Темная сторона

Глеб Гурин

Есть обиды, которые не прощают. Есть грехи, за которые рано или поздно приходится понести наказание… На семью Тараса обрушивается несчастье за несчастьем – один за другим трагически погибают его родные. Но сколько не ломает голову, мужчина не может понять, у кого есть причины так жестоко мстить ему. Полиция в растерянности. Убийца умело запутывает следы, охотясь на членов семьи Тараса. Теперь единственный его шанс выжить – вспомнить, кому он когда-то сломал жизнь…

Глава 3

Еще довольно долгое время после того, как Виктория зашла в дом, на крыльце царило зловещее молчание. Василий курил одну за одной, кидая вокруг злобные взгляды и хрустя костяшками пальцев. В виду его нервозности никто не решался проронить и слова.

Парни-патрульные о чём-то перешептывались между собой. Было видно, что им нахождение во дворе Корнийчуков уже порядком поднадоело. Бабки на лавочке, как всегда, обсуждали наиболее животрепещущие темы. Начали с изнасилования Гали, потом переключились на новости села, в заключении так же легко перешли на политику.

Дети гоняли по двору на толокарах и самокатах. Одну из девочек привлёк сидящий на цепи алабай, и она, вооружившись большим надувным молотком, принялась изучать его реакцию, которая оказалась вполне ожидаемой. Как только молоток коснулся головы пса, тот вскочил и громко рыча, вцепился в него зубами. Молоток лопнул, и с несколько секунд осознававшая это прискорбное событие девочка разразилась громкими рыданиями.

Как оказалось, это была дочка Тараса и Лены, и родители, очнувшись от своих мыслей, поспешили к ней. Мать тут же взяла ребёнка на руки и стала утешать. Отец схватил попавшееся под руку полено и замахнулся на собаку, громко выматерив её.

— Пошли, наверное, обойдём соседей, — сказал Паша Антону, — тут нам всё равно ловить нечего.

В это время по улице проехал автомобиль. Забор, опоясывающий дом Корнийчуков, был достаточно высоким, но к тому времени любопытные дети открыли калитку и стояли в проходе, провожая машину удивлёнными взглядами.

И Паша, и Антон имели родственников в селе, а потому знали, что ничего не вызывает у местных большего интереса, чем проезжающая мимо двора машина или проходящий человек. Но это был совершенно другой случай.

Парни и сами прикипели удивлёнными взглядами к проёму открытой калитки, увидев, какой автомобиль проехал мимо.

Как и большинство мужчин, Паша и Антон неплохо разбирались в машинах, но их познаний не хватало, чтобы идентифицировать данный экземпляр. Впрочем, логика чётко подсказывала обоим, что встретить такое в забитой глуши, было чем-то из области фантастики. Всё равно, что мимо пролетела бы летающая тарелка.

— Ого! Кто это у вас на таких тачках разъезжает? — спросил Антон у Корнийчуков.

— Да это блядь тут одна, по соседству жила, — рявкнул Василий, — в город подалась, выцепила себе там богатенького лоха, ноги расставила, и теперь он её на тачке к мамке возит. Правда не могу понять, на кой хер он такое старьё берет, если сам при бабле.

Никто из окружающих не стал его поправлять, брат и жены только одобрительно заулыбались. Паша кивнул Антону в сторону калитки, и парни вышли на улицу.

— Охеренная семейка, правда? — спросил Паша, оглядывая окрестности.

— Да-а, семейка Адамсов, помнишь?

— Парни, закурить есть? — послышался голос откуда-то сбоку.

Паша с Антоном оглянулись. Из-за низенькой берёзки к ним вышла девочка, до этого дежурившая у калитки Корнийчуков.

— А не мала еще курить? — спросил у неё Антон.

— Вообще я в колледж хожу.

— Ух ты какая! И зачем? Пирожки продаёшь? — подколол её парень.

— Учусь я в колледже. Так сигарету дашь?

— Да на, травись на здоровье, — усмехнулся Антон и, достав пачку «Честерфилда», протянул её девочке, — зовут-то тебя как?

— Оля.

На вид девочке можно было дать лет пятнадцать от силы. Она была достаточно высокой, слегка сутулой, мышиного цвета волосы, как и у большинства остальных девушек и женщин из села, завязаны в хвост на затылке. Чересчур мягкие и мелкие черты лица, писклявый голосок и отсутствие видимых половых признаков делало её больше похожей на ученицу средней школы, но никак не колледжа.

