Кто прикончил Марка?

Герман Георгиевич Дубинин, 2023

В этой книге ты увидишь себя слабого. И я гарантирую, после прочтения данного произведения, ТЫ самостоятельно вытащишь себя за волосы из болота собственных оправданий. Ты станешь сильнее и изменишь свою жизнь сам в лучшую сторону. Такого фэнтези ты еще точно не читал.XV век, люди по уши погрязли в проблемах алкоголизма, разврата и нищеты. Главный герой Марк, 25-летний, мягкотелый и женственный, тому не исключение. Женат и добывает гравий за гроши. Каждый день его жизни схож. Часто в голову закрадываются мысли о том, что он желает уйти от жены и с карьера, но отнекивается и забывается в алкогольной утопии со своими товарищами. В какой-то момент Марк все чаще задумывается над тем, куда он придет, если не остановится. В одну из таких ночей он сталкивается с загадочным мужчиной и подвергается смертельной опасности. После чего Марк начинает прикладывать усилия, взаимодействовать с миром и получать от него отклик. Жизнь Марка кардинально меняется, но явно не в лучшую сторону. А что дальше?

Часть I

Глава 1. Познание

Разговорный гул, смех, маты. Громкие удары по дереву, беспорядочные передвижения пьяниц. Какой-то несчастный бард, который явно недоволен своим заработком, пытается отыграть поставленную ему программу и быстрее свалить, либо нажраться с остальными, да, может, охомутать окосевшую девицу. Да и всем плевать, он там для фона. Запах сальных свечей, перегара и копченостей сливается в смрад, что выгребная яма у замка. Лишь трактирщик и его помощница выглядят опрятно и жизнеспособно. Хотя в глазах виднеется: «Как же вы все осточертели, алкоголики треклятые. Ну, хоть прибыль идет».

— У меня полная семья, с детства жил в среднем достатке. Сейчас работаю, жена работает, родители иногда приезжают, помогают. Почему же мы живем в таком грязном и некрасивом доме? — жалобно промямлил Марк.

— Подкопи монет, возьми в долг у кого-нибудь. Купите себе дом поближе к замку, — жестикулируя одной рукой в сторону собеседника, произнес Шон. — Можешь поменять работу.

— Не-е, лезть в долги, — уперев голову на левую ладонь, уставился в потолок приятель, — менять работу, откладывать монеты… Все это тяжело и рискованно. Да и с чего откладывать? — расставил он руки в стороны. — А еду на что покупать? А выпивать после тяжелого дня? — хихикнул Марк. — Да проще сдохнуть, Шон.

— Ты чего ворчишь, дед, как тот озлобленный старик у входа в корчму? — указывая пальцем на дверь, посмеялся товарищ.

— Так мне уже третий десяток, — с печалью парировал Марк. — Выпьем за лучшую жизнь! — И, радостно произнеся тост, поднял тару с пойлом.

Их стаканы звонко встретились, вливаясь в общий, грязный шум корчмы.

* * *

Утро. Спокойствие дома, приятный аромат еды, умиротворяющая тишина. Но Марк проснулся от упреков Йаниль.

— Снова вчера нажрался с этим сопляком?! — негромко, но достаточно возмущенно вопросила жена. — М-м? — Уперла руки в бока. — По две кружки, говоришь?

— Ну и что! Я же все равно тебя люблю, — отмахнулся Марк, — Тем более так устаю на работе, что нет сил… — Он запнулся.

Подумал про себя: «Нет сил терпеть все это!» Но вслух не сказал.

Закончив с оправданиями, он еле поднялся с постели. Тяжело вздохнул, опустил голову вниз и схватился за нее обеими руками. Йаниль все еще сверлила мужа взглядом. Обратив на двадцатишестилетнюю девушку внимание, сложно было не заметить два больших карих глаза, глядящих исподлобья. Шарма ей придавали стриженные до ушей черные волосы.

— При чем тут любишь, а если бы тебя избили, ограбили, убили? — Не дожидаясь ответа, Йаниль продолжила: — Есть будешь?

Ответом девушке было лишь болезненное и отчаянное согласие.

Молчаливый завтрак прервал, казалось, настолько уже привычный, но все-таки неожиданный звон колоколов. Марк, торопливо вскочив, поцеловал жену в лоб, схватил рубаху с обшарпанного комода, торопливо надел и шагнул в дверь, попутно промолвив:

— Люблю тебя, было вкусно.

* * *

Грейден, Королевство под Его Величеством Слаав. Оплот иллюзорной безопасности, празднеств, блуда и разгула. Спокойно тут не бывает. Будто сам город живет за людей. Монстры нередко нападают и забирают ресурсы. После их рейдов пропадают люди. Но горожанам плевать, они слепо убеждены в своей безопасности, пока их собственных задниц не коснутся проблемы.

Окунувшись в утреннюю суету, можно лицезреть обыденность. Вровень выстроенные, точно шеренгой, дома на фоне величавого замка. Такие разные. Где вот-вот крыша обвалится, какой уже скривился от старости, у кого сад неухоженный, кто-то вообще без двери обходится. Но парадокс в том, что в общей картине из серой массы не выделяется ни один. По периметру носятся чьи-то дети, где им вздумается. Со всех сторон слышится смех вперемешку с руганью и цокотом копыт. Кто-то дубит кожу на пороге своей хаты. Вот соседка в неприлично манящей позе ковыряется в огороде. Мимо мчится какая-то делегация — наверное, очень важная встреча с Королем. И чем ближе к замку, тем больше ощущаются зловония выгребной ямы.

Долгие годы однообразия, что не в первый раз наталкивает Марка на тягостные мысли: «Я добываю гравий. Каждый день одно и то же. Снова опаздываю к отбытию. А может, ну его? Бросить все к чертям. Но где тогда брать монеты на еду, выпивку, тряпье? Кажется, занимаюсь не тем, чем должен. А чего же я хочу на самом деле? Может…»

Активные размышления прервал Нигель.

— О! Ты тоже опаздываешь, — проговорил запыхавшийся друг, — еле догнал тебя.

— Здорово, — пожали руки, — да решил не торопиться.

— Ну правильно, начальству можно, — подковырнул Нигель.

Марк в ответ посмеялся и не произнес больше ни слова. Товарищ прервал молчание первым:

— Видел, делегация пронеслась?

— Наблюдал. Что-то знаешь об этом?

— Да откуда я могу знать? Мне бы в карты поиграть да баб каких.

— Может, Монстры снова готовят нападение? Перебили бы уже всех, чтобы не мучились. Так и бабы не нужны будут.

— И что мне, с парнями потом ложиться?

— Ты хоть сегодня можешь с ними блудить. Если нас перебьют, то какая уже будет разница?

— Ну да. Все равно не хочется умирать.

У ворот замка друзей остановила стража из четырех человек. Под ржавой двустворчатой решеткой стоял квартет из крупных, как на подбор, мужчин. Изящные и не громоздкие пурпурные доспехи с позолоченным кантом, на плечах странные печати, будто проставленные кровью, а под ними клочки бумаги с каким-то текстом. У кого одна, у кого три — наверное, за какие-либо заслуги. На груди позолоченная гравировка в виде феникса и немного правее римская цифра три. На поясе повязан шелковый кусок ткани серого цвета, свисает чуть ниже колен. У шлемов удобные подъемные забрала. Сверху шлемов чередуются гребни, пурпурный и белый, через один.

— Стоять, оборванцы! — крикнул самый голосистый. — Кто такие, и куда идете?

— Марк и Нигель, — представился Марк. — Добываем гравий, и мы немного опаздываем.

— Вы опаздываете, ваши проблемы! — агрессивно ответил стражник. — Ожидайте.

— К чему эта проверка? — не унимался Марк.

Ответа не последовало.

Товарищи отступили несколько шагов назад и принялись беседовать ни о чем. Спустя некоторое время их окликнули:

— Эй, босяки. Можете идти.

Проходя мимо, Марк ответил:

— Спасибо, обеспеченные.

На что получил ощутимый толчок в спину и, когда обернулся, агрессивные взгляды стражников. Его схватил мандраж, но он сделал шаг навстречу обидчику с полуторным мечом на плече. Марк начал раздумывать: «Толкнуть? Ударить его? В лицо, забрало как раз поднято. Нет, будут проблемы, либо в темнице сгнию».

— Ну что, голодранец, не осмелишься?

— Только положением и пользуешься, — сказал Марк весьма неуверенно.

— Айда сегодня вечером на этом же месте. Я не при службе буду.

— Да кому ты нужен, время еще тратить. — Марк развернулся, намереваясь уходить.

— Слабый ты духом-то, — скривился стражник.

Марк и Нигель, а последний все это время молча простоял в сторонке, больше не обращая на стражников внимания, двинулись к повозке, доставляющей бригаду добытчиков на раскопки. Все по традиции только и ждали Марка и Нигеля — эти двое опаздывали так часто, что задержка отправления на 15 минут вошла у бригадира в привычку. Естественно, не без последствий для парней.

По дороге на место добычи все мужчины что-то рьяно обсуждали, кроме Марка. Он был не тут, как будто вне настоящего момента.

— Эй, ты чего в одну точку уставился? — прицепился Нигель.

Сжав кулаки и стиснув челюсти, товарищ поделился:

— Да вот, думаю, как бы я ему по морде съездил. Или завалил бы его и ухо отгрыз. Меч бы отобрал и горло перерезал.

— Ну да, точно судьба Милоша Обилича.

— Почему я струсил?

— Наверное, ты не хотел умирать… — Нигель вздохнул.

Получилось театрально.

— Да, не хочется сгинуть из-за придурка или сидеть в темнице. Но ведь он задел мое самолюбие. Не могу больше ни о чем думать, давай помолчим до прибытия.

— Ладно, не грузись так, выпьем сегодня после смены, и жизнь станет прекрасней. А затем можно и девиц отведать.

— Да, нажремся. Нужно забыться.

Проехав по мосту через реку Полянку, разделяющую районы с бедным населением и средним классом и служащую естественным рвом, дюжина мужчин оказалась в захватывающем своим видом дух месте.

По левую сторону кончаются неприступные скалы. За ними начинается густой и жуткий, но манящий к себе лес. Никто не понимает, почему туда так сильно тянет, все только обсуждают это. Но идти туда так никто и не осмеливается. Даже охотники добывают дичь за пару верст, на противоположном фланге, в не такой уж и богатой рощице. И, наоборот, по правую сторону лежит бескрайнее, спокойное и понятное поле. Там все гулять любят, палкой не выгонишь. Единственное, что было известно об этом лесе, со слов Слаава: «Это мертвый лес. Там ничего нет. Ни живности, ни воды, ни людей — ничего. Туда ходят самоубийцы, в прямом смысле слова». А если кто и расспрашивал, что там за лесом, то Слаав отвечал: «Бескрайняя степь, в которой вас убьет или солнце, или степняки».

Достигнув места добычи, рабочие переоделись и выстроились в одну шеренгу.

— Ну, господа. Сегодня ничего нового, — вещал бригадир, — слышим один удар — работаем, два — перерыв, три — рабочий день закончен.

Колокол прозвонил единожды. Мужчины зашевелились, подобно единому организму. Каждый знал, что, где и как ему делать. Добытчики похватали кирки, молоты, лопаты, телеги и принялись за работу. Палящее солнце окутало их, словно родных Полевой штиль, пекло и гиперактивная работа мужчин, ничего нового. Продолжительное время спустя прозвучали два заветных удара, и лязг инструментов прекратился. Первый перерыв. Собравшись у повозки возле палаточного городка, трудяги взяли еду, воду и принялись трапезничать.

Марк недовольно обратился к Нигелю:

— Эй. Ну как, устал лясы точить?

— Да я там, — неуверенно замялся товарищ, — договорился с бригадиром, сегодня могу отдыхать.

— Вот почему ты утром про мужеложство сказал, понятно.

— Смешно, я хотя бы не струсил перед стражником.

Непрерывный зрительный контакт и неловкое молчание между собеседниками.

— Ой, это вслух было? — насмешливо и одновременно удивленно спросил Нигель.

— Идиот, меня не боишься, а остальные, думаешь, тебя не побьют?

— Да не, точно не тронут. — Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто не слышит, Нигель продолжил: — Предложил ему девочку на ночь, есть у меня одна должница. Ну, и угощу выпивкой.

— Ну ты жох, конечно. — Марк сел напротив. — Смотри не подавись. — И приступил к обеду, как и все, тем не менее посматривая на друга как бы со стороны. Двадцать один год, светло-русый парень с голубыми глазами и короткой стрижкой. Редкая, белая бородка, как у козленка. Изо рта всегда пахнет не пойми чем, до тошноты. Лицо широкое, челюсть узкая, симметричная, щуплое телосложение и в придачу маленькое пивное пузо.

Второй перерыв прошел, ничем не выделяясь.

И вот грузовая телега почти наполнена. Щелканье инструментов, громкие, матерные переговоры и редкий смех оживляли место раскопок. Солнце уже не кусалось, а от предвкушения конца рабочего дня становилось только легче, веселее. Как вдруг крайнее трезвучие. Недолгая, но умиротворяющая тишина. Звук блаженства. Работники притащили инструменты в пассажирскую телегу и выстроились в шеренгу, как на прибытие. Время расчета, бригадир скрупулезно выдавал каждой голове получку. Дойдя до последнего, им был Нигель, остановился. Завязал потуже мешок и убрал в карман. Туда же он опустил руки, немного склонил голову вправо и вприщур взглянул ему в глаза.

— А тем, кто не работал, жалование не полагается.

Большую часть присутствующих охватил смех.

— Вопросы? — даже с интересом спросил бригадир.

— Но… Мы же договорились… — Нигель потряс раскрытыми ладонями. Его слова прозвучали неестественно.

— Да, уговор был. Ты сегодня отдыхал?

— Отдыхал.

— За какие заслуги ты хочешь получить монеты?

— Я вас понял, — смиренно пролепетал Нигель, опустив голову вниз.

— Спектакль окончен, сегодня все молодцы, почти. Погружайтесь в телегу и шевелим домой.

Уставшие работяги с наслаждением погрузились в телегу. Тронувшись с раскопок, один из них не сдержался и громко отпустил:

— Да, насколько бы лиса не была хитра, волк ее все равно задушит.

Тут же последовал комментарий, адресованный Нигелю от еще одного мужчины:

— Ты ведь не устал, чего в телегу залез? Иди пешком!

Следом начались бессмысленные разговоры. Нигель не обращал внимания, а Марк задумался над первой фразой, вплоть до конечной остановки.

По приходе телеги работяги разбились на группы и рассосались по местности быстрее, чем успели сообразить товарищи.

— Ну что, жертва волчьей асфиксии, пойдем? — с насмешкой, но по-доброму обронил Марк.

— Да не, мне там кое-куда заскочить нужно.

— Куда, в курятник?

— Вот ты шут. Почти угадал, в публичный дом.

— Ладно, бывай, в корчме увидимся.

Друзья разошлись.

