Уральские строки

Глеб Габбазов

«Перо Урала» — общество писателей и поэтов Северного Урала, учреждённое 27 апреля 2024 года. Его цель — популяризация творчества уральских писателей и поэтов, пропаганда литературного творчества в родных краях, возрождение литературы и книг в современном мире гаджетов и интернета.Перед вами — результат деятельности «Пера» за полгода.

Глеб Габбазов

Об авторе

Глеб Габбазов (род. 26.09.2007) — писатель, поэт, музыкант, общественный деятель.

На данный момент проживает в городе Краснотурьинске. В прозе работает в «тёмных жанрах», такие как хоррор, мистика, нуар. Иногда экспериментирует и с другими жанрами (детектив, фэнтези, социальная проза). В поэзии работает, в основном, в японских жанрах (хайку, танка), а также может написать стихотворение практически любого жанра, как того потребуют душа и сердце. Автор четырёх официально изданных книг: сборника рассказов «Глубокой ночью» (2023), сборника стихотворений «Фантазм» (2024), сборника работ в японских жанрах «Белые блики луны» (2024) и сборника рассказов «В старом доме» (2024). Стихотворения и хайку публиковались в сборниках от издательств «Рифмоград» и «Рипли-Букс», рассказы в журналах «Футарк» и «Уральский следопыт». Один из основателей и член общества писателей и поэтов Северного Урала «Перо Урала», член поэтического клуба «Харизма» города Краснотурьинска. Активный волонтёр, начинающий журналист и историк, краевед-любитель. Любит играть на гитаре и банджо, слушать рок, а ещё обожает ёжиков. Жизненный девиз писателя: «Время действовать и творить!»

Лунный свет

Ночь легла на землю,

Лунный свет залил крыши домов

Луна, огромный шар белоснежный

Светит деревне легко

И сидит одинокий художник

На крыше одного из домов

Рисует луну наш художник

Очарованный светом её.

День вина и роз

Сегодня розовый рассвет

Сегодня день благополучный

И я влюблён, мой самоцвет

И птичьи песенки созвучней

Сегодня день вина и роз

И полдень для меня счастливый

Не будет этих страшных гроз

Не будет этот день дождливый

Я был и буду человеком

Пережившим бурю гроз

И буду плыть по всем я рекам

Сегодня день вина и роз.

Уральская провинция

На Урале, среди лесов и полей

Есть городок, мой родной

Летом потеплей, зимой похолодней

Я ощущаю там покой.

Там дома серые, но родные

Там река Турья течёт,

Там застряли нулевые

Тебя душа назад там отнесёт.

Уральская провинция, она такая

Красивая, родная, в духе девяностых

Любой, там проживая

Вернётся в места дней своих свободных.

Утренняя баллада

Ночь прошла, настал рассвет

И живое всё проснулось

Лес лучами весь согрет

И берёзка покачнулась.

В чаще родничок шуршит

И проснулись пастухи

Сколько тайн наш лес хранит

И запели петухи.

Речка под мостом шумит

Рыбаки уж тут как тут

Солнце ясное горит

Это утренний уют.

Октябрьские думы

Октябрь холодом окутал,

Деревья лысеют давно

Все мысли за раз запутал

Но мне уже всё равно.

Выхожу на балкон я ночной

Сигарета потухла давно

Серый двор стал внезапно чужой,

Что-то грустное в нём рождено.

Почему же рушится всё, что считали мечтой?

Смысла теперь уже лишено,

А разум порос жёлтой травой

И даже в квартире стало темно.

Седые панельки стоят полосой

Взгляни в любое окно

Тусклый свет, тишина и покой,

Ведь всё уже решено.

К чему пришли мы с тобой,

Ведь всё искажено!

Что мы сделали с нашей мечтой?

Так ведь быть не должно…

Теперь лишь дым от сигар, да где-то бой

Ведь всё утверждено!

Покидаю балкон свой родной

До завтра, панельки, до завтра, окно…

Крыша

Ночь, городские огни

Падает звезда

Глазами своими блесни

Я не отдам тебя никогда

На крыше высоток

Будем за ночью смотреть

Ты милее всех красоток

Дай мне это пропеть

Ночью, на звёздной крыше

Взгляд на тебя устремлю

И скажу тебе так, по тише:

«Я тебя люблю!»