— И что ты нам расскажешь, Оля? — спросил Антон.

— О чём?

— Ну как — о себе, о селе, о бабе Гале этой?

— О рыжей? А чё о ней рассказывать? Обычная баба, немного с приветом.

— Чего так?

— Та любит она на соседей погнать, понарассказывать такого, что никуда не налазит. Понавыдумывает разного и слухи распускает.

— И что, часто с соседями конфликтует? — вмешался в разговор Паша.

— Да частенько. Она с бабой Валей только нормально общается, а с остальными так… Да к ним никто и не ходит, потому что знают, что пропадёт чё, а виноватым тебя сделают. Я вон к Яринке ходила раньше, и у них где-то колесо от тачки пропало, так меня еще и виноватой сделали, прикиньте?

Паша с Антоном переглянулись и улыбнулись непосредственности девочки.

— Меня тогда Петька чуть лопатой по спине не перегрёб.

— Петька это кто?

— Это старик их. Он так-то не такой отбитый, как Галька.

— Ну а так, с кем из соседей она конфликтовала в последнее время? — спросил Паша.

— Ну-у-у… — протянула Оля, — вообще со многими, но из последних с Крицкими. За землю. Не поделили, где забор ставить. Так рыжие сказали, что спалят его ночью, он и заткнулся.

— Это из какого дома? Из крайнего? — кивнул парень в сторону последнего довольно аккуратного домика у поворота дороги.

— Не, то дачник. Он по выходным здесь бывает. Дед уже старый с бабкой, но при деньгах. Из Киева на машине ездят. А Критские здесь живут, — показала девочка на дом по соседству, где рабочие перекрывали крышу.

— Сюда, наверное, и зайдём для начала, — сказал Антон.

И они направились ко двору соседнего дома. Как оказалось, там вот уже который месяц велись ремонтные работы, и из хозяев на месте был только глава семейства — Богдан. Его позвали рабочие, курившие на лавочке.

Навстречу полицейским вышел высокий подкачанный смуглый парень в майке-боксёрке, спортивных штанах и кепке, надетой козырьком назад. Сняв рабочие перчатки, он поздоровался с Пашей и Антоном.

— Вы знаете о том, что случилось с вашей соседкой Галиной Ивановной? — спросил у него Паша.

— Знаю, — коротко ответил Богдан.

— Насколько мы слышали, не так давно у вас с ней был конфликт из-за земли…

— Да какой конфликт? — усмехнулся и махнул рукой парень, — Так, обычная ссора, не больше-не меньше. Я — видите же — за ремонт взялся, хочу до зимы хату до ума довести, а потом и двор. Первым делом забор решил поставить. Залез в документы на землю, померял всё, и нашел, что они на наш участок залезли где-то на полметра по всей длине. Я пошел к ним, объяснил, что хочу решить этот вопрос по нормальному, но куда там… Крики, маты, угрозы — короче на том всё и заглохло. Не стал я сними связываться, у меня и без того работы выше крыши.

Парни дружно перевели взгляды на почти законченную крышу дома.

— Да, ремонтик затеяли, я смотрю, нехилый, — кивнул Антон.

— Ну а куда деваться? Тёща с тестем нам этот дом оставили, мы отсюда никуда ехать не собираемся, так уже сделать его так, чтобы жить можно было.

Паша понимающе закивал.

— В городе работаешь? — спросил он хозяина.

— Да нет, здесь, при земле.

— Получается, можно и в селе заработать нормальные деньги?

— Можно. Только для этого нужно и поработать.

— А вы не заметили что-то или кого-то подозрительного сегодня днём или с утра? — вновь решил вернуть разговор в нужное русло Паша.

— Да нет, ничего такого. Я же постоянно здесь во дворе, пока ремонт идёт, никуда особо и не отхожу. Так что то, что случилось, это… — он помотал головой, — как гром среди ясного неба.

— И вы не знаете никого из соседей или односельчан, кто мог бы желать Галине Ивановне зла?