Марк прошел немного в сторону ворот, но тут ему стало интересно, куда же все-таки пошел Нигель. Ситуация была крайне подозрительной. Повернув обратно, он перешел на противоположную сторону улицы и последовал по пятам за объектом слежки. За углом кузнечной лавки стоял Нигель и бригадир, Марк притаился напротив, за прилавком с капустой, где торгует Йаниль. Некоторое время они о чем-то болтали, слышно не было. Затем начальник гравийных раскопок достал мешок и отсыпал подчиненному монет, казалось, даже больше, чем остальным.

— Ну и крыса же ты. Все-таки лиса удавила волка, — сболтнул Марк вполголоса.

Идя мимо тех, злополучных, ворот Марк вспомнил произошедшее утром. Его охватила тревога, паника. Не вышедшие наружу эмоции искали выход, но так и не могли найти. Кулаки сжались, в голове зациклилась одна картина. В таком состоянии пришлось пройти весь путь до дома.

Очутившись в хате, Марк лицезрел уже до боли знакомую картину. Слегка подгнивший потолок, кусок истрепанной ткани — так называемый ковер. Печь, что вот-вот обвалится, но кому до этого есть дело? Рядом шкаф для продуктов, не понять, в чем его проблема. Не переполненный, но и не пустой, также раздражает. Стол напротив окна, четыре косых табурета, каким планирует быть сегодня вечером Марк. Комод, обшарпанный до изнеможения, но не сдающийся. Койка, там можно спать, великолепное место. И жена за готовкой.

— Как торговля? — Сняв обувь и рубаху, Марк подошел к Йаниль.

— Да как обычно. Устала.

Марк ощутил легкую грусть в словах Йаниль.

— Я тоже умаялся, капустка моя. — Он обнял девушку сзади.

— Чего-то давно твои родители не приезжали, — с удивленной иронией сказала Йаниль.

— Да, точно. Соскучился уже по ним.

— Овсянка, хлеб, капуста, яблоки. И я прикупила немного оленины.

— Куда же без капусты, — подчеркнул Марк.

— Пошли погуляем в поле после ужина. Посмотрим на звезды. — Йаниль потерлась головой о плече избранника.

— Не могу, мы с Нигелем договорились посидеть в корчме. День был отвратительный.

— Снова нажрешься. — Она легонько оттолкнула Марка.

— Да мы только расслабиться, — пытаясь убедить, твердил он.

— Знаю я твои расслабления. Тропа хоженая уже не раз. Иди, заждались тебя.

— Поем и пойду. — И, пнув основание печи, добавил: — Ты с чего командовать вздумала?

— Да, правильно, печь виновата во всем. На хрена венчалась вообще, — на миг бросив готовить, вспыльчиво и чуть не крича ответила девушка.

— Ну, ты знаешь, где выход. — Марк равнодушно указал в сторону двери.

Ответа и действий не последовало. Ужин, как и завтрак, прошел безмолвно. Закончив уплетать, Марк молча встал из-за стола, компактно составив грязную посуду. Поцеловал жену в макушку, надел рубаху, ботинки и очень быстро удалился.

Спокойную, домашнюю тишину разбавляла лишь печь, безысходно потрескивая. Девушка сидела одна, напротив окна. Вокруг никого, никакой защиты и поддержки. Ее голова склонилась над столом, и, лишь коснувшись его своими черными волосами, Йаниль тихонько заплакала над практически не тронутой кашей.

* * *

Добираясь до желанного места в одиночестве, Марк снова озадачился очень страшными для себя вопросами: «Кажется, я не хочу с ней жить. Но почему? Ведь люди как-то до старости вместе доживают. Как? Им нравится? Почему меня посещают такие вопросы? Может, я ее разлюбил? У меня ведь и год назад всплывали такие мысли. А работа? Не хочу я добывать гравий. Почему кому-то везет, а кто-то — я?»

Небо грохотало. Шел дождь. Марк стал еще более раздражен и ускорил шаг. В какой-то момент он остановился и под волнение небес издал больной вопль во все горло. Хорошо, стало немного легче. Лило так, словно сдирало кожу. Нужно двигаться дальше. По размытой, но давным-давно изученной тропе парень дрейфовал естественно.

Уже на самом подходе к питейному заведению, Марк увидел знакомое лицо. Друг детства. Думая, что он давно уехал из Грейдена, сначала не поверил. Но все же распознав того самого юнца, подбежал к нему с искренней улыбкой. Высокий, широкоплечий, коротко стриженный блондин с глазами болотного цвета. Лицо выглядит мужественнее всех, вместе взятых, пьяниц, ошивающихся у корчмы. Чувствуется в нем маскулинность.

— Здорово, Аксис! — Марк протянул руку. — Думал, ты уже давно свалил.

— Эй, Марк, приветствую! — Аксис подал руку в ответ. — Нет, все тут. На службе.

Мужчины сошлись в товарищеских объятиях.

— В армию подался? — Марк, отойдя от Аксиса, рассмотрел его с ног до головы. — Какой вымахал!

— Почетная стража Короля, — довольно и гордо доложил старый друг.

— А вы разве не все время на службе?

— Практически, отдыхать редко дают. Сегодня тот самый день.

— Пошли в корчму, — махнул головой Марк в сторону заведения. — Там мои друзья, посидим, отдохнем.

— Я не пью, но спасибо за предложение.

— Не пьешь? На такой-то работе? Как ты вообще туда залез?

— Тебе действительно интересно?

— Да, конечно.

— История на самом деле долгая. Постараюсь покороче.

— Ага, слушаю. — Марк оттянул приятеля под навес.

— Я вообще с детства мечтал о чем-то таком.

— Да-да, я помню.

Под неизбежные, цельные, словно оркестр, звуки дождя Аксис начал рассказ:

— После переезда с семьей в стены замка я задался целью поступить на службу. Взял, так скажем, жизнь в свои руки. Не мечтал и размышлял, а делал хоть что-то. Начал с самого малого.

— С чего же?

— Развивал свое тело физически и духовно.

— В монастырь ушел?

— Нет, думал о том, что вообще происходит вокруг. Какие интересы у большинства. Пьянки, кого бы трахнуть, карты. И вверял себе обратные ценности.

— Ага, — призадумался Марк.

— Брал уроки фехтования, поначалу было очень страшно. Там так дрессировали.

— А потом привык?

— Нет, в этом-то и суть. Мне стало плевать. Сквозь боль и страх научился видеть лишь цель. Приняв этот путь, в каждом бою я был готов умирать. Вспоминал, каким был тогда и какой я уже сегодня, это подпитывало меня. Стал не тем мальчиком, который чуть что бежит к маме. — Аксис опустил голову, будто бы с грустью.

— А потом что? — Марк легко коснулся рукой плеча друга.

— Раз в неделю делал запрос на аудиенцию Короля и изъявлял желание вступить в ряды почетной стражи. Было, что меня выбрасывали за дверь, даже не ответив. Иногда и вовсе не принимали.

— И сколько ты этим занимался? — Марк взглянул по сторонам.

— Что такое?

— Дождь замедлился. Будто слышно каждую отдельную каплю. Прости, отвлекся. Так сколько времени прошло?

— Два или три месяца. Действительно, удивительная иллюзия звука.

— И что в итоге изменило решение Его Величества?

— Ты же знаешь, Слаав азартный.

— И? — Высунув правую руку из-под навеса, набрав дождь в ладонь и умывшись, интересовался Марк.

— И дальше было вот что…

Аксис перевел дыхание и начал рассказ:

— Мужество и упорство в тебе есть, юноша. Но этого совершенно недостаточно, — потирая ладони, изъясняет Король.

Тронный зал весь испещрен озабоченностью, хоть и выглядит вполне аккуратно. Черные ковры с пурпурным кантом. На стенах картины голых девушек в неприличных позах. А те, которые в приличных, все равно раздеты. Одна такая висит за спиной Слаава, его любимая. Худощавая, рыжеволосая девушка полубоком, в полный рост. Веснушки, куда без них? Но, вот беда, глаза не зеленые, а карие. Из одежды только узкий черный ласковый шарфик. Она будто смотрит Аксису ровно в глаза. Золотые подсвечники фаллической формы. Вся мебель, что можно, обшита черной либо пурпурной шелковой тканью. И, естественно, полуголые служанки — на любой вкус.

Сам Король не подходит под этот интерьер. Миловидный шестидесятилетний мужчина. Тоже блондин, шевелюра до плеч. Глаза небесного оттенка, борода отсутствует. Корона совершенно небольшая. Но эта для зала, для народа же есть другая, побольше. Впору сшитая мантия, в любимых цветах, с черной окантовкой и розовым основанием. Трон как трон. Удивительно, но гербов в помещении не наблюдается, только римская цифра три, ровно над троном, практически под потолком.

Немного подумав, Аксис продолжает диалог:

— Что я должен сделать? — Он отрывает колено от пола в боевой готовности.

— Хе-хе. Винсент!

В тронный зал входит один из почетных стражников.

— Подойди ко мне и сними доспехи.

Аксис догадывается, что сейчас будет. Он изучает параметры стражника. В плечах чуть шире, рост одинаков. Мышцы вроде схожи по габаритам. Прическа короткая, цвет волос черный. В глазах хватает уверенности, оружие носит на левом боку, правша.

— Винсент, Аксис, возьмите мечи и сойдитесь в поединке, здесь и сейчас.

— При всем уважении, Ваше Величество, почему я должен тратить свое время и силы на безымянного глупца? — самодовольно заявляет Винсент.

— Во-первых, я хочу шоу, — приказным тоном произносит Слаав. — Во-вторых, он мне уже надоел. Если этот малец ничего не стоит, то умрет он быстро. А ты и не почувствуешь. — Слаав наклоняется вперед, уперев локти в колени.

— Есть!

— Учти, юноша, это одна из лучших моих единиц, — подчеркивает Слаав, обращаясь к Аксису.

Парни берут оружие, встают друг напротив друга. Смотрят в глаза, совершают поклон лишь головой и начинают дуэль.

Аксис атакует первым: рубящий справа, рубящий слева, укол и боковой пинок в область печени. Отразив все удары и отскочив от ноги вправо, Винсент пускает первую кровь, оставив порез на спине оппонента. Под смех наслаждающегося Короля раненый юноша перекидывает меч в левую руку, дабы доставить неудобства противнику, и атакует снова. Молниеносный, рубящий сверху, боковой удар правой ноги с разворота, снова в область корпуса и в завершение удар навершием меча прямо в нос. Хрустит знатно, но Винсенту как будто бы плевать. Он лишь свирепеет и показывает всю грациозность своего фехтования с рукопашными навыками. Они еще долго «танцуют». Аксис получает немало порезов, ударов в лицо, корпус и практически выдыхается. Но как-то стоит. Напоследок юноша наносит удачный режущий удар Винсенту по левой ноге, раскроив плоть. В ответ он получает правым коленом в солнечное сплетение и падает на спину. Оппонент садится сверху, прижав его руки коленями, подносит острие меча к горлу, смотрит на Короля и обратно на Аксиса.

— Ты готов умереть, юноша? — глядя на измученного Аксиса, спрашивает Слаав.

— Да! Но я не сдаюсь! — Крик сотрясает похотливый зал.

— Вот и чудно. — Его Величество одобрительно кивает Винсенту.

Стражник начинает потихоньку давить острием лезвия на горло. Аксис чувствует жуткий, но кратковременный страх. У него будто появляется второе дыхание. Вырвав руки из-под колен оппонента, он хватает острие меча двумя руками и со взбешенным взглядом кричит Винсенту:

— Давай! Чего ты тянешь?!

Подопечный Короля не продолжает начатое, словно дает слабину. Тогда Аксис правой рукой залезает в рану на ноге оппонента и начинает ее ковырять. Тот вскрикивает от боли, отпускает меч, ошарашенно отпрыгивает от Аксиса и снова принимается смотреть на Его Величество. Юноша тут же вскакивает, наплевав на все. Его разум кристально ясен. Он крепко берет меч за рукоять, подходит к Винсенту и колющим ударом насквозь вонзает в шею парня.

Немая картина, кровь брызжет повсюду, обагряя и шикарные черные ковры, и лицо Аксиса. Изо рта Винсента рекой хлыщет кровь, сбегая по подбородку и шее, замазывая лезвие, стремится вниз, к груди. Он пытается что-то сказать, но лишь выплескивает еще больше крови, отхаркивая мелкие капли конусом вперед.

Удивленный и угасающий взгляд Винсента навсегда отпечатывается в памяти Аксиса. Глухое падение на спину провоцирует обратное давление на острие оружия. Звон от падения окровавленного меча завершает акт. Аксис смотрит на изрезанные ладони и чувствует в них концентрацию боли. Кажется, это конец.

— Стоп! — поднимает руку Слаав, остановив стражу. — Пусть объяснится.

— Сильный всегда доминирует над слабым, Ваше Величество. Сомнения выдают немощь и ведут лишь к хаосу.

Оба переводят взгляд на уже обескровленное тело.

— И это был поединок на смерть. А из таких живым выходит только один.

Переварив случившееся, Король кивает, приказывает убрать труп, отмыть полы, поменять и почистить запятнанные ковры.

— Подними меч и подойди ко мне, Аксис.

Юноша выполняет требование.

— Встань на колено и вознеси оружие над головой.

Аксис так и делает.

Слаав берется за рукоять и окровавленным мечом посвящает юношу в почетную стражу.

— И доспехи забери, телосложение у вас схоже. Было. — Короткий смешок.

— Да, Ваше Высочество. Когда мне приступать к службе?

— Завтра на рассвете. И отныне ты будешь выполнять приказы от моего лица, а не действовать своевольно. Это понятно?

— Да, то есть так точно! — Аксис собирает снаряжение и удаляется отдыхать и отмываться.

— То, что ты убил одного из моих лучших воинов, не ставит тебя главой стражи. Ты молодец, но приземлись. Впереди еще очень долгий и тяжелый путь, — напутствует Король в спину юноше.

Аксис разворачивается, делает поклон, после чего без слов выходит с арены победителем, единственным, как и положено.

— Вот это история! Духом ты точно силен! — воодушевленно произнес Марк. — Слушай, мне нужно бежать. Рад был тебя увидеть. И я очень горжусь тобой. — Он положил руки на плечи другу. — Твоя история нереально вдохновила меня. Есть что обсудить с парнями за кружкой меда или чего покрепче.

— А ты сам-то чем занимаешься? — искренне спросил Аксис.

— Женат, добываю гравий. Напиваюсь вечерами в корчме, играю в карты. Душевно разговариваем с парнями о жизни. — На лице Марка отчетливо появилась чрезмерная злость на самого себя, которую он всеми силами старался не выставлять напоказ.

— Женат? Да ладно, очень рад за тебя. А кто твоя избранница?

— Помнишь ту, с которой мы еще с самого детства дружили?

— Йаниль? Конечно, помню, ничего себе, как так вышло?

— Да история тоже долгая, но рассказ совершенно не интересный. Как-то так произошло, что в один из дней она осталась ночевать у меня и я ее захотел. А дальше все по накатанной.

— Понятно, ты передавай ей привет, вдруг она меня тоже помнит. — Аксис светился от счастья за друга.

— Передам, конечно.

