Муромский сундук. Очерк истории

Глеб Пудов

В книге рассматривается история сундучного производства, развивавшегося в Муромском уезде Владимирской губернии во II половине XIX – I половине XX века. Автор на основе сведений статистической и земской литературы, архивной информации и сохранившихся клейм на сундуках прослеживает основные вехи истории производства. В научный оборот вводится множество новых имен и фактов.This book deals with the history of chest production, which developed in the Murom district of the Vladimir province.

I. КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ СУНДУЧНОГО ПРОИЗВОДСТВА В МУРОМСКОМ УЕЗДЕ

Истоки. Промысел в XIX веке

Как указывалось в газете «Владимирские губернские ведомости» за 1858 год, «Владимирская губерния давно стоит в ряду первых по развитию в ней промыслов и торговли. В ней нет ни одного села, ни одной деревни, почти ни одного семейства, которые не имели бы промышленных занятий, сверх земледелия»²⁸. При этом Муромский уезд относился к числу самых развитых в губернии. Кроме сундучного, здесь развивалось множество других промыслов, особенно деревообрабатывающих²⁹. Главными причинами этого были обилие материала и выгодное географическое расположение. Определяющую роль играла близость Нижегородской ярмарки, на которой мастера сбывали свои изделия. Река Ока позволяла быстро и относительно дешево доставлять продукцию к покупателю. Среди промыслов, мастера которых занимались обработкой дерева, сундучный был самым распространенным.

До недавнего времени считалось, что муромские сундучники привозили свои изделия в село Павлово на Оке для окончательной отделки и подготовки к продаже на ярмарке, и потому их сундуки надо называть павловскими (хотя уже Н. Н. Овсянников писал, что муромские сундучники «носят название „павловских“ торговцев только потому, что живут близко от известного богатого села Павлова»³⁰). Но, вероятно, в Павлово привозились только изделия мастеров, работающих на скупщиков. И, как показывают статистические сведения, далеко не все муромские сундучные «фабриканты» были связаны с Павлово, — они торговали непосредственно на Нижегородской ярмарке. Кроме того, в селах Муромского уезда было много своих специалистов, работавших с металлом, делавших среди прочего сундучные замки³¹. Некоторые из них даже продавали свои изделия в петербургский Кустарный музей³². Поэтому Муромский уезд с полным правом можно считать самостоятельным центром производства сундуков.

Точное время и обстоятельства появления промысла по производству сундуков неизвестны³³. Как указывалось в предыдущем разделе, в документах XVII — XVIII веков среди многочисленных муромских ремесленников нет упоминаний о сундучниках. Однако производство, вероятнее всего, уже существовало, хотя мастера и не работали на широкий рынок.

Поначалу «дело» сундуков (как кустарное производство) существовало в четырех деревнях: Соловьево, Лохани, Варыпаево, Чулково. В 1880-е годы промысел распространился в деревнях Вареж, Пурки и Криуши. В начале XX века сундуки начали делать в Иголкине, Бобынино, Поляне, Кошкино, Бангино и Шимикино. При подворной переписи 1897 года в нескольких муромских деревнях зарегистрировано: «498 человек вязал…, 155 человек обойщиков жестью, 15 человек окрашивают жесть и 17 человек кузнецов…»³⁴. Всего промыслом было охвачено 23 деревни, центром его была Загаринская волость. По сведениям известного исследователя деревообрабатывающих промыслов Н. А. Филиппова, к 1913 году в промысле было занято 350 человек, делавших более 50000 сундуков³⁵. Он справедливо называл Муромский уезд самым крупным центром по производству сундуков в России³⁶.

