Глава 2
Молодая госпожа Фу обнаружила себя на кровати ранним утром. Она не помнила, как уснула, но её конечности затекли из-за неудобной позы.
— Капитан Чжи, — хныча, простонала она, одёргивая свои одежды.
Её ханьфу было помятым, смолянисто-чёрные пряди выбились из причёски, шпильки, инкрустированные жемчугом, выехали из тугого пучка, на лице остался след от подушки.
— Чувство, будто меня речные гули по дну мотали, — пожаловалась девушка, аккуратно вынимая заколки из волос.
Сложив на небольшом столике украшения, она быстро приняла торжественный вид и после умывания почувствовала себя лучше. Её щёки окрасились здоровым румянцем, подолы одежд разгладились, широкие рукава скрыли запястья, алая вуаль прикрыла лицо.
«Я не помню, чтоб выходила замуж», — подумала девушка, поджав губы.
И это действительно было так. Утопленница не была даже помолвленной. Однако красный наряд и «корона Феникса» говорили о церемонии.
«Меня опоили?» — предположила молодая госпожа, взмахнув широкими рукавами. Но она сразу поняла ошибку. Стоило ей лишь осмотреться, увидеть иллюминатор, и в памяти всё прояснилось.
«Точно, меня вчера из реки достали», — вспомнила девушка. — «Переодели тоже вчера. И, похоже, это не сон».
Ей до последнего не хотелось верить в происходящее. Ведь она не помнила, как попала в реку, и совершенно не узнавала этих мест. Более того, чувство иноземности не покидало её.
С десяток вопросов роилось в голове, пока утопленницу не осенило.
— Эй! Выпустите меня! — потребовала девушка. — Позвольте поговорить с капитаном. Он мой муж?
Этот вывод она сделала не случайно. Чжи Маолун заходил в каюту, будучи облачённым в такой же наряд. Госпожа Фу отчётливо помнила золотых драконов, вышитых на его совсем недешёвом ханьфу.
Правда, капитана она узнала случайно — во время шторма обратила внимание на то, как обращаются к нему остальные.
— Э-эй! Я знаю, что вы меня слышите. Нехорошо игнорировать девушку, — не сдавалась особа, топнув ножкой.
Терпение Фу Биюй заканчивалось. В планах было устроить истерику. Вот только с той стороны лишь раз донеслось недовольное бурчание старика. И вновь стало тихо.
— Караси, я вам не невидимка! Позовите своего капитана!
***
В это утро на дежурстве остался старый матрос. Он слышал, как проснулась девица, но, повинуясь указаниям Чжи Маолуна, к двери не подошёл. Теперь же, когда его сменил молоденький юнга, матрос неодобрительно крякнул:
— Ух, буйная женщина. Всё никак не уймётся.
За ночь, проведённую на борту Цинъяна, старик успел увидеть многое: город Элюр, полный ходячих мертвецов и расколотых душ, силу Зверя, обитающего в водах Манора и волны, превосходящие морские в несколько раз. (А ещё он лучше узнал капитана. Понял, что тот умеет рассказывать неплохие истории.) На фоне этого истерично дёргающая носом особа интереса не представляла. Махнув на неё рукой, старик закурил сигаретку.
***
Чжи Маолун слышал утопленницу не хуже матроса, но вида не подавал. За сотни лет он выловил немало особ и научился сохранять беспристрастие. Похрустывая мятными леденцами, насвистывая бодрый мотивчик, он спокойно вёл судно в Атру. И всё б шло хорошо, если бы дыхание Зверя не подпортило планы. Теперь необходимо было швартовиться в ближайшем портовом городке. Благо такая возможность подвернулась быстро: вдали показалась береговая линия.
С прищуренным глазом можно было разглядеть старые деревянные врата и людей в тёмно-синих одеждах. Их причёски не выделялись изысканностью иль красотой — волосы были заплетены в косы или свободным каскадом трепались по ветру. Подобно муравьям, рыбаки копошились у самого берега. Они собирали улиток и гальку, голыми руками вынимали из-под острых камней бычков. С другой стороны слышались голоса местных крестьян — зычные и не очень, суровые и мягкие, звонкие и тихие…
Воздух насытился запахом потрошёной рыбы и водорослей, выброшенных на берег.
— Сойдём? — поинтересовался старик.
— Да, — тихо ответил ему капитан.
Корабль бесшумно резал водную гладь, приближаясь к пристани. Старый матрос сразу приметил наёмный экипаж.
— Похоже, оживлённое место, — почёсывая небритый подбородок, подметил он.
— Есть такое, — согласился Чжи Маолун и тут же отдал приказ, — Готовьте швартовые концы.