— Ну, баба Галя сама по себе сварливая, и горшки побила со многими в селе, но так, чтобы кто-то из наших мог с ней такое сотворить… В селе нет таких прям… как вам сказать — ну, тех, кто может продумать преступление, и потом заляжет на дно, что еще искать придётся. Здесь более открытые люди, чем в городе. Они обычно если что учудят, так это больше на пьяную голову, когда себя не контролируют, а так… ну поссорятся, ну дадут друг другу в морду. Но это открыто и в лицо, что все будут знать, за что и как.

— А родственники ваши — жена, тесть с тёщей — не могли заметить чего-то подозрительного?

— Нет, сегодня их здесь не было. Пока идёт ремонт, они все у родителей сидят.

Паша кинул вопросительный взгляд на Антона, и тот кивнул.

— Ну что, у нас вопросов больше нет, — сказал Паша, — благодарим за содействие.

— Да без проблем, — сказал Богдан, пожимая парням руки на прощание.

— Что думаешь? — спросил Антон у Паши, когда парни вышли на дорогу.

— Да что тут думать? Тут и так понятно, что он не при чём. Он слишком… простой и открытый. И самое главное — у него реально и без бабы Гали работы по горло.

— Не, ну не скажи. Так-то оно так, но вопрос с забором остался нерешенным, а это, знаешь ли, в наших сёлах испокон веков один из главных вопросов. Я, конечно, не хочу сказать, что он сам насиловал бабу Галю, но есть же рабочие…

— Думаешь, он им заплатил, и они…? — скептически посмотрел на него Паша.

— А почему бы и нет? Ну а то, что он простой с виду… Ну кто тебе вот так сразу признается в том, что совершил преступление? Понятно, что любой в такой ситуации будет делать вид, что он тут не при делах.

— Всё равно, не думаю, что это реально. Пошли лучше других соседей обойдём.

И они направились к четвёртому, крайнему дому по эту сторону улицы. Как оказалось, интересный автомобиль, замеченный ими ранее, был припаркован за оградой именно этого дома. На серебристой корме красовался хромированный трезубец, по чему парни поняли, что перед ними «Мазератти», но, судя по внешнему виду, далеко не последних годов выпуска. Но это вовсе не мешало ему, как магнит, притянуть к себе взгляды парней изысканными формами и дизайном.

Зелёные ворота, за которыми стояла итальянская красотка, как впрочем и двор, и сам дом, ярко контрастировали с автомобилем, и указывали на то, что это временный гость из совершенно иного мира.

Чуть дальше под грушей Паша с Антоном заметили среднего роста и комплекции темноволосого мужчину, следившего за разгоравшимся в переносном мангале огнём.

— Здравствуйте, — окликнул Паша и аккуратно, как будто взглядом спрашивал у него разрешения, открыл калитку.

— День добрый, — кивнул ему мужчина, на секунду отвлёкшись от своего занятия и в следующий миг вернулся к наблюдению за пляшущим на дровах огнём, как будто присутствие копов совершенно его не интересовало.

— Мне кажется, я где-то вас видел раньше, — подойдя ближе и присмотревшись к мужчине, произнёс Паша.

— Не знаю, — пожал плечами мужчина, — я лично не помню, чтобы мы виделись раньше.

— А, вы тот писатель… — начал было Антон и осёкся, сделав задумчивый вид.

— Олег Лозницкий! — воскликнул Паша, — Точно!

Мужчина хмыкнул.

— Да, вы угадали, — просто сказал он.

— Нет, ну почему прям угадал, я видел вас по телевизору.

Олег вздохнул.

— И в этом чёртовом ящике я тоже иногда мелькаю. Что поделать, приглашают — не всегда могу отказать.

— Тачка у вас, конечно, крутая, — кивнув на «Мазератти», сказал Антон.

— Да, мне тоже нравится, — окинув взглядом свой автомобиль, как будто видел его впервые, кивнул писатель.

— И что там под капотом?

— Два ноль вэ шесть би-турбо.

— Ого! Это с двумя турбинами типа?

— Типа, — кивнул мужчина.

— Тулит, наверное, неслабо?

— «Тулит», как ты говоришь, так, что и многие новые позавидуют. Это же итальянка, а Италия всегда умела делать непревзойдённые машины.

На некоторое время в разговоре зависла пауза. Парни не могли сдержаться от того, чтобы не разглядывать диковинное авто, владелец машины великодушно дал им такую возможность.

— Но вы, я так понимаю, зашли к нам по делу, а не машину разглядывать? — наконец, нарушил он молчание первым, решив, что гости уже достаточно наглазелись на шедевр итальянского автопрома.