— Ладно, и я был рад встрече. Печально, конечно, что ты выпиваешь. Но кто я такой? Чтобы давать тебе советы. — Аксис развел руки в стороны.

Мужчины еще раз крепко обнялись, и Аксис пошел в свою сторону, а Марк словно застыл. Он был рад за друга, но еще больше очень зол на себя.

Глава 2. Принятие

Открыв дверь, миновав ворчливого старика у входа, Марк ощутил известную и неприятную вонь. Полумрак, дверь хлопнула, но никто не обратил внимания ни на него, ни на грохот. Парень замер на парадном половичке. Пока капли стекали, он окинул взглядом помещение. Все были заняты, они бежали. Бежали, сидя на месте, от себя. Посредством алкоголя и бессмысленного трепа. Все та же обстановка. Вот, кстати, сидит бригадир с какой-то знатью. Всегда занимают лучшие места на отшибе. Вон Нигель и Шон, уже почти допили стакан. Место снова возле туалета. Да какая разница?

— Ходи аккуратнее, придурок!

— Извините, пожалуйста, — отреагировал Марк, соединив ладони у груди.

— Следующий раз я тебя в пол воткну.

Он явно был недоволен тем, что какой-то парень задел его локоть с кружкой меда, а Марк снова выбрал не идти на конфликт и молча проследовал дальше.

— Приветствую, алкоголики, лентяи, — присел он к друзьям.

— Мы думали, ты уже все, не придешь, — еле оторвался от кружки Шон.

— Ага, думали, жена не пустила, — посмеялся Нигель. — Пойду возьму бригадиру еще кружку. Марк, ты чего будешь?

— Давай мед. — Он протянул монеты.

— И мне тоже возьми, — присоединился Шон.

— Ну что, сколько вина продал? — Откинулся Марк на спинку скамьи.

— Да как обычно, затрахался я сегодня. Зато заработал хорошо, — ответил Шон, повторяя движение за Марком. — Почему того стражника не перевернули?

— Да, а потом, лежа в гробу, думать: «Зачем мы это сделали?»

— Тоже верно. Сегодня, кстати, какие-то странные типы заходили в лавку. Взяли самое дорогое вино и сверху прилично присыпали.

— Какие такие?

— Хер знает. Видно, что знать знатная. Не местные. Трое в черных приталенных мантиях. У одного здоровый меч за спиной, у второго моргенштерн, а третий без оружия.

— Наверное, к Слааву наведывались.

— Скорее всего. Снова Монстры? — будто не придал значения этому факту Шон.

Никто в Грейдене не любил вспоминать об их существовании.

— Даже не знаю. Кажется, это мы — Монстры.

— Вот, держите медок, парни, — плюхнулся третий товарищ. — О чем говорите?

— Да так, о странных типах. Ну что, за встречу, сопляки! — вознес кружку над головой Марк.

Друзья последовали примеру. Снова пустая болтовня, крики, смех, ругань. Еще две кружки спустя Нигель покинул товарищей. Пошел с бригадиром к куртизанкам.

— Мужчны. Мн… Мне пора. Хочу купаться и девчку. И бригадира поведу. Я ж обе… Обещал. — Он пожал друзьям руки, забрал начальника раскопок, сидевшего ранее за одним из столиков, и покинул заведение в обнимку с ним.

— Быстро он сегодня.

— Ага, слушай. Я сегодня друга из детства встретил. У входа прямо.

— А где он?

— Да он не пьет.

— Чего? Зачем он тогда возле корчмы ошивался?

— Не знаю. Мимо шел. Гулял, наверно.

— Ну и чего?

Марк пересказал историю Аксиса точь-в-точь.

— Он безбашенный, что ли? На глазах Короля убить его лучшего стражника? Полоумный.

— Ну, не знаю. Я, например, вдохновился его историей. Может, тоже бросить пить. Телом как-никак заняться?

— А для чего это? Рано или поздно все равно умрем. Крыша над головой есть, монеты имеются. Выпивка, секс, друзья.

— А вот ты, Шон, доволен своей жизнью?

— Ну…

— Вот и я «ну». Что-то мы делаем неправильно.

— Нам просто не повезло.

— Возможно, но взгляни на всех этих вельмож. Заметь, какие они все мерзкие, наглые. Большинство из них тупые, как колун у Нигеля. И ведь даже они чего-то добились.

— Сам не понимаю, как так? Но ведь есть и нормальные, которые ведут себя попроще.

— Согласен. Чем мы-то хуже?

— Ничем, скорее всего, у нас нет тех связей, что у них.

— Обрати внимание, как они себя ведут. — Марк кивнул в сторону стола знати. — Им будто все позволено. Делают что хотят, говорят что хотят. И плевать им на всех.

— Знаешь, нам, скорее всего, вот этой уверенности и не хватает, — сказал он неуверенно.

Оба призадумались. Марк сходил до трактирщика, осмотрел выживших в корчме. Купил и принес еще по кружке, на этот раз медового вина.

— Не хватает уверенности. Или наглости? — Он уселся, поставив кружки на стол.

Шон еще некоторое время подумал. После пары глотков продолжил:

— Что будет, если один из них сейчас подойдет и заберет две наших кружки?

— Не знаю. Наверное, мы не позволим ему это сделать.

— «Наверное». Кажется, это и есть неуверенность. Представь, вот он взял их молча и пошел к себе за стол.

— Хм. Наверное, остановил бы, сказал, что это наше вино.

— А теперь представь наоборот. Ты идешь и берешь с их стола две кружки. Что будет?

— Меня убьют там же, на месте, — признал Марк после недолгого молчания. — Тут еще дело в статусе. Будь я выше их, и они бы не отреагировали должным образом.

Парни ударились кружками.

— То же верно, — согласился Шон.

— Помнишь, я рассказывал? У меня последнее время состояние, когда ничего не хочется делать. Абсолютно по хер на все.

— Угу, — наслаждался вином Шон.

— Вот, как-то дома задел локтем бутыль на столе. Она упала и покатилась. В голове у меня была пустота на тот момент. Я ничего не предпринял, хотя мог бы. Как итог, куча мелких стеклышек на полу.

— Да я понял, к чему ты кло…

— Погоди, знаю, пример тупой, но! Сейчас понял. Если ничего не делать, не предпринимать, то ничего и не произойдет, не изменится.

— На самом деле, пример не тупой. Из таких мелочей очень часто можно извлечь что-то путное.

— Вот, кажется, в жизни все наши страхи, сомнения, неуверенность и упущенные шансы и есть та несчастная бутыль. С которой мы знаем, что нужно делать, но почему-то выбираем бездействие.

Далее они разговаривали о чем-то попроще, смеялись и обсуждали знать. Напившись в хлам, парни попрощались и разошлись по хатам. Как и в любой другой день.

И вот таким образом, до встречи с Аксисом, жизнь протекала уже четвертый год. День за днем, сквозь решето существования, время все летело и летело. Работа, дом, корчма, дом, работа. Счет времени отсутствовал. Марк словно проживал один и тот же день снова, и снова, и снова.

* * *

Через неделю после того похода в корчму Марк снова думал о том, что его пугает. «Я в своей койке, на удивление, не в хлам. Рядом спит Йаниль. Что меня не устраивает? Неужели брак? Я ведь люблю ее. Или нет? Хочется уйти от нее. Хочется оставить работу. Но как тогда быть? Почему я так паршиво живу? Где же я так провинился?» — гонял по кругу одни и те же мысли он, пока не заснул.

Снова подъем, завтрак, поцеловать жену — и за порог. Грейден, суета, поездка до раскопок. Пустой треп, работа, три перерыва, оплата труда и домой.

— Пойду прогуляюсь. — Марк поцеловал Йаниль в щеку. — Я не буду пить.

— Ага, конечно, — язвительно бросила девушка.

— Да правда. Хочется пройтись одному.

— А почему мы вместе не можем пойти? — топнула она ножкой.

— Просто хочу погулять один.

— Ну, конечно, один. Ты же у нас, — развела руки в стороны, — один.

— Все, не беси, — повысил он голос. — Вернусь трезвый. — Поцеловал еще раз и удалился.

Встав на пороге, Марк вдохнул полной грудью, выдохнул. Он будто бы ощутил секундное расслабление и свободу. Хотя в рабстве и не был, ну, смотря в каком. Далее накатила тревожность. Она сковывала и придавала нервозности, рассеянности: «Что это за ощущения? Почему мне страшно? Развернуться и пойти сказать ей, что все надоело, что я больше не хочу с ней жить?»

Страх овладел им полностью, ему действительно хотелось взяться за стакан, поиграть в карты или утонуть в иллюзорных мечтах: «Ну нет. Сегодня пить я точно не буду».

Парень двинулся вглубь города. Солнце переставало нежно ласкать Грейден, завершая естественный цикл. И без того серый город еще больше помрачнел, вернулся к своему истинному облику. Напряжение у Марка спало, мысли в голове сменяли одна другую. Будущее, прошлое, хорошее, плохое… Хаотическая череда. Марк и не заметил, как прошел ворота, капустную и кузнечную лавки. Он вообще не запомнил, как оказался за стенами. Извне город очень аккуратный. Слаав любит опрятность, но цветовая гамма Грейдена не соответствует его любимой. Улицы всегда чистые, разве что перед рассветом остаются, так скажем, естественные извержения пьяниц. В остальном порядок, камень уложен даже слишком ровно. Уличные лавки стандартизированы по размеру и расстоянию между собой. Внутренние же торговые лавки и магазины оформлены в едином стиле, разве что вывески отличаются. У всех верхние этажи выпирают над нижними. Практически все улицы шириной с рыцарское копье, но есть исключения. Эшафот, площадь для проповедования, торговая и театральная площадь — все они разделены и не имеют стандартов по ширине. И все это приправлено кучей людей, судорожно движущихся в разные стороны.

Оглядев местность, Марк заметил бритоголового мужчину перед церковью. Одет в короткую коричневую рубаху и штаны. На ногах тканевая обувь. Он единственный, кто не двигался. Сидел, скрестив ноги и соединив ладони на уровне груди. «Что он делает. Просто сидит? Вроде даже глаза закрыты. Чего он хочет этим добиться? — задумался Марк и, пройдя немного вперед, снова остановился, взглянул на общий беспорядок. — И куда они спешат. У всех так много дел? Что за суета, не пойму. А этот все сидит, самозабвенно и спокойно. Забавно, никогда не обращал на это внимания».

Еще несколько секунд поизучав ситуацию, Марк продолжил путь сквозь Грейден. Кто направлялся домой, кто в корчму. Некоторые уже не в состоянии передвигаться ровно.

Пока Марк гулял, уже изрядно стемнело. Он шел по малознакомой улице в сторону своего дома. В воздухе витал еще не исчезнувший аромат парфюма, сладкого меда вперемешку с нечистотами выгребной ямы. Из закрывающегося винного магазина, не того, где торгует Шон, вышел какой-то пьяный и двинулся навстречу. Одет весьма прилично, скорее даже дорого. Полноватый, усатый и налысо бритый, он не сворачивал с дороги. Марк немного насторожился, но продолжил идти прямо. Сблизившись, пухляк спокойно обратился к парню:

— Кто твой хозяин?

— Что ты сказал? — весьма раздраженно отразил Марк.

— Кто твой хозяин?

— Тебя чё, ударить?

Сразу после этих слов Марк получил удар кулаком в левую щеку. Мгновенная ярость охватила его. Не думая ни секунды, левой рукой он плотно прижал противника к стыку винного и овощного магазина. А правой ударил обидчика в лицо. Усатый оттолкнул его, Марк снова приблизился, но уже не так уверенно, чуть замявшись. Толстяк пнул его в живот, не больно, но толчок был ощутимый, Марка немного откинуло назад.

— Чё тебе надо, животное? — крикнул парень.

Никакого ответа, лишь свирепый взгляд борова. Еще немного попрыгал вокруг этого пьяницы, тот единожды попытался ударить, но Марк отскочил назад. У него была хорошая возможность подловить его встречным ударом, но он не стал. Поняв, что этот озлобленный пухляк выдыхается, Марк стремительно пошел в сторону корчмы в знакомом районе. Боров плелся за ним и что-то выкрикивал. Но попытки догнать, были тщетны, по понятным причинам. Вскоре пухляк растворился во тьме. Марк оглянулся, не увидел его и подумал: «Даже боров бы догнал. Идиот хренов, чего прицепился? Я хоть ударил его? Вроде бы да, попал ли? Не помню».

Перед самой дверью в родную корчму он остановился, и его озарило: «Я же не хотел пить. Почему я пришел сюда? Надо было придурку морду в кровь разбить».

Марк сжал челюсть и кулаки. Сделал несколько агрессивных вдохов, выдохов, а затем один долгий. До такой степени сжал кулаки, что еле мог пошевелить пальцами после их расслабления. Сказал себе:

— Спокойно, Марк. Спокойно.

И вошел.

Это была словно дверь в другой мир. Где нет стресса и печали. Одно лишь веселье да мечты. Вот только запах всегда подводил, но это не беда. За привычным столом сидел Шон и общался с какой-то девушкой. Волосы длинные, каштановые. Лет двадцати, под стать Шону. Глаз не видно, но заметно одно: она пьяна в стельку. Марк пробрался сквозь свору пьянчуг и присел к другу.

— Здорова. Это кто?

— Калия. Калия, это Марк. — Шон протянул товарищу руку в ответ.

— Приве-е-ет, красавчик. — Калия подала руку, как будто она дама, но реакции не дождалась. — Грубиян! — Она резко убрала руку. Икнула.

— Мы сегодня познакомились в винной лавке. Вот, решили встретиться.

— Я пойду домой, я пьяна. — Падение туловища на стол сопроводил звучный удар головой.

— Марк, я провожу ее и вернусь, ты подождешь?

— Да, только давай там это, побыстрее, — усмехнулся Марк.

После ухода Шона он посидел еще пару минут, залипая в одну точку, а затем сходил купил меда. Мысли в голове будто закончились. Их попросту не было. Защитная реакция на стрессовую ситуацию, но он не понимал, что происходит. Лишь под конец кружки что-то в голове начало мелькать. Фоновый аккомпанемент заведения не существовал. Видимая картинка тоже. «Неужели я такой слабак? Не смог набить морду еле передвигающемуся животному. Нет, это не я…»

— Это не я! — Он сам не заметил, как выкрикнул последние слова на всю корчму и смачно ударил кулаком по столу.

На этот раз большинство из присутствующих обратили на него внимание. Недолгое, кто искоса, кто через плечо. Секундное, мимолетное внимание, столько же продлилась тишина. Будто мир замер, а затем все вернулось на свои места. Но Марк на это мгновение почувствовал себя живым. По-настоящему, он ощутил кратковременный, но мощный прилив энергии, и негативные эмоции утихли. Почесав затылок, с маниакальной улыбкой он взял еще кружку меда. Уселся поудобнее, расправил плечи, облокотился на стену и принялся ожидать товарища.

Когда вторая кружка практически опустела, в корчму вернулся Шон. Посмотрел, не ушел ли Марк, взял сразу два стакана медового вина и присоединился к товарищу.

— Ну, как проводил?

— Замечательно. — Шон с усладой сделал глоток.