Господин Чжи не первые десять лет бороздил просторы, подбирая целостные души утопленников, потому в совершенстве обучился морскому делу. Завидев пристань, он сразу рассчитал направление и скорость течения, наличие и расположение судов — их было два. Ещё он прикинул осадку и деферент самого Цинъяна, а в довершение прибавил время суток.
— Никаких буксиров, — сделал вывод он.
Выйдя из Манора в полноводную Пенру, капитан не встретил мощных порывов ветра и сильного течения. Не было здесь и отмелей. Зато места для манёвра оказалось достаточно.
И старый матрос, поняв, что швартоваться будут своими силами, прикрыл лысину засаленным зелёным платком.
На самом деле Чжи Маолуну нравилась компания просоленного морскими водами, продымлённого старика. Его острый взгляд не настораживал капитана. Он по-настоящему тянулся к нему, словно в этом сухопаром, чуть сгорбленном человеке было нечто родное — родительское. И матрос, будто бы чувствуя одиночество капитана, становился собеседником:
— Скажите, — не удержался от вопроса старик, — а Манор пускает каждого смертного?
— Живым нечего делать по ту сторону берега, — ответил тот. — Но если хочешь сходить на экскурсию, то можешь купить билет у такого, как я. Тебя проведут и покажут местные достопримечательности.
— А таких много? — в голосе матроса был слышен интерес.
— Подобных мне — достаточно. Вами же морское дно застелено. Топитесь, тоните, убиваете, — недовольно проворчал мужчина.
Внезапно его лицо стало угрюмым. Таким, будто сама Смерть коснулась плеча. И оба морехода замолкли.
***
Пришвартовался Цинъян быстро.
Корабль сразу привлёк внимание своим необычным видом. Но ещё больший интерес вызвал сам капитан.
По взмаху руки его алые одежды стали белыми. Сменив свадебный наряд на траурный, мужчина сошёл с корабля. Но вместо слёз и печали жители увидели маску — нефритовую, украшенную парой белых жемчужин. Эта маска подчеркивала благородство Чжи Маолуна, ведь прорези глаз были обведены золотой линией, кончик носа скрылся под тонким клювиком.
А в следующее мгновение началась суматоха:
— Господин! Господин! — бросился к ногам Чжи Маолуна мальчишка в истоптанной обуви. — Давайте я вам город покажу!
— Ишь щеглец! — тут же послышался рык. — Опериться не успел, а уже клиентов отбивает. А ну брысь под лавку! Молодой господин…
Но капитан не стал слушать сладкие речи. Он давно изучил местную братию. Выхватив из толпы того самого пацана, мужчина вложил ему в руку монету.
— Приведёшь меня к лучшему плотнику, получишь ещё, — пообещал Чжи Маолун.
Загоревшись неплохим заработком, мальчишка расплылся в улыбке и поманил капитана за собой.
— Его Сауб зовут, — звонким голосом воскликнул юнец. — Он лучший плотник! Что угодно сделает!
— А мачту сможет? — поинтересовался капитан.
— И мач…ту, — начал было мальчик, но осёкся. — Насчёт мачты не знаю. К нему обычно за лавками, рамами, бочками ходят. Иногда он ящики сколачивает для бедняков. Ну, тех, что нормальный гроб себе позволить не могут.
— Вот как, — на выдохе произнёс мужчина.
— Ой! А давайте я вас в контору отведу! — спохватился проводник. — Там корабельным делом занимаются…
— Нет, мне нужен обычный плотник, — улыбнулся мужчина.
— Странный вы, — почесал растрёпанную макушку мальчик, — вам то лучшего плотника надобно, то обычного…
Услышав это Чжи Маолун, не обиделся. Глянув на пацанёнка, который едва до пупка дорос, он рассмеялся. Сам мальчишка, поняв, что сказал лишнее, сгорбился.
— П..простите, — едва выдавил он.
— Не за что извиняться, — отмахнулся капитан. — Только произношение у тебя необычное.
— Так нездешний я. Мы с мамкой на корабле года три назад сюда прибыли. Так вот и остались. Правда, она заболела… Слегла, — наморщив нос, ответил мальчик. И капитан заметил в глубине его ярких васильковых глаз настоящую, живую грусть.
— На, вот, — решив подбодрить мальчишку, господин Чжи вложил в его руку пару золотых монет. — Этого должно хватить на некоторое время.
Пацан, вытерев грязной рукой щёку, остановился.
— О..ни правда золотые?! — не веря, воскликнул он и с восхищением уставился на господина. — На них же несколько месяцев прожить можно…
На это Чжи Маолун ничего не ответил.
