шутку прикрикнул я.

Рада вернулась, глубоко вздохнула, погладила мои ладони…

В последние дни службы по моей персоне проводили несколько служебных проверок. Одна из проверок, в свою очередь, касалась не проведенной мною служебной проверки…

Вы что-нибудь поняли (из последнего абзаца)?! Я тоже нет. Осточертело, морща лоб, вдумываться и понимать! Написал от руки на сером листке рапорт об уходе на пенсию, зарегистрировал его в секретариате, и лично отнес начальнику. Далее, как обычно, поругался c ним, благо, что в последний раз… вышел из кабинета, счастливо улыбаясь… и моя жизнь в эту же секунду изменилась кардинально… Точно железнодорожный состав на самом быстром ходу неожиданно, жутко скрипя чугунными колесами, стал тормозить.

Светка меня, мягко сказать, не понимала…

— И что собираешься дальше делать?!

— Жить! — усмехнулся я, — просто жить! Заниматься любимым делом.

— И где работать думаешь?

— Че, сразу «где работать»?! Буду на трубе учиться играть…

Жена даже присела на краешек дивана.

— На трубе?!!! — переспросила она, выронив из рук журнал.

— Ну да, на трубе. Знаешь, я сперва хотел на гитаре, но…

— Зарубин! Ну, знаешь… у меня просто нет слов! ты превзошел самого себя! Скажи! Ты пошутил?!

— Нет, не пошутил. Я хочу играть на трубе! Ты же возишься c утра до вечера в своем бутике…

Закрылась в спальне. Через минуту дверь открыла, швырнула в меня подушкой, — что означало: «спи на диване»…

— Между прочим, Армстронг играл на трубе! — крикнул я в сторону закрытой спальни, — ты знаешь, кто такой — Луи Армстронг?!

Светка что-то бурчала по ту сторону двери, потом стала громко материться.

Я в одних трусах вертелся у зеркала, напрягая мышцы и строя самому себе глупые «зверские» рожицы.

— Светик! Солнышко! Выходи! Давай потанцуем!

Не только жена, но и все остальные — знакомые, близкие и не очень близкие мне люди, категорически отказывались меня понимать. Мамане, щадя ее психику, я не стал рассказывать o своих будущих «музыкальных» планах, а сестре, воспитывавшей трех девок, было не до этого.

На всякий случай решил поэкспериментировать c психиатром военно-врачебной комиссии…

— Доктор, я хочу научиться играть на трубе, — признался я c порога.

— На трубе так на трубе.., — не поднимая головы, она что-то строчила в моем акте обследования, — выпиваете?

— Немного. Бутылки дня на два хватает.

— Курите?

— Бросаю.

— Это хорошо.

— Сон какой?

— В смысле? Не понял вас, доктор…

— Крепкий, спокойный, беспокойный? Кошмары снятся?

— Да, да, доктор! Снятся! Жуткие кошмары!

— Ну, это нормально.

— Нормально?! Вы считаете, что это нормально?!

— А что вы хотели?! C вашим-то послужным списком…

— А я дом купил в пригороде, в лесу!

— Замечательно! — наконец-таки взглянула докторша на меня, — природа, свежий воздух! Замечательно! Но c алкоголем, все же, будьте поосторожнее… по статистике бывшие… живут, в среднем, года два…

Да уж… комментарии излишни…

Оформив все документы на пенсию, на следующий день я уже важно разгуливал по своему «поместью» в десять соток на берегу речушки.

Счастье мое стоило — пятьдесят восемь тысяч рублей, c вычетом налогов и сборов…