Стоны панелек

Лить дождь за окном перестал

Холод и сырость пробрали

Я так ужасно устал!

Мы не жили, мы умирали.

О нет, я же не маргинал!

И панельки стояли, молчали

Кто-то тихо и мерно дышал,

Голоса всё какие-то звали.

Каждый день у окна тосковал,

Всё глядя в серые дали

Тихо что-то в дневник записал,

Как же меня все достали!

Серость и грязь у неба хлебал

А высотки всё затмевали

Помню тот день, когда я пропал,

А панельки же всё стонали…

Токийские ночи

Старые и новые высотки,

Огни светящихся домов и фонарей

Но в некоторых уголках тьмы нотки

И не видно неоновых огней.

Это огромный город

Здесь рассказ свой ты закончи

В Токио, в переулках оспорят

Это токийские ночи.

Гигантские дороги, дома

Волшебные цвета и телевышки

Стоят заводы дымя

Токийские ночные вспышки.

Млечный путь

Ночь накрыла нашу землю

Красивый Млечный путь открыв

О звёзды, небо, я вам внемлю

И чувствую я свой порыв.

Возьми меня с собой, о Млечный путь!

Вырви из оболочки земной

Хочу я на галактику взглянуть

Я ощущаю в ней покой

О Млечный путь, куда же ты!

С тобой хочу я в бесконечность,

Устал от всякой клеветы,

Нырну в кристальную я вечность.

Волшебная ночь

Волшебная ночь!

Тишина в лесу,

Мысли — прочь,

В позднем часу

Журчит ручеёк,

Светит луна

Летит мотылёк,

Ночь честна

Скоро рассвет,

Солнце восходит

Я согрет,

Ночь уходит…

Туман и роса

Вот новый рассвет,

Дымка тумана слегка

Легла на росу

Иван-чай

Выйду я в поле

Туманной летней ночью

Иван-чай цветёт

Ночь, озеро, грусть

Снова я ночью

Гуляю вдоль озера

Тихий ветерок

Обдувает грустный лик,

Песенки сверчков

Холодное вино

Лето, жара, и веселье!

Пью вино, отмечаю неизвестные праздники!

А вечерами, на закате, выхожу к мостику у озера. И нас четверо… А вино сладкое!

Кончилось лето, нас теперь трое, закаты стали алыми, а на озере перестали петь цикады…

Осень, я пью вино, но оно безвкусно, а нас всего двое!

Зима. Я один. Но почему? Вино ли причина всего? Озеро замёрзло. Холодно… Холодно…

Холод и зима,

Вино вдруг стало горьким;

Я теперь один

Прогулка Павла I

Одним летним вечерочком, прогуливался наследник Павел Петрович со своим другом, князем Куракиным по набережной Невы. Вечер был чудный: красивый, жёлтый закат, тёплый ветерок, практически никого нет, тишина.

Они беседовали с Куракиным обо всём: о политике, о деньгах, об истории, географии, даже о еде. Павел и Куракин шли, цокая своими сапогами, и в один момент Павел увидел странного человека, завёрнутого в чёрный плащ. Он неподвижно стоял и смотрел в их сторону.

— У меня-то, недавно вот что было… — начал Куракин.

Остальное Павел прослушал, его внимание сейчас было на том странном человеке. Вдруг заговорщик? Или вор? Они прошли мимо этого человека, и тот медленно увязался за ними. Павел посмотрел на него. Сердце заколотилось, на спине выступил холодный пот.

— С нами идёт кто-то. — сказал Павел Куракину. В его голосе слышался страх.

Куракин осмотрелся.

— Павел Петрович, вы чего? Никого нет.

Павел отчётливо видел этого человека. И он шёл с ними.

— Ну как это нет?

Вдруг странный человек коснулся плеча Павла. Наследник вздрогнул.

— Павел! Бедный Павел! Я тот, кто принимает в тебе участие… — проговорил человек странным голосом.

