Шепчущий во тьме

Говард Филлипс Лавкрафт

«Шепчущий во тьме» – повесть американского писателя Говарда Филлипса Лавкрафта, относящаяся к циклу «Мифы Ктулху». Так же, как рассказ «Цвет из иных миров», она совмещает в себе элементы ужасов и научной фантастики. Хотя в повести проводится много параллелей с «Мифами Ктулху», она не играет в них центральной роли, а, скорее, показывает тяготение Лавкрафта в то время к научной фантастике. В повести впервые упоминаются Ми-Го – раса разумных инопланетных грибов. Рассказ ведется от лица Альберта Н. Уилмарта, преподавателя литературы в Мискатоникском университете в Аркхеме, штат Массачусетс. После того, как в местных газетах появились сообщения о том, что вследствие небывалого наводнения в штате Вермонт многие местные жители видели в реках тела странных тварей, Уилмарт оказывается втянутым в спор об истинности и значении увиденного. Сам Альберт относится к этим рассказам крайне скептически и считает, что всему виной старые местные легенды о монстрах, якобы обитающих где-то среди гор и похищающих людей, посмевших приблизиться к их территории. Вскоре после этого, Альберт получает письмо от некоего Генри Уэнтуорта Экли – одинокого ученого, живущего на ферме близ городка Тауншенд, штат Вермонт. В этом письме Экли утверждает, что имеет доказательства, которые окончательно развеют все сомнения Уилмарта в реальности существования этих тварей. Между Экли и Уилмартом завязывается оживленная переписка, в которой ученые обмениваются найденными сведениями и рассказами о контакте внеземной расы с людьми, о тайных сектах и поклонении другим существам, таким как Ктулху и Ньярлатхотеп, который «приняв человеческий облик, наденет восковую маску и облачится в мантию, которая будет скрывать»… Другие известные произведения Говарда Филлипса Лавкрафта: «Хребты безумия», «Грёзы в ведьмовском доме», «Ужас в Ред Хуке», «За гранью времен», «Тени над Иннсмутом», «Алхимик», «Реаниматор», «Забвение», «Азатот», «Зов Ктулху», «Кошки Ултара», «Ужас Данвича», «Карающий рок над Сарна́том», «Фестиваль», «Серебряный ключ», «Иные боги», «Изгой», «Храм», «Картина в доме», «Заброшенный дом», «Ужасный старик», «Склеп», «Дагон», «Извне», «Что приносит луна».

Глава 2

Наши дебаты продолжились в виде оживленной переписки, и естественным развитием событий в данных обстоятельствах стало то, что наша бурная дискуссия была опубликована в журнале «Аркхем Эдвертайзер», причем некоторые наши письма перепечатывали местные газеты тех регионов Вермонта, откуда, собственно, и пришли все эти истории, связанные с наводнением. «Ратленд Геральд» выделила целых полстраницы для отрывков из писем обеих сторон, в то время как газета «Братлборо Реформер» в своей тематической колонке «Острое перо» полностью напечатала один из моих длинных историко-мифологических очерков, добавив к нему свои комментарии, в которых поддержала мои скептические умозаключения. К весне 1928 года я был широко известной личностью в Вермонте, несмотря на то, что я никогда не бывал в этом штате. А затем я начал получать письма от Генри Экли, которые настолько поразили меня, что я в первый (и последний) раз отправился в этот удивительный край поросших густым лесом гор и бесконечных журчащих горных ручьев.

Большая часть сведений о Генри Уэнтворте Экли была получена мной из переписки с местными жителями и его единственным сыном, проживающим в Калифорнии, после того случая в его фермерском доме, находящегося довольно далеко от местных поселений. Я выяснил, что он был последним представителем уважаемого в этих краях древнего рода, которые подарили этому небольшому городишке юристов, администраторов и толковых фермеров. Однако он, в отличие от своей семьи, перешел от практических профессий к чистой науке. Генри учился в Университете Вермонта, и прославился в кампусе своими успехами в математике, астрономии, биологии, антропологии и изучении фольклора. Я никогда раньше не слыхал о нем, да и он не особо рассказывал о себе в своих письмах. Тем не менее, я сразу понял, что это был человек с сильным характером, умный и образованный, несмотря на то, что он был затворником и не очень интересовался обычной мирской жизнью.

