Система РФ в войне 2014 года. De Principatu Debili

Глеб Павловский, 2014

Книга De Principatu Debili («О слабом княжестве») – эссе об истоках российского государственного поведения, написанное известным политическим консультантом. Форма текста необычна – 26 добавлений к трактату Никколо Макиавелли «Государь». По аналогии с 1914 годом, автор оценивает глобальную ситуацию как предфронтовую. Его тревожит вопрос – готова Россия к войне и к победе в ней? Ответ критичен и парадоксален: Система РФ слаба, но необычайно гибка и планетарно «вёртка». Основываясь на личном опыте, Глеб Павловский считает нашу слабую государственность стратегически неуязвимой в мирные времена и готовой к военным.

Предисловие

Я предупреждаю: эта книжка не про войну. Те, кто ждет фантазий про войны, здесь не найдут ничего. Война возникает из накопленных обстоятельств, их профиль непредсказуем. В условиях глобализации каждая война обладает планетарным потенциалом развертывания; бен Ладен и Буш-младший показали это вполне. Но, говоря о Четырнадцатом годе, я имею в виду горизонт войны похуже иракской или сирийской.

Годна ли к войне мировых масштабов Система Российской Федерации? Буду злоупотреблять здесь термином Система РФ. Он точней, чем имена-идеалы Государство Российское или Россия, использовать которые в роли определений — ошибка, ведущая к путанице.

Читателю может показаться, что автор не одобрял своего предмета, — ничего подобного. У Системы РФ есть много причин накрыться, но политических нет. Политически наша модель неуязвима. Русское пространство не может сохраняться, не порождая себя заново как планетарную вещь. Отсюда нужда в учреждении государственности, не переходящем в государство. И что такое Система РФ, как не вечный двигатель порождения суверенитета на одном и том же месте?

Россия слаба как государство, имея слабые основания для поддержания суверенитета. Кроме одного — Команда, играющая «в Россию», превратила учреждение государства в вечный процесс. Не дав состояться нации, она и пространству не дает проглотить государственность целиком.

Система РФ, рожденная в отчаянии, существует реально и неплохо снабжается. Ее не понять из суммы ее подсистем, зато она объяснима, исходя из ее поведения. РФ не станет демократией при самом жарком желании иной Команды. Те, кто пересоздаст Систему РФ в нечто другое, реакционное или либеральное, и в этом случае ограничатся благом для малой доли населенного пространства. Какой именно? Это выяснится не раньше, чем будущая Система придумает, что продавать миру. Хотя пшеница, лес, нефть и калий для нее лишь материальные поводы торговать Россией как целым. РФ, конечно, всего лишь обширная торговая фактория. Но что это — форма разрыва с миром или союза с ним?

Можно вообразить себе Систему РФ сильной? Представимо ли вообще сильное государство на пространствах русского Евро-востока? У меня нет ответа, и прецедента нет. Но ответ будет найден на пересечении осей нашей слабости, изворотливости и радикализма. В постпутинском мире, где мы станем еще слабей, опыт выживания в этой Системе нам пригодится. Слабость ее этому не помеха. Во всяком случае, иного мирового очага для нас нет. Если у русских когда-то будет свое государство, оно сложится из Системы РФ.

Государь, тень которого иногда падает на листы этой книжечки, — не тень великого «Принца» Макиавелли, а тень отсутствующего суверена. Суверен Системы придет не затем, для чего его призывали. Он дожидается своего момента. Опознать его можно, лишь действуя подобно самой Системе.

Система РФ не худшее из всего, что могло появиться вместо СССР. Возможно ли было что получше — не знаю, а худший вариант есть всегда, в чем и Макиавелли с нами согласится. Так или иначе, русские в 1991 году открыли временный способ увернуться от кары за слабость. А увернувшись единожды, увертывались еще и еще, пока верткость не стала нашим боевым стилем. Увертки от мировых вызовов отыскивают все новые ресурсы для нашего выживания. Да, речь идет о слабости, а не о силе.

О гигантском ансамбле человеческих слабостей, которые мы и не пробовали преодолеть в настоящем государстве.

Как рассеянные люди пропускают свою остановку, Россия упустила государственный шанс и с тех пор все его репетирует. Подобно перманентной революции Троцкого — Сталина, мы затягиваем акт учреждения государственности. Суверенитет Системы РФ — это мировая машина ее перманентного учреждения заново. Оттого нехотя доверяем тому, кто от имени учредительной власти взял территорию под свое руководство и, сдерживая Россию, от ее имени торгует, отстегивая кое-что нам, как оптовик старухе-огороднице. Но ведь ничего годного нами не создано, кроме одного — вот этой самой Системы.

Ее устройство оригинально, глобально, хитро. Оно обеспечивает странную жизнь полутораста миллионам человек, о которых почти не знает. Она вносит вклад в мировую экономику — не намного лучшим путем, чем хлопковые рабы Алабамы в будущее Америки. Россия подобна глобусу, — это, в сущности, оборотная сторона Земли. Достаточно обширная, чтобы не иметь эталонов, по которым можно себя построить. (Зато сколько надрывных воспоминаний о том, как нам не удалось этого сделать!)

Мы видим действия неимоверно слабые, запрещенные в серьезной политике. Но они не ведут к тем кошмарным последствиям, которых по справедливости заслужили. (Иногда здорово, что история несправедлива, не так ли?)

Ни Карамзин, ни Толстой, ни Ганди не признали бы нашего существования достойным. Однако Система работает. Да, она ужасна, но она действует! Таков наш способ найти силы в пространстве, где единую силу построить нельзя, а о других мы не догадались.

Я озабочен поведением Системы, а не ее устройством. Я вижу неуклюжее и опасное, но дорогое мне существо. Его страхи и даже преступления его мне близки. Почему бы не рассмотреть этот kludge невообразимых размеров как полуодушевленный объект, собрание населения и пространств? Система РФ — пузырь второй глобализации. Теперь, когда глобализация на излете и Система заканчивается с ней. Но ведь мы ищем не смерти — мы ищем, как уцелеть.

На мой взгляд, Четырнадцатый год ведет Систему к войне. И в той войне у нас есть не только шанс уцелеть, но, что еще удивительней, снова оказаться с правильной стороны. Вот пока все, что я могу сказать о Слабом княжестве и войне Четырнадцатого года.