Государственный язык России. Нормы права и нормы языка

Коллектив авторов, 2018

Монография посвящена проблемам функционирования русского языка как государственного языка Российской Федерации, в том числе вопросам правового регулирования порядка и условий его использования. Материалом для монографии послужили результаты исследований, проводимых в НИИ проблем государственного языка Санкт-Петербургского государственного университета, данные анализа российской судебной и иной правоприменительной практики, зарубежного опыта правового регулирования и функционирования языков в качестве государственных. Книга предназначена для широкого круга читателей: государственных служащих, обеспечивающих применение и реализацию законодательства о государственном языке, специалистов в области лингвистики и права, а также для всех, кому небезразличны проблемы функционирования русского языка как государственного языка нашей страны.

Что нужно, чтобы русский язык стал государственным?^[1]

С. А. БЕЛОВ, H. М. КРОПАЧЕВ

Вместо введения

В ст. 68 Конституции РФ и в положениях действующего законодательства русский язык провозглашен государственным языком страны. Однако какой смысл вкладывается в эти правовые нормы, каковы цели их установления и можно ли считать, что в Российской Федерации обеспечены все условия для эффективного использования русского языка в качестве государственного? Все эти вопросы требуют специального рассмотрения.

Как показали исследования, проведенные в СПбГУ, сегодня многие не понимают, что такое государственный язык, зачем русскому языку и некоторым другим языкам народов РФ придан такой статус и какие требования предъявляются к языку, используемому в качестве государственного. Многие ли из нас знают, почему слова «бедняк» и «нищий» не входят в словарный состав государственного русского языка и почему вместо них используется слово «малоимущий»? Сколько депутатов, должностных лиц государственных органов, руководителей разных организаций смогут ответить на этот вопрос?

1. Что такое государственный язык?

Какие цели ставит перед собой законодатель, устанавливая требования и ограничения для использования языка в качестве государственного?

Цель, которая наиболее очевидна, — это использование языка, обладающего статусом государственного, как одного из инструментов осуществления государственной национальной политики. Государственный язык одновременно обеспечивает единство культурного пространства страны, ее политическое единство^[2] и доминирование одной национальной культуры, чаще всего культуры титульной нации. Такое доминирование нередко вызывает сопротивление со стороны национальных меньшинств. Защита их прав и защита языкового многообразия страны как части ее культурного наследия требуют специальных мер государственной поддержки. Обеспечение политического единства оправдывает установление требования использовать только государственный язык в официальных сферах общения: при подготовке документов государственных органов, публикации нормативных актов, проведении выборов. Баланс между единством страны и защитой национальных культур иногда приводит к установлению одного языка в качестве государственного де-факто, тогда как де-юре все языки остаются равноправными. В крупнейших многонациональных государствах XX в. — СССР и США — официальный государственный язык де-юре не устанавливался, хотя фактически один язык безраздельно доминировал во всех официальных сферах.

Другая, не менее значимая цель установления государственного языка, которой обычно не уделяется должного внимания, — создание единого коммуникативного информационного пространства. Информация, которая важна для граждан, должна быть им доступна и понятна. Неясность, неоднозначность трактовки передаваемой информации порождают непонимание смысла сообщения или его искажение. В первую очередь это касается текстов нормативных актов. Требование официального опубликования установлено как гарантия права граждан знать о предоставленных им правах и о возложенных на них обязанностях. Официальное опубликование оказалось бы бессмысленным, если бы язык, на котором публикуются нормативные акты, был для граждан непонятен. Кроме нормативных актов это относится и к любым официальным документам, адресованным гражданам, — от требований об уплате налога до протоколов административных или уголовных расследований. Использование в официальной сфере языка, которым не пользуются в обычной жизни, было характерно, например, для колониальных администраций, а сегодня рассматривается как недопустимое в демократическом государстве.

Право граждан на доступность и понятность касающейся их информации распространяет требование обязательного использования государственного языка не только на сферу официального общения с публичной властью, но и на все области официального публичного общения. Например, защищая права граждан как потребителей товаров или услуг, законодатель устанавливает обязанность маркировать или рекламировать любую продукцию на государственном языке^[3].

