Жизнеописание Симона Волхва, или Незаконченный танец Ума и Мысли

Герцель Давыдов

Книга основана на материалах рукописей начала I века, автором которых является гностик Геродот, сын Ангелов. Он был одним из последователей Симона Волхва – отца гностицизма.Древние рукописи рассказывают о том, кем был Симон-самаритянин и какое учение он преподавал.Книга состоит из диалогов, в которых воссоздается гностическая история зарождения Вселенной, и предназначена для всех искателей Истины.

Глава третья

К назначенному времени профессор вместе с дьяконом прибыли в Папскую комиссию по священной археологии. Их офис располагался в самом центре Рима, в здании Папского института христианской археологии. Передав найденные свитки Ипполиту, профессор рассказал о ходе работ. Священник остался доволен и раскопками, и доставленными находками и велел Томасу продолжать следить за процессом, а профессору — передавать дьякону все найденные рукописи.

Покинув здание, Томас и Джованни решили пообедать в ближайшем ресторане. Сделав заказ, профессор поинтересовался у дьякона:

— Вы сегодня не такой, как обычно. Это сон так повлиял на вас?

Томас молчал, уставившись на скатерть и вспоминая сон. Профессор продолжил:

— Вы вчера начали рассказывать о своей семье, о детстве, юности, но мне так и не удалось понять, что побудило вас, образованного человека, встать на путь религиозного служения? Меня всегда интересовало, что людей толкает на этот шаг. Это их осознанный выбор, обстоятельства или порыв души?

Джованни заметил, что вопрос не понравился дьякону, но тем не менее тот стал рассказывать:

— Как я уже и говорил, мой дядя, старший брат матери, был священник, я показывал вам его Библию. Мать, вопреки желанию семьи, вышла замуж за фермера, простого человека, который был намного старше нее и к тому же не принимал всей этой религии. Он требовал от матери, чтобы она также не исполняла обрядов и не отмечала церковные праздники. Мать внешне смирилась, но, когда мы оставались одни, часто говорила со мной о важности религии и ее истинности.

В это время подошел официант с заказанными блюдами, и Томас замолчал, а затем продолжил рассказ:

— Когда я подрос, она стала уговаривать отца попробовать сходить в церковь, помолиться, но отец страшно этому противился. Он говорил, что человек может быть честным и справедливым и без религии. Оглядываясь назад, я все больше убеждаюсь в том, что он не всегда был таким, люди не рождаются с ненавистью к религии — одних подталкивают к этому какие-то события из прошлого, а другие сами отворачиваются от нее. Возможно, ему на пути встречались недобросовестные священники.

Погрузившись в воспоминания, дьякон снова замолчал. Они приступили к обеду, а когда утолили первый голод, Томас закончил свое повествование:

— Сейчас мы с отцом практически не общаемся. Он занимается своим огородом в деревне, что-то мастерит из дерева. Когда-то давно произошло событие, которое с каждым днем все больше воздвигало стену между нами, и мы, хоть и жили в одном доме, практически не разговаривали друг с другом. Утром, когда вы разбудили меня, я видел сон, преследующий меня с самого детства.

— Когда я вошел в фургон, вы бормотали: «Мама, священник скоро прибудет. Я пойду искать его…» Это что-то из прошлого, что не дает вам покоя?

Томас снова вспомнил сон. Он давно не видел его, и вот ночной кошмар вновь вернулся. Может, вчерашний разговор о родителях повлиял или эти чертовы свитки.

— Это долгая история, о которой мне тяжело вспоминать. — Он вздохнул и отхлебнул темный ягодный напиток из маленького бокальчика. — Той ночью я остался в доме с матерью, а отец отправился за священником. Моя мать умирала и хотела исповедоваться. Но отец вернулся через несколько часов один. Мы никогда не обсуждали этот вопрос, но мне порой думается, что он никуда не ходил, придерживаясь своих антирелигиозных принципов или испугавшись грозы. Я никак не мог простить ему, что в ту ночь он не исполнил последнюю волю матери. После ее смерти он ни разу не посетил церковь, чтобы молить о прощении ее грехов в земной жизни. Через неделю он продал лощадь и повозку, сказал, что они ему больше не нужны, поскольку в город они ездили только вместе, сжег все ее вещи и избавился от украшений. Наверное, он хотел поскорее забыть ее, сделать так, чтобы больше ему ничего о ней не напоминало.

Профессор отложил приборы и внимательно слушал Томаса, который, глядя на ливший за окном дождь, продолжал свой печальный рассказ:

— Я много размышлял и после окончания университета сообщил отцу, что хочу выбрать служение церкви. Он не стал меня отговаривать, только сказал, что на ферме меня всегда ждут. Я рад тому, что избрал этот путь, и продолжаю считать, что моя миссия на земле в служении. Вдобавок ко всему, вступив в ряды церкви, я имею возможность молиться о том, чтобы облегчить участь моей матери на небесах. Той дождливой ночью я никак не мог ей помочь, только сидел у ее кровати и плакал, поэтому сейчас я хочу исполнить свой долг перед ней. Вы, наверное, этого не поймете, но я убежден или по крайней мере хочу верить в то, что мои молитвы согревают ее там, в раю.

