Объекты в зеркалах

Григорий Андреевич Неделько, 2023

Новейшие фантастические истории разной направленности. Антиутопии, юморески, хоррор, научная фантастика… (Авторский сборник.)

(сборник фантастических историй)

Монохромия

Черно-белое кажется путешествием в космос,

которому суждено вернуться на землю.

(Викрмн)

Белый. Монохромное ничто

Вероятно, это будущее будет таким же,

каковыми были все будущие времена

по сравнению с их прошлым.

(Роберт Шекли, «Корпорация “Бессмертие”»)

Проверяя очередную, бесконечную по счёту опись, Георгий Вавилин вдруг с утомляющей ясностью осознал, что ему надо как можно скорее разрядиться. Это был высокий черноволосый мужчина с короткой стрижкой и серьёзным выражением лица. Весьма зрелый по общественным меркам — чуть меньше тридцати, — он, безусловно, накапливал отрицательные эмоции гораздо быстрее, чем менее взрослые и более активные граждане вечно молодящегося Белого Государства.

Снять негатив, быстро и в любое время, позволяли особые устройства. Занимало это буквально полминуты, так что от работы легко можно отвлечься. Тем более, Георгий представить себе не мог ситуации, в которой кто-нибудь хватился бы обычного сотрудника статистического бюро. Профессия мужчины не имела отношения к чему-либо серьёзному. Положа руку на сердце, он вообще не понимал, зачем и для кого работает, поскольку занимался перепроверкой уже проверенных описей. А те, в свою очередь, включали в себя всего-то навсего детали, закупленные для потенциального ремонта школьного оборудования: технопарт, комповиртов, сенсоручек и остального. Почему бы деньги, которые ему платили, с тем же успехом не выкинуть на ветер? Эффект будет тот же. Однако зарплата неплохая — с учётом образования и врождённых способностей Георгия, — поэтому грех жаловаться. Правда, с ней справился бы любой, но это уже детали…

Встав с пневмокресла, Георгий подошёл к стоящему в углу монохрому — машине для разрядки. Монохром загадочно поблёскивал холодными металлическими боками в свете утренних лучей. Работал Георгий на дому, как и большинство жителей Белого Государства, выбираясь наружу лишь по крайней необходимости. Задания давали по Сети, деньги перечисляли на карточку, разносы устраивали по Сивесу — Системе Внешней Связи… Работай — не хочу, что Георгий и делал на протяжении без малого десяти лет. Обычный человек, подобный большинству: малоподвижному, слабосильному большинству, от которого, однако же, зависела жизнь огромного Государства. Именно поэтому проводились всяческие, в основном домашние, тренинги, призванные сберечь или восстановить здоровье работников — физику, зрение и прочее, — чтобы граждане и дальше могли успешно трудиться на благо Родины.

Зайдя в нутро ожидающего монохрома и таким образом активировав автоматическое включение машины, он встал спиной к стене. Негромко зашумело, загудело; засветились и забегали маленькие огоньки. Выпростались две трубочки, въехали в уши и в мгновение ока откачали чёрный, будто смоль, негатив. Георгий вновь почувствовал себя лучше, счастливым… готовым жить и работать.

Выполнив поставленную перед ним задачу, монохром отключился, а Георгий направился было обратно к пневмокреслу — когда что-то за окном привлекло его внимание. Мужчина не разглядел, что именно, однако ему показалось, будто нечто большое с огромной скоростью просвистело вниз.

«Выбросили мусор», — мелькнула первая мысль, и Георгий решил, что происшествие совершенно незначительное и только лишь отвлекает от работы.

Однако законом давно запрещалось мусорить на улицах: это рассматривалось как административное нарушение. А выбрасывание вещей в окна — как уголовное, поскольку представляло потенциальную опасность для тех, кто находится внизу. Георгий, разумный человек, ответственный работник и дитя своего общества, не сумел пройти мимо. Он повернулся обратно к окну, коснулся сенсора, открыв его, и выглянул на улицу.

Увиденное потрясло его: прямо посреди тротуара, в луже крови, лежал человек. Неподвижный; руки-ноги вывернуты.

«Самоубийство!» — точно набат, прогремело в сознании опешившего Георгия.

Или ещё хуже… убийство!

«Не может быть, немыслимо!..»

А упавший откуда-то сверху человек, недвижимый, продолжал лежать на асфальте. И рядом — никого.

«Умер… Или умирает… — замелькали мысли. — Ему нужна помощь!..»

Никогда не сталкивавшийся с подобным, близкий к панике, Георгий всё-таки вернул себе присутствие духа. Сделал несколько глубоких вдохов; закрыл глаза, открыл. И, как есть, в домашней одежде, понёсся прочь из квартиры. На ходу крикнул автодвери — она отворилась. О том, что можно позвонить в «скорую», поражённый, напуганный Вавилин даже не подумал.

Мелькали ступени лестничной клетки: в стрессовой ситуации про гравилифт Георгий забыл. Жил он невысоко, на пятом этаже, и спуск занял каких-нибудь тридцать пять — сорок секунд.

Выскочив на улицу, Георгий непроизвольно поёжился от осенней прохлады и побежал в обход дома. По пути ему встретились трое людей: старик, выгуливающий на бесконтактном поводке тоже очень немолодую собаку, да целующаяся юная парочка на скамейке с самовыдвигающимся навесом от дождя. Влюблённые его даже не заметили. Старик же бросил на слишком легко одетого, несущегося куда-то во весь опор мужчину подозрительный взгляд, но времени объяснять и оправдываться не было.

Труп лежал, где и прежде, под окнами квартиры. Что это именно труп, Георгий понял сразу: по размозжённой голове с вытекшими мозгами, не вздымающейся груди, застывшим зрачкам…

Переведя дух, он присел на корточки возле мертвеца и, не веря собственным глазам, долго и пристально разглядывал умершего.

Или убитого?..

Совсем молодой ещё парень. Волосы цвета соломы; красивое лицо; дорогая, стильная рубашка.

«Будто бы прихорошился прямо перед смертью».

А вдруг так оно и было?..

Георгий не знал, сколько прошло времени, прежде чем позади почти бесшумно приземлился ховер. Оглянувшись, мужчина со смесью радости и ужаса увидел верпов — вершителей порядка, абсолютно одинаковых в своих чёрно-белых костюмах и скрывающих лицо защитных масках.

Порывисто встав, Георгий открыл было рот, чтобы рассказать о случившемся. Однако верпы и слушать не стали — молча схватили Вавилина за руки и поволокли к открытому ховеру.

Рядом с первой машиной беззвучно села вторая; из неё вышли ещё двое верпов. Дюжие служители порядка скорым, синхронным шагом, но без тени волнения в движениях, направились к бездыханному человеку на асфальте и принялись грузить мертвеца в ховер.

Наблюдавший это, удивлённый Георгий вновь повернулся к верпам, что вели его под руки.

— Подождите… куда?.. — Статистик инстинктивно дёрнулся, пытаясь высвободиться.

Серьёзная ошибка с его стороны.

Верпы остановились; один из них достал импульсную дубинку и как следует приложил Вавилина по голове. Вспышка, резкая боль, помутнение… и на мир наползла тьма…

…Они летели стремительно по выделенной трассе. Георгий понял это, когда очнулся и пришёл в себя.

Голова болела и кружилась, перед глазами плавали цветные круги. Тошнило. На особо крутом повороте накатывающие волнами приступы сделались чересчур сильными, и Вавилина вырвало. Это принесло некоторое облегчение; по крайней мере, теперь он, хоть и с трудом, мог сосредоточиться на происходящем.