Речь идет не о формальном использовании графической основы, лексики и грамматики государственного языка. Цель, которую преследует законодатель, — обеспечить понятность всей официальной информации гражданам и предотвратить введение их в заблуждение. Обязательность использования государственного языка — лишь средство достижения этой цели.

Не только инструкции к товарам, но и все документы, оформляющие отношения разных организаций с гражданами (договоры, согласие на обработку персональных данных, согласие на медицинское вмешательство и т. д.), должны быть понятны тем, кому они адресованы. В противном случае требование подписывать эти документы становится бессмысленным: не понимая, о чем идет речь, гражданин не сможет принять осознанное решение и выразить свою волю, юридически необходимую в подобных ситуациях и составляющую правовое содержание документа. Отсюда же проистекает обязанность любых государственных и негосударственных организаций вести делопроизводство исключительно на государственном языке^[4].

Внутренние документы, касающиеся деятельности организаций (например, бухгалтерия или документы, оформляющие трудовые отношения), также должны быть доступны на государственном языке для обеспечения государственного контроля и надзора за соблюдением в них требований законодательства.

Право граждан получать информацию о политической и экономической ситуации в стране (необходимую в том числе для реализации политических прав на участие в управлении делами государства) влечет требование обязательно использовать государственный язык в «продукции средств массовой информации»^[5].

Названные сферы, несмотря на их относительную широту, вовсе не исчерпывают все области употребления языка, не предполагают полного «регулирования языка» со стороны государства и не посягают на право граждан свободно использовать тот или другой язык во всех остальных случаях. Требования ограничиваются теми сферами, где государство должно обеспечивать правовые гарантии эффективной коммуникации в общем информационном пространстве.

Государственный язык — это пусть и значительная, но лишь часть общенародного языка, обеспечивающая политическое единство (разные народы живут в одной стране, и государственный язык их объединяет), создающая возможности для эффективной коммуникации в обществе и служащая тому, чтобы граждане понимали, что им хотят сообщить государственные органы и негосударственные организации в официальном общении (всё, что касается прав и обязанностей, должно быть понятно).

В России провозглашение русского языка в качестве государственного де-юре состоялось с принятием в 1991 г. Закона РФ от 25 октября 1991 г. № 1807-1 «О языках народов Российской Федерации». В первом документе, официально оформившем статус русского языка как государственного, сделано это было очень осторожно: значительная часть Закона (как видно в том числе из его названия) регулировала гарантии языковых прав национальных меньшинств. Из обозначенных выше двух целей закрепления статуса языка как государственного в Законе 1991 г. основное внимание уделялось первой — использованию государственного языка для обеспечения единства страны. Два года спустя норма о признании русского языка государственным языком была включена в текст Конституции России.

В 2005 г. был принят Закон о государственном языке Российской Федерации, значительная часть норм которого касалась уже других, коммуникативных, функций государственного языка. В этом Законе появились очень важные правила, регулирующие официальное закрепление норм языка при его использовании в качестве государственного.

Действительно, для эффективного функционирования единого коммуникативного информационного пространства недостаточно того, чтобы официальное общение власти с гражданами происходило на государственном языке. Необходимо обеспечить доступность и понятность любой официальной информации, в первую очередь исходящей от государственных органов и адресованной гражданам. Однако следует признать, что российский законодатель в этом вопросе не всегда последователен. В частности, выглядит странным, что закрепленное в Федеральном законе от 9 февраля 2009 г. № 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» требование обязательного использования государственного языка касается только ответов на запросы информации и не распространяется на размещение информации, например, на официальных сайтах государственных органов. В Федеральном законе от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» норм, касающихся языка, нет вообще.

Кроме того, для эффективной коммуникации в официальной сфере нужно, чтобы и сами граждане владели государственным языком на уровне, обеспечивающем успешную коммуникацию. Поэтому государство должно предоставлять возможность полноценного обучения государственному языку в школе.