После он вышел вперёд.

— Вот! — указал Павел на таинственного незнакомца.

Но Куракин никого не видел.

Такими темпами они дошли до пустой площади, находящейся между зданиями Адмиралтейства и Сената. Странный человек указал на центр площади.

— Прощай, Павел. Вскоре ты снова увидишь меня здесь… — произнёс он и снял капюшон. Павел с ужасом понял, что это Пётр I.

Впоследствии на том месте, 18 августа 1782 года будет установлен памятник Петру I, более известный как «Медный всадник».

Упырь

Это произошло лет двадцать назад, когда я жил в деревне. Деревенька была крохотная, все друг друга знали. В тот вечер я гулял во дворике. Мелкий был ещё, много кого боялся. Больше всего боялся я старика Мартына, который всё время жил на краю деревни, и как поговаривали, был настоящим колдуном. Так вот, гулял я значит во дворике нашего небольшого домика, как вдруг входит дядя с какой-то женщиной и о чём-то перешёптывается. Они вошли в домик. Мне интересно стало, дай думаю, подслушаю. Вбежал за ними в домик, встал под дверью на кухню, куда они вошли, и слушаю.

Различил я голос дяди:

— Слава богу, как камень с души упал.

— И не говори. Однако, говорят, смерть колдуна ничего хорошего не сулит.

Тогда я и понял, что старик Мартын умер.

— А хоронить-то где будут?

— Да на самом конце кладбища. Говорят, даже имя не будут писать.

— Ясно.

Потом дядя начал подходить к двери, и я пулей вылетел из дома. Услышав, что Мартын умер, я тоже в какой-то степени вздохнул с облегчением. Больше не будет пугать. А то бывало, проходил мимо нашего дома, и постоянно смотрел, смотрел, пристально смотрел в одну точку. Смотрел часами, пока его дядя не прогонял. Бывало, собираемся в лес за грибами, ягодами, проходим мимо его дома, а он из окна за нами наблюдает, шепчет что-то невнятное, или куда-то пропадает постоянно. Одним словом — жуткий.

С того момента прошло дня три. Начало осени — пора хороших грибов. Мы с дядей пошли в знакомый лес по грибы. Долго шастали, часов до восьми вечера. Потом решили назад повернуть. В один момент дядя резко остановился.

— Саш, ты тут меня подожди, а я щас быстро кое-куда схожу. Там грибов уйма. Только что вспомнил.

— Да, хорошо. — зевая, ответил я.

— Или может со мной?

Чувствуя, насколько сильно усталость валила меня с ног, я твёрдо ответил нет.

— Ладно, жди. — и дядя скрылся за кустами.

Через несколько минут его отсутствия я пожалел, что с ним не пошёл. Лес накрыли сумерки, я подпрыгивал от каждого шороха. Вдруг резко в кустах кто-то зашумел. Я не выдержал и побежал в сторону, куда ушёл дядя.

— Дядя Вова! Дядя Вова! — кричал я.

Я бежал, но дяди нигде не было. Сердце бешено колотилось. Казалось, оно бьёт все рекорды лёгкой атлетики. Я бежал, ломая ветки и тут же царапаясь об них. Корзинка с грибами давно улетела в кусты, но мне было не до неё. Я бежал и бежал. Бежал долго, кричал, но дяди не было. И вот, вдали я увидел какие-то строения. Я быстро побежал к ним и добежав, понял, что это было ошибкой.

Я оказался на старом кладбище, один, в темноте.

Ничего лучше не придумав, я вполголоса спросил:

— Дядя Вова, вы тут?

Тишина. Даже ветер стих. Я ни разу здесь не был, ни на кладбище, ни в этих местах. Я заблудился.

Я пошёл по маленькой, заросшей тропинке. Вокруг одни кресты и каменные плиты. Серые лица на могилах, казалось, косились все на меня. Почти совсем стемнело, и мне было очень страшно. Я шёл прямо, пока тропинка не закончилась. Тогда я остановился и услышал шёпот за спиной. Я повернулся назад и ужаснулся: передо мной стоял Мартын, умерший три дня назад. Глаза демонически блестели, кожа слегка позеленела, во рту появились клыки. Он с аппетитом смотрел на меня, а потом резко бросился ко мне. Я также резко отреагировал и с криком побежал, оббегая кресты и плиты. Мартын продолжал бежать за мной.

