Честь имею

Глеб Ларин

Эту книгу автор написал для современной молодежи. Она не учит толерантности, но ненависть к войне в целом и к фашизму в частности не самые худшие черты характера, которые должны быть в их юных душах. Все произведения в этой книге основаны на реальных событиях. От древности до наших времен наш народ пронес такие великие понятия как Родина и Честь, что привело нас к великой Победе, о которой мы обязаны помнить. Как противостояние тем, кто хочет, чтобы мы это забыли – вот о чем эта книга.

Последнее крещение отца Никодима

Уже стемнело, когда в барак местного полицейского правления ввалился Стацюк, которого еще с утра послали в район с отчетом, о положении в этом округе.

Сидевшие у стола, за игрой в карты и полегоньку потягивавшие самогон полицаи оглянулись и чертыхнулись.

Корень, а он сидел с краю, ругнул вошедшего:

— Ты чего, пень! Не мог поутру с докладами зайти, аль ордена да медали раздать явился?! Не видишь, люди делом заняты!

— Ага, вот сейчас раздам, — беззлобно отозвался Стацюк. — Слышь, Корень, тут такая картина. Мужик тот, ну которого мы вчера у леса взяли, с бородой этот, Фадеев что ли фамилия?

— Да — ка разница, говори, чего тянешь, — психанул Корень.

— Так я и говорю, оказывается этот мужик и вовсе не мужик.

Полицаи разом прыснули от смеха, и больше всех ржал сам Корень.

— Не мужик говоришь, а — ха — ха — ха! А кто же он?! Партизанка Соня с бородой?!

Стацюк улыбнулся и махнул рукой.

— Да ну вас, что вы, в самом деле? Когда о нем немцам доложили, так от них и вышло такое указание, что это поп, и поэтому никаких методов к нему не применять, не трогать, значит. И с ним завтра, какой — то чин немецкий приедет говорить, вот.

— А они откуда, ну немцы эти, про попа нашего знают? — спросил Корень.

— Так они за всех знают. Вспомни, как в город вошли, так мигом всех коммуняк забрали, и все по адресам! А жидов и вовсе за полдня у балки постреляли. Немцы, они все знают, даже по каким статьям мы с тобой нары отирали.

— И то верно, — почесал за затылком Корень. — Ну да ладно, топай, разберемся.

Стацюк ушел. Корень бросил карты и задумался.

— Корень! Слышь, Корень! А может, мы важную птицу поймали? Может нас наградят, коль завтра к нему завтра, важный чин приедет? — потянул его за рукав молодой, которого звали Харч.

— Ага, жди! Догонят и еще наградят! — мрачно огрызнулся Корень. — Дурень ты, Харч! Попы эти, от коммуняк пострадавшие, а мы его по роже!

— Да ну — у! Что ж делать — то, Корень! Может пристрелить его, да с концом, мол, попытка к бегству!?

— Да ты и впрямь дурак! Где ты видел, чтоб попы бегали!? Ладно, пошли, возьми вон ведро с водой.

И, прихватив, висевшее на входе у умывальника полотенце вышел, Харч с ведром пошел за ним.

В коридоре, Корень остановился у одной из дверей и приказал:

— Отворяй!

— Ты чего, Корень? Он же не здесь! Здесь баба эта, ну что мы в заброшенном доме взяли.

— Отворяй, говорю! — рявкнул Корень, и когда Харч, снял засов, добавил. — Выводи!

Тот исчез в проеме, и Корень услышал испуганный женский голос и возню. Наконец Харч снова появился в дверях, волоча за волосы девушку.

— Царапается, сука большевистская! — пожаловался он Корню, и, ухватив ее покрепче, сказал. — Да молчи ты, нужна ты доска стиральная со своей честью путаной!

— Пошли! — приказал Корень, и они прошли через две двери, к нужной камере.

Корень, открыл дверь, взглянул внутрь и показал Харчу, чтобы он отпустил девушку.

— Видишь мужика? — спросил он девушку, показывая на человека, лежавшего на полу камеры, и девушка кивнула головой. — Ты говоришь, что медсестра. Так вот, чтобы к утру, он стоял на ногах, а иначе пожалеешь, что на свет появилась.

Он кинул полотенце на плечо девушке и подтолкнул в камеру, Харч занес за ней ведро, вышел и запер дверь.

2.

Девушка обошла его, пытаясь понять, что с ним. Сначала ей казалось, что он и вовсе не дышит, но потом увидела его вздрагивающие пальцы на руках и поняла, жив. Осторожно перевернула его на спину и увидела окровавленное, бородатое лицо мужчины. Он, глухо застонал, но стал дышать ровно и спокойно. Она внимательно осмотрела его и убедилась, что он не ранен, но сильно избит. Замочив один конец полотенца, стала аккуратно убирать кровь с его лица. Вскоре, влага привела его в чувство, он пытался открыть глаза и привстать.

— Тихо, тихо! — сказала она. — Полежите немного, сейчас вам станет еще легче, потом я осмотрю вас.

— Кто ты? — спросил он.

— Я, Катя, медсестра, — сказала она. — И вы должны меня слушаться, хорошо?

— Да, — сказал он и уронил голову.

Вскоре он пришел в себя, открыл глаза и спросил:

— Почему ты здесь?

— Я Валя, военная медсестра. Мне сказали помочь вам.

— Как же ты оказалась здесь Валя?

— А меня по ранению оставили, на излечение, когда мы в окружение были, а полицаи во время облавы забрали.

— А как узнали, что ты медсестра?

— Военный билет нашли у меня, — вздохнула девушка.

— Это плохо, — сказал мужчина. — Но ничего, отпустят.

— Вы думаете, отпустят? — с надеждой в голосе спросила она.

— Отпустят, отпустят дочь моя, — уверенно сказал он, похлопывая ее по руке. — Ты ведь просто так военная, а на самом деле сестра милосердия. Дело божье, раненным помогать. Отпустят.

— А вы кто дяденька будете, партизан? — спросила Валя.

— Ну что ты, какой я партизан, — махнул рукой мужчина. — Священник я. Это они, полицаи меня, кажется, за партизана приняли.

— Священник, — сказала девушка. — Ну, тогда вас точно отпустят.

— Это почему ты так думаешь, Валюша?

Валя, немного помолчала, пожала плечами и чуть раздумав, сказала:

— А нам в школе говорили, что попы, то есть, извините, священники, ну это, прислужники империализма. Значит, вас отпустят.

Мужчина, едва заметно улыбнулся и покачал головой.

Заскрипела дверь камеры, отворилась, и вошел Харч с котелками в руках.

— Эй ты, девка, — сказал он. — Как он? Вижу, уже воркуете тут. На — ка, подкорми его.

Он поставил котелки на пол и ушел.

Девушка забрала котелки и подошла к священнику.

— А давайте, покушаем! — она опустилась перед ним на колени и подвинула еду. — А как вас зовут?

— В миру, я Фадеев Михаил Иванович, а по сану отец Никодим.

Конец ознакомительного фрагмента.