— Да-да, мы как раз опрашиваем соседей — может, кто видел кого-то подозрительного сегодня.

— Ну, мы с женой и детьми только приехали, так что ничем вам помочь не можем. Разве что тёща…

В этот момент входная дверь открылась, и на крыльцо вышла симпатичная молодая женщина — по-видимому, жена Лозницкого, о которой так нелестно отозвался Василий. Ухоженные длинные платиново-русые волосы, хорошо подобранный аккуратный макияж, игривый взгляд серых глаз и милая улыбка делали её весьма привлекательной. На вид ей можно было дать не больше двадцати пяти.

Улыбка вмиг сошла с её лица, а взгляд стал настороженным, когда она увидела во дворе копов.

— Здравствуйте, — широко улыбнувшись ей, поздоровался Антон.

— Здравствуйте, — кивнула ему девушка.

Паша, увидев по жестам напарника, что тот собрался применить свою стандартную тактику очарования особей противоположного пола, одёрнул его. Писатель заметил это, но ничего не сказал и только снисходительно усмехнулся.

— Мы опрашиваем соседей по делу о… нападении на вашу соседку, — поспешил разбавить затянувшуюся паузу в разговоре Паша, — как нам сказал ваш муж, вы только что приехали, но ваша мама была здесь в момент совершения преступления. Поэтому, могли бы мы поговорить с ней, задать пару вопросов?

— Да, если это как-то вам поможет, — пожав плечами, без видимого интереса сказала девушка и зашла обратно в дом.

Спустя несколько секунд она вновь вышла, но уже в сопровождении матери. Валентина Матвеевна была сухенькой низкого роста женщиной, по внешнему виду которой можно было заключить, что большую часть своей жизни она провела, занимаясь тяжелым физическим трудом. По разнице в возрасте было понятно, что её дочь была поздним ребёнком, и лишь отдалённо походила внешне на мать.

Женщина поздоровалась с полицейскими и пригласила их присесть на лавочку, стоявшую у забора. Аня — как оказалось, звали жену писателя — любезно предложила гостям выпить по чашечке кофе, и парни, конечно же, согласились.

— Вы сегодня всё время были дома? Не ходили в сторону сада? — начал допрос Паша.

— Да нет. Сегодня выходной, на работу мне идти не нужно, поэтому сегодня я дома.

— Это хорошо. А, может, вы видели сегодня что-то подозрительное? Или кого-то, кого раньше в селе не видели? Может, кто-то проходил мимо или искал кого-то?

Женщина пожала плечами.

— Нет, никого такого я не видела. Слышала, что кто-то кричит в саду, но крикнули раз и замолчали. Я и подумала, что ничего страшного не случилось. Только когда узнала, то поняла, что это Галька кричала.

— И вы не выглядывали в сад, когда услышали крик?

— У меня во дворе работы полно, так что некогда и разогнуться. Я услышала, что кричат, остановилась, прислушалась — больше не кричали — и продолжила работать.

— А издалека никого не видно было, кто там в саду?

— Нет, — помотала головой женщина.

В это время из дома вышла Аня, неся в руках две кружки с кофе. Антон любезно придержал и закрыл за ней двери. Паша закатил глаза кверху.

— Скажите, а как вообще Корнийчуков воспринимали в селе? — спросил он у Валентины Матвеевны.

Она пожала плечами, и хотела уже было что-то сказать, но в этот момент дочь перебила её.

— Да никто их и не любил никогда. Понимаете, этот такие люди… как вам сказать — они сами ото всех забором отгородились, чтобы никто не видел, что у них дома делается, а за остальными высматривают, что и кто делает. Это у нас еще Олька Писаренко такая. Уже двадцать лет, с парнями уже девки в её возрасте встречаются, а она ходит по селу, играет с детьми, высматривает всё, выспрашивает, а потом разносит соседям, что и у кого видела, что и кто сказал и так далее. С бабками постоянно сидит, тоже выслушивает и рассказывает им всё. Все новости в селе знает. И это девке девятнадцать лет!

— А что ей тут делать? — вмешался в разговор Олег, — Куда идти? Ничего же нет. Вышел из дому, и что? Сиди на лавочке, смотри на огороды?

— Да, так и есть, — согласилась с ним жена, и улыбнулась копам, — поэтому я в город и переехала. Сейчас молодым здесь делать нечего.