О развитии сундучного производства в деревнях Пурки и Бангино в начале XX века приводятся интересные сведения в местной периодике. В деле тогда было занято 1500 человек³⁷. Все они работали на нескольких «заводчиков»: А. С. Ягунова, Н. В. Дунаева, Я. Г. Моренова, Н. В. Маркова и А. И. Желтикова. Один раз в году, 20 сентября, устанавливались цены на «тройку» сундуков. Мастера трудились в помещениях, предоставляемых хозяевами, но своим инструментом. Оплату «фабриканты» производили продуктами по завышенным ценам, поэтому часто в конце года мастер еще оставался должен хозяину. В 1901 (или 1902) году В. Я. Ягунов впервые применил в производстве паровой двигатель для разрезания и строгания досок, а также нарезания на них шипов. Это сразу лишило работы многих мастеров-сундучников, особенно «вязал». Поэтому мастера решили объединиться в артель³⁸. Однако техническое новшество просуществовало недолго, потому что «сундук из под машины выходит плох, расклеивается»³⁹.

Округа села Чулково в XIX столетии также была знаменита своими сундучных дел мастерами. Основателем этого промысла на рубеже XVIII — XIX веков был бурмистр имения князя Петра Багратиона Иван Яковлевич Сметанин. Он основал небольшое заведение в деревне Поляна⁴⁰. Когда Багратион умер, его имение перешло в казну, и И. Я. Сметанин, лишившись должности, расширил производство сундуков.

В самом селе Чулкове сундучное производство с 1830 года развивал купец I гильдии Николай Степанович Тулупов. Для обучения местных мастеров он пригласил сундучников из города Макарьева Нижегородской губернии — известного центра производства сундуков и шкатулок. Тулупов продавал свои изделия на Нижегородской ярмарке. Он умер около 1890 года, задолго до его смерти семейным делом начал руководить его внук Сергей Иванович Тулупов. Заведение последнего было значительно крупнее других местных мастерских. В отличие от них, «фабрика» Тулупова участвовала в выставках разного уровня. Сундуки сбывались через Астрахань в Персию и через Таганрог на Кавказ⁴¹. В начале XX века С. И. Тулупов объединил свои капиталы с опытом хозяина-сундучника Платонова (в ту пору местные «фабриканты» часто создавали подобные «совместные предприятия», так как для существования производства были необходимы значительные финансовые средства).

О масштабах производства сундуков в Муромском уезде говорят следующие факты: в 1911 году в Загаринской волости насчитывалось 663 кустаря, их годовой заработок был 71, 5 тыс. рублей. На долю сундучников приходилось 59,1 тыс. рублей⁴². О значении сундучного дела для мастеров земские деятели писали: «Промысел, и только один промысел, питает здешнего крестьянина»⁴³. Далее целесообразно привести обширную цитату, в которой характеризуется экономический быт муромских мастеров: «Хозяйственное положение сундучников таково, что они живут более чем наполовину своим промыслом. Надел в 2 — 3 десятины на душу далеко не обеспечивает двора даже хлебом… Никаких других заработков в здешнем районе не имеется, женщины не занимаются ничем [речь идет о кустарных промыслах — Г.П.], а мужчины — только сундуками (из 339 сундучников занимаются еще каким-нибудь промыслом только 16 лиц, остальные целый год только делают сундуки… Мужчины почти не прикасаются к полевым работам — все свалено на руки женщин… 60% сундучников работают 11 и более месяцев в году, около 10% совершенно не отрываются от промысла. Остальные отрываются немного только для сенокоса»⁴⁴.

Во II половине XIX — I половине XX века изделия муромских мастеров часто продавались через скупщиков (если заведение не торговало самостоятельно на ярмарке). Одним из самых известных был торговец по фамилии Акифьев⁴⁵, поставлявший ежегодно сундуков на 2 тысячи рублей⁴⁶. Сундуки к 15 июля на барках по Оке привозились скупщиками на Нижегородскую ярмарку, торговля ими производилась до конца августа. Чаще всего на продажу шел «шестерик», то есть большой сундук с пятью маленькими внутри.