В российском Федеральном государственном образовательном стандарте основного общего образования^[6] есть лишь одно упоминание о русском языке как о государственном среди общекультурных компетенций учащихся: изучение русского языка должно обеспечить «воспитание ценностного отношения к русскому языку как носителю культуры, как государственному языку Российской Федерации». Такая цель весьма далека от развития коммуникативных компетенций, необходимых гражданам для официального общения, в том числе получения необходимой для них информации из текстов нормативных актов и сообщений государственных органов. Не поставлены соответствующие задачи и в подавляющем большинстве стандартов высшего образования: из 600 действующих и утвержденных приказами Министерства образования и науки РФ стандартов только в 11 говорится о необходимости владеть по итогам обучения именно «государственным языком Российской Федерации». Необходимость овладения коммуникативными навыками использования русского языка как государственного не учитывается и в профессиональных стандартах, в частности в профессиональных стандартах учителя^[7], журналиста^[8] или юриста^[9]. При официальной экспертизе школьных учебников также основной акцент сделан на оценке их содержания, а не языка.

Особое внимание этому вопросу должно уделяться в регионах, где статус государственного имеет не только русский язык, но и другие языки народов России. Так, изучение государственных языков республик РФ не должно осуществляться в ущерб изучению государственного языка Российской Федерации^[10]. В образовательных стандартах должно быть предусмотрено изучение русского языка именно как государственного языка Российской Федерации. Это важно для функционирования единого федерального образовательного пространства и обеспечения преемственности обучения в нем всех граждан России вне зависимости от места их проживания.

Необходимый уровень владения государственным языком должен обеспечиваться также за счет требования сдачи соответствующего экзамена для получения гражданства^[11] (а часто — даже разрешения на проживание^[12]). К сожалению, в России требования к экзамену предусматривают проверку владения русским языком вообще и зачастую проверка ограничивается уровнем владения разговорным русским языком, тогда как для реализации прав в официальной сфере необходимо владение русским языком, используемым в качестве государственного.

В то же время требование владения государственным языком не должно становиться инструментом дискриминации: лицам, не владеющим государственным языком, должны предоставляться необходимые гарантии защиты, например при привлечении к ответственности. Если у человека возникли проблемы с законом, государство предоставляет ему право давать показания, знакомиться с процессуальными документами на том языке, которым он владеет, и бесплатно пользоваться услугами переводчика^[13]. Стремление государства повысить минимальные требования к лицам, желающим получить право постоянного проживания в стране (тестирование не только по русскому языку, но и по истории и основам законодательства), объясняется необходимостью большего вовлечения приезжих в национальную культуру и традиции. Возможно, проблемы с законом и не возникнут, если у человека налажена коммуникация с окружающими людьми и ему понятны правила поведения в новой для него среде.

Очевидно, что развитие научного знания, различного рода профессиональных практик, оформление профессиональных сообществ неизбежно приводят к появлению социальных и профессиональных «подъязыков», используемых в пределах различных социальных и профессиональных групп. Врачи, экономисты, юристы при общении с пациентами, посетителями, гражданами говорят и пишут на своем профессиональном языке, который понятен не всем^[14].

Исследования ученых СПбГУ показывают^[15], что в обществе наряду с проблемой взаимопонимания разных профессиональных групп — медиков и юристов, программистов и юристов, экономистов и юристов — возникает и иная сложность. В последнее время даже юристы разных специализаций или те, кто учился в разных университетах, начинают плохо понимать друг друга. Общее коммуникативное пространство рассыпается, возникают барьеры в общении.

2. Какие требования предъявляются к использованию языка в качестве государственного?

Исследования специалистов СПбГУ подтверждают, что в обществе известно лишь одно из требований, предъявляемых к русскому языку при использовании его в качестве государственного: запрет употребления иностранных слов, имеющих аналоги в современном русском языке^[16]. Именно оно закреплено в Законе о государственном языке и именно оно наиболее часто подвергается критике за то, что якобы препятствует языковому развитию, которое всегда происходит в том числе за счет освоения иностранных заимствований^[17]. Однако если вспомнить о названной нами цели государственного языка — обеспечивать единое для всех граждан языковое пространство, — это требование выглядит совершенно иначе. Ведь ровно тот же смысл имеет запрет (не сформулированный в Законе прямо, но очевидно вытекающий из его положений) на использование, например, диалектных слов или жаргонизмов — просто потому, что они могут быть непонятны абсолютному большинству граждан. Да, такие слова составляют неотъемлемую часть языка, но не могут использоваться в том публичном пространстве, где каждому должна быть гарантирована доступность информации.