Я не помню, когда кладбище закончилось, но тогда я бежал уже по лесу. Я не оглядывался, силы покидали меня. В какой-то момент я резко провалился в овраг и погрузился во тьму.

Очнулся я дома, с перебинтованной головой. Как выяснилось, пролежал в овраге я до утра, пока меня не нашли деревенские. Оказалось, кладбище находилось в паре шагах от деревни, поэтому меня с лёгкостью нашли. Когда я рассказывал про Мартына, мне никто не поверил, но за углом я слышал, как они испуганно перешёптывались.

Семейный оберег

С самого раннего детства Мишка обожал ездить в деревню к дедушке. Каждый раз, переворачивая календарь и понимая, что сегодня 1 июня, мальчик со всех ног мчался к родителям и просил отправить его в деревню к дедушке Славе. Мишка помнил, как ясным июньским днём он ехал по слегка разбитой дороге, как вечерело, как пустой салон автобуса заливал тёплый оранжевый свет закатного солнца, как водитель с большой неохотой вёз последнего пассажира на конечную остановку — село Малиновка. Мишка хорошо помнил, как он с большим рюкзаком за спиной (почти во весь его рост) и кепкой набекрень выходил из автобуса, а там, на тропинке, ведущей в деревню, его ждал деда Слава, всегда улыбчивый, с бледными, старческими, но ясными и добрыми глазами. Они крепко-крепко обнимались, шли по слегка заросшей тропинке и попадали в село. В небольшом, но уютном домике деда Слава угощал Мишку чаем из душистых трав, баранками, рассказывал истории и показывал свои ордена и медали, которые получил в годы Великой Отечественной войны. Милое дедушкино лицо, запах дымка из трубы, аромат травы после дождя — всё это Мишка очень ярко помнил.

Хорошо запомнилась ему и старая ива. Она росла, покосившись, будто о чём-то задумавшись, над небольшим прудиком, в паре метров от дедушкиного дома. Мишка любил залазить на неё и смотреть свысока на деревню, представляя, будто он покорил Эверест. Иногда, в особенно жаркие дни, мальчишка купался в прудике, наслаждаясь прохладной водой и тенью от дерева. Старая ива стала для Мишки самым настоящим другом. Повзрослев, он услышал от дедушки Славы историю о том, почему здесь появилась эта ива.

Дело было в июле 1941 года. Шла Великая Отечественная война. Дедушка Слава и его младший брат Серёжка собирались на фронт. За несколько дней до отправки они посадили саженец ивы и договорились встретиться на этом же месте после победы, искренне веря в то, что они всё-таки смогут увидеться. Ива стала своеобразным олицетворением и оберегом их жизни. И вот, в 1945 году, после победы, они вновь встретились уже у подросшей ивы, как и договаривались четыре года назад. Ива сохранила им не только жизнь, но и крепкую дружбу на долгие сорок семь лет. Годы быстро пролетели… а ива, сильно покосившись, так и стояла над прудиком, оберегая жизнь теперь только дедушки Славы.

Услышав эту историю, Мишка не сдержал слёз. В тот день он крепко-крепко обнял сначала дедушку, а потом иву…

С того разговора прошло много лет. Домик был давно заброшен, ивы не стало. Однажды тёплым летним вечером повзрослевший Мишка приехал в Малиновку, взяв с собой маленького, но уже смышлёного сына. Они привезли саженец ивы, и, добравшись до прудика, который зарос травой и покрылся тиной, посадили саженец на то самое место, где когда-то росла старая ива. В ярких лучах закатного солнца Мишка потрепал сына по голове и сказал:

— Скоро здесь вырастет большая-пребольшая ива. И будет она стоять долго, много чего повидает. А главное — она будет нашим семейным оберегом, как когда-то старая ива у твоего прадеда…