Постреволюционный период

После революции 1917 года на основе частных сундучных мастерских были созданы артели. Первые были зарегистрированы 24 января и 6 марта 1919 года соответственно⁴⁷. Это — «Приокская сундучно-столярная и по выработке кузнечных мехов трудовая артель „Прогресс“ в д. Пурки Варежской волости» и «Загаринская районная столярно-кузнечная и по выработке кузнечных мехов трудовая артель при д. Поляне Загаринская волости». Руководство ими осуществлял Владимирский губернский Совнархоз. Все сундуки и материалы из частных заведений поступили в его распоряжение, причем они оставались на хранении у прежних хозяев (но им уже не принадлежали)⁴⁸. Не все хозяева сундучных мастерских добровольно отказались от своего имущества. Чуть позже от них поступили заявления, в которых они просили либо вернуть им отнятое, либо разрешить продать, поскольку от этого зависело существование их семей⁴⁹. Кроме того, бывшие хозяева-сундучники просили повысить цены за «принятые» сундуки и материалы, оплатить хранение их же изделий и снять с учета «непринятые» материалы⁵⁰. У некоторых хозяев вещи были отняты сразу и переданы артелям. Например, у братьев Овсовых, кроме собственно сундуков, отняли и передали в Загаринскую артель «жареное железо, крон, личины средние, мелочь скобяную, гвоздики, чеканку из жести, жесть белую, пробои средние, накладки черные» и другое⁵¹. Справедливости ради надо отметить, что большинству сундучников было заплачено за отнятое.

Как же советская власть рассчитывала поступить с экспроприированным добром? «Агенту для поручений» А. П. Барскову было поручено принять у частных сундучников их изделия (при этом Губсовнархоз уже передал их «на бумаге» Губпродукту) и погрузить их на баржу, а также дополнительно загрузить сундуками 5 вагонов и отправить их в Муром, поскольку изделия уже распределены среди населения губернии⁵². Местным властям предписывалось помочь А. П. Барскову, так как многие хозяева решительно противились окончательной потере своих сундуков.

В это время в Варежской и Загаринской волостях работали «агенты», защищавшие интересы Владимирского Совнархоза (до февраля 1919 года им был А. Ф. Моренов, затем — В. А. Ягунов⁵³). Не все складывалось удачно во взаимотношениях этой организации и артелей. Следует привести письмо из Совнархоза агенту А. Ф. Моренову: «По имеющимся сведениям, Варежская артель производит скупку готовых изделий, на что не имеет никакого права. При приемке у нее готовых изделий следует выяснить, какого происхождения изделия, т.е. выработаны ли они артелью, или куплены… Выдачу местного материала прекратить, а остальной материал от владельцев следует выдавать только на сделанный заказ 750 мест. За выдачу материала сверх заказа, ответственность будет возложена на Вас. Сведения о выдаче материала… следует высылать незамедлительно…»⁵⁴. На это письмо последовал быстрый ответ. А. Ф. Моренов заверял, что «скупка готовых сундучных изделий допущена не будет», «никакого самочинного выступления Правления артели из пределов прямого назначения допущено не будет», далее он писал, что «счетоводство налаживается», «порядок восстанавливается», «выработка сундуков усиливается», и вообще «работа происходила в полном порядке»⁵⁵.

Таким образом, из этой переписки можно сделать вывод, что артели, находившиеся в ведении Владсовнархоза, находились под жестким контролем этой организации. Он проявлялся в директивном стиле управления, вполне характерном для того времени.

Несмотря на заверения Моренова, работу артелей наладить быстро не удалось, приходилось постоянно преодолевать трудности, связанные с недостатком материалов, борьбой с «дикими» артелями⁵⁶, сопротивлением бывших хозяев. Артели находили разные решения. Например, Загаринская доставала материал у прежнего владельца Тулупова и у председателя Варежской артели А.В.Веденеева⁵⁷, олифу просили у Владимирского Губотдела продовольствия и на заводе Никитина в Муроме, столярный клей — в Катунском районе Нижегородской губернии и т. д. В целом надо отметить, что роль частных заведений в становлении артелей была очень велика, хотя отношения между ними часто были весьма напряженными. Порой артельщики незаконным образом отбирали у хозяев сундучный инвентарь и не возвращали обратно. Почти все попытки восстановить справедливость заканчивались безрезультатно⁵⁸.