Оказалось, его запихнули на заднее сиденье машины, с виду — стандартного служебного ховера. Георгий поглядел направо, на сидящего впритык верпа. Голова вершителя порядка повёрнута в сторону ни в чём не повинного мужчины. По обезличенной маске невозможно понять чувств и намерений верпа, но очевидно, что тот не спустит с задержанного глаз.

Второй служитель государственного закона сидел за сенсорным рулём и безэмоционально, практически неподвижно правил ховером.

Похоже, верпов не интересовала личность того, кого они схватили. Имя, фамилия… почему он оказался рядом с трупом… и прочее… Даже когда Георгия вырвало, защитники Государства не отреагировали.

А вот стоило мужчине напомнить о своих правах — узнать, за что его схватили, куда везут и для чего, и какое они вообще имеют право, — как выяснилось, что он совершил вторую серьёзную ошибку. Верп, сидящий впритык и неотрывно наблюдающий за Георгием, хорошенько размахнулся и вмазал статистику локтем под рёбра. Ярко и болезненно вспыхнуло! Согнувшись пополам, несчастный готов был исторгнуть из себя остатки непереваренной еды — если бы в организме хоть что-нибудь сохранилось после первого раза. Потому Георгий просто хватал ртом воздух, стараясь отдышаться. Наконец он осторожно повернулся к ударившему его верпу. Та же ничего не выражающая маска, то же полнейшее безразличие.

Остаток пути проделали в вязкой, напряжённой тишине…

…Машина быстро, но аккуратно приземлилась. Поднялись вверх автоматические двери; Георгия вытолкнули наружу и куда-то повели — широким шагом, без понуканий, которых, наученный горьким опытом, статистик дожидаться не стал. Он с трудом подстраивался под темп верпов, ноги заплетались.

Дул стылый осенний ветер — налетал порывами, пробирал до костей. Кожа пошла пупырышками. Сжав зубы, Вавилин терпел и бесплотные морозные прикосновения ветра, и грубое обращение верпов, когда их сильные пальцы до синяков стискивали руки.

«В конце концов, всё образуется. Выяснится, что я не виноват, и меня отпустят…» — мысленно повторял Георгий

Хотя, надо признаться, слабо верил в такой исход. Что-то внутри ныло и не соглашалось с мыслями. Что это было? Интуиция? Страх? Нечто большее?..

Вокруг стояли служебные ховеры знакомой бело-чёрной расцветки, мощные и обезличенные, под стать владельцам. На капотах нарисован знак вершителей порядка: внутри круга — перекрещенные старинные весы и меч. НомерА у авто отсутствовали, иные опознавательные знаки — тоже.

По дороге встретилась парочка верпов. Первый шёл куда-то по своим делам в противоположном направлении; второй залезал в ховер. Ни один не обратил ни малейшего внимания на коллег, которые едва ли не волочили под руки молодого мужчину с испуганным, растерянным взглядом, одетого в замызганные футболку и шорты.

«Надо полагать, обычное дело», — внутренне невесело усмехнулся Георгий.

Вели его молчаливые хранители порядка, конечно же, в участок — место их работы и жизни. Именно там они проводили бОльшую часть времени: тренировались, ели, занимались различными делами помимо профессиональных… Может, и жили: никто не знал этого наверняка.

Автодвери в участок разъехались, и трое вошли внутрь. Взгляд Георгия тотчас зацепился за снующих по коридору верпов: прежде вершителей в таком количестве ему видеть не доводилось. И те производили кошмарное впечатление: безликие, высокие, мускулистые, двигающиеся уверенно и решительно, не замечающие ничего вокруг, в том числе и их. Словно инопланетяне, для которых люди не представляют ровным счётом никакого интереса.

Георгий поёжился, и отнюдь не от холода. Тут его безмолвно толкнули в какой-то дверной проём, и он послушно пошёл этим путём. Миновав увенчанную последними техническими новинками стойку администрации, передающие неясные ему, наверняка зашифрованные сообщения мониторы, флайт-камеры и запертые на электронные замки двЕри, Вавилин нырнул в коридор.

Дорога утопала в полумраке, кругом — никого. Сюда определённо нечасто захаживали. Они с верпами двинулись по угнетающему бесстрастием и бессловесностью пространству, что сжимало плотно и надёжно со всех сторон. Слева и справа располагались закрытые двери без номеров и табличек. Они шли, и шаги гулко и ритмично отдавались в окружающей, подстрекаемой темнотою тишине. Бух… бух… бух… бух…

Мысли сбивали друг друга в голове. Одна другой мрачнее, налетали и отступали — только чтобы напасть вновь.

Казалось, это никогда не кончится…

Верпы остановились резко; настолько неожиданно, что Георгий не сразу сообразил: пришли. Один из вершителей приблизился к типовой двери, каковых промелькнуло мимо несколько десятков. Служитель правопорядка приложил раскрытую ладонь к электронному замкУ. Загоревшись синим, тот открылся, дверь скользнула в сторону. Георгия впихнули внутрь. Дверь моментально закрылась. Верпы встали по обе стороны от неё, чуть не касаясь спинами стен.

Некоторое время ничего не происходило — буквально секунд десять, но этого хватило, чтобы Вавилин успел осмотреться. Его привели в какую-то лабораторию или помещение, очень на неё похожее.

Магнитная лампа под потолком насыщала комнату ярким белым светом. Справа в стене находилась ещё одна дверь, без замкА и довольно неприметная. По стенам вились лозы разноцветных, помигивающих проводов. Неведомая техника сгрудилась в двух дальних углах — металлические, шумящие, усеянные светящимися лампочками коробки стояли одна на другой. А между этими своеобразными колоннами возвышался… монохром!

Георгий вначале удивился: что здесь делает столь привычная ему и остальным жителям Белого Государства машина?! И зачем его привели сюда? Что они задумали? Для чего понадобился монохром?..

Однако, приглядевшись, статистик понял: с выводами поспешил. Это был вовсе не монохром, но аппарат очень и очень на него похожий, во всяком случае внешне. Размерами непонятный агрегат превосходил машину для разрядки раза в три, а кроме того, его усеивали плоские лампочки, цветные провода, сенсоры, микросхемы и множество металлических элементов разных форм и неизвестного назначения. Тем не менее, платформа активации, привычно круглая, просторная, лежала на предназначенном для неё месте — на полу.

Так монохром это или нет? Если да, то весьма необычный.

«Как же он работает?» — снова возник в голове вопрос, и Георгий ощутил, что дрожит.

Постарался унять тремор.

В эту секунду открылся дверной проём в боковой стене, и из него вышел человек в белом халате. Неопределённого пола; на лице — маска как у верпов. Человек сделал рукой короткий жест, и верпы отклеились от своих мест. Один пихнул Георгия к монохрому — или тому, что было очень на него похоже, — а когда статистик встал на поле активации, второй верп остановился напротив, перекрывая путь к отступлению.

Агрегат, внутри которого очутился Георгий, заработал. Зашумел — значительно громче, чем обычный монохром; гул заполнил собой всю комнату. Непонятный, устрашающий техногенный «монстр» заморгал десятком огонёчков. Из незаметных пазух выехали трубки и заняли места в ушах ничего не понимающего, однако остро чувствующего грядущую беду мужчины.

Пара секунд — шума, света, ожидания… страха… И — началось!

Георгию показалось, будто острый нож отчаяния вонзился в сАмую его душу. Он содрогнулся: от неожиданности, изумления, ужаса… Скосил взгляд на трубочку. По ней потекли выкачиваемые из тела эмоции. Но не чёрные, как любой негатив, а белые. Белые! Положительные! Счастье, радость, удовольствие, хорошее настроение!.. Весь позитив, единым порывом, ухнул к жестоким, безразличным манипуляторам в ушах, готовясь навсегда покинуть разум и существо Вавилина…

Обезумев от творящегося кошмара, статистик рванулся прочь из кабины машины-убийцы, но стороживший его верп преградил дорогу к спасительной свободе. Ловким, отработанным, механическим движением достал из-за пояса излучатель и направил на ментально аннигилируемого человека.

