Поезд милосердия

Григорий Бабаков, 2020

В этой книге отображены события тридцатилетней давности (октябрь 1990 г.), а именно – одного грандиозного проекта, который и носил название «Поезд милосердия». Это был действительно поезд, который проехал в течение октября по маршруту «Владивосток – Рига», делая остановки в каждом крупном городе по 2–3 дня. Ехал поезд с гуманитарной миссией: принимал участие в жизни объектов, занятых в сфере работы с социально незащищенными или опасными слоями общества и собирал попутно гуманитарный груз для пострадавших от недавней аварии на Чернобыльской АЭС.

Моей маме, Наталье Алексеевне Бабаковой —

лучшему другу моего детства, лучшему учителю

и лучшей матери на свете —

посвящается эта книга

Тридцать лет спустя…

Прошло уже тридцать лет, а я, как сейчас, помню этот день — первое октября 1990 года. Раннее утро, кругом туман и много белого утреннего света, и мы едем на «пазике», ещё круглом, в аэропорт «Шереметьево-1», чтобы отправиться в свое самое незабываемое, самое значимое для нас и по большому счету предопределившее наши дальнейшие судьбы путешествие. Странно, но я и сейчас помню расцветку этого автобуса — белый, ну хорошо — серо-белый, с широкой синей полосой во весь борт. Тогда вариантов раскраски таких «пазиков» было-то раз, два и обчелся. Более всего памятен, конечно, желтый вариант, но и наша расцветка была очень популярна в то время.

Вот я произнес сейчас это «тридцать лет» и как-то странно задумался: ведь нам тогда было по тринадцать-четырнадцать годов (мне, например, исполнилось четырнадцать в последний день этого путешествия — двадцать седьмого октября), и мы, понимая, что мы — подростки и в сущности дети, всё-таки ощущали себя довольно-таки взрослыми. Нам тогда казалось, что мы уже прожили на этом свете неслабое количество времени, а тут — «прошло уже тридцать лет»… Конечно, эта тема не нова, и я не буду сильно задумываться над ней. Всё было как у всех: все в юности считают себя взрослыми и прекрасно понимают при этом, что это не так. Это потом, воспитывая своих детей, мы начинаем рассказывать им, что, мол, мы, когда были в вашем возрасте, то тоже думали, что мы уже взрослые, а потом, дескать, осознали, что это не так. Ерунда! Всё мы понимали и тогда. Просто любому подростку, конечно, хочется стать взрослым, но перестать быть подростком, вот так вот — на самом деле, по-настоящему, он не хочет. Это факт.

Как бы там ни было, тринадцать лет казались тогда вообще-то приличным сроком жизни, хотя в глубине души каждого из нас щекотало приятное осознание того, что это только начало жизни, ещё даже не молодость, что всё ещё впереди, а у нас уже такие важные дела и такие солидные поездки… «Что же будет потом, когда нам будет по двадцать, по тридцать, по сорок?..» — думали мы. Интересно, что бы мы сделали или сказали, если бы кто-нибудь с неоспоримой точностью рассказал нам тогда, что будет с нами через тридцать лет? Вряд ли бы мы поверили. Но эти тридцать лет прошли, как они и должны были пройти. Жизнь шла и была наполнена разными событиями — как общественная (а нам — потерянному поколению — довелось взрослеть во время перемен), так и личная, персональная. Были достижения — у всех разные, были и потери — тоже у всех разные. Короче, жизнь шла своим чередом, но эти двадцать семь дней, которые мы провели в дороге из Хабаровска в Ригу, претендуют на право называться отдельной, пусть короткой жизнью и по-любому составляют одну из ключевых ступеней наших реальных, длинных судеб.

Очень важный день

Прошло уже целых тридцать лет,

А я, как сегодня, помню тот день.

Я помню, во что был тогда одет

И как лежала на площади тень.

Какой был автобус, какой чемодан,

Какая погода струилась тогда,

Как кто-то кому-то привет передал…

Я это запомнил всё. Навсегда.

Запомнился этот день накрепко мне,

Возможно, был это тот самый день,

Который, кирпич как несущий в стене,

Лоза, как сплетающая плетень,

Создал незаметно, не торопясь,

Платформу под жизнью и память еще,

И отбыл, тихонечко помолясь,

Красивый, безоблачный и большой.

А курс, тот, который он задал мне,

Я продолжаю всю жизнь держать,

И настроение то во сне

Мне часто приходится вспоминать.

С пути, по которому довелось

Идти мне по жизни своей большой,

Свернуть за года эти не пришлось

И вряд ли придется когда еще.

Довольно сложно мне передать

То ощущение сквозь поток,

Что продолжаю я получать,

Идя дальше вверх за витком виток.

Но это очень странный момент,

Который как будто бы весь завис

И держит меня, как с водой цемент,

Не позволяя сорваться вниз.

А самое странное в этом всём,

Что я и тогда понимал и аж чуял то,

Что мы все живем свою жизнь, живем,

Меж вех проходя, как в игре «лото».

И между этих вех проходя,

Мы натыкаемся иногда

На те, не запомнить что нам нельзя,

И что изменяют нас навсегда.

И я понимаю, вперед идя,

Поднявшись на нового дня ступень,

Что думал всё это тогда я не зря —

Похоже, это был этот самый день.