На каких же условиях работали сундучные артели в составе Совнархоза и какова была их производственная мощь? Председатель Загаринской артели Иван Иванович Кокурин доносил: «Загаринская районная трудовая артель может изготовить сундуков к 1 июля 1919 года 2000 мест, работаем в Губернском совете народного хозяйства, получаем за работу и 15% с рубля стоимости сундуков»⁵⁹. Далее приводится ведомость материалов артели: «накладки, проволока, обрезки жести, толстое железо, железо пучковое,… гвозди, крон, белила, лазурь, масло, клей столярный, чекан, печатки, морозная жесть, личины крупные и средние, подъемы, петли, сажа, малярный клей»⁶⁰. Все материалы были получены от Совета народного хозяйства. В 1919 году артель производила 400 мест сундуков в месяц (кроме кузнечных мехов и ульев)⁶¹.

Мастера артели «Приокский прогресс» делали 600 мест окованных сундуков в месяц, основным цветом был зеленый (использовались краски: крон, белила, лазурь, мумия, милория)⁶². Ее организатор и первый руководитель — Иван Дмитриевич Киселев. Артель находилась в бывших помещениях С. И. Тулупова. В 1925 году она насчитывала 52 мастера. Количество продукции исчислялось вагонами. Например, известно, что артель продала три вагона сундуков местным торговцам, братьям Житковым⁶³. В 1926—1927 годах произошло укрупнение артели. В нее вошли артели Ишутинская, Полянская, Криушинская, Кошкинская кузнечно-меховая, Арефинская по производству сундучной фурнитуры. Председателем этого сложного образования стал Петр Васильевич Фокин. Артели был выделен участок земли около реки. Сундуки изготовлялись в нескольких цехах и по Оке отправлялись покупателям. По данным на 1930 год в артели работало 518 человек⁶⁴. В 1931 году Криушинская артель перешла в Варежскую сундучную артель, а «Приокский прогресс» был переименован в «Знамя труда». Заведующим производством, а затем и председателем стал Иван Алексеевич Леваков.

Надо отметить, что еще в 1919 году и Загаринская артель и «Приокский прогресс» вошли во Владимирский союз артелей, причем в первой было 78 мастеров, во второй — 70 (на фоне других артелей это было весьма значительными цифрами)⁶⁵.

К 1927—1928 годам сундучный промысел оставался в числе самих крупных⁶⁶. Главные роли в управлении им перешли к Муромскому кустарному промысловому союзу, в который на тот момент входило четыре сундучных артели (мастеров числилось 353 человека)⁶⁷. Осуществлялись попытки переориентировать продукцию артелей с местного рынка на внешний, направить ее «в страны Востока и Запада, укрепляя тем самым активность… баланса по внешней торговле»⁶⁸. Организация внедряла четкий планово-договорной принцип в управлении артелями. Мастера работали как на дому, так и в специальных помещениях. У артелей существовали отделения в разных деревнях. О том, как была поставлена работа в 1922 году, свидетельствует документ (приказ) из архива Муромского музея:

«Ввиду окончания сезона сельско-хозяйственных работ с 20 с. м. тов. ТАГУНОВУ начать подготовительные работы к производству в Варежском районе сундучных изделий и кузнечных мехов для чего 1) Заведывающему Варежским лесозаводом отпустить для заготовок на сундуки 10000 ольхового тесу, который должен быть разработан при заводе и сложен в заводские склады. 2) Для заведывания производством, как ответственного специалиста привлечь гр. П. М. ЯГУНОВА допустив ему оплату из выработки дс 5% и на расход по учету и канцеляр. 2% (включая и счетных сотрудников) 3) Для мастерских и складов использовать помещение близ пристани произведя необходимый ремонт. 4) Все материалы, инструменты и т. д. т. ТАГУНОВУ передать по актам ЯГУНОВУ под его личную ответственность. Тов. Тагунову озаботиться приобретением всех недостающих для сундучного и мехового производства материалов. Управл. Местн. Пром. Е. МУШОВИЧ»⁶⁹