Несмотря на то, что Экли говорил о каких-то невообразимых вещах, я почему-то сразу отнесся к нему более серьезно, чем к другим своим оппонентам. С одной стороны, он жил в непосредственной близости к месту произошедших событий — видимых и ощутимых — о которых он так причудливо рассуждал; а с другой стороны, будучи человеком науки, он готов был подвергнуть свои умозаключения и теории испытаниям и проверкам, дабы подтвердить или опровергнуть их. В нем не было предвзятости, главной его целью был поиск истины и он всегда руководствовался лишь вескими доказательствами. Конечно, я сразу же решил, что его выводы ошибочны, но при этом для меня они были «разумно» ошибочными, и я никогда, в отличие от некоторых его знакомых, не списывал его странные идеи и страх перед таинственными «зелеными горами» на психическое расстройство. Мне показалось, что он человек вполне толковый и адекватный, и я понимал, что его сведения и выводы наверняка вызваны действительно странными событиями и обстоятельствами, заслуживающими расследования, но я отнюдь не был согласен, что причины этих событий имели сверхъестественную природу. Позднее я получил от него определенные материальные доказательства, которые перенесли этот вопрос в несколько иную, весьма причудливую и жутковатую плоскость.

Мне не приходит в голову ничего лучше, чем изложить максимально дословно первое письмо от Экли, которое стало важной отправной точкой в моей собственной исследовательской деятельности. У меня больше нет этого письма, но моя память хранит почти каждое слово его удивительного послания. И я еще раз повторюсь, что уверен в здравомыслии человека, написавшего эти строки. Вот он, текст этого письма, написанный не очень разборчивым, старомодным почерком, принадлежащим человеку, который, очевидно, не слишком много контактировал с окружающим его внешним миром в течение своей тихой и уединенной жизни ученого.

Тауншенд, округ Уиндем,

штат Вермонт.

5 мая 1928 г.

Альберту Н. Уилмарту, эсквайру,

118 Салтонсталл-стрит,

Аркхем, штат Массачусетс.

Уважаемый мистер Уилмарт,

Я с большим интересом прочитал перепечатку вашего письма в «Братлборо Реформер» от 23 апреля 1928 г. о странных телах, обнаруженных в ручьях минувшей осенью после потопа, и о любопытных народных легендах, с которыми эти события так хорошо согласуются. Мне вполне понятно, почему вы, как человек, не живущий здесь, заняли такую скептическую позицию, и даже понимаю, почему редакторы газеты с вами солидарны. Такой же точки зрения обычно придерживаются образованные люди как в Вермонте, так и за его пределами. Более того, я и сам по молодости (сейчас мне 57 лет) придерживался такого же мнения, но это было до того, как мои исследования (как общего характера, так и по книгам Давенпорта) привели меня к другим интересным открытиям и последующим углубленным исследованиям, в частности касательно тех гор в нашей округе, от которых местные стараются держаться подальше.

Собственно, к этим исследованиям меня подтолкнули странные старые легенды, которые мне поведали местные пожилые фермеры, люди весьма суеверные и невежественные, однако, признаюсь вам, что я уже жалею, что вообще начал ворошить это осиное гнездо. Без ложной скромности могу сказать, что хорошо разбираюсь в антропологии и фольклоре. Я посвятил много времени изучению этих наук в колледже и знаком с работами большинства признанных авторитетов в этой области, таких как Эдуард Тайлор, Джон Леббок, Джеймс Фрэзер, Жан-Луи-Арман Картфаж, Маргарет Мюррей, Генри Осборн, Артур Кит, Марселлен Буль, Грэфтон Эллиот Смит и другие. Я прекрасно знаю, что легенды о таинственных существах стары как мир. Я ознакомился с перепечатками ваших писем и писем ваших оппонентов в «Ратленд Геральд», и, думаю, я догадываюсь, что лежит в основе вашего скептического отношения к этому вопросу.

Однако, боюсь, что утверждения ваших оппонентов в данном случае ближе к истине, чем ваши, хотя ваши доводы, безусловно, кажутся гораздо более разумными и логичными. Да, ваши оппоненты оказались ближе к истине, сами того не ведая, но только потому, что они руководствуются только теоретическими знаниями и не знают того, что знаю я. Если бы я знал о происходящем так же мало, как они, то, не задумываясь, стал бы на вашу сторону.