Взор помутился. Георгий почувствовал, что теряет сознание, отрывается от реальности и зависает над бездонной пропастью. Наседала тьма, подобной которой нет в природе, — темнота чернее чёрного. Бешено колотилось сердце. И опустошение, алчное, коварное, смертельное, наваливалось неподъёмным грузом.

У Георгия подкосились ноги. Он рухнул на колени…

…На самом верху Башни-великана, в прозрачном, лученепробиваемом контейнере, занимающем почти всё помещение, в люминесцирующей жидкости, в состоянии вечного дрейфа покоилось тело. Жирное, белёсое, отталкивающее, оно «плавало» в сверкающей, энергетически заряженной воде, казалось, уже несчётные годы. Тело не двигалось вообще, даже по собственной воле. Если бы захотело, оно всё равно не проплыло бы и пары метров. Да этого и не требовалось: ни ему, ни другим.

Зато тело умело ощущать. И передавать. Умело как никто иной, за что его и ценили.

Очень часто оно пребывало в плохом настроении, и тогда требовалось передать ему как можно больший заряд позитива, чтобы нивелировать отрицательные эмоции, снизить стресс, задобрить… и помочь телу продолжить то, ради чего оно только и существовало: жить и транслировать.

Прямо сейчас тело было очень довольно. Если б могло, оно бы сладко зажмурилось от нахлынувших на него приятных эманаций. Давно оно не испытывало столь сильного наслаждения. Откуда взялись пожираемые эмоции?.. А впрочем, велика ли разница? Телу было хорошо, и это главное — для него. Но равно и для всех, кто о нём заботился.

Сильнейшая волна удовлетворения продолжала вливаться в жирные телеса, и их обладатель готовился испытать неземное блаженство. И он, и окружающие его безмолвные фигуры, работающие на обитателя прозрачного контейнера день и ночь, и многие другие… Хотя большинство о том отнюдь не подозревало — и не должно знать…

…Волна поглощения приготовилась смести личность и жизнь Георгия с полотна бытия, обрушить в ледяную, непобедимую неизведанность — когда внезапно всё прекратилось. Оборвалось — моментально, болезненно.

Георгий почувствовал нечто странное: словно бы его заново накачивают жизнью. Мужчина успел очнуться, пробудиться от того, что сулило дорогу без возврата. Страх отступил, сердце успокоилось. Безраздельное отчаяние схлынуло, отбрасываемое прочь возвращающимся позитивом. Белая волна смела и уравняла чёрную. Георгий вновь становился самим собой. Однако именно это заставило его, не выдержав напряжения, лишиться чувств.

Тело в монохроме-убийце свалилось на пол.

А другое тело, далеко отсюда, в прозрачном контейнере, в высокой, недосягаемой Башне, сильно дёрнулось. Впервые за годы. Потом ещё раз и ещё.

Тогда ОНИ забеспокоились — тоже в первый раз…

Георгий лежал на полу; едва вернувшись, сознание опять гасло, но теперь по другой причине — от переизбытка переживаний, мощнейших, сверхъестественных. Помутившимся взором Вавилин наблюдал странные, пугающие картины. Возможно, ему следовало радоваться или хотя бы надеяться на лучшее, но попросту не осталось сил.

…Снаружи послышался взрыв… Дверь в «лабораторию» открылась… Внутрь ворвались нечёткие, загороженные туманной пеленой фигуры… от них повеяло чем-то страшным, необъяснимым…

Кажется, один из верпов, что стерегли его, а может оба, открыли огонь… Упала первая страшно-нереальная фигура… вторая…

Затем уже фигуры начали стрелять… Верпы рухнули как подкошенные…

Неужели он свободен? Свободен?!

Эта мысль отпечаталась на стенке сознания, неизбывно ощутимая, но ненужная: ведь сейчас он совсем ничего не мог поделать. И кто бы не ворвался в «лабораторию», друг, или враг, или кто-нибудь иной, Георгий находился в полной его власти.

…Свалился на металлический пол человек в белом халате и маске; потекло что-то багровое… Кровь…

…За пределами помещения вновь раздались взрывы… Зловещие фигуры, с некими устройствами наперевес — излучателями?! — выбежали наружу. Все, кроме одной. Она приблизилась к Георгию — медленно, будто двигаясь сквозь патоку… а возможно, только чудилось, и на самом деле человек (человек ли?) подскочил к нему в мгновение ока. Как бы то ни было, фигура присела, достала что-то из-за пазухи… или кармана… сжала в кулаке. Другой рукой коснулась Георгия. Мужчина ощутил чувство изменения, распада…

«Неужели снова?!»

…перемещения…

А потом мир завернулся узлом, схлынул и исчез. Вместе с Георгием. Но статистик этого не знал — как и того, что происходило следом. Вселенная для него вновь пропала, только на сей раз ИНАЧЕ.

Тело в контейнере дёргалось всё сильнее, до тех пор, пока ОНИ не успокоили его, отдав часть себя. Впервые…

…Последним, что Вавилин услышал, были звуки выстрелов и взрывов. А последним увиденным — сверкающие перед глазами сверхновые.

Потом сознание наконец оборвалось в неощущаемую пустоту…

…Георгий пришёл в себя в пустом, холодном помещении.

Он лежал на бетонном полу и смотрел в пустую глазницу окна. Что снаружи — не разобрать: опустившиеся сумерки скрадывали очертания окружающего мира. А скоро и вовсе наступит тьма. Помимо прочего, не в том он был состоянии, чтобы разглядывать местные достопримечательности; сначала бы разобраться, куда угодил и всё ли с ним в порядке…

«Что это, заброшенное жилище? Очень может быть. Но где дом находится? И как я тут оказался? По чьей воле?..»

Вопросы сыпались градом.

Георгий лежал, укрытый довольно плотной, дурно пахнущей материей. Стянув её, Вавилин встал. Рядом с тем местом, куда упала материя, обнаружил одежду: ветровку, штаны, ботинки. Все — потёртые, поношенные. Видимо, предназначаются ему.

Оглядевшись по сторонам и никого не найдя, Георгий облачился в новую одежду. Она немного жала, была не слишком приятна к телу и пахла весьма своеобразно, но благодаря ей стало теплее. Спасибо невидимому благодетелю, а то так и околеть недолго.

Георгий осмотрелся более внимательно. Действительно, необъяснимым образом он оказался внутри разрушенного строения. Оконные и дверные проёмы зияли пустотой; повсюду лежали куски разбитого стекла и разный мусор: банки, бутылки, упаковки, обёртки… И более — ничего, лишь просторная, пугающая концентрированностью пустота уничтоженности.

«Неужели кто-то тут живёт? — родилось невероятное предположение. — Но кто способен существовать в таких условиях? И откуда вообще взялось это полуразвалившееся здание? В нашем Государстве ничего подобного отродясь не было. Оно — колыбель порядка и счастья, а не…»

Не чего? Хаоса и упадка? Вполне допустимая мысль. Только раньше Георгий и предположить не мог, что верпы запросто хватают на улице людей и отвозят их на… «усыпление» в участок. Бросают в горло ненасытных, смертоносных машин. Машин, так похожих на знакомые, почти родные монохромы…

Но раз всё это существует… если оно не привиделось Георгию в кошмарном сне, значит, есть и другие вещи, возможно, ещё более страшные.

«Куда уж страшнее…»

А может, и есть куда?..