В 1926—27 годах было закуплено сундучного сырья на 50716 руб. 34 коп., в 1927—28 годах — на 98372р.23к.⁷⁰ Сырье закупалось из разных источников: через государственные и кооперативные органы, у частных лиц и членов Союза. По плану на 1927—1928 годы сундучные артели должны были изготовить сундуков на 280000 рублей, а сделали на 314 428 руб. 90 коп., т.е. перевыполнили план на 12,3%⁷¹. При этом сбыт сундучных изделий по отношению к общим показателям Союза составил в 1926—1927 годах 28,7%, а в 1927—28 годах — 18,1%⁷², что свидетельствует о значительной роли сундучного промысла. Улучшение экономических показателей позволило взять займы, за счет которых удалось оказать поддержку сундучным артелям, в т.ч. «Приокскому прогрессу» (в будущем — «Знамя труда») было выдано 14 000 р., Полянской артели — 12 000 р. и Чулковской артели — также 12000 р.⁷³. На 1928—1929 годы было запланировано изготовить сундуков уже на 450 000 руб. Стоит отметить, что при Муркустпромсоюзе существовала социальная работа, а также касса взаимопомощи, оказывавшая поддержку пострадавшим, вдовам, больным.

Как указывалось выше, в сундучном промысле были кустари, не вступившие в артели. Например, в Арефинской волости на 1926 год значилось 56 хозяйств, где делали сундуки, и 70 мастеров⁷⁴.

В 1919 году на Нижегородскую ярмарку из Муромского уезда прибыло 17 сундучников, доставивших товара на сумму 80—110 тыс. рублей. Было продано 24 тысячи сундуков, изготовленных чулковскими мастерами (а также артелью «Прогресс» из Варежа)⁷⁵. Сундуки в округе Чулкова изготавливались круглый год, спрос был весьма активный⁷⁶. Отмечается, что изделия отличались высоким качеством, были разных размеров и форм. В 1932 году в артели «Знамя труда» наладили мебельное производство.

Послевоенный период

Во время войны делали ящики для боеприпасов. К концу войны производство сундуков и мебели было восстановлено. До военного времени в артели было 300 сотрудников, а в конце войны — 49. В 1946 году «Знамя труда» передали в подчинение «Облхимпотребсоюзу». В 1956 — в Госпромышленность, под руководство мебельного Союза. Старались развивать производство разных видов мебели, а не только сундуков. В 1963 году артель переименовали в фабрику и передали Павловскому механическому заводу. Постепенно от производства сундуков перешли к изготовлению мягких кресел. С 1990 года Чулковский мебельный цех переименовали в цех №78 Павловского механического завода им. Кадышева. В 1994 году в связи с очередным преобразованием цех вновь переименовали. Он стал называться «Малое предприятие ТОО «Берег — 94» Павловского завода. В декабре 1994 года цех закрыли⁷⁷.

* * *

Рассмотрим несколько сундуков, изготовленных в артелях Муромского уезда.

Сундук значительных размеров, окрашенный в коричневый цвет, находится сегодня в частном собрании. Его форма и конструкция характерны для муромских изделий: вертикальные стенки, покатая крышка, резные ножки, на лицевой стороне — три петли сложной формы, в которые вставляется длинный стержень. На боковых сторонах — по две литые ручки. Вся поверхность сундука покрыта жестяными полосами, образующими сетку. Края обрамлены широкими лентами, также состоящими из тонких жестяных полос. Они вносят упорядоченность и четкость в общее художественное решение изделия. Изнутри конструкция сундука укреплена полосами с тиснеными узорами. Сбоку — полочка для документов и предметов, связанных с женским рукоделием. Она состоит из трех отделений. На внутренней стороне крышки помещена этикетка, свидетельствующая о том, что сундук был изготовлен в артели «Приокский прогресс». Если б не наличие этикетки, то изделие вполне можно было бы отнести к продукции заведений конца XIX — начала XX века.

