Жизнь одна

Глеб Халебски

Некоторые люди страдают от общества: их унижают, оскорбляют, втаптывают в грязь… Но, к счастью, иногда к ним на помощь приходят те, кого они и не думали увидеть…

Глава 4

Грянула в ржавые трубы ночь: звёзды, тишина, выколиглазая темнота, впрочем, как положено. Аркаша остановился вкопанным прямо перед огромной кучей сена: ничего не предвещало беды. Да и беды, собственно, не случилось, произошёл случай: вдруг, откуда не возьмись, высунулась рука и затянула паренька в гору сена.

— Тс-с-с! — прошептал нежно Саша брату на ушко и игриво зыркнул из-под своего немецкого козырька.

Аркаша выплюнул сено и повиновался.

— Завтра у интеллигенции состоится праздник, брат. Все роды, которые на протяжении многих века чинили нам, Умерам, неудобства, будут там! — пробурчал Саша, пожёвывая клочок сена. — Мы любой ценой должны испортить этот день, точнее: подставить роды Зайко, Портко, Птичко, Левозонтко, Бабко и Перелётко перед майором Шпендельжмыхом. Ты поможешь мне, брат?

Аркаша не был готов пойти на такую авантюру — пугали его и известные, и неизвестные семейства с клыкастыми и блохастыми звериными фамилиями, но не прийти на помощь брату он не мог.

— Я согласен, брат! — торжественно объявил наш герой.

— Вот и прекрасно! — обрадовался немец. — Ты и еще один мой агент должны проследить за неким Герасимом Зайко, сотворить с ним кое-чего. Найти его не очень-то и сложно: он все время плюет и курит.

На том братья и порешили. Аркаша пошел домой. Боже! Как Умер был жив от счастья! Первый раз в жизни к нему обратились, как к серьезному, деловому и перспективному человеку! Он улыбнулся и даже подпрыгнул от счастья, однако, тут его настигла беда в лице грубого насильника — жилистого лысого мужика в майке с надписью «братья». Неизвестный ловко подмял Аркашу под себя, заломал бедному руки, что-то порычал на непонятном языке. Испугался Умер, задрожал весь, думал, кончина его пришла: клятву себе даже дал мысленно, что икону напишет с того, кто вытащит его из этой нелепой ситуации.

— Стой, Бордюр! — послышался голос Саши — Спасителя, всего в сене, будто вылезшего из чрева самой матери — земли. — Это же брат мой, Аркаша!

Сфотографировались.