Как видите, я никак не могу решиться перейти к сути, вероятно, потому, что я действительно боюсь переходить к этой самой сути. В общем, у меня есть конкретные доказательства того, что эти чудовища действительно живут в лесах высоко в горах, куда не ступает нога человека. Скажу сразу, я не видел существ в реках, о которых сообщалось в газетах, но я видел существ, похожих на них, при обстоятельствах, о которых мне страшно говорить. Я видел их следы, и, боюсь, в последнее время эти следы все ближе подбираются к моему собственному дому (я живу в старой фамильной усадьбе Экли немного южнее Тауншенда, недалеко от Темной Горы). Я также слышал голоса, доносящиеся из леса, которые я не стану сейчас описывать на бумаге.

Однажды я даже взял фонограф с диктофоном и сделал звукозапись этих голосов — я постараюсь передать ее вам, чтобы вы сами послушали. Когда я дал послушать эту аудиозапись нескольким местным старожилам, то один из голосов напугал их буквально до полусмерти из-за его сходства с неким давно забытым голосом — тем жутким жужжащим голосом в лесу, который упоминает в своих книгах Давенпорт и о котором этим старожилам рассказывали еще их бабушки и даже пытались имитировать этот голос. Я знаю, что большинство людей думает о тех, кто «слышит голоса», но прежде чем делать выводы, просто послушайте эту запись и спросите стариков из глубинки, что они думают о ней. Если вы сможете дать этому разумное объяснение, что ж, очень хорошо, но думаю, за этим все же скрывается что-то еще. Ведь и правда, нет дыма без огня.

Моя цель — не вступать с вами в спор, а просто предоставить вам информацию, которая, как мне кажется, будет очень интересна такому скрупулезному исследователю, как вы. Но все это должно остаться строго между нами. Публично я на вашей стороне, потому что как показывает опыт, людям не следует слишком много знать о подобных вещах. Мои собственные исследования теперь тоже носят сугубо частный характер и я не делюсь ими с общественностью, дабы не привлечь к этим местам внимание и не побудить любителей приключений отправиться в места, которые я изучал. Увы, это правда — ужасная правда — за нами все время наблюдают существа, не принадлежащие роду человеческому, а их шпионы живут среди нас и собирают информацию. Именно от одного из таких шпионов, жалкого и никчемного человека, который, если он был в здравом уме (а я думаю, что он был), я и получил большую часть сведений. Позже он покончил с собой, но у меня есть основания думать, что здесь остались и другие шпионы.

Существа эти прилетели на Землю с другой планеты. Они могут существовать в межзвездном пространстве и передвигаться в нем с помощью своих неуклюжих, но мощных крыльев, способных противостоять эфиру в открытом космосе, однако в земной атмосфере от них мало толку. Но об этом я расскажу вам позже, если вы сразу не поставите на мне крест и не сочтете сумасшедшим. Они прилетают сюда добывать металл из шахт, которые уходят глубоко внутрь гор. Мне кажется, я знаю, откуда они прилетели. Рискну предположить, что они не причинят нам вреда, если мы оставим их в покое, но никто не может сказать, что произойдет, если мы будем проявлять чрезмерное любопытство. Конечно, большая группа людей могла бы уничтожить всю их шахтерскую колонию. Да вот только, боюсь, в этом случае «извне» на смену им прилетит еще больше существ. Они легко могли бы завоевать нашу планету, но не делали этого до сих пор, потому что в этом не было необходимости. Мне кажется, они предпочли бы оставить все как есть, дабы избежать лишнего беспокойства.

Я думаю, они хотят избавиться от меня из-за того, что я узнал. В лесу на склонах горы Раунд Хилл, которая находится к востоку отсюда, я обнаружил большой черный камень с неизвестными, сильно затертыми иероглифами. Я принес его домой, и после этого все изменилось. Если они решат, что я слишком много знаю, они либо убьют меня, либо заберут меня с Земли туда, откуда пришли. Думаю, они и раньше похищали ученых, чтобы быть в курсе того, что происходит в человеческом мире.

Из этого, собственно, выплывает вторая цель моего обращения к вам, а именно убедить вас прекратить нынешние дебаты вокруг этого вопроса и не делать их более достоянием общественности. Людям стоит держаться подальше от этих гор, и поэтому необходимо прекратить возбуждать в них любопытство. Бог свидетель, мы и так подвергаемся опасности со всеми этими рекламщиками и агентами по недвижимости, которые думают, что нашли золотую жилу для туризма и спешат покрыть склоны гор дешевыми бунгало для зевак и отчаянных туристов, которые хотят посетить «дикие места».