Он постарался отвлечься от мрачных, будто вечная ночь, мыслей, однако облегчения это не принесло — мужчина вдруг остро ощутил, что переполнен негативом. Только рядом нет монохрома, чтобы сбросить напряжение, перекинуть отрицательные эмоции из тела в специальное государственное хранилище. По крайней мере, раньше, до сего дня, Вавилин действительно верил, что именно так и происходит.

— Сколько раз я видел этот взгляд. В сумраке самых разных оттенков. — Прерывая одиночество, из тени выступила незнакомая фигура.

Георгий посмотрел на неё и оторопел: конечно, он не был уверен до конца, но выглядел говоривший точь-в-точь как те, кто напал на верповский участок. Во всяком случае, именно такой образ отпечатался в памяти мужчины, пока он валялся в полубессознательном состоянии внутри едва не погубившей его машины. Человек, обратившийся к статистику, обладал достаточно высоким ростом, широкими плечами, идеально лысой головой и горящими, въедливыми, решительными глазами. Одет он был в какие-то обноски, не лучше тех, что достались Вавилину, — наверняка сам лысый их и принёс.

Новоявленный некоторое время молча разглядывал Георгия, внимательно, с прищуром. Статистик, не решаясь заговорить первым, тоже рассматривал незнакомца.

Наконец лысый продолжил:

— Должно быть, и у меня были такие глаза, когда только очутился здесь.

— Где здесь? — ничего не понимая, спросил Георгий.

— В Бездне-сити, как мы называем это «местечко». — Лысый невесело хохотнул.

— И где оно находится?

— На окраине Белого Государства, за силовыми барьерами.

— Какими ещё барьерами? — Георгию показалось, что его обманывают; отродясь ни о чём подобном статистик не слышал. — Нет в нашем Государстве никаких силовых…

— Сейчас ты думаешь так. Но вскоре поймёшь. Думаю, уже начинаешь прозревать.

Георгий огляделся, затравленно, ища подсказку… спасение…

— О чём вы говорите? Кто вы?

— Моё имя тебе ничего не скажет. Да и нет его уже давным-давно — кануло в войне.

— Войне?

— Ага. Между верпами и бевами.

— Кто такие бевы?

— Бевы — это мы. Бездомные воители.

— Без… — Георгий не смог выговорить этого слова.

«Бездомные!.. Невозможно! Нереально! В нашем утопическом обществе и Государстве нет людей без дома!..»

Ну конечно. Ровно в той же степени, что нет и верпов-убийц, и машин, высасывающих чувства вместе с жизнью.

— Всё ещё считаешь это чёрно-белое Государство своим? Или тебе уже ближе бесцветное? — поинтересовался лысый, подходя ближе.

Георгий машинально отступил назад — и упёрся в стенку.

Лысый остановился.

— Тогда позволь, кое-что расскажу, — проговорил он…

…Белёсое жирное тело в Башне вновь пришло в норму. Для этого понадобилось приложить бОльшие усилия, чем предполагалось: подавить бунт, убрать трупы, запустить в теле — и радиосигналы стирающие память коды, а главное, подпитать из собственных резервов жирного транслятора.

Но теперь, пусть облачённые в одеяния цвЕта ночи человекоподобные фигуры и чувствовали себя едва ли не истощёнными, всё возвращалось на круги своя. Башня опять возвышалась над миром не только в прямом, но и в переносном смысле, потому что правление её должно быть вечно. Это знали и понимали ОНИ; это понимало и знало тело. Как и их мелкие помощники — слуги, верпы и другие, — которым иногда перепадали частички переработанного специальными машинами негатива. Негатива, высасываемого монохромами. Негатива, на котором зиждилось всё общество, всё Государство.

Государство абсолютной черноты.

Лучше «перемолотого» негатива были лишь положительные эмоции, которые выкачивали из приговорённых к смерти, людей, оказавшихся не в том месте не в то время. Подозревающих… случайных свидетелей… заговорщиков… либо просто тех, кого решили казнить: ради необходимости или забавы. Дабы изъять из тела и разума столь ценный, дорогой, приятный позитив…

…Лысый говорил и говорил.

–…А слышал когда-нибудь о «чёрных» рынках, где торгуют положительными чувствами по баснословным ценам? Хотя правильнее назвать эти рынки «белыми»…

Георгий только обескураженно, в ужасе мотал головой. Он хотел отойти ещё дальше назад — но отступать было некуда: физически и метафорически.

— Про силовые барьеры, скрывающие от глаз и прочих органов чувств разрушенные, пришедшие в упадок территории, ты тоже не знаешь, — продолжал лысый человек без имени. — На самом деле Белое Государство не настолько большое, как вас уверяют — не размером со всю планету. У него и возможности-то не было разрастись после Великой Войны. Той самой, лишь слабым продолжением которой стала наша война с верпами и властью…

Георгий закрыл глаза.

Как бы хорошо, как бы легко было сейчас просто взять и умереть. Пусть в механических, компьютеризированных лапах убийцы-«монохрома», под приглядом бесстрастных, жестоких верпов — но исчезнуть, уйти, раз и навсегда решив все проблемы.

Однако он понимал: так просто это не закончится. Не ту судьбу готовило ему… что? Время? Пространство? Бытие? Или отдельно взятый человек, волею случая спасший от гибели, тепловой смерти? Спасший, чтобы бросить в лапы более смертоносного понятия — вероятности?..

А важно ли, кто привёл к нынешнему итогу?

Да и что, в конце концов, он может противопоставить целому Государству заговорщиков и маньяков? Территории с тысячелетней историей… если только и она не вымысел, обман, мистификация, выдуманная с единственной целью — благоденствовать невзирая ни на что. Убивать, красть, жиреть…

— Держи.

Лишь сейчас Георгий понял, что лысый всё это время продолжал говорить. Но бев и так рассказал статистику слишком много для того, чтобы Вавилин продолжал оставаться вне реальности. А теперь собеседник замолчал и, безмолвный и выжидающий, протягивал Георгию некий предмет.

На ладони лысого лежало нечто вроде тонкого плоского чипа или микроплаты. Помигивал по центру неяркий огонёк.

— Это сенсор, — объяснил бев. — Прижмёшь его пальцем, и на сигнал откликнется наше телепортационное оборудование. Оно перенесёт тебя куда надо.

— Телепортационное?! — выдохнул Георгий.

— О нём ты, разумеется, также не слышал, — утвердительно сказал лысый.

— Откуда оно у вас?!

— Что мы, зря с верпами воюем? — вопросом на вопрос ответил бев и подмигнул.

Георгий осторожно взял с ладони лысого телепортатор… или вещь наподобие него.

Подумать только, держит в руках технику, которая многие тысячелетия смущала и бередила умы учёных. Технику невероятную, невозможную… но оказавшуюся привычной, обыкновенной — здесь, в РЕАЛЬНОЙ действительности.

— А вы? — поинтересовался Георгий.

Лысый вздохнул, и статистик понял, что ответ будет непростым. Однако Вавилин никак не ожидал того, что в итоге услышал:

— Мы слишком долго воевали. ПорА это прекратить. ПорА освободить людей. И планету.

— Но каким образом?

Лысый помолчал.