— Быстро ты спарился. Простите, справился.

— Ты чего? — посмеялся товарищ. — Какой-то… не пойму какой.

— Какой?

— Другой. Как будто настрой у тебя боевой, что ли. Работу новую нашел?

— Нет. — Марк пересказал ему драку с тем боровым и непонятным приливом энергии.

— Может, ты побоялся его случайно убить?

— Хер знает, Шон. Я даже не помню, ударил ли его. Точнее, попал ли мой удар. Как будто чувствую себя проигравшим.

— Я думаю, ты правильно сделал. Хотя, если меня разозлить, я напролом пойду.

— Вот! — Марк пощелкал пальцами правой руки, отодвинул стакан, уперся локтями в стол и призадумался на пару секунд.

— Что? — рыгнул Шон.

— Свинтус, смотри, когда я тут сидел, я ведь разозлил сам себя. И затем дал волю этим эмоциям.

— И к чему ты это?

— Мне стало легче. Я почувствовал себя увереннее. — Марк снова щелкнул пальцами три раза. — То есть я почувствовал гнев и сразу выплеснул его, не думая. А с тем толстяком я подавил все свои эмоции. И по пути сюда мне было так херово. Пиком стал момент, когда ты ушел. А такого состояния уверенности у меня с детства не было. Помню, тогда к Аксису пристали трое городских, и, увидев это, я так разгневался. Взял ближайшую палку и влетел в эту толпу. Не думая, Шон! Просто дал одному по черепу и начал беспорядочно махать.

— И чего, они разбежались?

— Конечно, они в ужасе были.

— А что сейчас поменялось?

— Вот и я не могу понять. Знаю теперь точно одно. Если происходит ситуация, где либо драться, либо бежать, то нужно бить или бежать, а не разговаривать.

— Вот это верно подмечено. — Шон поднял стакан, чокнулся с Марком и сделал глоток. — Вино шикарное. Может, ребрышек возьмем?

— Да, давай.

Марк заказал ребра и еще вина, показал, за какой стол нужно их подать и вышел на улицу по малым делам. Он нашел ближайший переулок и начал процесс. Время за полночь, дальше метра ничего не видно, на удивление тишина. Закончив, поднял голову и протянул:

— Краси-и-иво.

Звезды было видно отчетливо. Легкий, теплый ветерок обволакивал все тело. Постояв так около минуты, Марк, по-прежнему уставившись на небо, издал громкий и продолжительный крик. Немного сорвал голос. Вдруг из ниоткуда нарисовался стражник.

— Эй! — Стражник похлопал Марка по плечу правой рукой, затем переместил ее на рукоять меча. В левой он держал факел. — Чего ты тут разорался. Все в порядке?

Как правило, в Грейдене страже было плевать на все, кроме драк, убийств и воровства. Из-за крика стражник подумал, что тут точно не так, и решил проверить.

— Да, спасибо. Я извиняюсь, пар выпускал, — потер он затылок. — Столько говна навалилось. — ответил с легкой хрипотцой в голосе.

— Понимаю, но не нужно больше нарушать покой гражданских.

— Понял, не буду.

— Ты, кстати, можешь вступить в ряды армии. У нас существует множество способов выпускать пар. Подумай над этим. И не ори больше! — погрозил стражник пальцем.

— Да, хорошо. Подумаю над этим.

Так же, как и появился, стражник исчез. Марк посмотрел ему вслед, покашлял и вернулся в корчму.

Шон уже съел половину порции, сидя, как желе, держась за живот.

— Чего-то ты задержался. — Последовал тяжелый выдох.

— Решил подышать. — Марк приземлился за стол, взял ребрышко и жадно начал грызть мясо.

— А чё охрипший? — рыгнул Шон.

— Да так, покричал, — не отводя взгляда от еды, ответил Марк.

— Покричал? Ты, кажется, с ума сходишь.

— Ага, — промычал Марк, громко чавкая.

— Я вот тут чего подумал…

— Угу, — снова промычал Марк.

— Надоело мне на этого дворянина работать. Хочу свой виноградник. И вино свое продавать.

— Хорошо, а как ты станешь дворянином? — усмехнулся Марк, потрясывая перед другом обглоданным ребрышком в ожидании ответа.

— Да разве это обязательно? — вскинулся Шон. — На поле я у него был, и не раз; знаю, как все работает. Знаю, у кого брать серу для омывания амфор, сами амфоры. Оборудую где-нибудь вне этого замка свой виноградник. Привлеку заинтересованных людей. Ты, например, будешь поставлять вино в замок и по прилегающим к нему деревушкам.

— Я? Буду поставлять? — Марк взял новое ребро.

— Ну, ты с людьми ладишь. И, естественно, на лошади умеешь ездить. — Шон глотнул медового вина и, призадумавшись, уставился в потолок.

— Звучит, конечно, заманчиво. Но что будет, когда примыкающий к замку дворянин или Само Величество постучат в твои двери? Разнесут твой виноградник, да и все, — махнул рукой Марк. — Еще и вино конфискуют. Повезет, если в живых оставят.

— Да иди-ка ты в затворы, — гневно отреагировал товарищ. — Я думаю, идея очень хорошая. А одному с этим не справиться. Я ты и Нигель могли бы попробовать. Только представь, как бы мы хорошо зажили!

— Да, уже вижу: наши головы развесили на площади и на все обозрение вещают: «Эти трое работали мимо Короля». Нет, погоди, вот так: «Если не хотите закончить, как эти трое, работайте во благо замка», — усмехнулся Марк. — Или так: «Теневой доход — тройной убыток».

— Вот сочинять ты умеешь, твой бы навык, да в дело. «Тройной убыток», — хохотнул Шон.

— Шон, но вино есть у всех.

— И что?

— А зачем продавать снег северянам?

— Звучит логично, на первый взгляд. Но в снеге-то нужды нет. А вот вино имеет огромный спрос.

Марк завис секунд на десять.

— Давай еще по кружке — и домой.

— Отличная идея, — вздохнул Шон. — На этот раз я возьму.

Парни доели ребра, допили вино, еще немного обсудили произошедшее с Марком, поговорили о винограднике и разошлись по хатам.

Глава 3. Под соусом нормали

Выходной, но дома ни грамма тишины. Громкий смех, разговоры, шорохи и всевозможные нарушители спокойствия. Приехали родители Марка. Мать — невысокого роста, миловидная шатенка с волосами чуть ниже ушей, пятидесяти пяти лет, с ярко-зелеными глазами. Выглядит, кстати, намного моложе. Отец — высокий, с густыми, вьющимися волосами, также стрижены под минимум. Глаза у него карие, а лицо чересчур мужественное, чего не скажешь про сына. У Марка очень смазливое лицо, как и у матери, но парадокс в том, что он все равно больше походит на отца. Волосы вьющиеся, каштановые, а глаза — хамелеоны. Все трое не страдают от лишнего веса, только у Марка в его двадцать пять уже небольшой пивной живот.

— Марк, Марк! — легонько потрясла его Йаниль. — Вставай, пьяница мой несусветный. — Она поцеловала его в щеку.

— Мм… — промычал что-то Марк, идентично корове на пастбище. — А чего ты не орешь, как обычно?

— Ну, — зависла она над его лицом, согнувшись, — во-первых, ты меня сегодня ночью нехило так, кхм. А во-вторых, там твои родители приехали. — Еще один поцелуй, и жена ушла обратно на кухню.

Еще какое-то время Марк повалялся в койке и, тихо простонав, кое-как справившись с алкогольным лавированием, поднялся. Присел, упер локти в колени, а головой уткнулся в ладони. Глубокий вдох, тяжелый выдох, заземлился. На кухне слышались родительский смех и напутствия. Мать привезла гору провианта, как обычно, и встала у печи. Отец тем временем ходит по хате, изредка вставляя в женский диалог свои необычайно острые шуточки и высматривая, где чего починить. А самое главное, если есть что-то ненужное, забрать. Марк нелегко поднялся и прошел на кухню.

— Привет, мой хороший, я уже и забыла, как ты выглядишь. — Мать бросилась обнимать сына.

— Да-да, привет. Я тоже соскучился. Только давай потише. — Марк схватился рукой за голову.

— А, вчера было так хорошо, что сегодня плохо? — спросила мать.

— Да мы так, выпили с другом немного.

— А папу так и не позвали, — вставил отец.

— Ты и дома неплохо справляешься, — с умилением сказала мать. — Марк, пойдем за стол, я приготовила баранину.

Вся семья села и принялась за еду. Уже было время обеда.

Громкие разговоры и смех, чавканье, передразнивание. Все это выводило Марка из себя. И не только из-за отходняка.

— Я тут заметил, что вы стол новый купили. А вот у папы такого нет, — начал свою деятельность отец.

— Сто монет — и он твой, — ответил Марк.

— Ага, я вам взамен свой старый привезу.

Сын нервно посмеялся, закончил есть и направился за дверь, подальше от эпицентра шума. Он был встревожен и одновременно раздражен. Ведь вчерашний хмель продолжал пошатывать и требовал тишины и спокойствия.

— Ты куда? — поинтересовалась Йаниль.

— Пойду воздухом подышу.

— Главное, трезвый зайди.

Все, кроме него, засмеялись.

Снаружи было как обычно, еще больше шума. Ясный, солнечный день, легкий и освежающий ветерок. Соседи копошатся в огородах, остальные горожане снуют в разные стороны, будто бы без толку. Черт их пойми. Словно ты очутился в огромном муравейнике и наблюдаешь за хаотичным передвижением муравьев. Куча торговых и рабочих повозок, в выходной-то, казалось бы, день. Цоканье, грохот и гул — идентификатор Грейдена, а разврат и пьянки — душа.

Марк поднял голову в небо: «М-да, здесь еще больше шума и неразберихи. Но тут я чувствую себя спокойнее и комфортнее. Что, блядь, происходит? — снова разозлился он и сжал кулаки. — Чего я хочу на самом деле? Что можно сделать сейчас, чтобы начать жить лучше? Думаю, первое — это уйти со сраной работы. Но далее, действительно, как я буду зарабатывать монеты? Ведь без них ни поесть, ни попить…» Его голова активно генерировала различные идеи, пока из дома не вышли родители.

— Ну, как дышится? — положил ему руку на плечо отец.

— Великолепно, пап.

— Ну все, Марк, мы уходим. — Мать обняла и поцеловала сына. — Пройдемся по городу, чего-нибудь прикупим и к себе в деревушку.

— Хорошо, рад был вас увидеть, а то я уже соскучился, — искренно произнес Марк. — Пока.

— Пока. — Отец крепко пожал руку сыну, и затем они с матерью двинулись в сторону замка.

Марк зашел внутрь и застал жену за уборкой и мытьем посуды. Он остановился у входа, наблюдая за этим процессом. Маленький черноволосый монстр, в хорошем смысле слова, будто бы был в своей тарелке. Каждое движение отточено, кристально четко, и ясно выражена последовательность действий. Его это заворожило: «У меня ведь хорошая жена. С чего такие мысли? Почему иногда я хочу уйти от нее. Дома чисто, готовит хорошо, да еще и зарабатывает. Я что-то явно упускаю».

— Ну что, наелся? — вклинилась в мыслительный процесс Йаниль.

— А, да. Пошли в город погуляем, — почесал он затылок.

— Точно, у нас же по расписанию, каждый день гулять ходим. Как я могла забыть? — Сарказм заполонил пространство.

— Чё ты ерепенишься, собирайся давай.

— Ладно.

Спустя некоторое время супруги вышли в дверь, взялись за руки и направились в Грейден. Такое происходило крайне редко, это были особенные моменты для Йаниль. Для Марка тоже, но с точки зрения редкости происходящего. Он вообще не ходил гулять. Только работа, корчма, изредка магазин. И тот случай с боровым, что произошел вчера, был впервые за его взрослую жизнь.

— Куда пойдем? — светилась от счастья жена.

— Не знаю, пошли по торговому району пройдемся, а там посмотрим.

— Ура, купим мне платьишко!

— Ага, и мне тоже.

Минуя ворота, Марк заметил того самого стражника. Он старался не смотреть в его сторону и вообще потянул Йаниль за собой, дабы быстрее пройти.

— Ай, ты чего? — кое-как поспевала за ним жена.

— Да так, старый знакомый. Видеться не хочу. — К горлу подкатил ком, ноги стали ватными.

Царство разврата и пьянства днем выглядит отменно, вот только вонь внутри, но это ничего. Супруги болтали о всяком, подшучивали друг над другом и неспешно вышагивали сквозь вечно спешащую толпу к торговому району. Вообще, они очень хорошо понимали и чувствовали друг друга, будто вместе всю жизнь. Как хищник чувствует свою жертву, так и Марк и Йаниль чувствуют настроение друг друга, они словно в потоке. Вот только почему у Марка возникали мысли уйти от нее, он не понимал. Страх ответить и даже обдумать этот вопрос брал верх над его жизнью вот уже два года. Он понимал, что пьянки — это не выход. Но вот выход за эти рамки пугал сильнее, на бессознательном уровне.

Пройдя капустную лавку, где работает Йаниль, супруги заметили, как навстречу быстрым темпом идет Шон. Не заметить его было бы трудно: долговязый, худой, патлатый, курносый шатен с зелеными глазами обращал на себя внимание. Опрятный, но несколько неуклюжий, с намеком на мужественность, но в его двадцать лет истеричность еще часто брала верх. Один минус — плохое зрение, поэтому Йаниль с Марком буквально перегородили другу дорогу.

— Эй, слепошарый, здорова! — сказал Марк.

— О, я вас не увидел, — слегка ошеломленно ответил друг. — Приветствую.

— Не удивительно, — констатировал Марк.

— Привет, — радостно приветствовала Йаниль.

— Куда, откуда, зачем идете?

— Из дома, откуда же еще. Пошли прогуляться, может, купить чего. А ты куда так спешишь с бутылкой в руке с самого утра? — Марк показал пальцем на вино. — Все своих проституток догоняешь? Пионов бы хоть купил.

— Ага, если бы, — усмехнулся Шон. — Да дворянин срочное задание дал. Надо кое-кому доставить. — Он показал друзьям бутылку очень дорогого вина. — Молодое, только что разлили.

— Да ты ее сейчас за углом сам и выжрешь, — сострил Марк.

— Я только хотела это сказать! — едва сдерживая смех, громко заявила Йаниль.

— Не, если я не доставлю вино кому надо, то он мне «яйца отрежет». Так и сказал.

— А кому надо? — наклонив голову вправо, накручивая волосы на пальцы, заинтересовалась Йаниль.

— Какой-то, — Шон достал кусок пергамента и щурясь прочел, — Герт Гайгер. — Развел руками в стороны.

— Скорее всего, один из тех, в черных мантиях, — предположил Марк.

— Тоже об этом подумал. Ну, зато, может, сверху снова отвалит, и в корчме повеселимся сегодня.

— У тебя одно на уме. А ты куда собрался? — Йаниль перевела взгляд на мужа. — Вчера нажрался, все, хватит.

— Да никуда я не собрался. Если что, заходи, зови, — рассмеялся Марк, кивая Шону.