— А ваш сосед так не думает, — кивнул Паша в сторону дома Крицких, расположившегося через забор.

— Нет, он, конечно, молодец, — сказал мужчина, — просто немногие, кто живёт в селе, знают, что здесь нужно делать и как использовать имеющиеся ресурсы. Пашут, как волы, а эффекта нет, потому что работают дедовскими методами. А этот Богдан разбирается в том, что делает, и не боится рисковать и внедрять новое. Так что это скорее исключение, чем правило.

— Так вы не можете сказать, у кого с Корнийчуками за последнее время были серьёзные конфликты? — спросил Паша.

— Ну, у них постоянно хоть с кем-то конфликты были, с Богданом тем же за забор, что он ставил. А вы думаете, что это кто-то из соседей? — спросила Аня.

— Нужно проверить все версии. По логике это должен быть кто-то из села. Как я понял, баба Галя эта давно живёт здесь и максимум, куда она выезжает — это, как все, в город на рынок. Но я не думаю, что она там за пирожок с капустой кому-то задолжала, и ей решили так вот отомстить.

— А знаете — я, конечно, не знаю, кто это сделал и за что, но думаю, что это им как бы вернулось то, что они делали другим. Понимаете, рыжие — это такие люди, которые по жизни всем делали какие-то гадости. То слухи по селу распускали, то проклинали всех, то яйца на огород пустые подкладывали или воду под калитку выливали. Так получилось, что дети внешне все пошли в Петьку, поэтому и называют их в селе рыжими, а характером в мать удались. Такие же подлые, тупые, ненавидящие всех. Вот им сейчас и возвращается.

— То есть, вы считаете, что Корнийчукам кто-то мстит?

— Я не могу сказать точно, но, как вы сами говорите, нужно проверить все версии.

Паша кивнул, что-то записал в блокноте, и с некоторое время сидел с глубоко задумчивым выражением на лице.

— А между прочим, нет худа без добра, — разбавил молчание писатель, — вы себе даже представить не можете, как этому рады соседи. Не тому, что именно с этой бабой Галей такое случилось, а тому, что это случилось в принципе.

— Почему? — непонимающе уставился на него Антон.

— Ну как почему? Я же вам говорил уже — идти здесь некуда, смотреть здесь не на что, развлечений — ноль. А тут — такое событие! Я уверен, многие даже свою работу побросали и ждут последних новостей — вон, видите, повылезали из своих нор и смотрят, — указал он на местных жителей, которые стояли группками напротив, что-то оживлённо обсуждали и временами кидали внимательные взгляды на дом Корнийчуков, словно ждали и не хотели пропустить момент, когда земля под ним разверзнется, и он провалится в бездну, — да это такое событие, которое сохранится в веках. Тут о нём будут помнить еще очень долго, поверьте. И эти люди в душе, я бы сказал, благодарны тем, кто это сделал. Да, они шокированы, что такое может произойти в их селе, но, с другой стороны, и в некоторой степени гордятся этим. Да-да, вот приедут к ним вечером с соседних сёл, а им будет, что рассказать, приедут родственники — опять же… И поверьте, если бы у кого-то из их родственников или знакомых в городе рядом случилось то же самое, их рассказ был бы в разы короче, чем у сельских жителей. Им сейчас даже политика не особо интересна. — всё внимание приковано к этим рыжим. А вот, кстати, посмотрите…

Он ткнул пальцем в проезжающую мимо синюю «десятку». Водитель — худощавый рослый парень — громко прогазовал и, подняв тучи пыли, полетел дальше по улице, скача на ухабах грунтовки.

— Вы думаете, ему куда-то нужно ехать? Не-а. А знаете, почему он поехал? Ну, как вариант, потому что хотел произвести впечатление на гостей, то есть на вас. Чтобы вы видели, что улица Нагорная славится выдающимися гонщиками. Возможно, чтобы вы подошли и засвидетельствовали своё почтение — потому что минут через пять он будет ехать назад. Ну и, как проверенный вариант, он хочет произвести впечатление на свою бывшую соседку, — он кивнул на жену, — думает, что если он будет рвать мотор и скакать по колдобинам на своём «Жигуле», то она бросит меня и уйдёт к нему.

Антон прыснул со смеху, у остальных рассказ Олега тоже вызвал улыбки на лице.