— Понимаешь ли, не очень приятно быть бевом. Мы ведь не люди — не обычные люди, — а скорее существа. Создания, которых лишили всего позитива внутри, но которым посчастливилось… посчастливилось, правда? — Болезненно усмехнулся. — Которым УДАЛОСЬ выжить. Порой — благодаря техническим новшествам, что мы прячем в канализации, наших штаб-квартирах. А иногда чисто из упорства. Поскольку природа не хочет видеть живым такого Государства; она его не приемлет. И даже тот, кому, казалось бы, суждено умереть, может спастись. Только что это будет за существование…

— Не понимаю…

— Мы, бевы, несмотря на то что отверженные, продолжаем являться частью системы. Находимся на весах, в той чаше, где негатив. Власть предержащие — в соседней, с позитивом. И их хитроумные устройства позволяют человеческому миру функционировать, балансировать, как было испокон веков, — между белым и чёрным. Правда, люди ли хозяева Государства? И мы? Сильно сомневаюсь. Я лишь предводитель одного из бевских отрядов. Но таких отрядов много: сотни! И представь, что случится с миром — филигранно, технически совершенно выстроенным миром, — если все эти люди… существа, все источники негатива разом…

— Нет!

— Да. Умрут. Перестанут быть. Высвободят собственный негатив на волю.

Наступило долгое, тяжёлое молчание.

Нарушить тягостную тишину на сей раз первым решился Георгий:

— Но почему я?

— Не только ты. Подобных тебе много. Тех, кто способен сопротивляться тепловой смерти. По крайней мере, это доказывают исследования. Мы верим, что наша жертва не будет напрасной.

— Но что случится с миром, когда вы… вас… не станет?

— Ничего особенного. — Лысый рассмеялся в голос. — Всеобщая волна разрушения пройдёт по технике наших врагов и уничтожит её. Мы умрём самовольно, а те, кто не успеют или не захотят себя прикончить, испустят дух, когда нарушится баланс негатива и позитива. Это же ждёт обычных людей. Хотелось бы найти другой выход, но… мы чересчур долго искали, ждали — можем опоздать.

— Неужели нет иного пути?

Бев лишь пожал плечами.

Георгий осторожно погладил машинку для перемещения, с внешней стороны, там, где не было сенсора.

— А что это за тело, про которое вы рассказывали? — спросил он. — То, в контейнере с «вечной жизнью», соединённое с психикой и жизнями самых высокопоставленных… существ.

— Ты о жиртресте из не видимой невооружённым глазом Башни в самом центре Государства? Так это наш любимый правитель. Никак не угомонится, не уйдёт на покой… — Лысый мрачно хохотнул. — А его смотрители, которые связаны с ним ментально, только и думают, как бы лучше угодить начальнику. Понапихали в себя чипов… Хотя подобострастие и желание выслужиться было в них всегда.

Продолжая поглаживать машинку перемещения, Георгий увидел, как другой бев, низкорослый, взъерошенный, внезапно выскочил ниоткуда и, «подлетев» к лысому, стал взволнованно пересказывать тому последние новости:

–…Похоже, кто-то из наших проболтался. Они устраивают облавы. Ещё немного, и опоздаем…

— Корабли на месте? — резко осведомился лысый.

— Да. Готовы к взлёту…

— Что за корабли? — не понял Георгий.

— Космические, — огорошил предводитель отряда и озорно подмигнул. — Господи, каких трудов мне стоит обычное веселье. Неужели это вскоре закончится?

— Подождите… — начал было Вавилин.

Но его никто не стал слушать.

Лысый протянул руку и нажал на сенсор машинки для перемещения. Огонёк загорелся ярче прежнего.

Что-то изменилось, налетело, схватило…

— Надеюсь, у них получится… — услышал Георгий непонятно чьи слова, но определённо относящиеся к нему и другим — таким же, как он.

А после кто-то, шурша разбитыми стёклами и прочим мусором, ворвался в пустующее помещение. Послышались возгласы, крики; началась неразбериха, прозвучал выстрел, другой, третий… Раздался взрыв!..

И всё исчезло.

Жирное тело правителя дёрнулось, пытаясь высвободиться из незримых пут. Снова, и снова, и снова. Правитель тряс телесами, стараясь избежать навалившихся на него эманаций, отгородиться от них, ускользнуть… Тщетно. От планетарного эмополя, рушащегося единым мигом, увернуться или убежать невозможно.

Тогда непробиваемый стеклянный контейнер лопнул, заливая гладкие плитки светящимися волнами, разнося повсюду флюоресцирующие брызги…

Катались по полу в предсмертных судорогах смотрители, которых настигли ощущения их владыки. Вода топила в себе одетых в чёрное человекоподобных существ.

Слуги власть предержащих, в жутких агониях, тоже испускали дух.

И — бОльшая часть обычных жителей: на работе, дома, на улицах, в ховерах… Всё замерло, застопорилось. Начались сбои, аварии, катастрофы. Прерывались разговоры по видеофонам, останавливались фабрики и заводы, падали, разбиваясь в хлам, летающие машины… Люди отключались, будто роботы, и, валясь на землю, гибли прямо на месте… Армагеддон застывания и самоуничтожения пронёсся по некогда мнившему себя всесильным Государству…

А те, кто когда-то именовал себя бевами, тысячи существ… искажённых личностей… умерли немногим раньше…

Башня надломилась у вершины. Прозвучал оглушительный взрыв, и колоссальное строение стало видимым. Серия вспышек, сопровождаемых жутким грохотом, пробежала по Башне. Та накренилась, не прекращая вспыхивать бело-жёлто-оранжевым и громом сотрясать безразличные небеса. Вся в дыму, она заваливалась больше и больше, полыхая, исторгая грязно-пепельного цвета клубы. И наконец рухнула на каменные крыши правительственных зданий, обступивших просторную красивую площадь — ту площадь, которая располагалась внутри огромной неприступной крепости. Так падают только идолы и низвергается лишь слепая вера…

…Космический корабль, набитый битком, стартовал. За ним ещё один. По всей планете устремлялись в звёздную даль межпланетные путешественники.

Среди них был и Георгий Вавилин.

Он в бессчётный раз посмотрел направо, налево. Вокруг сидели, пристёгнутые к защитным креслам, мужчины, женщины, старики и дети. Выражение лица у большинства людей разнилось, но преобладало крайне сосредоточенное. Они старались совладать с эмоциями, сильными, непривычными. И у каждого, не считая младенцев, на поясе — излучатель: большой, среднего размера или миниатюрный.

Полёт до секретной инопланетной базы Белого Государства, если всё пройдёт хорошо, должен занять чуть меньше недели. У них имелся разработанный бевами за долгие годы план, строки которого прямо сейчас сменяли друг друга на плоском магнитном мониторе.

Секретная база… Долетят они до неё? Захватят ли? Что найдут внутри? Справятся ли с защитниками Государства, если те прибудут из космоса: с других баз либо из далёких странствий? Как завершится многолетнее противостояние чёрно-белых и бесцветных? И станет ли штурм базы действительно ИТОГОМ?..

Негатив внутри оседал мокрым пеплом, вязким густым туманом, однако уже не беспокоил так, как прежде.

«Придётся жить без монохрома… без всего этого лживого, кошмарного прошлого. Жить по-новому…»

Георгий неосознанно стиснул рукоять висящего на поясе излучателя. Поняв, что делает, мужчина постарался немного расслабиться. Затем отстегнул энергетическое оружие и поднёс к глазам.

«Никогда не пользовался излучателем… Что это теперь — орудие войны или мира?»

Георгий не знал. Но у него будет достаточно времени, чтобы получить ответы на все вопросы.

В конечном итоге, он ведь не один такой — их много. Достаточно ли?

И на этот вопрос найдётся ответ. Со временем…

Вавилин почувствовал, что наконец становится хозяином вещей и переживаний, которые всегда предназначались ему, но утаивались волею тех, кто возомнил о себе невесть какие небылицы. Может, ощущение было поспешное, обманчивое… сложное… Но столь приятно и хорошо делалось от него на душе!..

Космические корабли, ведомые автопилотами, один за другим покидали атмосферу и выбирались за орбиту, в открытый космос. Туда, где притаилось и куда звало великое, помигивающее редкими огоньками, монохромное ничто…

Чёрный. Монохромный бог

Бог умер.