— Ага, во! — Йаниль по очереди потрясла фигой перед их лицами. — Вам обоим.

— Ладно, давайте, не ругайтесь тут, я побежал.

— Бывай.

— Пока, — тихонько произнесла Йаниль.

— Ну пойдем, маленькая узурпаторша. — Марк шлепнул жену по заду.

— Пьяницы, — огрызнулась она.

Пройдя еще немного по городу, они наконец-то добрались до торговой площади. Болтая и засматриваясь на всякие безделушки, весело проводили время. Не существовало ничего, только он и она. Все вокруг театр, а они на сцене. По крайней мере, Марк. Ведь он даже сейчас продумывал сценарий ухода от Йаниль и ухода с работы. Но быстро вытеснял эти мысли. Как будто они не его, будто это не он.

— Смотри, какие бусы и колт. — Йаниль показала ему украшения.

— Как красиво, это мне? Спасибо.

— Правда? Нравится? — искренне заинтересовалась жена.

— Бери уже, да пойдем дальше.

Когда они добрались до вещей, внимание Марка привлекла темно-зеленая мантия. Словно завороженный, он взял ее в руки и разглядывал, не отвлекаясь ни на что.

— Эй, она тебе нравится? — тыкала его пальцем в бок Йаниль.

— А, да… Она великолепна. — Марк вертел ее из стороны в сторону.

— Десять монет, — вякнула продавщица.

— Ого, как за военного пленника, — разочаровался Марк и положил мантию на место.

— Давай я ее тебе возьму, — предложила Йаниль. Ее глаза светились.

— Да ну, ты чего, дорого же.

— В самый раз за такую хорошую, бери. — Жена пошарила в мешочке и протянула продавщице монеты.

Марк в недоумении взял эту мантию, и они пошли дальше. Солнце нагнетало, людей стало еще больше, а супруги неспешно вышагивали. Марк снова увидел лысого мужчину возле церкви и обратил внимание Йаниль на него.

— Смотри, уже не в первый раз его вижу. Чего он там сидит так?

— Медитирует. Хочешь сесть напротив? — подколола жена.

— Ага, медитирует. А какой смысл сидеть с закрытыми глазами?

— Не знаю, пошли спросим, или сам попробуй.

— Да ну. Жрать хочется, пошли поедим.

— О да, хочу огромный кусок баранины.

— Такая маленькая, куда в тебя столько лезет?

В ответ Йаниль лишь продемонстрировала укус воображаемого куска мяса. Чем больше супруги отдаляясь от центра, тем меньше становилось людей. Дышалось все легче, спокойствия было все больше. Довольный Марк в шикарной мантии и счастливая Йаниль с новыми украшениями. Именно так они и выглядели посреди этого спокойного района города. Тут же была одна из лучших харчевен.

Легко открыв дверь, супруги, очутились в довольно душевном месте. Ни барда, ни ворчливого старика у входа. Нет запаха сальных свечей, блевотины и валяющихся без памяти тел. Шумно, место широко известное, но шумно по-приличному.

Ровные деревянные полы, входной половик, ковер возле стойки и под каждым столиком. Стойка прямо напротив двери, в шагах двадцати. Есть внутреннее отхожее место и место, где сполоснуть руки и лицо. Это две раздельные комнаты. В первой комнате два разных ведра, под две разных нужды. Все это выносит уборщик. Во второй комнате стоит небольшая бочка с теплой водой. За всем этим следит сам владелец. Слева от стойки вход на кухню. Справа от нее лестница в подвал — место разделки и хранения туши. А прямо над подвалом — лестница наверх, там живут хозяин и персонал. Два слуги для разноса блюд, уборщик, раздельщик мяса и два повара. Комнаты располагаются над стойкой поперек длины помещения. Сам владелец стоит у стойки, принимает заказы и следит за порядком. Слева и справа по всей стене висят разнообразные картины и гербы Грейдена.

Сейчас почти все места были заняты, но Марк увидел за одним из столов ожидающего свой заказ Нигеля. Он почему-то выглядел расстроенным. То ли долго несли еду, то ли потому что трезвый. Марк и Йаниль подошли к нему.

— Здорова, ты чего тут взгрустнул? — Марк пожал руку Нигелю.

— Привет, малолетний алкоголик, — вставила Йаниль.

— О, привет, да не, я не грустный. Так, задумался, сижу, еду жду. Вы какими судьбами?

— Прогуливались, прикупили пару вещиц. — Марк показал мантию. — Жрать захотелось, вот и решили сюда зайти.

— А я вот что купила, — показала Нигелю украшения. Про мантию не сказано ни слова.

— Какие украшения! — Нигель взял их в руки, повертел и отдал обратно. Затем протянул руку к Марку: — Дай мантию посмотрю.

— Держи. Йаниль, пошли еду возьмем.

— Пойдем.

Оставили Нигеля наедине с его грустными мыслями и мантией. Марк почувствовал что-то неладное, но не стал в это углубляться.

— Приветствую вас, дорогие гости. Чего желаете? — встречал их хозяин.

— Здравствуйте, мы хотим…

— Двойную порцию жареной баранины, — перебила Йаниль.

Марк нервно взглянул на нее. Она сделала невинное лицо и быстро хлопала глазками.

— Двойную порцию баранины и один цыпленок с фенхелем.

— Напитки не желаете?

— Да, две шалфейных воды, пожалуйста.

— Куда вы присели, господа?

Марк указал на место, рассчитался за заказ, и они пошли за стол ожидать вкуснейшие блюда.

— Две шалфейных воды? — удивилась жена. — Может, я хотела ячменную настойку.

— Ну, уже поздно, пей шалфей, — ответил Марк и посмеялся над своей рифмой.

Супруги мягко сели за стол. Все трое переглянулись, повисла неловкая пауза.

— Ты сам-то тут чего ошиваешься? — разбавил тишину Марк.

— Да так, по делам ходил, — уклончиво ответил Нигель. — Мантия понравилась твоя.

— Да, она великолепна. По каким делам? — пытался дожать друг.

— А вот по таким.

— Ну понятно, снова по своим жучьим делам.

— Да, ничего нового, — усмехнулся Нигель.

— Как у тебя дела? — вклинилась Йаниль.

— А, да хорошо все, отлично. А у тебя как?

— Лучше всех. Я же вижу, ты чего-то скры-ва-ешь. — Йаниль тыкала в Нигеля пальцем на каждый слог последнего слова.

— Да ничего я не скрываю! — с ноткой агрессии заявил он.

— Вот-вот, я тоже заметил, докапываться не стал, — воодушевленно поддержал жену Марк.

— Пожалуйста, сэр, ваши свиные ребрышки с чесноком и ячменная настойка. Приятного аппетита, — перебил их слуга.

— Спасибо, так, все, отстаньте, ничего я не скрываю. — Нигель взял ребрышко, демонстративно понюхал его и оттяпал кусок.

— А вот он взял ячменную настойку, — наигранно надулась Йаниль, скрестив руки на груди.

— Ну, молодец он. — Марк взял двумя пальцами правой руки жену за нос и легонько потрепал.

— А кстати, в курсе? У Шона, кажется, девица появилась, — чавкал Нигель. — Богатенькая какая-то.

— Не слышал, да это разве первая или последняя?

— Что за девица? — Йаниль проявила интерес.

— Да там, — Нигель откусил еще кусок, — из центра какая-то, красивая, богатая. Родители мясную лавку держат. И отец купеческой деятельностью занимается.

— М-м, значит, она его будет содержать, а он ей будет вино дарить. «Мужчина какой», — саркастично заметила девушка.

— Да нет, вино он, как оказалось, мужчинам всяким дарит, — выдал Марк, переглянулся с Йаниль, и они засмеялись.

— Что? Не понял шутки, — продолжая уничтожать ребрышки и облизывать пальцы, возмутился Нигель.

— Да дворянин ему задание дал. Вино доставить мужчине какому-то. С именем таким странным, не местным точно. Мы встретили его на торговой площади.

— А, понял, — посмеялся Нигель, будто и вправду понял.

Они посидели еще какое-то время. Нигель успел наесться до отвала, дождаться их заказа и затем покинул супругов. Марк и Йаниль доели свои сочные блюда, выпили воды с шалфеем, немного переждали чувство переедания и двинулись домой. По пути они зашли в винную лавку и взяли бутылочку почти годовалого экземпляра. Идя мимо церкви, Марк обратил внимание на того самого лысого мужчину, он уже не был в своей позе, а разговаривал с кем-то, активно и уверенно жестикулируя.

— Смотри, оказывается, он живой. — Марк кивнул в сторону объекта любопытства.

— А ты думал, что он не настоящий?

Марк только посмотрел на Йаниль, и дальше они шли молча. Солнце уже собиралось уходить на покой. Людской ажиотаж начинал стихать. Становилось легче дышать, думать и смотреть. Приятно было видеть эти ровные и ухоженные улочки, вместо роящихся людей. Тревоги не вызывало ничего, кроме мыслей Марка: «Ну, вот сейчас ведь все в порядке. Или нет? Не пойму себя, что со мной не так?»

— Приготовить что-то дома, или так выпьем? — Йаниль потрясла бутылкой перед лицом Марка.

— Мм? А, да, так выпьем, только что же поели.

— Ну да, а то я устала. О чем задумался?

— Да о жизни, о будущем.

— И чего надумал?

— В том-то и дело, ничего. Сложно это все. Вот почему кто-то имеет все, а кто-то — мы?

— Ну, нам не повезло в жизни. Но ведь могло быть и хуже. У нас-то все хорошо.

— Ну да, — ответил Марк, а про себя подумал: «Нет, блядь, ни хера не хорошо».

Остаток пути прошел в молчании. Грейден на закате — это сказка. Игра теней подчеркивает строгие линии замка. Все бойницы и стены идеально ровные и симметричные. Сам замок выполнен в форме гексагона. Ни единого обшарпанного местечка. Все-таки с виду он воинственный и непреступный, безопасный оплот спокойствия. А внутри, там понятно, город.

Супруги вошли в хату, Марк открыл бутылку, а Йаниль принесла бокалы.

— Ну, за нас, — отпустила тост жена.

— Залпом.

— Дурак, — смеясь, она в шутку толкнула его.

— Эй, аккуратнее, я тут с женой, вообще-то, отдыхаю.

— В кой-то веке.

Они пили, веселились, солнце уже давно село, как они прикончили бутыль. Обоюдным решением было идти спать. Уже когда Йаниль была возле кровати, Марк обнял ее сзади за талию левой рукой, а правой схватил за волосы на затылке и немного натянул на себя.

— Ну что, допрыгалась.

— Я-то что?

Обеими коленями надавил на ее подколенные ямки, правой рукой произвел толчок в спину, задрал платье, спустил свои штаны и резко вошел в нее.

— Ай!

— Не «ай» мне тут.

Марк взялся руками за ее плечи и ритмично совершал поступательные движения. С каждым разом ужесточая движения, он свирепел. Йаниль начала прикрикивать, он только нарастил темп. Она уже хрипела, но продолжала кричать от удовольствия. Спустя некоторое время затряслась в конвульсиях, Марк совершил еще несколько поступательных движений, уже с ослаблением, и дальше они перешли на кровать, к более стандартному способу. А после оба были без сил и мгновенно заснули не обнявшись.

Глава 4. Осознание смерти

Утро второго выходного, но проснулся Марк не от ласки жены, а от грубых толчков в плечо:

— Эй, старый, вставай давай!

— Блядь, Нигель! — оскалился Марк. — Вот твое развлечение — утрами к парням ходишь приставать?

— Я прилягу? — Нигель двинулся ближе к кровати.

— Иди на хер. — Марк махнул ногой в его сторону. — Идиот, чего приперся-то? — Он сел на край койки и протер глаза.

— Да скучно дома, Шон работает. Дай, думаю, и заскочу.

— Ну понятно. Какие предложения?

— Да не знаю, пошли по городу бродить, у Шона можно в лавке посидеть, в карты поиграть.

— Ну пойдем, умоюсь и пожру только чего-нибудь.

Марк умылся прохладной водой, перекусил, надел новенькую мантию, и друзья пошли бездельничать. Пекло неплохо, сегодня было не так шумно, видимо, все отходили после гулянки. Они прошлись по окрестностям Грейдена, прошли мимо фермы. Марк приметил, что раньше он не замечал, какая она огромная. Разговор у них шел легко, но все о пустом. Карты, девки и бухло. Про себя Марк думал, что все это бессмысленное сотрясание воздуха, но, разговаривая, он получал положительные эмоции, и становилось немного легче. Легче переносить бремя нерешенных проблем.

— Слушай, а вот ты чем бы хотел заниматься? — поинтересовался Марк.

— Сложный вопрос. Купечеством, наверное, или лошадей продавать.

— Интересно, а почему не пробуешь?

— Да ты чего такие вопросы сложные задаешь? Трудно, это нужно монет много накопить, связи найти и разрешение получить. А где столько монет взять?

— Даже не знаю, что ответить.

— А сам-то чем бы хотел заняться?

— Не представляю. Хочу нечто колоссальное, масштабное.

— Типа свое Королевство? — с энтузиазмом спросил Нигель.

— Не знаю, вряд ли Королевство. Я сам себе не могу ответить на этот вопрос. Точно не гравий добывать. — Марк похлопал друга по спине.

— Это верно, ну что, пошли перекусим и зайдем к Шону.

— Да, пойдем.

Парни зашли в ту же харчевню, что и вчера, поглотили баранину и двойную порцию свиных ребрышек, запили ячменной настойкой, кстати, очень терпкой, и пошли в винную лавку к товарищу. Их внимание привлек шум на площади для казни. Любопытство одержало верх, и вот они уже там. В петле на недавно сколоченном, девственном эшафоте стоит мужчина в черном. Он не дергается и совершенно спокоен. Будто не первый раз.

— Указом Его Величества Слаава за финансовые махинации против Грейдена Пантелей Мавински приговаривается к смертной казни через повешение. Однако следующим указом приводится помилование жизни Пантелея Мавински в связи с обеспечением армии Грейдена. Назначить четыре года и шесть месяцев темницы.

С головы этого мужчины сняли мешок. Вьющиеся русые волосы. Овальное лицо, довольно хитрое, под стать обвинению, и в то же время доброе. С еще связанными за спиной руками он спустился с короба. Только Пантелей открыл рот, едва хотел что-то сказать, как в область его сердца вонзился арбалетный болт. Так он и рухнул с открытым ртом и невысказанной мыслью. Возможно, для общества она что-то да могла стоить. Сперва упал на колени, затем плашмя на грудь. Древко не сломалось, и болт прошел дальше, насквозь. Там было не видно, но, кажется, что оперение разорвало грудину. Марк обернулся в направление выстрела — на крыше мелькнул силуэт в сером одеянии. В толпе, понятное дело, начался переполох, в сторону нарушителя отправилась конная стража, а Нигель с Марком молча посмотрели друг на друга.

— Это чего сейчас было?

— Я не знаю. По-моему, он погиб, — констатировал Марк.

— Не смешно, вообще-то.

— Да, пошли к Шону.

К этому времени город начал потихоньку оживать. Всюду кошки вольнодумно расхаживают по окрестности, пробегают аристократские дети в ярких одеяниях. В толпе редко мелькают высшие чины с охраной.