Я буду рад продолжить нашу с вами переписку, и постараюсь отправить вам пластинку с записью голосов, а также черный камень (он такой старый и потертый, что на фотографиях не будет видно, что на нем написано), если вы того пожелаете. Я говорю «постараюсь», потому что думаю, что эти существа могут найти способы помешать мне сделать это. На одной из ферм недалеко от деревни живет угрюмый, скрытный человек по фамилии Браун, который, как мне кажется, является их шпионом. Мало-помалу они пытаются отрезать меня от внешнего мира, потому что я слишком много знаю о них.

Каким-то невероятным образом они узнают, что я делаю или что собираюсь сделать. Возможно, вы даже не получите это письмо. Думаю, мне придется покинуть эти места и переехать к сыну в Сан-Диего, штат Калифорния, если дела пойдут хуже. Хотя, конечно, мне непросто будет покидать город, где я родился и в котором прожило шесть поколений моей семьи. Дом свой я вряд ли решусь продать, особенно сейчас, когда к нему приковано внимание этих существ. Думаю, они попытаются вернуть черный камень и уничтожить запись фонографа, но я изо всех сил постараюсь не допустить этого. Мои большие охотничьи собаки всегда отпугивают их, потому что их колония здесь пока крайне мала, да и здесь, на Земле, они передвигаются крайне неуклюже. Как я уже говорил, их крылья мало пригодны для коротких перелетов на Земле. Я уже в шаге от расшифровки символов на этом камне — думаю, там написано что-то поистине ужасное — и вы, с вашими глубокими познаниями в фольклоре и древней культуре, возможно, сможете помочь мне найти недостающие звенья в разгадке этих таинственных надписей. Полагаю, вам известны те страшные мифы и легенды, рассказывающие о древних существах, обитавших на Земле еще задолго до появления человечества, о Йог-Сототе и Ктулху, отсылки на которых есть в «Некрономиконе». Однажды мне довелось держать в руках один из экземпляров этой книги, и я слышал, что у вас в библиотеке колледжа тоже имеется экземпляр, который хранится за семью печатями.

В заключение, уважаемый мистер Уилмарт, хочу сказать, что мы можем быть очень полезны друг другу. Спешу заверить, что я не хочу подвергать вас какой-либо опасности, поэтому сразу хочу предупредить вас, что владение камнем и записями будет небезопасным. Но я думаю, ради получения уникальных знаний вы сочтете такой риск оправданным. Я поеду в Ньюфейн или Братлборо, чтобы отправить вам (с вашего позволения) все имеющиеся у меня материалы, потому что тамошним почтовым службам я доверяю больше, чем нашим местным. Должен сказать, что живу я совсем один и не могу больше держать прислугу. Никто не хочет оставаться в доме из-за того, что ночью его окружают существа, и собаки постоянно лают. Я рад, что не ввязался во все это, когда еще была жива моя жена, иначе это свело бы ее с ума.

Надеюсь, я не сильно потревожил вас, и вы все же свяжетесь со мной, а не выбросите это письмо в корзину для мусора, посчитав бреднями сумасшедшего.

Искренне Ваш,

ГЕНРИ У. ЭКЛИ

P.S. Я также сделал копии некоторых фотографий, которые, я думаю, помогут доказать ряд упомянутых мною моментов. Местные старожилы утверждают, что это не подделка, а действительно чудовищная правда. Я пришлю вам их, если вам будет интересно.

Г. У. Э.

Сложно описать чувства, которые меня охватили после первого чтения этого странного письма. По идее, изложенные в нем сумасбродные и дикие предположения должны были позабавить меня даже больше, чем более скромные теории, которые раньше вызывали у меня смех, но что-то в тоне письма заставило меня отнестись к нему с какой-то парадоксальной серьезностью. Не то чтобы я хоть на мгновение поверил в инопланетную расу существ, прилетевших со звезд, о которой говорил мой корреспондент, но после некоторых изначальных сомнений я все же поймал себя на мысли, что, как ни странно, считаю господина Экли человеком честным и психически здоровым, а также верю, что он действительно столкнулся с каким-то необычным и аномальным явлением, которое он не мог объяснить иначе, чем таким вот чудаческим и фантастическим образом. «Конечно же, все это не могло быть тем, что он думал, — подумал я, — но, с другой стороны, эта ситуация была поистине достойна исследования». Этот человек безусловно был чем-то чрезмерно взволнован и встревожен, и почему-то мне казалось, что тревога его была далеко не беспричинной. Он излагал свои умозаключения настолько логично и конкретно, да и, в конце концов, его история действительно удивительным образом совпадала с некоторыми старыми мифами, пусть даже это были самые фантастические и дикие индейские легенды.