Он пустым взглядом уставился вдаль, думая: «А жива ли моя мать? Сколько времени прошло с тех пор, как я ступил на борт Цинъяна?».
***
Когда на корабле всё стихло, утопленница толкнула дверь. Та оказалась запертой.
— Небо! Меня здесь вот уже сутки держат, — всхлипнув, проговорила она и, сжав свои кулачки, присела на смятую постель. — Хоть покормили бы…
Девушка не заметила, как солнце ушло в зенит. Да и в целом она мало что понимала. И иногда закрывая глаза, шептала:
— Так ведь не бывает. Это бред…
Смятение молодой госпожи было понятным. Всю свою жизнь та провела в стенах дома — ждала того самого, которого одобрит семья. А по итогу так и осталась не целованной и безбрачной.
— Что со мной произошло? — прижав прохладные ладони к щекам, пыталась вспомнить особа. — Когда и где меня похитили? Как я оказалась на судне? Деньги… У меня должны быть деньги!
Но пошарив по широким рукавам своего свадебного ханьфу, она обнаружила лишь купюры для подношения духам.
— Зачем мне это? — не поняла девушка, вытряхивая толстые пачки жертвенных банкнот. — Я никого поминать не собираюсь, да и в Ад не тороплюсь. А в целом…
Молодая госпожа задумалась. Последним её воспоминанием была дорога, ведущая в храм Гуаньинь. Именно там она молилась богине, выпрашивая женское счастье. А ещё слушала успокаивающие сутры монахов.
В тот день погода радовала её своей теплотой, и птички не скупились на трели, солнечные зайчики скакали по стенам, назеркаленные посудой из бронзы.
…Ничего не предвещало беды.
— Я не видела незнакомцев, — постукивая изящным пальчиком по низкому лакированному изголовью, вспоминала она. — Этой дорогой я ходила не раз. Тихо выскальзывала через задний двор, огибала наш большой дом и, спускаясь вниз, останавливалась в бамбуковом леске. Я бежала меж тонкими стволами, скрываясь от чаёвен и высоких хижин. А после входила в храм. Там всегда было шумно. Но чужое присутствие не мешало делиться сокровенными мыслями с Гуаньинь. Мне всегда нравилось, как запах сандала пропитывал одежды. Он успокаивал меня.
Девушка не понимала, зачем говорит это, ведь из слушателей у неё была лишь подушка.
Смахнув с ресниц показавшиеся слёзы, госпожа Фу снова расправила рукава. Переведя дыхание, она собиралась с силами.
«Мне нужны собеседник и еда!» — решила девица и заголосила:
— Капитан Чжи! Не будьте мужланом! Покормите пленницу!
***
В это время Чжи Маолун мерил шагами дорогу. Следуя за ведущим его мальчонкой, он не сразу понял, куда идёт. Но когда увидел развалины, всё встало на свои места.
Мальчишка, шмыгнув в ближайшие кусты, громко крикнул:
— Без обид, дядя.
И вдруг из-за побитой, практически завалившейся стены, показался грузный мужчина. Хмурым взглядом он окинул капитана и сально ухмыльнулся.
— Богатенький.
В действительности не нужно было иметь всевидящее око, чтоб оценить внешний вид капитана. Изысканная маска и пошив роскошных одежд говорили о наличии денег. Да и холёный вид самого бессмертного не давал усомниться в знатности.
— Надо было в контору идти, — сделал вывод Чжи Маолун, поняв, что попался на удочку.
На фоне местной братии господин Чжи сильно выделялся. И дело было не только в наличии денег.
Чжи Маолун с рождения не являлся крестьянином. Он умел читать, писать, обладал шестью мерами таланта и восемью добродетелями. Светлый лицом, высокий, с тихой поступью и осанкой, он походил на небожителя, о которых слагали легенды.
Но разбойнику не было дел до духовных ценностей капитана. Его интересовал кошелёк.
— Маска-то недешёвая и одежды не из простецкого сукна, — оценил тот. — Эй, малец, где такого красавца нашёл?
— На корабле приплыл. Плотника ищет. Мачту поломало, — рублено ответил мальчик. — Мамку кормил сегодня?
— Кормил. Только особо не надейся, долго не протянет, — посулил мужчина. А после, тяжело припадая на ногу, приблизился к Чжи Маолуну.
Тот стоял не двигаясь. Однако его бездействие не было вызвано страхом. Он просто лениво наблюдал за происходящим.
— Так как корабль выглядит? — расспрашивал мальчишку Сауб, истолковав поведение капитана по-своему.
— Аккуратный такой. На джонку похожий, — ответил тот.
— Значит, торгаш заграничный, — хмыкнул разбойник и пальцами сжал широкий рукав ханьфу. — Какое приятное стечение обстоятельств. Раздевайся!