Юридические документы служат официальной формой передачи информации, из чего вытекают и другие требования к их языку: он должен быть понятен и доступен, лишен эмоциональной окраски, не должен содержать разговорных выражений. Не менее естествен и запрет на использование нецензурной или обсценной лексики в сферах обязательного употребления государственного языка (в том числе в СМИ), который возникает из требований общественной морали.

Кроме перечисленных к языку юридических документов предъявляются правовые требования точности, ясности, определенности^[18]. Положения, имеющие правовое значение (связанные с предоставлением прав или возложением обязанностей), должны исключать двоякое толкование. Такие документы служат средством оформления воли лица (например, государственного органа) по установлению предписания, адресованного другому лицу (нормативный акт или индивидуальное распоряжение), согласованных воль нескольких лиц (договор) или по фиксации юридически значимого обстоятельства (протокол). Во всех этих случаях для реализации правовых предписаний важна определенность их содержания^[19]. Возможность различного толкования позволяет правоприменителю (например, государственному чиновнику) читать содержание документа по-разному, в зависимости от конкретных обстоятельств, в том числе его произвольного желания, что создает широкое пространство для коррупции^[20].

Нейтральность подобных документов, которая иногда превращается в доводимую до абсурда безличность, связана с тем, что ими оформляются отношения, носящие неперсональный характер в силу официальности этих отношений. В общении с государственными органами это показывает, что оформляемые в официальных документах распоряжения исходят не от человека, выступающего в роли служащего, а от абстрактного государственного должностного лица, органа или даже государства в целом. При заключении договоров между частными лицами составление юридического документа предполагает формализацию отношений, т. е. изложение их содержания в стиле, который характерен для законодательства (а не для обыденной речи). Это позволяет создать определенность относительно того, что именно стороны имели в виду при заключении договора. Коммуникативным адресатом договора выступают третьи лица: им объявляется, о чем именно договорились стороны — для целей учета последствий такого соглашения, а в случае возникновения конфликта — для защиты прав и интересов сторон договора.

Стремление к точности и определенности смысла текста во многих случаях приводит к использованию специальных терминов, значение которых для обычного человека может быть неясным. Получив необходимые разъяснения, гражданин должен иметь возможность самостоятельно понять смысл документа. Обеспечение понятности текста, как правило, связано скорее с синтаксическим конструированием, чем с используемой лексикой, кроме тех случаев, когда употребление специальных терминов не оправдано реальной необходимостью и они могут быть заменены словами, понятными каждому.

При использовании русского языка в качестве государственного мы сталкиваемся с ограниченным набором языковых средств и стилей по сравнению с живым языком, используемым в литературе и в неофициальном общении.

Прокрустово ложе официального языка не может и не должно ограничивать естественное развитие языка, однако для реализации поставленных перед ним целей допускает только устоявшуюся языковую норму, которая должна фиксироваться для исключения каких-либо споров и разногласий. Государственный русский язык — это не отдельный язык и даже не какой-то особый вариант современного русского языка, а самая общая и наиболее употребительная его форма, которая используется для обеспечения всеобщей коммуникации на русском языке.

В российском праве требования к государственному языку содержатся в разных источниках. Например, требования определенности и понятности, которые вытекают из общих принципов Конституции РФ, сформулированы в ряде решений Конституционного и Верховного Судов РФ. Требование определенности нормативных актов предусмотрено законодательством о противодействии коррупции, однако оно касается только актов, устанавливающих полномочия государственных и муниципальных должностных лиц, и не указывает неопределенность в качестве основания для признания нормативного акта недействующим. В результате суды, отменяя нормативные предписания вследствие их неопределенности, вынуждены ссылаться либо на общие конституционные положения, либо на их толкование в решениях высших судов^[21].

Положения Закона о государственном языке, напротив, содержат описание конкретных требований к использованию русского языка в качестве государственного (например, запрет нецензурных или иностранных слов)^[22], однако не указывают цель их установления. Смысл этих требований остается неясным, запрет использования иностранных слов критикуется как странная прихоть или причуда законодателя, продиктованная патриотическими мотивами. В результате эти положения Закона, за некоторыми исключениями, применяются неэффективно или не применяются вовсе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Первая публикация: Закон. 2016. № 10. С. 100–112.

