Темная сторона

Глеб Гурин

Есть обиды, которые не прощают. Есть грехи, за которые рано или поздно приходится понести наказание… На семью Тараса обрушивается несчастье за несчастьем – один за другим трагически погибают его родные. Но сколько не ломает голову, мужчина не может понять, у кого есть причины так жестоко мстить ему. Полиция в растерянности. Убийца умело запутывает следы, охотясь на членов семьи Тараса. Теперь единственный его шанс выжить – вспомнить, кому он когда-то сломал жизнь…

Глава 5

Двумя неделями позже.

Разносившиеся по дому стоны и скрип кровати вмиг прервал звук телефонного звонка. Звонили уже третий раз подряд.

— Вот блядь! — вырвалось у Тараса.

Он встал и направился в коридор, где висела куртка, в кармане которой и звонил телефон.

У Лены появилось время, чтобы немного передохнуть. Тарас порой был слишком уж настойчив и напорист, когда дело касалось секса, и не всегда брал во внимание её желание ним заниматься.

— Понял. Сейчас еду, — услышала девушка его слегка осевший голос из коридора.

— Что там? — окликнула мужа Лена, настороженная тем, что он ничего не говорит и не сходит с места.

— Васька звонил. Бате совсем херово. «Скорую» вызвали. Ехать нужно, — сказал он, и начал уже было одеваться.

— Ну так, может, развяжешь меня, наконец?! — окликнула его жена.

Тарас растерянно кивнул сам себе и, вернувшись в спальню, принялся отвязывать запястья Лены от перил кровати. От былого настроя и след простыл, но девушка не особо расстроилась этому.

Выйдя из дому, Тарас закурил и стал открывать ворота. Сел в машину и, не удосуживаясь долго прогревать, буквально вылетел на улицу. Крикнул Лене, чтобы та закрыла ворота, а сам надавил посильнее на газ и, взревев мотором, старенький «Форд» помчал его в сторону родительского дома.

«Скорая» была уже на месте.

— Что там? — спросил Тарас у встретившей его в коридоре Оксаны — жены Василия.

— Приступ у него случился, — дрожащим голосом ответила женщина, — возможно, инсульт. Говорят, нужно в больницу забирать.

В этот момент двери комнаты родителей открылись, и оттуда вышли фельдшер с санитаром, направившись к машине.

Тарас прошмыгнул в комнату. Отец семейства лежал на кровати с закрытыми глазами, как будто спал и его абсолютно не интересовал царившая вокруг него шумиха. Сбоку на стульях сидели мать с Яриной.

Галина Ивановна мерно шаталась на стуле вперёд-назад, периодически вытирая скатывающиеся на кончик носа слезинки. Взгляд её был пустым и отсутствующим.

Ярина возле неё выглядела растерянно. Она то и дело непонимающе косилась то на отца, то на мать, то на братьев, словно не знала, что делать в такой ситуации и как себя вести.

Василий, стоявший спиной к остальным, повернулся и, наконец, заметил Тараса. Лицо его было каменным, и только в глазах порой взблёскивали огоньки ярости.

— Отца везут в больницу, — сказал он вместо приветствия младшему брату.

— Что с ним? — взволнованно спросил тот.

— Инсульт.

Тарас сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с охватившими его в этот момент эмоциями и переспросить Ваську, действительно ли всё так плохо, или, может, врачи еще ставят диагноз под сомнение. Но по уверенному безапелляционному тону брата он понимал, что всё ровно так, как тот и говорил.

Тем временем в комнату зашли фельдшер и санитар с носилками. Пётр Илларионович был довольно тучным мужчиной, поэтому перегружали с кровати его все вместе.

У Тараса перехватило дыхание от понимания того, что человек, которого он всю свою жизнь знал, как своего родного отца, в один миг превратился в безмолвный предмет, который перекатывают по кровати, и есть вероятность, что он больше никогда не увидит его прежним.

Убедившись, что отец на носилках, младший брат не выдержал и выбежал на улицу. Дрожащими руками достал пачку «ЛМ» из кармана и закурил.

Фельдшер с санитаром вынесли Петра Илларионовича из его родного дома и понесли в белый с красными полосами «Пежо Боксер».

— Поедим на твоей, а то у меня что-то до кучи еще и двигатель троить начал дико. Еле доехал сюда, — сказал ему, выйдя из дверей, Васька, — мать с Яриной останутся дома, а мы побудем там с батей. Если что понадобится, они потом привезут.

Тарас кивнул, и они пошли к его машине. Сбоку, за берёзой, мелькнул оранжевый огонёк сигареты. Васька нагнулся, чтобы рассмотреть, кто следит за их домом и был совершенно не удивлён, когда оказалось, что это Оля Нестеренко.

— Как всегда эта прошмандовка малая под заборами шляется, высматривает! — рявкнул он.

Тарас кинул беглый взгляд в ту сторону, где уже предусмотрительно погас оранжевый огонёк, и, ничего не сказав, сел за руль. Не дожидаясь «скорой», они покатили в сторону города.

Первое время оба молчали. Васька закурил и нервно пускал кольца дыма.

— Как будто прокляла нас какая-то тварь! Сначала мамка, а теперь и батя, — с неприкрытой ненавистью в голосе произнёс он.