То, что он действительно слышал тревожные голоса, доносящиеся с горных лесов, и действительно нашел необычный черный камень, о котором говорил, было вполне возможно, несмотря на безумные выводы, которые он делал. Вероятно, подобные объяснения ему навеял тот странный человек, который утверждал, что он шпион инопланетных существ, а позже покончил с собой. Очевидно, что этот бедняга был по-настоящему сумасшедшим, но, тем не менее, ему удалось впечатлить своей извращенной инопланетной логикой наивного Экли, чье сознание уже было подготовлено к подобного рода полемике его фольклорными исследованиями. Что же касается недавних событий, то, судя по тому, что Экли не мог держать наемных работников, его невежественные деревенские соседи были так же, как и он, убеждены в том, что его дом ночами осаждали таинственные жуткие существа. Да и собаки ведь и правда на что-то лаяли.

Что касается записи фонографа, сделанной Экли, то думаю, что это были либо звуки животного, обманчиво напоминающие человеческую речь, либо звуки, издаваемые человеческим существом, деградировавшим до состояния низших животных. И тут мои мысли вернулись к черному камню с иероглифами и я начал размышлять о том, что они могут значить. А как быть с фотографиями, которые, по словам Экли, он собирался прислать, и которые старожилы сочли столь ужасающими?

Снова и снова перечитывая это письмо, я вдруг неожиданно словил себя на мысли, что, быть может, аргументы моих легковерных оппонентов на самом деле куда более серьезные, чем я предполагал. В конце концов, даже если не существует никакой расы инопланетных монстров, как гласит фольклор, в этих диких заброшенных горах и правда могут обитать какие-то странные уродцы, жертвы неудачной наследственности. И если так и есть, то присутствие странных тел в разлившихся ручьях не кажется таким уж невероятным. Тогда разве так уж глупо полагать, что и старые легенды, и недавние сообщения имеют под собой вполне реальную основу? Но признаюсь, мне стало стыдно, что именно столь причудливое и безумное письмо местного отшельника посеяло во мне сомнения касательно моей правоты в этом вопросе.

В конце концов, я ответил на письмо Экли, проявив дружеский интерес и попросив уточнить подробности. Ответ пришел практически сразу и содержал, как и было обещано, несколько фотографий, иллюстрирующих то, о чем он говорил. Вынимая фото из конверта, я почувствовал странную тревогу, будто сейчас моему взору предстанет нечто запретное и пугающее, поскольку, несмотря на нечеткость изображений, снимки эти внушали ужас, который только усиливался тем фактом, что это действительно были подлинные фотографии, фактические, визуальные свидетельства — результат безличного процесса передачи реальности без предубеждения, ошибок и лжи.

Чем больше я смотрел на них, тем больше понимал, что не зря воспринял Экли и его суждения всерьез. Конечно, эти фотографии несли убедительные доказательства того, что в горах Вермонта было что-то, что находилось далеко за пределами общепринятых знаний и верований. Самыми жуткими были следы — снимок был довольно детальным и, очевидно, был сделан, когда на отпечаток в грязи падал солнечный свет. Я сразу понял, что это была не какая-то дешевая подделка, так как четкие очертания камней и травы в кадре исключали сложную двойную экспозицию. Я назвал это «след», но «отпечаток когтя» было бы более подходящим термином в данном случае. Даже сейчас я едва ли могу описать это иначе, чем нечто ужасно похожее на клешню огромного краба, и что действительно было сложно однозначно сказать направление этого следа. Это был не очень глубокий отпечаток, но мне показалось, что он был размером приблизительно со ступню человека. Из центральной части «ступни» в противоположных направлениях выступали пары зубчатых щипцов. Вообще, вид этого следа сбивал с толку, и не факт, что данная конечность служила исключительно органом передвижения.