(Фридрих Ницше)

Георгий Вавилин, в прошлом — статистик недавно почившего Белого Государства, не достигший тридцатилетия мужчина с чёрными волосами и серьёзным выражением лица, сидел возле иллюминатора звездолёта. Вавилин напряжённо наблюдал за тем, как неспешно, будто нехотя приближается незнакомая планета. Унылый серый шар с длинными острыми скалами и махиной сверхсекретной базы на сАмой макушке галактической сферы. Пики скал словно бы угрожали космическому кораблю, предупреждали: если попытаетесь приземлиться, проткнём насквозь. А молчаливая громада базы слепо взирала на подлетающий звездолёт и производила впечатление умирающего, обездвиженного зверя.

Бывший статистик попытался отвести взгляд от мрачной картины, которая видом своим не предвещала ничего хорошего, — не смог. Почти всё время, что корабль пересекал орбиту, входил в атмосферу, автоматически снижал скорость, Георгий холодно взирал на происходящее. Лишь под конец внутренний трепет стал слишком силён: Вавилин на несколько секунд оторвался от картины за стеклом иллюминатора и посмотрел на красивое лицо сидящей рядом Киры.

С Кирой, высокой, стройной, темноволосой, он познакомился в самом начале полёта. Не сказать, что сразу вспыхнули чувства, да и не располагала к тому сейчас обстановка, однако мужчина и женщина понравились друг другу. Проводили много времени вместе, в ожидании, когда автопилотируемый корабль доставит к месту назначения.

На звездолёте заняться было особенно нечем. Книги и фильмы отсутствовали, и атмосфера столь недалёкого грядущего не позволяла в полной мере расслабиться. Немало людей — негаданных ополченцев — проводили бОльшую часть дня за разговорами и воспоминаниями. Георгий и Кира же предпочитали молчать и наслаждаться моментом, покуда имелась такая возможность. Ведь совсем скоро предстояло высадиться на неизвестной планете, которая, на первый взгляд, выглядела отнюдь не дружелюбной. И не просто высадиться — пробраться на построенную там погибшим Государством базу и, если надо, захватить её. Сломив сопротивление возможных охранников, подчинить гигантское строение себе, использовать как новый дом для возрождающегося человечества.

Задача не из лёгких, пусть даже у них имелся примерный план базы, оружие, еда и предметы первой необходимости. И на этом корабле, и на других, около недели назад покинувших родную планету, летело множество новоиспечённых воинов самых разных возрастов. Некоторые бежали от хаоса и ужаса тоталитарного режима вместе с младенцами. Однако хватит ли силы, отваги, способностей, банально — числА, дабы завершить начатое бевами?

«Бевы… — с грустью подумал Георгий. — Отдали собственные жизни за наше будущее. Они же раздобыли оружие, оснастили космические корабли защитой от слежения… И сделали много чего ещё. Всё — с одной целью: чтобы мы могли прилететь сюда, помешать остаткам Государства возродиться».

Если, конечно, таков план государственных сторонников, буде они по-прежнему живы. Никто, даже бевы, не знал наверняка, что творится на секретной базе. Они и проведали о её существовании чисто случайно, во время очередной вылазки. А потом стали копать глубже, расследовать… И выяснилось: Государство, по какой-то неизвестной причине, сохраняет контакт с достаточно отдалённой планетой, где расположено некое непонятного назначения строение.

Это-то строение и вырастало теперь громадой перед глазами Вавилина. Шарообразное, гладкое, светлое, вздымалось вверх колоссальным чудовищем, одновременно удивляя, смущая и устрашая. Что там, внутри?

Георгий неосознанно взял руку Киры в свою. Женщина сжала пальцы Вавилина и посмотрела на него вопросительно. Георгий не заметил этого взгляда — внимание мужчины вновь привлекла разворачивающаяся за стеклом иллюминатора впечатляющая и опасная неизвестностью картина. Вавилин продолжал созерцать черноту властвующей на планете ночи и белое, диссонирующее с ней пузо искусственной постройки. Оказалось попросту невозможным переключить внимание на что-нибудь иное. Взор — не только его — точно бы сам собой возвращался к месту, что притягивало космических путешественников, звало, вжимало в пустую скальную поверхность неназываемой силой.

И сами собой на ум приходили понятные, однако оттого не менее тревожащие вопросы…

— Как думаешь, — сказала Кира, — всё будет хорошо?

Он на секунду задумался, а потом, не поворачиваясь, произнёс:

— Я…

Но договорить не успел.

Корабль мощно тряхнуло, закачало из стороны в сторону. Оба — и мужчина, и женщина — повалились на пол. Отовсюду послышались изумлённые, испуганные возгласы, детский плач попадавших со своих мест людей.

— Что случилось?! — перекрывая всеобщую какофонию, вскричал Вавилин.

Бросился к иллюминатору, поскольку причина воцарившегося хаоса явно находилась снаружи. Припал к стеклу и увидел то, от чего сердце захолонуло, ухнуло вниз.

Все корабли, которые летели следом и собирались уж приземляться, сбивались с курса, взрывались! Гремело!.. Огненные шары озаряли черноту ночи кошмарными отсветами. Тяжёлые обломки звездолётов разбрасывало по сторонам; кружась в смертельном танце, разрозненные, покорёженные части падали вниз. Одна просвистела совсем рядом с приземляющимся кораблём, внутри которого путешествовали Георгий с Кирой. Другой обломок по касательной всё-таки задел космическое судно. Звездолёт снова тряхануло, и Вавилин, отброшенный от иллюминатора, опять повалился на пол.

Ракеты! Они — кто бы они ни были — стреляли ракетами! Пускали в звёздных беженцев, чтобы помешать высадке. При этом траектория снарядов во время полёта, по необъяснимой причине, не поддавалась вычислению.

Что ж, вот и ответ: на базе кто-то есть. По-прежнему или прибыл недавно, возможно прознав о приближающейся угрозе, — предстояло выяснить.

Но сперва — выжить…

Корабли, которым не повезло прибыть первыми, продолжали разрываться на куски, когда с ними сталкивались остроносые ракеты. По какой-то причине звездолёту, где находился Вавилин, повезло. Вероятно, защитники базы не успели сориентироваться или просмотрели садящийся корабль, что и спасло Георгия, Киру и их собратьев по несчастью. Спасло ли? Кажется, да, ведь ракеты выстреливали исключительно в воздух; вероятно, не предназначены для поражения наземных целей.

— Не вставайте с мест! — громко, надсадно, настолько, чтобы услышали все, крикнул Вавилин. — Держитесь за что-нибудь! Иначе вас просто переломает!..

И это была правда, ведь в тот же самый момент очередной обломок задел садящееся судно. Снова встряска, снова скачкИ пространства туда-сюда…

А корабль будто бы и не собирался останавливаться. Несмотря на то, что ужЕ выехали готовые вгрызться в поверхность держатели, казалось процесс приземления будет продолжаться вечно…

Но наконец звездолёт замер, зажглись сигнальные лампы, оповещающие, что люди на месте и положение у судна устойчивое. После чего открылся люк, откинулся трап. Надо покидать ставшего столь негостеприимным космического странника — иного выхода нет. Либо так, либо всех внутри перебьют как котят — разом. Если, конечно, на базе сработала не автоматическая система ПВО и там хоть кто-то есть. Но, надеясь на лучшее, исходить всегда нужно из худшего.

«Будем считать, что защитники базы прямо сейчас бегут к нам, — решил Вавилин, — и времени осталось крайне мало».