Другой сундук, также находящийся в частном собрании, декорирован несколько разнообразнее (отличие конструкции состоит лишь в том, что у него одна петля, а не три). Он окрашен в зеленый цвет, лицевая стенка покрыта темно-коричневыми листами жести, на которые дополнительно наложены в виде сетки тонкие полосы. Кроме того, края лицевой стороны украшены лентами с трафаретным орнаментом, состоящим из растительных и геометрических мотивов. На одной из стенок помещено клеймо «СССР сундучная артель Приокский прогресс». Как и в отношении предыдущего изделия, об этом также можно сказать, что оно почти не имеет отличий от сундуков частных заведений. Надо отметить, что изделию свойственны хорошо найденные пропорции, а также точное соответствие между декором и формой. Звучная декоративность лицевой стенки прекрасно выявляется на фоне глухих зеленых тонов стенок. Различие фактуры поверхностей вносит разнообразие во внешний вид вещи. Мастер сумел скромными техническими средствами богато украсить изделие.

На третьем сундуке (частное собрание) нет полос с трафаретным узором, но вся лицевая сторона покрыта листами «мороженой» жести золотистого цвета, кроме того, сохранился изначальный цвет краски. Это изделие доказывает, что продукция «Приокского прогресса» при всей «конвейерности» не была скучным повторением найденных решений. На некоторых артельных изделиях сохранился музыкальный звон, что также делает сундуки запоминающимися произведениями народного искусства.

Надо отметить, что изменения происходили не в конструкции и формах вещей, а в их орнаментике, в частности, появилась советская символика. На одном из сундуков, из числа встреченных автором, были нанесены пятиконечные звезды, серп и молот. Они изготавливались из жестяных полос, что свидетельствует о мастерстве муромских сундучников.

В целом виды сундуков постреволюционного времени, которые изготавливались артелью «Приокский прогресс» очень разнообразны⁷⁸. Встречаются не только простые, лишь окрашенные в зеленый цвет и обитые жестяными полосами в широкую сетку (между клетками нанесены штампиком розетки), но и довольно «богатые» сундуки, сплошь декорированные листами «мороженой» жести. Смена названия не изменила конструкции и принципов декорирования изделий, внешний вид их остался прежним, о чем свидетельствуют сундуки 1940-50 — х годов.

Изделия других артелей, например, Полянской (из числа известных автору), порой смотрятся несколько проще, хотя вряд ли в данном случае можно предполагать значительные отличия. Это был единый центр производства с прочными традициями, сформировавшимися на протяжении длительного времени. Кроме того, между организациями не было непроходимых границ: мастера переходили из артели в артель. Стоит также отметить как важный факт наличие единого руководящего центра, откуда «спускались» различные планы и директивы.

Примечания

28

О промыслах Владимирской губернии//Владимирские губернские ведомости. №47, 1858, 22 ноября, часть неофициальная.

29

См., например: Федосеев Л. А. Краткий очерк кустарной промышленности Владимирской губернии: [Сост. по распоряжению г. Владим. губернатора и. д. секр. Ком. Л. А. Федосеев]. — Владимир: Владим. губ. стат. ком., 1901.

30

Овсянников Н. Н. О торговле на нижегородской ярмарке//Нижегородский сборник. Т. I, ч. II, Нижний Новгород, 1867, С.153.

31

РГИА, ф.401, оп. 1, д.28. См. также: Добрынкин Н. Производство сундучных замков в Муромском уезде//Владимирские губернские ведомости. — 1885. — №47, часть неофициальная.

32

РГИА, ф.400, оп.1, ед. хр. 19, л.17.

33

В газете «Владимирские губернские ведомости» за 1841 год, в статье, посвященной кустарным промыслам Муромского уезда, о сундучном промысле нет ни одного упоминания (см.: Промышленность жителей Муромского уезда//Владимирские губернские ведомости. Прибавление. — №42. — 1841. — С. 185—186). В той же газете за 1858 год есть упоминание только о селе Чулково как о центре сундучного промысла (см.: О промыслах Владимирской губернии//Владимирские губернские ведомости. — №47. — 1858, 22 ноября, часть неофициальная). Но в данном случае речь идет о развитых кустарных промыслах, ориентированных на рынок. И в таком виде сундучный промысел в Муромском уезде, видимо, сформировался к середине XIX века.

34

Материалы для оценки земель Владимирской губернии. Том I. Муромский уезд. Вып. III. Промыслы крестьянского населения. Владимир: типо-лит. губ. земской управы, 1913, С. 24.