Еще одна фотография — явно сделанная с длинной выдержкой в условиях плохой освещенности — изображала вход в пещеру, закрытый валуном округлой формы. На голой земле перед ним можно было разглядеть густую сеть странных следов, но когда я изучал фотографию с лупой, я с чувством тревоги убедился, что следы эти были такими же, как на предыдущем снимке. На третьем фото был изображен круг из больших камней (как у друидов) на вершине отдаленного холма. Вокруг загадочного круга трава была сильно утоптана и стерта, однако здесь я не смог разглядеть никаких следов даже при помощи увеличительного стекла. На то, что места эти были крайне отдаленными от человеческих поселений указывала вереница уходящих в туманный горизонт горных вершин.

Но если самым жутким зрелищем были странные следы на земле, то наиболее любопытным был большой черный камень, найденный Экли в лесах на склоне горы Раунд Хилл. Видимо, Экли сфотографировал его на столе своего рабочего кабинета, потому что на заднем плане я заметил многочисленные полки с книгами и бюст Милтона. Камень, вероятно, стоял перед камерой вертикально и представлял собой неровную поверхность с выгравированными на ней символами, размером тридцать на шестьдесят сантиметров. Однако сказать что-либо определенное о том, что было изображено на этом камне, я не мог. Какие геометрические принципы легли в основу его огранки — вне всякого сомнения огранка эта была рукотворной — я даже не мог предположить. Никогда прежде я не видел ничего, что казалось мне настолько странным и безусловно чуждым этому миру. Из иероглифов на поверхности я смог различить очень мало знаков, но один или два, которые мне все-таки удалось разглядеть, повергли меня в шок. Конечно, это могла быть подделка, поскольку, думаю, не только мне доводилось читать чудовищный и зловещий «Некрономикон» безумного араба Абдула Альхазреда, но, тем не менее, по спине у меня пробежал неприятный холодок, когда я узнал в этих письменах определенные идеограммы, которые, как я знал из своих исследований, были связаны с леденящими кровь историями о монстрах, которые существовали еще до того, как возникла Земля и другие объекты солнечной системы.

Из пяти оставшихся снимков на трех была изображена болотистая и холмистая местность, которая, видимо, демонстрировала следы обитания там таинственных и зловредных существ. Еще на одном фото был странный след на земле совсем рядом с домом Экли, который, по его словам, он сфотографировал утром после ночи, когда собаки лаяли сильнее, чем обычно. Изображение было очень нечетким, поэтому сложно было сделать какие-то определенные выводы, но след действительно казался дьявольски похожим на тот другой след или отпечаток когтя, сфотографированный на безлюдной возвышенности. На последнем фото был изображен дом самого Экли: аккуратный белый двухэтажный дом с мансардой, построенный около века с четвертью назад, с ухоженным газоном и выложенной камнем дорожкой, ведущей к резной двери в георгианском стиле. На лужайке сидело несколько огромных охотничьих псов, а рядом с ними стоял мужчина приятной наружности с коротко стриженной седой бородой. Как я понял, это был сам Экли, и судя по лампочке в его правой руке, он был автором этого снимка.

От фотографий я перешел к длинному письму, и на следующие три часа погрузился в пучину невыразимого ужаса. Если раньше Экли описывал все в общих чертах, то теперь его рассказ пестрил деталями. Он приводил длинные списки слов, подслушанных ночью в лесу, до мельчайших подробностей описывал чудовищных розоватых существ, снующих вечерами в густых зарослях горных склонов, и вел ужасное фантасмагорическое повествование о своих исследованиях и бесконечных историях безумного шпиона-самозванца, который покончил с собой. Я столкнулся с именами и терминами, которые ранее встречал только в самых что ни на есть зловещих контекстах — Юггот, Великий Ктулху, Тсатхоггуа, Йог-Сотот, Р'льех, Ньярлатотеп, Азатот, Хастур, Йиан, Ленг, озеро Хали, Бетмура, Желтый Знак, Л'мур-Катулос, Бран и Магнум Инноминандум — я словно перенесся в беспамятные эпохи и немыслимые измерения, в мир древних, потусторонних сущностей, о которых безумный автор «Некрономикона» мог лишь смутно догадываться. Мне стало известно об истоках первобытной жизни и о потоках судьбы, которые проистекали из них, и даже о крошечных ручейках, которые оказались тесно связаны с судьбой нашей собственной планеты.

Конец ознакомительного фрагмента.