— Женщины и дети пускай останутся на борту до тех пор, пока мы не выясним, что снаружи, — обратился Георгий к перепуганным людям, ждущим от него — хоть от кого-нибудь! — решительных действий. — Затем выходите, аккуратно. Если услышите стрельбу, оцените обстановку: может, лучше будет спастись бегством, чем запирать себя на корабле. Ладно, ребята, за мной!

И они пошли за ним: мужчины, юноши, старики. Никто не возмутился, не стал артачиться, не вопросил «Кто ты такой?» — ситуация была отнюдь не та.

Кира осталась с детьми и женщинами, готовая в любой момент прийти на выручку. Рука — на излучателе, неестественно спокойная.

Вавилин решительно подошёл к открытому люку и выглянул наружу. И тотчас спрятался обратно; у мужчины вырвалось крепкое ругательство.

— Что там? — спросил кто-то, нетерпеливо поглаживая излучатель.

— Они! — ответил Георгий. — Целая толпа! Идут из-за скалы, со стороны базы. Пока достаточно далеко.

— Кто «они»?

Вавилин не ответил. Снова аккуратно выглянул. Предложил:

— Можно попробовать обстрелять их на подступах к кораблю.

— Для этого надо выйти наружу, чтобы не подвергать опасности женщин с детьми, — подал голос ещё один ополченец.

— Верно. — Вавилин машинально кивнул. Затем обратился к Кире: — Мы попробуем дать им отпор, а вы действуйте так, как договорились.

— Хорошо, — сказала Кира, снимая с пояса излучатель.

Многие из женщин и ребятни повторили это движение. Все всматривались в просачивающуюся снаружи атмосферу враждебности, ожидая чего угодно.

Зарычав, скорее от злости, но и чтобы придать себе и другим дополнительных сил, Вавилин первым выпрыгнул в провал открытого люка. Ботинки коснулись твёрдой почвы, взметнули серую пыль. Георгий распрямился, отбежал от корабля на несколько десятков шагов.

Ракеты, похоже, прекратили взмывать в воздух. Только и причины продолжать не было: за исключением приземлившегося корабля, все остальные звездолёты оказались сбиты, разрушены.

«Надо проверить, выжил ли кто-нибудь», — отметил про себя Вавилин.

Но это потОм, сначала — враги.

А те, организованно и словно бы неторопливо, приближались к застывшему посреди чуждой, неизведанной, недружелюбной планеты, единственному уцелевшему космическому кораблю.

К Георгию подбегали прочие мужчины, становились рядом. Излучатели — наголо; в глазах — решимость.

«Воздух пригоден для дыхания, — подумалось Вавилину. — Как и утверждали бевы в инструктаже. Насколько же владыки сгинувшего Государства были предусмотрительны?..»

Однако медлить больше нельзя. Пока ещё враги не стреляли, но кто знает, почему и сколько продлится нежданная удача. Пора действовать!

— Рассредоточиться! — приказал взявший на себя обязанности неформального лидера Георгий. — И огонь! Огонь!

Так они и сделали.

Кто-то начал палить, остановившись; иные пускали бело-синие лучи на бегу. Сам Вавилин быстро перемещался с места на место, не уповая на то, что их выпад останется без ответа… И оказался прав.

Первое время ряды приближающегося противника редели тихо, безмолвно, неспешно, точно бы молчаливые визитёры безбоязно пришли на свидание с верной смертью. Но затем неведомый враг резко изменил тактику: возможно, счёл, что подошёл достаточно близко. В любом случае, некие красно-оранжевые сгустки полетели со стороны беззвучно шагающей массы. Те, в кого попадал такой сгусток, падали на серую безжизненную землю с криками боли и бились в судорогах, потому что оружие врага в прямом смысле плавило человеческие тела.

Георгий, не останавливаясь, бегал по твёрдой инопланетной почве, бело-синими линиями из излучателя осыпая атакующих. Вскоре, однако, пришло понимание, что бесшумных, безразличных воинов слишком много, и выстоять в битве с ними невозможно.

Вавилин быстро огляделся: не меньше половины прилетевших мужчин лежали неподвижно на земле чужой планеты. И больше никогда не встанут.

А затем в ночной тиши раздались новые выстрелы, откуда-то сзади. Георгий даже сперва не понял, что случилось, но потом догадался: женщины! Они всё-таки пришли на помощь!

И не только женщины, ещё и маленькие дети!.. Крохотные человечки, держащие в хрупких ручках мини-излучатели, обстреливали сине-белыми потоками странные, страшные фигуры. Тех становилось всё меньше и меньше.

В первых рядах стояла Кира; на лице — сосредоточенность, отвага. Увидев её, Георгий понял, что не имеет права бояться. Об отступлении же не могло быть и речи.

Тогда он остановился и, вскинув излучатель, принялся отстреливать фигуру за фигурой. Одну… вторую… третью… Не думая о себе, о том, что его может расплавить оранжево-красный сгусток. Четвёртую… пятую… Он просто стоял и выпускал заряд за зарядом в приближающиеся нерасчётливо медленно фигуры, фигуры, ведущие себя как-то уж самоубийственно хладнокровно. Шестую… седьмую… восьмую… Ещё и ещё, снова и снова!.. Девятую… десятую… одиннадцатую… двенадцатую…

А потом, внезапно, фигуры закончились — и бой завершился. ИХ победой!..

Когда осознал, что бой прекратился, Вавилин с надеждой огляделся. Да, ОНИ победили… но какой ценой?! Кругом лежали трупы: старых людей, зрелых, юных и совсем маленьких… На глаза наворачивались слёзы.

— Проверьте, может, кто-нибудь жив, — приказал Георгий, чей статус командира по-прежнему никто не оспаривал. — Остальные пусть осмотрят обломки кораблей: если там есть кто-нибудь, им очень нужна помощь. Мы же отправляемся на разведку. Кира, идём.

Она не стала спрашивать куда — всё и так ясно. К базе. Их заветной цели…

Кто-то вызвался сопроводить Георгия и Киру, но Вавилин лишь молча покачал головой. На разведку могут сходить и двое; прочие нужны здесь.

Ступая по пыльной серой земле, с излучателями наготове, двое — мужчина и женщина — направились в сторону большой скалы, которая закрывала от любопытных глаз фасад базы. Именно из-за неё появился противник.

А что если там кто-нибудь сидит в засаде?

«Что ж, вот и выясним», — хмыкнул про себя Георгий.

Кучи опалённых тел бесстрастных врагов лежали на пути разведчиков. Вначале Вавилин хотел обойти их, но что-то внутри, вероятно интуиция, подсказало остановиться и, присев, осмотреть одного из убитых.

Увиденное повергло Георгия в шок. Мёртвый — вроде бы парень — если и походил на человека, то очень отдалённо. Пустые глаза, синюшное, вздувшееся лицо, выражение абсолютного безразличия, апатии… Мертвец выглядел как зомби; по крайней мере, именно такими представлял их Вавилин.

«Это бы всё объяснило, — подумал он. — Бесстрастие и бесстрашие напавших, ужасный облик… Но откуда взялись “зомби”? Кто они? Неужели это и есть таинственные защитники базы?..»

Очень жаль, что бевы не смогли раздобыть больше сведений о сверхсекретном укреплении, а Государство всегда скрывало свои тайны чрезвычайно тщательно. Не будь на то воля случая, Георгий никогда бы не узнал, что живёт в мире победившей антиутопии, полнейшей черноты. Он и спасся-то чудом. Вернее, его спасли — те люди, или существа, которые покончили с собой, чтобы подарить жизнь таким, как он. Умеющим превозмогать попытки власть предержащих высосать душу вместе с чувствами и энергией. Подлинным людям… либо тем, кто был очень на них похож.