Огромное количество писарей яро что-то царапали перьями по пергаменту. И некоторых из них не смущала толпа вокруг.

Войдя в винную лавку, друзья застали Шона за работой и неплохую очередь. Они махнули ему рукой и присели на стулья возле витрины с лучшими экземплярами. Там хранились вина только из лучших сортов и самые молодые, не старше четырех недель. Деян монополизировал все виноделие в округе. Но этот дворянин знал толк в производстве — от выращивания до сбора, заготовки и хранения. Все следовали его точным технологиям. Четко выстроенная логистика никогда не давала сбой, а рабочие любили его. Он был строг, но справедлив.

— Попробовать бы, хоть глоток, — облизнулся Нигель.

— Этот глоток стоит четыре наши смены.

— Да, поэтому и хочется.

— А я думаю, вино как вино. — Марк медленно наклонил голову влево, затем вправо. — Хотя, соглашусь, интересно попробовать и сравнить с полугодовалым.

— Да, ажиотаж сегодня на вино-то. Шон, наверное, не скоро освободится.

— Пусть поработает, посидим, еду переварим и ту клоунаду на площади.

Парни просидели около часа, но народ так и шел, и они решили пройтись по городу, наполненному запахами нечистот, пота и дорогого парфюма. Больше ничего особо интересного в Грейдене не происходило, за исключением рыскающей повсюду стражи. Все искали того убийцу в сером. Пересчитав количество всадников, обойдя близлежащие улицы и площади, Марк и Нигель вернулись к товарищу. Шон сидел на стуле в тишине и пустоте. Будто никогда тут и не было никого.

— Как продажи? — принялся нагнетать Нигель.

— А то вы не заметили. — Шон пожал руки обоим. — Зачем приперлись?

— Да этот, молодой, с утра завалился ко мне, чуть ли не в постель лечь хотел.

— Ты сам пригласил, — довольно подтвердил Нигель.

— Понятно, бездельничаете, значит, сегодня, — с толикой зависти подчеркнул Шон.

— Да, выходной же. Ну чё, тащи карты, будем на вино твое играть, — потирал руки Нигель.

— Ага, Деян сегодня придет, вот ему и скажи это.

Шон подтащил стул к витрине, маленький столик, на котором они играют, его он сам сколотил, и непосредственно карты.

— Ну, поехали, господа, — воодушевил Марк.

— Да, давно не играли! — возбужденно подтвердил Шон.

— Сейчас я вас обоих порву! — У Нигеля был боевой настрой.

— Задницу не порви. Ой, это вслух было? — взял пример с него же Марк.

— Ну, если только твою, — подмигнул тот в ответ.

— Так, все, замолчите, содомиты. Давайте играть.

Под боевые возгласы, смех, веселые и нервные вскрики, изощренные маты время пролетело совершенно незаметно. На улице уже изрядно стемнело, как в дверь вошел мужчина. Шон сразу вскочил и поклонился. Это пришел Деян, выглядел он очень солидно. Приталенная форма цвета Королевства, под ней звенит кольчуга, что странно. Брюнет, с густыми длинными волосами и карими, практически черными, глазами. На вид лет сорок. Здоровый в плечах, грудь колесом, без лишнего веса, острый подбородок. Борода длинная и ухоженная. Сразу понятно, человек дела, имеющий статус.

— Приветствую, вы тут мое вино пьете?

— Нет, мы… мы в карты играем, людей уже давно не заходило, вот и решил с друзьями посидеть, — боязливо оправдывался Шон.

Марк понял, кто перед ним и тоже совершил поклон.

— Смотри мне, ты же знаешь, недостача полностью на тебе.

— Да, конечно, я понимаю это.

Марк и Нигель с картами в руках молча смотрели на Деяна.

— Да не бздите вы, Шон, — успокоил Деян.

— Да?

— Принеси мне ящик со вчерашней поставки, и сегодня я сам закрою лавку. Ты уже отсчитал свою получку?

— Да.

— Ну все, тащи ящик, забирай монеты — и на сегодня свободен. А вы что? Хотите составить мне компанию? — Посмотрел Деян на притихших парней.

— Нет, мы…

— На выход, господа, мы закрываемся.

Они молча вышли и принялись ждать Шона у входа.

— Ну и дядька, здоровый какой, — удивлялся Нигель.

— Точно, — пощелкал Марк пальцами. — Заметил, как в помещении сразу стало спокойно, когда он вошел? Сама ситуация, конечно, была напряженной, но он будто излучал спокойствие и защиту. Я… я не знаю, как еще описать.

— Ага, было такое.

— О, а я думал, вы по домам разошлись. Ну, какие планы? — хлопнул в ладоши Шон.

— Нажремся, — рубанул Нигель.

— А я домой пойду, завтра на работу, да и пить сегодня не хочу, — отнекивался Марк.

— Да ладно тебе, пошли выпьем, мы только встретились, — звал Шон.

— Да правда, пойдем по кружке меда — и домой, — вторил ему Нигель.

— Не, парни, сегодня без меня, бывайте. — Марк пожал руку одному и другому, похлопал по плечам и удалился во тьму.

— Заходи, если надумаешь, — кричал один из друзей вслед.

Марк не отреагировал и продолжал идти дальше. Он решил пойти не короткой и привычной дорогой, а обогнуть весь периметр замка. В его голове, конечно, снова возник сценарий, когда он сцепился с боровым, произошел всплеск злости, но это его не остановило: «Ну что опять. Я прекрасно провел время с друзьями. Что меня тревожит, я понять не могу. Не могу!»

Остановился, стиснул челюсти и кулаки. От осознания собственного бессилия: «Мне чего-то не хватает. Но чего? Понимания, монет, чего? Что если я уйду с работы и от Йаниль. Что я тогда буду делать? А что обо мне скажут тогда люди? «Дурачок какой-то», — вот что они скажут».

Марк очень разгневался, подошел к ближайшему зданию, упер в него кулаки и голову и злобно прорычал, выплескивая эти эмоции. Затем какое-то время отдышался, разжал кулаки, немного успокоился, развернулся и оперся спиной на стену. Рядом с его левым ухом послышался свист, заканчивающийся глухим ударом. Он перевел взгляд — то оказалась стрела, вонзенная в ставню окна. Даже не осознав, что произошло, повернул голову обратно и в переулке увидел двух пьяниц с луком и стрелами. Оценив обстановку и поняв, что его не хотят убивать, он попытался вступить в контакт:

— Э, парни, вы аккуратнее будьте, чуть меня не подстрелили.

— А чё, мы… ик… ой. Извините, пжалуйста, мы тут немножк дурачи… ик… лись. — Оба совершили притворный поклон.

Два актера посреди мрачного и тихого переулка. Никто не оценил их игру, Марк поднял брови. Сегодняшний вечер на удивление тихий. И разыграна эта немая сцена была лишь для него. Едва слышно, как горят факелы, и легкий ветер пытается завывать, кое-как шевеля ставни. Редкие, одиночные выкрики из разных домов не могли разрушить эту всеобъемлющую тишину. Но тут скрипнула, а затем захлопнулась дверь. Из дома в переулке показался силуэт в черном, мужской. Волосы до плеч, белые, лицо здоровое, скулы мясистые. Одет в черную мантию, за спиной меч, тоже здоровый. Сам он крепкий, шагал уверенно. Похож на одного из тех, кого описывал Шон. Неизвестный дал обладателю лука мощный пендель. Пьяницы сначала возмущенно оглянулись на него. Он положил правую руку на меч и по-волчьи оскалился, выпятив вперед грудь. Эти двое не думая убежали. Марк наблюдал немое кино, затем мужчина двинулся к нему.

— Живой? Я тут в окно все увидел. Свиньи эти подзаборные…

— А, да, спасибо. Я даже не испугался, если честно.

Тогда мужчина не мешкая достал меч, приставил к горлу Марка и потихоньку начал вдавливать острие в ямку между ключиц. У Марка ноги стали ватными, он впал в ступор, ощутив настоящий страх. Страх, что он сейчас умрет. Ком в горле и груди мешал что-либо сказать. Перед глазами пронеслась не вся жизнь, а ее возможное, лучшее будущее. Когда психологически это терпеть стало невыносимо, он схватил обеими руками лезвие что было сил, сквозь режущую боль слегка оттолкнул оружие в обратную сторону и передвинул его правее от своего горла. Клинок лязгнул по каменной стене, а затем владелец меча убрал его в ножны.

— Вот так же держись за жизнь. Обеими руками, сквозь боль. Ты смертен, помни об этом.

Марк вгляделся в свои окровавленные ладони и вспомнил историю Аксиса. Только ему не казалось, что это конец, а наоборот, начало. Но непонятно, начало чего?

— Ты, ты Герт Гайгер? — смело спросил Марк.

Тогда мужчина снова достал меч и приставил его к горлу Марка, все в то же место. Только в этот раз его желтые глаза были недружелюбны. Он достал ручной арбалет левой рукой, обернулся и нацелился в тот переулок; убедившись, что там никого, снова вернулся к парню.

— Я уже пон…

— Замолчи! — надавил чуть сильнее. — Тебя послали следить за мной или убить? Кто ты такой? На кого работаешь?

— Я, — пролепетал Марк, задыхаясь от страха, — я знаю о тебе от друга, он передавал тебе бутылку вина, вчера.

— При каких обстоятельствах ты узнал мое имя?

— Мы с женой встретили его, когда он нес… — Марк перевел дыхание. — Когда он нес бутылку. Поговорили с ним, он сказал, что у получателя имя странное, а мы спросили: «Какое?», вот так и узнал.

Герт издал медвежий рык, грубо ухмыльнулся и убрал меч в ножны.

— Я уже подумал, что стану тем бедолагой с площади, — облегченно сказал Марк.

— Это каким? Которого сегодня помиловали? — Герт особо выделил последнее слово.

— Ну да, видно, кому-то он больше насолил, чем Грейдену, — потирал горло Марк.

— Ха, ты думаешь, его убил кто-то, не имеющий отношения к Королю? Чушь полная.

— В смысле, не понял?

— Да ты совсем, гляжу, картину мира не рисовал. В общем, люди любили, верили и поддерживали Пантелея. Чины заставили его снабдить армию, затем вовсе забрали все, что у него есть. Нельзя же его вот так казнить, вот и решили смягчить приговор перед народом. А жизнь и так коротка, кто знает, что с ним случится завтра, вдруг стрела прилетит.

— То есть сами же и убили его?

— Как пить дать, больше некому. Я более чем уверен в этом, ведь своим он платил, какой смысл? У нас в Раридже была схожая ситуация. Схема проста, как череп пьянице расколоть. Всю сценку разыграли для вас, чтобы бунт не поднялся.

— Понял, охренеть, вот это игра в политику!

— Да не в политику это игра. А у кого хер длиннее. Испугались его силы, да и все. В жизни и не такое бывает. Ты давай, поменьше ночами шляйся где попало, да тело бы в порядок привел. А то мягкий, как болотник. — Герт потыкал арбалетом Марку в руки и небольшой пивной живот. — Я пошел, бывай.

— Болотник? Разве это не Полянские выдумки? — попытался выудить информацию Марк.

— Выдумки, конечно, но если продолжишь бездельничать, то будешь первым. — На его лице будто хотела появиться улыбка, но он сдержал ее. Герт обернулся и пошел к дому.

Удивительно, но Марк не решил идти в корчму, он то ли окрыленный, то ли довольный побрел домой. Войдя в хату, он рассказал Йаниль о случившемся.

— Вот ты, балбес, шляешься где попало по ночам. Если бы тебе стрела в лоб прилетела? Ладно в лоб, там мозгов-то нету. А незнакомец тот горло бы тебе проткнул, да и все! — наставляла жена, перевязывая ему ладони.

Марк молчал, в доме трещала только печь и Йаниль.

— Как ты с такими руками завтра работать-то будешь?

Марк не отвечал, он лишь изобразил, что взял в руки кирку и колотит ей, только не энергично, вяло.

— Даже поговорить со мной не можешь?

— Я пришел и рассказал тебе, что случилось, разве этого не…

Стук в дверь прервал беседу, оба повернули голову, оба почуяли неладное. Кто знает, без стука заходит, кто не знает, не ходит. Снаружи загулял ветрище, ставня ударилась об окно, оба вздрогнули. Затем снова взглянули друг на друга и улыбнулись. Марк неуверенно встал и пошел к двери, как вдруг та открылась. Вошел крупный беловолосый мужчина, под которым гнулись доски, чего уж говорить о женщинах.

— Герт? — Марк переварил ситуацию. — Понял, ты следил за мной, чтобы проверить, не лгу ли я.

— Это тоже верно, но главная причина, конечно же, вот. — Он протянул ему мешок с монетами. — Приятный подарок, конечно, но… Сам не знаю, почему просто не забрал его.

— Вот еще и монеты потерял. Да лучше бы ты напился сегодня! — все еще негодовала Йаниль.

Марк злобно оскалился на жену.

— Да, уютненько у вас тут. — Герт осмотрел каждый уголок дома.

Банки, склянки, горы нужного и ненужного. Взгляд цеплялся за все: цветы, кружки, тара, побитый подоконник, на котором множество инструментов вперемешку с непонятными растениями. В квартире действительно уютно, но визуальный хаос отнимал концентрацию.

— Даже чересчур, аж голова поехала. Отсюда, видимо, ноги-то и растут. Ну, не ругайтесь, даст Бог — свидимся…

Герт Гайгер удалился в сопровождении скрипящих полов, словно девицы ахали ему вслед, и завершил свое выступление грохотом несмазанной двери.

— Я спать, спокойной ночи. — Марк поцеловал также не успевшую все это переварить жену.

Уставившись в одну точку перед собой, держа мешок с монетами, прижав его к груди, будто там вся его жизнь, он шаркал к койке.

— Йан…

— Что? — надменно ответила жена.

— Свечи задуешь. — Марк отвернулся к окну, положил мешок около кровати и закрыл глаза.

Глава 5. Темное бездушье

Сырой проход — так кличут это место. Ход, ведущий вглубь скалы, веет неугомонным злом. Не зря он так называется, на входе нос сразу пробило затхлой сыростью. Минуешь очертания входа, и в уши сразу заливается пещерный гул.

Отчетливо слышны капли воды и редкие мертвецкие бульканья да вяканья. Три героя пробираются не спеша, почти на ощупь. Марк идет первым, и ногами в потемках он натыкается на что-то непонятное. Зажигается огонь, Марк и Шон с недоумением оборачиваются на Нигеля.

— Что? Я думал, у вас есть факелы! — воскликнул Нигель.

— Ну да, вместо увесистого двуручника и кольчуги я должен выбрать факел? — усмехнулся Марк.

— Ага, и баклер этот мне столько раз жизнь спас, — демонстрирует свой маленький щит Шон. — Не думал я, что по пещерам лазить придется.

— Не знаю, я маг. — Правой рукой Нигель держит факел, а левой чешет затылок.

— Посвети лучше сюда, во что я там вляпался? — наставляет Марк.