— Если бы баба Килина не померла, я бы на неё подумал, — сказал Тарас, но больше от того, чтобы просто поддержать разговор.

В их сельском детстве проклясть кого-то было обычным делом. Занимались этим лишь отдельные люди, преимущественно женщины, которым односельчане приписывали сверхъестественные способности и считали ведьмами. Их презирали и боялись, но, когда дело касалось чего-то очень важного, как раздела земли или измены мужа с соседкой, то всегда обращались к ним.

С тех пор многое изменилось, и, казалось, мир стал другим, более простым и более сложным одновременно. Теперь, имея смартфон, планшет и компьютер с подключённым к нему Интернетом, Тарас слабо верил в силу каких-то проклятий. А вот Васька, несмотря на не такую уж существенную разницу в возрасте, чтил все обычаи и традиции села, а потому всё, чего узнал и научился в детстве, принёс с собой и во взрослую жизнь.

— Да, та могла, — согласился он с младшим братом, — может, это она с того света проклинает?

Тарас пожал плечами и ничего не ответил.

— Или баба Ганька?

— Не думаю, мамка с ней нормально контачит и уже не один десяток лет.

— Может и так, но я уверен, что есть кто-то в селе, кто желает нам зла и наводит на нас эту порчу.

— Нет, ну вообще за последние годы мы со многими грызлись, но так, чтобы прям порчу наводить…

— Да разные люди есть, это ж село! — воскликнул Васька таким тоном, как будто сам удивлялся недалёкости Тараса и его неспособности видеть абсолютно очевидные факты.

— А может это Крицкий? — предположил младший брат.

— А что? У него и повод есть! Забор он не мог поделить, сука! Всегда, блядь, забор там стоял, а теперь он вдруг ему мешать стал! Да, Тарас, ты прав. Кроме него больше и некому.

— Кроме него может быть кто угодно! Посмотри, как остальные живут — не все, конечно, но большинство — в срани, в грязи, без работы и без денег. А у нас с тобой хоть что-то, но есть — и по дому у каждого, и по машине, и семьи. Люди иногда ненавидят других потому, что у тех есть то, чего у них самих нет.

— Да всё так, но я всё равно на Крицкого думаю. У него, козла, больше всего причин нам западла какого-то хотеть!

— И что ты думаешь теперь делать? Пойдёшь к нему и скажешь: «Это ты нас проклял!»?

— Надо будет — пойду и скажу, и потом скручу в бараний рог, чтоб больше и не думал о таком.

— Да херня это всё, Васька! Я тебе говорю, что это не он. Да и видно было, что он тогда сцыканул. Он вон, смотри, какую домину строит. Ему уже этот забор давно похеру.

— Ну тогда кто?

— Что кто?

— Кто нас проклял?

— Да перестань ты с этими проклятиями! Проклял-не проклял, а с мамкой… — он запнулся на мгновение, раздумывая, как сказать то, что говорить ему вовсе не хочется, — это были живые люди. А то, что сейчас случилось с отцом — последствия этого. Он не выдержал позора, а сердце у него и без того слабое было, вот и получилось так. Если кто и виноват, так это те пидары, которые нашу мамку…

— Да, ты прав. Найти бы их! Я бы их сам выпотрошил, как свиней! А перед этим живыми в кипяток и шкуру бы спустил!

Тарас окинул брата беглым взором. По лицу Васьки было видно, что он не шутит, и вполне мог бы привести озвученный приговор в действие.

— Мусора ищут, — сказал он, притормаживая на яме.

— Ай, мусора… — махнул рукой Васька, — ты их видел, тех мусоров — два шкета по двадцать лет и наштукатуренная шлюха! Кого они могут найти?!

К тому времени они как раз подъехали к приёмному отделению районной больницы, расположенной недалеко от въезда в город. Следом прибыла «скорая».

Двери её подозрительно долго не открывались, и Васька поспешил узнать, в чём дело. Фельдшер что-то энергично записывал, сидя в своём кресле. Санитар раскладывал по ячейкам в шкафчике какие-то ампулы и препараты.

— Чего сидим? Время идёт! — рявкнул мужчина на медиков.

Фельдшер окинул его осторожным взглядом, написал что-то еще в бланке и отложил его на столик.

— Мне очень жаль, но ваш отец скончался по дороге. Мы сделали всё возможное, чтобы его реанимировать, но…

— Что значит «скончался»?! — проревел Васька. Округлившиеся глаза его бешено вертелись в глазницах, взгляд метался от врача к отцу и обратно.

Тарас отшатнулся назад и чуть не споткнулся о бордюр. Дыхание его перехватило, и он выпучившимися глазами уставился на бездыханного уже отца. Словно что-то в нём перевернулось в этот момент.

— Ты слышал?! — схватив его за воротник рубашки, прокричал взбешенный и в то же время убитый навалившимся на него горем Васька, — Батя умер! Они убили его! Это всё из-за них!

Фельдшер с санитаром испугано покосились на него, подумав, что мужчина имеет в виду их, и выжидающе смотрели, что он будет делать дальше.

Но Васька не мог больше сделать ничего, кроме как упасть в объятия младшего брата и громко разрыдаться.