Правда, план по захвату базы, каковой бевы долгое время, чуть ли не годы, тщательно вынашивали, собирали по кусочкам, полетел в тартарары с началом ракетной атаки, не говоря уж о нападении «зомби»… Бевы не рассчитывали на подобное катастрофическое стечение обстоятельств. Подозревали, что высадка может пройти негладко и космическим путешественникам окажут серьёзное сопротивление при штурме. Но чтобы ракеты летали будто сами собой, а стражи укрепления походили на зомбированных мертвецов!..

А план базы? Действительно ли он хоть сколько-нибудь близок к реальности?.. Георгий засомневался.

Мысли и воспоминания захватили ум Вавилина. Однако он понимал, что сейчас не место и не время предаваться им.

Георгий вынул из мёртвых пальцев убитого оружие странной круглой формы. Повертел в руках, однако так и не понял, как им пользоваться. Что нужно сделать, чтобы оно исторгло из чрева смертоносный сгусток? Экспериментировать не хотелось, к тому же опасно, нет времени. ПотОм…

Вавилин повесил оружие на пояс и встал во весь рост. Заглянул в полные страха, недоумения глаза Киры — заглянул точно такими же глазами. А после махнул рукой, и они пошли дальше.

Душу Киры и Георгия переполняли отрицательные эмоции. Хотелось по привычке избавиться от них как можно скорее. Но от одной мысли, что пришлось бы воспользоваться монохромом, попадись это устройство на пути, немедленно бросало в дрожь. Теперь, когда проникли в суть истинного назначения удалителей негатива, ни мужчина, ни женщина даже близко не подошли бы к адскому аппарату. А завидев, непременно уничтожили бы.

Около получаса потребовалось, чтобы добраться до скалы и, обогнув её, узреть сверхсекретную государственную базу во всём её циклопическом, пугающем, ненатуральном величии. Ослепительно-белое пятно на мрачно-чёрном полотне… Внутрь вели высокие, громоздкие двери, которые, словно приглашая, оказались открыты.

Двое людей в полной тишине, оглядываясь по сторонам, поднялись по громадным ступенькам и вошли в базу. Тотчас над их головами, ослепляя, загорелся свет. Автоматизация… Но кто-то ведь её провёл; не «зомби» же, в конце концов. Значит, надо быть предельно осторожными, поскольку в колоссальном здании могут таиться новые враги…

В первую минуту женщина и мужчина остановились, огляделись. Не найдя вокруг ничего, достойного внимания, кроме пустоты, двинулись дальше.

Коридоры тянулись, петляли и ветвились, похожие друг на друга, как белые червяки. Высотой в несколько человеческих ростов и столько же — шириной, подавляли размерами и необъяснимой пустотой. Один длинный проход сменялся следующим, и так без конца. Повсюду довлели мёртвая тишина и необъяснимое ощущение назревающего ужаса. Причём ужаса не обыденного, реального, а экзистенциального, исконного. Почти фантасмагорического… Цветные провода опутывали коридоры, бежали по стенам и потолку. Эхо раскатывалось волнами вперёд и назад, будто намеренно пугая на каждом шагу. Одинаковые лампы под потолком бросали искусственный свет на металлическое нутро коридоров.

Кира молча посмотрела на Георгия, как бы спрашивая: «Что ищем?»

Тот, ни слова не говоря, ответил столь же выразительным взглядом: «Не знаю…»

Коридоры, тем временем, и не думали заканчиваться. Но сбоку в них то и дело стали попадаться двери.

Вавилин подошёл к одной из них, с виду — автоматической. При его приближении дверь не открылась. Мужчина подёргал её на себя, однако тоже безрезультатно.

Пошли дальше.

Ещё несколько раз Кира и Георгий останавливались, чтобы попытаться открыть другие ведущие неизвестно куда проходы, но с тем же успехом. Их определённо тут не ждали. Но почему же тогда главные двери базы отворены?..

— Может, нужна карточка доступа или что-нибудь вроде того? — предположила Кира.

— Надо было обыскать мертвецов, — сказал Вавилин.

— «Зомби»?

— Да. Вдруг у кого-нибудь завалялся пропуск. Хотя откуда мы могли знать…

Миновали очередной коридор, свернули в его брата-близнеца.

— Давай вернёмся, пока не углубились слишком далеко? — предложила Кира.

Георгий кивнул.

Но сделать это им не удалось. В тот же самый миг одна из дверей — с виду, такая же, как предыдущие, только значительно больше размерами — с лёгким шуршанием отворилась.

Мужчина и женщина замерли. Оба внимательно глядели на таинственным, необъяснимым образом открывшийся проход.

— Не люблю подобные совпадения, — проговорила Кира.

Вавилин снова кивнул, но с видом человека, осознающего безысходность положения, в которое попал. Кира и сама понимала, что никуда не деться: раз уж здесь, придётся зайти внутрь.

Что и сделали, предварительно взяв наизготовку излучатели.

В темноте ничего не было видно. Георгий и Кира озирались в поисках выключателя или чего-нибудь наподобие него. А когда дверь затворилась, столь же неожиданно, как всего минуту назад открылась, людей объяла густая, концентрированная тьма. Затем внезапно зажёгся свет, ослепив и напугав обескураженных мужчину с женщиной.

Да кто играет с ними в такие шутки?!

Сквозь навернувшиеся на глаза от яркого света слёзы Георгий разглядел, что они находятся внутри очень большого помещения — больше, чем внутренности доставившего их сюда звездолёта. И ещё мужчина увидел какое-то непонятное, но смутно знакомое устройство.

Порассуждать, что это и откуда взялось, Вавилин не успел, поскольку нечто невидимое вдруг схватило, спеленало со всех сторон. Георгий повернулся к Кире, однако та тоже находилась в плену неведомого потока, бесполезно суча ногами, пытаясь вырваться.

«Что происходит?!» — метался в головах у обоих вопрос.

Если это происки врагов, почему они не разделаются с людьми сразу? Для чего жестокие и непонятные игры, даже если их решили взять в плен?..

Ответ пришёл чуть позже.

Конструкция, которую заметил Вавилин, начала светиться. Зажглись яркие лампочки, забегали огоньки. Раздался надсадный громкий шум.

Шум… Он очень был на что-то похож… И вся эта картина казалась до чрезвычайности, странным образом знакомой…

И тут Георгий всё понял! Вернее, вспомнил…

Он попытался вырваться, но добился лишь того, что взятое у мертвеца огнестрельное оружие отцепилось от пояса и со звоном упало на пол.

Будто обрезая только что созревшую мысль — ужасающую догадку, из нутра стоящего перед ними устройства вылетели сгустки энергии и метнулись к пленённым фигурам. Энергетические разряды уничтожили, спалили дотла излучатели. Раздалось два громких хлопка. Кира вскрикнула от неожиданности. Вавилин зло сощурил глаза.

В следующую секунду та же сила, вероятно, что и спеленала его, повлекла Георгия к сердцевине работающей машины. К махине столь знакомого и такого опасного… монохрома! Монохрома-гиганта, размерами сопоставимого с космическим кораблём. Вавилин вырывался, но поделать ничего не мог.

Кира дёргалась, напрягала мускулы, ни на секунду не оставляя попыток освободиться из плена. Куда там! Бесплотный враг держал крепко-накрепко.

Георгия втащили по воздуху в центр монохрома. Движение прекратилось. Но лишь затем, чтобы выехавшие неясно откуда трубочки устремились к ушам мужчины.

Вавилин замотал головой, сопротивляясь. Бесполезно. Концы трубочек всё равно нашли ушные раковины и въехали, почти вонзились туда. Георгий зарычал наполовину от боли, наполовину от бессилия.

Конец ознакомительного фрагмента.