Посмотрев на незнакомца сверху вниз, Чжи Маолун опустил свою руку на широкое плечо мужчины и слегка надавил. Послышался хруст…
Грузный сразу и не понял, что произошло. Но когда его конечность повисла плетью, а сустав прострелило острой болью, истошно заорал:
— Мразь!
Его лицо исказилось, из некрасивого сделавшись свинорылым до отвращения. Пухлые губы и обрюзгшие щёки затряслись, заколыхался второй подбородок, изо рта пахнуло гнильцой.
— У вас проблемы не только с выбором жертвы, но и с зубами, — несмотря на разбойника, проговорил капитан. — А ещё вам следует помыться, а уж после трогать рукава моих верхних одежд.
Демонстративно отряхнув ханьфу, Чжи Маолун сделал шаг назад. Но уйти ему не позволили.
На крик, больше смахивающий на визг поросёнка, из развалин выскочило двое бродяг. Они были менее грузными, но такими же грязными и оборванными.
— Сауб! — в один голос гаркнули мужчины и достали ножи.
— Так, всё же Сауб, — задумчиво протянул капитан. — А я Чжи Маолун. Будем знакомы.
— Будем. Будем, — пообещал один из разбойников, двинувшись в сторону.
Вот только капитану надоела игра в кошки-мышки. Горделиво вздёрнув свой подбородок, он посмотрел на бродяг. И те, поймав его взгляд, замерли. Словно парализованные, они приставили друг к другу ножи. В следующее мгновение заструилась алая кровь.
— Вы в моей власти, глупцы, — пояснил капитан, закинув в рот ещё одну мятную конфету.
— Отпусти, — взмолились разбойники, прижимая лезвия к горлу. — Дай уйти с миром.
— С миром? — как-то отстранённо переспросил Чжи Маолун и кивнул. — Хорошо, будет вам мир.
В следующее мгновение лезвия ножей сверкнули, поймав солнечных зайцев. На серые, прогретые камни брызнула кровь. Раздался крик, а после наступила тишина. Капитан с лукавой искоркой в глазах, произнёс:
— Ну, идите с миром.
Бродяги не сразу поняли, что живы. С закрытыми глазами, чувствуя боль в области шеи, они ощупывали себя. Их побледневшие лица были похожими на посмертные маски. Осознание приходило медленно.
— Ещё раз вас здесь увижу и! — клацнув зубами, Чжи Маолун растянул улыбку. — Откушу вам головы.
Сауба притихши стоял на пыльной обочине, опустив взгляд. Он кривил обветренные губы, сдерживая стон.
Капитан не был судьёй, потому не собирался их убивать. Но понимал, что следующие жертвы будут менее удачливыми. Поэтому запугивал их не смеха ради.
Свинорылый Сауб, своими глазами увидев чудо, безмолвно баюкал руку. Он не издавал звуков, боясь привлечь внимание господина. Но Чжи Маолуну не было дел до смерти разбойника. Его волновал лишь мальчишка.
— О пацане позаботьтесь: в школу определите, приоденьте хорошенько. Женщину на ноги поставьте. А я проверю. Потом, — дал указание капитан, вынув мала.
Щёлкая зёрнами чёток, он словно гипнотизировал грузного. Не позволяя действовать по разумению, капитан подчинял душу разбойника собственной воле.
— Что ты так печёшься о них?! — едва сдерживая вой, спросил Сауб.
— Дети не должны отвечать за ошибки взрослых. Да и пацану мать нужна, — пояснил Чжи Маолун. И тут же добавил: — Вы помните, я из Манора в Пенру каждый год выхожу.
— Я понял. Понял. Пацана и мать его пальцем не трону, — шумно сглотнув, пообещал разбойник. — Только… Какое дело тебе до судьбы воришки?
— Он напомнил мне о важном. О том, что я не просто прислужник Смерти, но ещё и человек, — ответил капитан.
Развернувшись, Чжи Маолун бросил пацану, спрятавшемуся в кустах, обещанную золотую монету и направился к пристани.
«Я ещё о корабельной шлюхе не заботился», — подумал Сауб, решив, что господин Чжи о нём позабыл. И тут же почувствовал тяжёлый взгляд повернувшегося капитана. Тот, словно видя разбойника насквозь, запускал невидимые пальцы внутрь, щекотал органы.
Чувствуя, как спазмом скрутило живот и к горлу подступила тошнота, Сауб упал на колени.
— Я буду! Буду заботиться! Стану честным гражданином, — закричал разбойник, намереваясь выполнить обещание.
Почувствовав давление, разбойник осознал: он хочет жить.