Трио задумчиво склоняется над объектом тревоги. Молча и скрупулезно все рассматривают предмет внимания.

— Костер? Здесь? И меч зачем-то в центр воткнули, — размышляет вслух Марк.

— Во дела! Это значит, тут кто-то уже был до нас, и вряд ли он выжил, — сопоставляет факты Шон.

— Почему думаешь, что не выжил? — вторгается Нигель.

— Ну вот, смотри: костер погасший, меч воткнут в центр кострища, а как он без меча глав гада убьет? И нам бы не дал задание этот беловолосый.

— Согласен с Шоном, пойдемте потихоньку. Ухо держим востро, — велел Марк.

С освещением от факела было гораздо комфортнее передвигаться вниз по узким, острым и заросшим мхом проемам. Гул не утихает ни на секунду. Ощущение, что все пространство пытается сдавить тебя, словно сама среда агрессивнее ее обитателей. Вдруг со стороны, куда они идут, слышится громкий детский плач, перерастающий в крик, а затем резко обрывается, будто по взмаху руки, одномоментно. Марк выставляет увесистый двуручник вперед и что есть мочи сжимает кисти на рукояти. Ничего не происходит, слышно только, как капает вода, и нечастые, неуверенные шаги вдали по чему-то хлипкому. То скитаются мертвяки в вечной агонии.

— Ладно, двигаемся дальше, — вполголоса велит Марк.

В какой-то момент свет начинает меркнуть. Когда он совсем исчезает, Шон и Марк оборачиваются на Нигеля. Он сидит у стены, на которой запеклась кровь и висит наросший жирный мох. Увлеченно, забыв о «погасших» товарищах, он ковыряется в земле.

— Кхм-кхм, — пытается обратить внимание Шон, но это не помогает.

— Нигель! — позволяет себе повысить голос Марк.

— Что? А, свет, забыл. — Нигель бросает взгляд на факел и продолжает ковыряться в земле.

Марк подходит и выхватывает у него факел.

— Что ты там возишься? — нависает над ним, подсвечивая и пытаясь понять, чего же товарищ ищет.

— Это же кровяной пещерный гриб. Ах, дилетанты. Он вырастает только на…

— Да, из названия понятно, для чего он нужен? — подводит к сути Марк.

— Можно сделать яд, можно, ну, для мужской силы, ну вы поняли. — Играет бровями Нигель.

— Все понятно. Дорогой гриб?

— Не особо.

— Парни! — обращает на себя внимание Шон. — Если кровь, получается, тут кого-то убили или ранили, давайте-ка в боевую готовность, а не о своей мужской силе заботиться.

Освященная троица двигается дальше, по пути они встречают еще один идентичный костер, а прямо перед ним тупик. Они встают в замешательстве. Развилок нет, ход один, звуки мертвечины слышны отчетливо. Но здесь нет ни единой души. Ни темной, не светлой — никакой. Полное бездушье. Герои никак не могут понять, где они ошиблись, ведь ошибаться было негде.

— Тупик? Что? — не понимает Марк.

— Во дела! Получается, только за грибом ходили.

— А говорил я не доверять беловолосым. А, блядь! — кричит Шон и в ярости ударяет своим изящным лезвием стену перед костром.

Да вдруг и нет там никакой стены. А впереди еще большее углубление вниз, все такое же сырое, мрачное и зловонное. Во рту вкус крови, воздух вокруг сдавливает темной силой, но двигаться дальше необходимо.

— Чего? — не соображает Марк.

Шон всматривается в свой меч.

— Ха, точно дилетанты. Чары иллюзий наложили на стену, вот и получилась иллюзорная стена.

Марк и Шон осуждающе смотрят на товарища и с опаской двигаются дальше. Пройдя немного вперед, порубив бродящих в полусне мертвяков, они снова утыкаются в тупик, но в этот раз ход ровно один. Выступы располагаются в шахматном порядке, ведя глубоко вниз. Не видно конца этой бездне, но небольшие площадки придают уверенности. Все трое заглядывают вглубь и впадают в задумчивость.

— О! — восклицает Нигель. — У меня есть это. — Он достает камушек с изумрудным свечением и безжалостно бросает вниз. Камень не разбивается, у героев возникает надежда, что и они справятся.

— Высоко, но выступы видны, мы точно справимся, — сказал Марк.

Позади что-то звякает так, что товарищи резко занимают оборонительную стойку и оборачиваются в направлении звука.

— Хе, я просто проверил, — отходит Шон от стены, которая кажется ему подозрительной.

Это несложный отрезок пути. Закончив спуск, они отряхиваются, оглядываются по сторонам и, увидев единственную дорогу, следуют по ней. Воздух становится тяжелее, смраднее. Под ногами все больше хлюпает, а гул прекращается, уши не сдавливает. Мертвяки бродят уже более живо, но все равно не представляют большой угрозы. Выдают себя звуком, да и не так они быстры. На всякий случай в запасе всегда есть перекат. Мертвяк теряет ориентацию в пространстве при столь быстром перемещении.

Вот перед товарищами предстает огромная деревянная дверь. Посреди пещеры, все, как по учебнику. Так наставлял беловолосый заказчик.

— Дверь в пещере, действительно, — принимает правду Марк.

— Вон еще костер, — указывает посохом Нигель.

— Ага, ладно. Банки, склянки, обмазываемся — и вперед, там должна быть наша цель, — проводит краткий инструктаж Шон.

Они подготавливаются, подтягивают все ремешки на броне, подтачивают клинки. Марк обмазывает меч мертвенной пылью, Шон предпочитает нанести хладную мазь, а Нигель упражняется с рапирой и три раза ударяет посохом о землю.

Сняв огромный засов с двери, парни в шесть рук толкают дверь от себя. Перед ними предстает будто подготовленная заранее арена. В центре среднего размера лужа крови, в ней собраны аккуратной кучкой расчлененные тела. Руки, ноги, головы, кишки раскиданы по всей арене. От лужи расходится пещерная трава по щиколотку. А в центре стоит здоровенный, свирепый, прямоходящий и уже готовый к битве волк. Шерсть цвета ночи, украшенная багрянцем крови. На шее ожерелье из людских черепов. Незначительные порезы на его массивных лапах лишь украшают зверя. Грудь ходит вперед-назад, надувается как кузнечные мехи. Уши остры как бритвенные лезвия, глаза желтые, а с клыков стекает еще свежая кровь, попадая на грудь и живот.

— Волчара? Здоровый какой, — не понимает Марк.

— Покажем ему! — кидается вперед Шон.

Нигель начинает пускать маленькие огненные шары во врага, но тот будто их не замечает. Волк придавливает гору трупов своей ногой до хруста и молниеносно сокращает дистанцию с героями. Правой рукой он хватает Шона и давит его всмятку. Все, что было внутри него, теперь в свободном доступе на поверхности арены. Герои содрогаются, а зверь тем временем упивается первой кровью. Он поднимает остатки Шона над головой и в конвульсиях начинает трястись, будто оккультист. Ожерелье звонко играет черепами, волк издает короткий пронзающий вой.

Герои и не думают сдаваться после увиденного, а наоборот, пытаются максимизировать свою боеспособность. Ловят полную концентрацию на цели. Марк с опаской идет полукругом от зверя, а из-за его спины продолжают лететь маленькие шарообразные сгустки огня от Нигеля. Волку плевать, он тут король посреди своей обители. Откинув ошметки Шона, он подскакивает за два шага к магу. Тот успевает выразить легкое удивление, но больше ничего. Монстр пронзает его когтями, упираясь в стену, затем медленно поднимает тело на уровень своих глаз, смотрит в лицо жертве. Рычит, так тихо, будто это тет-а-тет. Далее поднес его ко рту, откусил голову и прожевал ее, как картофелину. Марка схватил мандраж, дышать становилось физически тяжело. Но сдаваться он не думал, да и не было смысла. Как от такого массивного убежишь? Только сражаться, убить или умереть.

Стряхнув труп с когтей, волк разворачивается и прыгает вплотную к Марку. Размашистый удар правой рукой, Марк перекатывается ему под ноги. Такой же левый удар, снова перекат. Тогда Волк пинает его своим огромным мясистым коленом в грудь. Марк отлетает на полметра к центру арены и задыхаясь лежит неподвижно. Хищник медленно подходит к жертве, клацая зубами, звеня ожерельем и щелкая когтями, он играет. Вот кто в доме хозяин.

— Легкое задание, — задыхается Марк, — зашли и вышли. — В предсмертном хрипе он принимается истерично смеяться и булькает кровью изо рта.

Волк нависает над ним, из его пасти пахнет хуже выгребной ямы, а кровь с клыков заливает лицо Марка. Зверь смотрит в его угасающие глаза. Ставит ему свою громадную лапу на грудь и начинает сдавливать. Дышать становится все труднее, жизнь уходит из него, а страх только сковывает.

Марк уже не может вдохнуть и выдохнуть, волк шипит от ярости. Вдруг слышится могучий протяжный звон. Затем еще один. Гримаса зверя меняется, словно он испугался. На третий звон волк как зачарованный отскакивает прочь от Марка и мчится на противоположную сторону, съеживаясь от страха, прижимается к стене.

Глава 6. Убийство Марка

— Блядь! — открыл глаза Марк.

Он застал себя за тем, что грудью уперся в борт кровати. А еще он снова опаздывает на работу.

Йаниль уже ушла, сборы впопыхах без завтрака и еды на день. Снова та же дорога до места отбытия, куча работяг, Нигель, бригадир. Такая изматывающая тряска в повозке, только неизвестный лес успокаивал своим видом, все остальное — муть. Рабочие прибыли, снова инструктаж, колокол — и за работу. Марк не взял еду, только воду. Он был сконцентрирован лишь на своих мыслях и работе, с Нигелем разговаривал нехотя и не проявляя интереса.

Когда прозвучал призыв к перерыву, Марк даже не шелохнулся, лишь снял рубаху, вытер пот со лба, повязал ее на голову, защищаясь от возможного солнечного удара, и продолжил работу. Отдыхающий в тени бригадир приметил это. Все озирались, Нигель попытался докричаться до него, но все без толку, заведенный механизм не останавливался.

Он один, в условной тишине, не считая звуков от его кирки. «Отсюда и ноги. Что же он имел в виду? Привести тело в порядок, но с чего начать? И как может голова пойти кругом от уюта? Ну и сон же мне приснился, надо будет не забыть парням рассказать».

Прозвучал один удар в колокол, работники похватали инструменты и продолжили батрачить.

Нигель попробовал поговорить с Марком еще раз.

— Мы вчера с Шоном так классно посидели. — Своей красной мордой он попытался изобразить удовольствие.

— Мм… — все, что ответил Марк.

— Башка, правда, болит, ты сегодня пойдешь с нами? Мы снова собрались, еще и к девочкам потом заскочим. — Игрался бровями товарищ.

Из его рта пахло фекалиями, тянуло блевать.

— Да, сегодня пойду. — Марк был немногословен.

— Отлично. — Еще пьяный, покачивающийся Нигель побрел выполнять свою работу.

Второй перерыв, вся бригада снова ушла на отдых, кроме Марка. Он лишь попил воды, облился ее остатками, постоял минутку и продолжил. «Тело, значит, да. Начну с приседаний и отжиманий. Иногда можно бегать. А что, если с алкоголем остановиться? Посмотреть, каково это состояние, хотя бы месяц. Да, точно, начну с этого!»

Он будто питал энергией сам себя, от этого колотил как заведенный. Все озирались, да и только. Перерыв окончен, все снова взялись трудиться. Только ближе к концу рабочего дня у Марка начала садиться батарейка, но он все же не выпускал кирку из рук. Для него не было ничего вокруг, только мысли и отточенные годами движения. Третий колокол, конец дня. Все были измотаны и еле брели к повозке за получкой. Сложили инструменты и выстроились в шеренгу.

— Так, так, так. Ну и что это такое, Марк? — медленно шагал к нему бригадир.

— В каком плане? — недоуменно спросил он.

— В плане, что ты работал без перерыва, вообще не ел и не останавливался. Ты таким образом хочешь получить двойное жалование?

— Нет, я всего лишь работал.

В толпе начался гул. Какие-то осуждающие речи и слова. Тогда Марк вышел из шеренги, встал на один уровень с бригадиром, у которого поднялась бровь от удивления, и осмотрел всю толпу.

— У кого-то с этим проблемы? — твердо вопросил он.

Некоторое время молчок, а затем в шеренге продолжился гул и осуждающие возгласы в сторону Марка.

— А чего ты перед бригадиром рисуешься, работаешь не покладая рук, хочешь над нами возвыситься? — произнес самый громкий и смелый.

Марк подошел к нему и, глядя в глаза, не отводя их ни на секунду, сказал:

— Какие у тебя проблемы с тем, что я работал сегодня так, как пожелал?

— Да ты, сопляк, совсем страх потерял! — шагнул к нему навстречу мужичок.

Сам худой, а на животе будто метровая броня.

Марк не раздумывая толкнул его со всей силы в грудь:

— Куда ты вышел!

Тот сильно пошатнулся и по инерции отлетел за шеренгу, едва не упав. Он увидел в глазах Марка бешенство и желание убивать, более никто не рискнул подойти.

— Ну и что ты, обосрался? — пытался раздразнить его уже заведенный Марк.

— Да ну тебя, псих…

Марк осмотрел всю шеренгу, все стихли. Тогда он молча занял свое место в строю. Бригадир не сказал ни слова. В момент очереди расчета Марка он словно по-другому посмотрел на него. Чуть дольше задержал взгляд и дал на пару монет больше. Немного, но мелочи не бывает. Вся рабочая бригада погрузилась по местам и отбыла в Грейден в тишине, что было впервые и очень странно. Нигель не пытался больше поговорить с Марком, а по прибытии они обменялись парой слов.

— Ну ты даешь, — удивлялся Нигель.

— А не хер лезть куда не надо, — твердо отрезал Марк. — Ладно, пошли по домам да вечером в корчме увидимся.

И они разошлись, Нигель снова пошел не в сторону дома, но на этот раз Марку было плевать.

Добираясь до дома, изможденный физически, Марк чувствовал себя расцветшим, свободным морально. Улыбка заполнила его лицо, руки еле поднимались, оно и понятно: «Я даже не позволил конфликту начаться. Ни единой секунды не подумал, отстоял свои границы. Оказывается, если максимально быстро действовать, не остается времени на сомнения. Почему я раньше трусил? Боялся, но чего? Плевать, я все могу! Кажется, я убил себя слабого».

От его головы пошли приятные мурашки по плечам и дальше по всему телу. На лице была искренняя улыбка, а тело не зажато, свободная походка: «Но мне нужно понять, это ведь только начало. Если даже не раньше».

По возвращении в хату жену дома он не застал. Умылся холодной водой, наконец-то сел поесть. Отведал немного овсянки, кусок хлеба, увесистый шмат баранины и запил теплой водой. Затем лег на шконку, уставился в потолок и всецело почувствовал единение с ней. Его расслабляюще вминало, поток мыслей был устремлен на сегодняшний подвиг и в те обрывки странного сна, что удалось запомнить. Время замерло, все было таким неважным и тривиальным. Солнце практически исчезло. Йаниль вернулась домой, благодаря чему Марк вышел из стазиса, легонько встал и подошел к ней.