2

Каркавина Д.Ю. Комментарий к преамбуле // Комментарий к Федеральному закону от 1 июня 2005 г. № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации» (постатейный). СПС «КонсультантПлюс». 2006. URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 01.09.2016).

3

См. ст. 8 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей». — Здесь и далее в книге все нормативно-правовые и ведомственные акты, если не указано иное, приводятся по СПС «КонсультантПлюс». URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 01.01.2018).

4

См. п. 1 ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 1 июня 2005 г. № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации» (далее — Закон о государственном языке).

5

См. п. 9 ч. 1 ст. 3 Закона о государственном языке.

6

Утвержден Приказом Минобрнауки России от 17 декабря 2010 г. № 1897 (в ред. Приказа от 31 декабря 2015 г. № 1577) // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти (далее — БНА). 2011. № 9.

7

Приказ Минтруда России от 18 октября 2013 г. № 544н «Об утверждении профессионального стандарта “Педагог (педагогическая деятельность в сфере дошкольного, начального общего, основного общего, среднего общего образования) (воспитатель, учитель)”».

8

Приказы Минтруда России от 4 августа 2014 г. № 534н «Об утверждении профессионального стандарта “Ведущий телевизионной программы”» (БНА. 2014. № 49) и от 21 мая 2014 г. № 339н «Об утверждении профессионального стандарта “Корреспондент средств массовой информации”» (БНА. 2014. № 37).

9

Приказ Минтруда России от 23 марта 2015 г. № 183н «Об утверждении профессионального стандарта “Следователь-криминалист”». URL: http:// pravo.gov.ru (дата обращения: 31.08.2016).

10

См. п. 3.1 Постановления Конституционного Суда РФ от 16 ноября 2004 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений п. 2 ст. 10 Закона Республики Татарстан “О языках народов Республики Татарстан”, ч. 2 ст. 9 Закона Республики Татарстан “О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан”, п. 2 ст. 6 Закона Республики Татарстан “Об образовании” и п. 6 ст. 3 Закона РФ “О языках народов Российской Федерации” в связи с жалобой гражданина С. И.Хапугина и запросами Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного Суда Республики Татарстан».

11

См. п. «д» ч. 1 ст. 13 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации».

12

См. ст. 15.1 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации».

13

См. ст. 18 УПК РФ.

14

Кропачев Н.М. Избыток запятых мешает правосудию // Санкт-Петербургские ведомости. 2015. 28 сент.

15

Кропачев H. М. Русский язык: проблемы и тенденции // Русский мир. 2015. № 11. С. 16–21.

16

См. ч. 6 ст. 1 Закона о государственном языке.

17

См., напр., комментарий д-ра филол. наук, ведущего научного сотрудника Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН Л. Л. Шестаковой в статьях: Таратута Ю., Бордюг Т, Куликова Ю. Язык их — враг их // Коммерсантъ. 2005. 21 мая. С. 3; Кронгауз М.А. Русскому языку умирание не грозит // Коммерсант Власть. 2002. № 23. С. 28.

18

Смысл нормативных актов «как-то» понимают до 20 процентов граждан. Ректор СПбГУ Николай Кропачев — о проблемах использования русского языка как государственного // Известия. 2016. 27 июня. URL: https://iz.ru/ news/619519 (дата обращения: 31.08.2016).

19

В отношении нормативных правовых актов это требование было неоднократно сформулировано в решениях Конституционного Суда РФ. Одним из первых было Постановление КС РФ от 15 июля 1999 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР “О Государственной налоговой службе РСФСР” и Законов РФ “Об основах налоговой системы в Российской Федерации” и “О федеральных органах налоговой полиции”».

20

См. ч. 2 ст. 1 Федерального закона от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов».

21

См., напр.: Решения Томского районного суда Томской области от 6 июля 2015 г. № 2-829/2015; Севастопольского городского суда от 20 августа 2015 г. № 3–8/15. — Здесь и далее ссылки на судебные решения, если не указано иное, даются по материалам интернет-портала ГАС РФ «Правосудие». URL: https://sudrf.ru (дата обращения: 25.12.2017).

22

См. ч. 6 ст. 1 Закона о государственном языке.