— А вы верите в то, что после этой жизни что-то есть?

— Безусловно. Душа вечна, и, завершив свой земной путь, она отправляется в рай.

Профессор, который был убежден, что жизнь человека ограничена его земным существованием, не стал подвергать сомнению слова глубоко верующего Томаса. Немного подумав, он спросил:

— А с отцом вы видитесь?

— Мне хоть и тяжело это делать, но я навещаю его раз в несколько месяцев. Мы должны прощать ближних и примиряться с ними — так учит церковь. Следуя этому, я стараюсь не осуждать отца, насколько это возможно, хоть простить его так и не получается.

— А сколько лет вы служите?

— Чуть больше трех лет. Я благодарен богу за этот выбор и церкви за то, что приняла меня. Если бы не религия, не знаю, как бы пережил то событие. Только вера в Иисуса поддерживает меня и дает силы.

Профессор тоже вспомнил свое детство и родителей, покинувших этот мир, и заметил:

— Меня никогда не ставили перед выбором, а говорили: изучай все, что тебе нравится, и сам избери свой путь. Я еще в детстве несколько раз перечитал Ветхий и Новый Завет. Если отбросить все противоречия, то можно сказать, что в Ветхом все более-менее понятно — есть Всевышний, и все происходит по его воле, но Новый Завет вызывает у меня все больше вопросов год от года. С самого детства я размышлял, как христианство смогло завладеть умами миллиардов людей? Как, прибыв в Иудею в возрасте тридцати лет, никому не известный Иисус так быстро смог найти учеников и стать воплощением бога? Кто крестил Иоанна, если он позже крестил Иисуса, кто обучил его этому обряду? И еще многое другое. Надеюсь, я не задену ваши религиозные чувства? — учтиво поинтересовался профессор.

— Нет, продолжайте. Я служил в церкви, и мне приходилось отвечать на самые разные вопросы прихожан, а также порой по просьбе священников на вопросы, которые задают люди в интернете. Епископ говорит, что и там мы должны бороться за души верующих.

— Благодарю. Тогда я задам вам вопрос, который не дает мне покоя до сих пор. Как человек мог родиться от девы в материальном мире? Вы считаете это логичным? Разве такое возможно в материальном мире? А то, что касается распятия и воскрешения? Вчера вы сказали, что сын бога спустился на землю, чтобы спасти нас, и что своим жертвенным распятием он спас мир. Если исходить из рациональных соображений, то мы не знаем, грозила ли людям вообще какая-то опасность, а если и грозила, то не факт, что именно это распятие спасло человечество. Разве все это не походит на миф? И не прячется ли за всем этим какая-то древняя история?

Джованни придвинул к себе чашку с холодным латте и выжидательно посмотрел на Томаса.

— Профессор, на вопрос о распятии и другие ваши вопросы священниками прошлого были даны исчерпывающие ответы. Вы читаете буквально и воспринимаете это как человек, созданный из крови и плоти, но бог мыслит по-другому, нам не дано постичь его замысел.

— Скажу вам откровенно, я не верю в эти утверждения и не верю, что одно распятие может спасти все человечество. Никто из светских людей также не может с уверенностью утверждать, что Иисус являлся богом. До сих пор нет доказательств существования Иисуса, нет письменных упоминаний о нем и не доказано, что те, которые говорили о некоем Иисусе, жившем во время императора Тиберия, имели в виду именно того Иисуса, о котором говорится в Евангелиях. Может, его вовсе не было, поскольку все, что мы знаем о нем, — это лишь история из Евангелий, написанных апостолами.

Дьякон болтал ложкой в вазочке с десертом и внимательно слушал профессора, который меж тем продолжал:

— Томас, посудите сами, прошло два тысячелетия, но все еще никто не может ни доказать, ни опровергнуть не то что события земного пути Иисуса и чудеса, сотворенные им и описанные в Евангелиях, а даже сам факт его существования. Говорят, что есть некоторые документы, которые могут пролить свет на библейскую историю, но они находятся в архивах Ватикана или уничтожены. Подобные вопросы появились не сейчас, люди веками задавали их, но сейчас, в отличие от прежних времен, когда инквизиция за инакомыслие сжигала на кострах, они выливаются в бесплодные дискуссии, верх в которых не может одержать ни одна из сторон.

— Профессор, я регулярно сталкиваюсь с подобными вопросами, в том числе в интернете, хоть провожу там немного времени. Если оперировать вашими доводами, то атеисты и люди науки за столько веков религиозных войн тоже не могут привести ни одного весомого доказательства в пользу того, что Иисуса не существовало, и не могут объяснить процесс творения и то, как христианство завладело умами людей. Это все вопрос веры. Мы верим, что все сотворено богом, вы верите в то, что бога нет и зарождение жизни произошло случайно. Но если говорить о земном пути Иисуса, то свидетельств существует множество, поэтому священники и знающие люди этот вопрос даже не обсуждают. Если бы это было не так, то христианство не стало бы главной религией на планете. Римляне, которые знали о существовании Иисуса и о чудесах, сотворенных им, вначале распяли его, а затем, осознав ошибку и раскаявшись, объявили христианство своей официальной религией.

Конец ознакомительного фрагмента.