35

В литературе называются разные цифры. Например, Л. А. Федосеев пишет о 100000 изготовленных сундуков (см.: Федосеев Л. А. Указ. соч., С.10).

36

Филиппов Н. А. Кустарная промышленность России: Промыслы по обработке дерева / Сост. проф. Н. А. Филиппов при участии В. А. Петровского, В. П. Родникова [и др.]; Г.У.З. и З. Отд. сел. экономии и с.-х. статистики. — СПб.: типо-лит. «Якорь», 1913, С. 67.

37

Цифра, вероятно, сильно преувеличена.

38

А. С. П. Артель кустарей — сундучников в Муромском уезде//Владимирская газета. — 1902. — №20. — С. 3. См. также: Владимирская газета. — 1902. — №4. — С. 3.

39

Материалы для оценки земель Владимирской губернии. Том I. С. 27.

40

Его дело продолжил сын, С. И. Сметанин, в 1830 году.

41

См. подробнее: Помыслы о вачских промыслах. С. 104 — 105.

42

Там же. С. 106.

43

Положение сундучного промысла в Муромском уезде. (Результаты исследования, произведенного осенью 1903 года членом управы Г. А. Смирновым совместно со статистиком губернского земства А. В. Смирновым) // Доклады Владимирской губернской земской управы очередному губернскому земскому собранию 1903 года. По экономическим вопросам. — Владимир на Клязьме: типо-литография губернской земской управы, 1903, С. 46.

44

Там же. С. 45.

45

В 1870 году упоминаются павловцы Алексей и Петр, а также Иван с братьями Акифьевы, торговавшие сундуками на Нижегородской ярмарке в Макарьевском сундучном ряду (см.: Алфавитный указатель лиц торгующих на нижегородской ярмарке. — М., 1870, С. 49)

46

Овсянников Н. Н. Указ соч., С. 150; Прокопьев Д. В. Художественные промысла Горьковской области. — Горький: Горьк. обл. изд-во, 1939, С. 87.

47

ГАВО, ф.511, оп.1, д.464, л. 32—32об.

48

В архивных документах перечислено более 30 хозяев (ГАВО, ф.511, оп.1, д. 441, л. 40). Послереволюционная суматоха, наличие множества контролирующих органов порой порождали комичные ситуации. Например, волостная комиссия по чрезвычайному налогу не знала, с кого взыскивать налог: с сундучников или с Владгубсовнархоза?

49

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, лл. 14, 41, 78 и др.

50

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, лл. 135, 138, 139.

51

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 152, 155.

52

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 86.

53

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 17.

54

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 2.

55

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 3—3об.

56

Так в документах того времени назывались самостоятельные артели, т.е. не подчиняющиеся Совнархозу.

57

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л.175. Кроме него в Правление входили П. М. Ягунов и И. Ф. Платонов.

58

Например, из заведения Корешковых был взят инвентарь без разрешения и документов Совнархоза и не возвращен (см.: ГАВО, ф. 511, оп. 1, д. 441, л. 204, 205).

59

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 599.

60

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 600—600 об.

61

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, л. 617.

62

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, лл. 618, 619.

63

Плюсы и минусы чулковской сундучной артели. С. 3.

64

Помыслы о вачских промыслах. С. 107.

65

ГАВО, ф.511, оп.1, д.441, лл. 648, 651.

66

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2697, л. 7.

67

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2660, лл. 1—2.

68

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2697, л. 9.

69

Документы С. Н. Тагунова // НА МИХМ, ф. 8, оп. 2, ед. хр. 18, л. 3.

70

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2697, л. 19.

71

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2697, л. 19об.

72

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2697, л. 19об-20.

73

ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 2697, л.22.

74

ГАВО, ф. 3278, оп.2, д. 194, л.20.

75

Помыслы о вачских промыслах. С. 106.

76

Там же. С. 106.

77

Там же. С. 109.

78

См.: ГАВО, ф. 511, оп.1, д. 441, л. 9, 22, 22об.