— Чего так поздно? — обнял ее крепко.

— Да с подружками прогулялись. — Жена, упираясь щекой в его грудь, кряхтела и пыталась снять обувь.

— Устала на работе? — Марк немного отдалился и взглянул ей в глаза.

— Очень, ты поел?

— Да, тебе тоже оставил.

— Хорошо, ты как работал, с такими-то руками?

Марк посмеялся и вспомнил все, что произошло на работе, все ощущения и некоторые мысли, но не рассказал Йаниль об этом.

— Уверенно, как обычно. — Улыбка озаряла его, он ослабил хват объятия.

— Дурак! Что, сегодня снова пойдешь пить?

— Пойду, но не пить, посижу с парнями, — совершенно спокойно и не пытаясь оправдаться, говорил Марк, зная, что веры все равно нет.

— А, точно, я же забыла, что ты не ходишь пить, — без капли злобы говорила жена.

— Да, вернусь живой, трезвый, твой. — Он еще раз крепко обнял ее.

Марк надел свою любимую мантию и покрасовался жене:

— Ну, как я выгляжу?

— Иди уже, чудик.

Они поцеловались, и перед уходом Марк шлепнул ее по заднице, Йаниль подпрыгнула и изобразила недоумение, будто произошло что-то невообразимое и пошлое.

Бредя по уже заученной дороге в сторону питейного заведения, Марк думал о всяком, но больше о том, что почему-то он хочет уйти от Йаниль. Не было веских причин, он так чувствовал, но боялся даже рот открыть и продолжать думать над этим.

Свора косых пьяниц у входа в корчму, снова ворчливый дед сидит у входа с вытянутой рукой, классика. Обойдя лужи непереваренных масс, Марк открыл портал в беззаботность, было немного тошно, такое он испытал впервые. Нигель и Шон, два малолетних пьяницы, уже были подшофе. К Шону Марк испытывал больше интереса и доверия, чем к Нигелю. Хотя что первый ехиднее некуда, что второй променяет любую твою просьбу о помощи на самку. Небрежно приземлившись за стол, он приветствовал товарищей:

— Здрасьте.

— О, здорова. А мне Нигель уже рассказал, чего ты на работе сегодня вытворил.

— Ничего необычного, — махнул Марк рукой в сторону Шона.

— Будто ты так постоянно делаешь.

— Кстати, парни, — влез Нигель. — Помните того человека, на площади?

— Ну, — в один голос произнесли Марк и Шон.

— Так его убийцу поймали. — Нигель выдержал несколько секунд, ожидая увидеть удивление. — У этого… Я забыл, как его… — Он призадумался, глаза были пустыми.

— Пантелея, — снова в один голос обронили товарищи.

— Во, точно. У этого Пантелея были подельники, которые вместе с ним начинали. Так вот они и убили его, узнав, что Пантелея не казнят. Но их схватили, и они уже вроде как сидят в темнице, ждут казни. Теперь не понятно, кому монеты достанутся и будет ли кто-то заправлять этим делом.

— Да-да. Я догадывался, — ответил Шон. Немного подумав, продолжил: — А еще, говорят, у Пантелея была целая армия. Он мог скомандовать, и его последователи без вопросов бы пошли на Короля. Но почему-то он не стал.

Марк вспомнил слова Герта и промолчал, просто покачав головой.

— А ты чего без меда сидишь? — протянул ему кружку Нигель.

— Не, парни, я завяжу с пьянками. Посмотрю, каково это. Телом займусь, может, уроки фехтования возьму.

Друзья переглянулись, они были в настоящем шоке.

— Старый, ты лекарственные травы выпил? — подколол Шон.

— Выпил, не помогают.

— Оно и видно, — добил Нигель. — А чего это ты так? — Он жадно глотнул меда.

— Да жизнь идет. А я чего достиг-то в свои годы? Щуплый, мягкий, с пивным пузом. — Марк похлопал себя по животу. — Сижу тут, пойло глотаю — это все. — Он широко развел руки.

— Жена, дом, работа, друзья, — перечислил Шон, загибая пальцы.

— Да, но этого ли я хочу? Если все это есть, а я не чувствую себя в своей тарелке, на кой ляд оно мне? Я хочу жить и хочу действовать! — Марк ударил кулаком по столу.

— Да успокойся ты, дед, выпей кружечку — и полегчает. — Шон уговаривал его, словно очередную деву на плотские утехи.

— Да ну его на хер, это разве жизнь? — Марк указал обеими руками на стол с алкоголем. — Заливаться пойлом, трахать все что попало, хотя я не пробовал второе.

— Вот и попробуй, — кивнул Шон подмигивая.

— Нет, это мне неинтересно. Я больше никогда не буду пить алкоголь! Вы посмотрите, мы ведь сидим тут, хмелеем. Наутро тяжко, а ничего полезного не случилось. Кажется, что мы упускаем что-то грандиозное, настоящее. А это — погань. — Он оттолкнул от себя пустую кружку.

— Ты сам-то без пяти минут не пьешь. Какую-то херню загоняешь. Глотни лучше, и все будет хорошо, — вцепился губами в кружку Шон.

Марк был раздражен, что его не слышат и даже не хотят, но он понял, что ничего не добьется таким образом.

— Ну, например, — пощелкал он пальцами правой руки, — Шон, Нигель.

Оба будто ожили на пару секунд, откликнувшись на призыв.

— А как же ваши мечты? Винодельня, коней продавать. Давайте придумаем что-то вместе, хоть попробуем. А иначе мы утонем в лужах собственной ссанины, блевотины и меда.

— Ты же сам говорил, что мою винодельню отберет дворянин! — гневно вспомнил Шон.

— Да, но сейчас я думаю иначе.

— И что тебя заставило передумать? Ты в монахи подался? — продолжал испивать мед Шон.

Нигель все это время с интересом следил за их диалогом, переводя взгляд от одного товарища к другому. Они кидали друг другу горячий камень, а Нигель глотал вино и гадал: кто же его уронит?

Марк вспомнил ситуацию с Гертом, случай с Аксисом, но про это не сказал ни слова.

— Что заставило? Без понятия… Я проснулся, я хочу жить.

— С добрым утром, деда. Наверное, возраст заставил задуматься. А где гарантия, что у нас получится? Где гарантия, что нам позволят и не убьют, не отберут виноградник?

— Гарантия? — Марк помотал головой из стороны в сторону. — Единственная стопроцентная гарантия — мы все когда-нибудь умрем. Вот это точно могу сказать.

Марка распирало от воодушевления и желания помочь друзьям, но чем больше он отстаивал свою позицию, тем больше понимал — это бесполезно, им будто ничего такого не нужно.

— Вы что, с Йаниль поругались? — активировался Нигель.

— Нет, ни с кем я не ругался. Как же вы не понимаете, жизнь не… — Марк пощелкал пальцами. — Необорачиваемая, каждую секунду мы близимся к смерти… — Чувствуя, что эти двое его не поддерживают и не понимают, он перевел разговор на другую тему: — Кстати, — соединил ладони глухим хлопком, — мне тут сон такой странный приснился.

Марк пересказал то, что запомнил.

— Я маг? — восторгался Нигель.

— Ну, пиздец, нас какая-то серая псина размазала. — Шон был явно огорчен.

— Да я сам удивился этому сну.

Друзья еще долго сидели в корчме, смеясь и дружески беседуя: о еде, девках, политических слухах. Обстановка в корчме была такая же, как и всегда, но в этот день Марк чувствовал себя там не комфортно. Но из-за интереса оставался там с друзьями до конца. Изредка Шон и Нигель уговаривали Марка выпить и совали ему под нос кружки с медом и вином, но у него не возникало желания, отмахивался, как от мух. Став последними посетителями, друзья решили разойтись по домам.

Тихонько приоткрыв скрипящую дверь, Марк попал в домашний мрак. Все так тихо, спокойно, а он трезв: «Как так? Непривычно, но великолепно».

Он разулся, снял мантию, рубаху и аккуратно лег в койку к уже витающей в сладких снах жене. Легкий поцелуй в затылок и слова о том, что он вернулся трезвый, не разбудили ее. Тогда и он решил погрузиться в ночные грезы. Отключился без задних ног.

Глава 7. Бифуркация

Марк резко открыл глаза, словно ожил. Огляделся кругом, Йаниль спит, еще только-только светает. Приподнял голову, затем плюхнулся обратно, утонув в нежно обнимающей голову подушке. Тишина, он не понимал, почему его это успокаивает. Но сознание было яснее некуда, поток мыслей не сменял друг друга хаотическим вбросом воспоминаний или представлением различных небывалых сценариев. Он перевел недовольный взгляд на жену. Она чавкала во сне и храпнула на вдохе. Марк помешался на одном как одержимый: «Пойду-ка я перед работой собой займусь».

Он аккуратно сел на край шконки, чтобы не будить Йаниль, затем встал. Очень удивительным фактом для него было то, что он чувствовал себя в отличной форме, не хотелось спать, не болела голова, хотелось что-то делать. Подметив это, он прошел на кухню и оглядел ее во мраке. Одно только прямоугольное пятно освещало своим ледяным касанием стол напротив окна. Лунный, холодный свет. Такой строгий и так околдовывает. В этом свете кухня выглядела очень даже ничего.

Марк почесал затылок и решил начать день с омовения студеной водой. Вышел на улицу, шаркая ногами по полу, там колотун, но он даже не думал вернуться в дом без бодрящего ритуала. Съежился, подошел к бочке, стуча зубами и потирая свои плечи. Взял здоровенный деревянный черпак и опрокинул на себя. Это морозное и живительное ополаскивание словно дало ему тройной заряд энергии. Он издал звук, будто жеребец, и вылил на себя еще один ковш. Еще сильнее стуча зубами, Марк тихонько забежал в дом, обтерся, оделся, сел на стул и уставился на пятно прямоугольного лунного света. Было прохладно до тряски: «Но это ничего, сейчас согреюсь, только чего делать-то?»

Он встал и прошелся по кухне, затем остановился и, немного изобразив подобие разминки, встал в упор лежа. Первые тринадцать отжиманий дались вполне не сложно: «Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемь, — застыл у пола с согнутыми руками. — Я больше не могу. Так, стоп! Ты что, настолько слаб? Тряпка, давай еще!» — кряхтя и издавая нечеловеческий рык, он дотянул до двадцати пяти.

Упал на колени и облокотился локтями и головой в пол: «Ну вот, разогрелся и не сдался. Теперь приседания».

С этим упражнением проблем не возникло. Во мраке и полной тишине, посреди потрепанной и перегруженной ненужными мелочами халупы словно единственный в мире человек неровно дышал, пыхтел и кряхтел, становясь, как ему казалось, воином. Он справился еще с двумя подходами, затем походил вокруг стола, отдышался, и ему в голову пришла отличная идея: «Теперь пробегусь. А куда? Да куда глаза глядят». Он надел обувь и скользнул за дверь.

Подняв голову вверх и хапнув наисвежайшего воздуха, Марк застал еще ночное, но уже светлое небо, украшенное частыми мелкими пятнами. Каждое такое пятно казалось ему чем-то особенным. Если взять случайные из них и связать линией, получится некий путь. Чей-то путь. «Но как узнать, каким будет мой путь? Я не представляю, что меня ждет впереди. Но если оглянуться назад, я четко вижу события и действия, которые привели меня к текущему положению. Что мне делать дальше?»

Пахнет свежее, чем при переполненном пространстве людьми. Отсутствие факторов отвлечения напрягало, но лишь потому, что это было непривычно. Он вспомнил вчерашний случай на работе, о том, что только что смог выполнить упражнения. Что теперь вышел на пробежку и его совсем перестал интересовать алкоголь, хотя не пил он второй день. От головы и вниз по телу пошли приятные мурашки, Марк жадно и поглубже вдохнул еще не оскверненный воздух и легонько побежал в сторону ворот замка. Уже у самых ворот он начал выдыхаться и хотел остановиться: «Нет, даже не думай сдаваться, я и так всю жизнь сдавался, хватит! Я смогу, я смогу пробежать до дома, и еще один раз сюда и обратно».

На полпути к поселению он открыл для себя, что легче бежать, фокусируясь на вдохах и выдохах, подстраивая их под несколько касаний ног о землю. На втором круге этого забега у Марка немного закружилась голова, но он уже почти завершил задуманное: «Так, я смог, я смог!» По телу снова пошли приятные мурашки.

Войдя в дом, случайно хлопнул дверью, немного походив по кухне и восстановив дыхание, снова уселся на стул и уплыл в мыслях: «Вчера на работе я отреагировал на проблему, сразу же решив ее. Та бутылка, которая разбилась, а я и не кинулся, это ситуация наоборот. В первом случае у меня были варианты развития событий, а во втором я только разгребал последствия. Когда Герт уткнул свой меч мне в горло, я испугался, но инстинктивно схватился за острие и боролся за свою жизнь. Она как будто стала ценнее для меня, хотя ничего не поменялось».

Марк облокотил правый локоть на стол и поставил в ладонь подбородок, подняв голову в потолок, уже светало. «Тот боров, тот стражник, если бы я реагировал на все это сразу, у меня не было бы таких тяжелых эмоций после этих событий. Все нужно решать сразу. Но я боюсь, почему я боюсь сказать ей о том, что у меня такие мысли? Страх остаться одному или обидеть ее? В общем, сегодня поговорю с ней насчет этого, только после работы». Марк покивал сам себе в абсолютной тишине, будто согласился с невидимым собеседником, и легонько ударил кулаком по столу.

— А ты чего, уже не спишь? — Протяжный зевок Йаниль за спиной.

— А, да чего-то пораньше встал, — обернулся он в ее сторону, сердце стучало быстро, ноги становились ватными.

— Дверь хлопала, я думала, ты ушел куда-то.

— Да я так, ополоснулся и пробежался.

Ее изящная фигура с узкой талией, перетекающей в широкие в меру бедра, и подтянутой грудью манила Марка.

— Пробежался? — Заметив голодный взгляд мужа, она немного склонила голову влево, левую руку уперла в пояс, а указательным пальцем правой руки пригрозила: — Нет, мне уже пора на работу.

— Ага, тогда собирайся быстрее, а то ты ходить сегодня больше не сможешь.

— Вот вечером делай со мной все, что хочешь, хоть ходить, хоть ползать не смогу — все равно.

Это был вызов.

Марк вспомнил, что запланировал разговор на этот вечер, который вряд ли понравится им обоим и неизвестно, чем закончится. Зато этот разговор полностью подходит под ее просьбу. Марк лишь слегка кивал с легкой улыбкой на правую сторону, отстраненно от реальности, не понимая, что их сегодня ждет.

— Ладно, я пошла.

— Иди.

Йаниль собралась в одно мгновенье, подошла к Марку, поцеловала его и правой рукой нащупала его член.

— Я жду нашей встречи, никуда не убегай. — Она явно обращалась не к Марку, слегка тряся прибор.

Он ничего не ответил. Двумя руками крепко схватил Йаниль за задницу и прижал к себе, та вздрогнула. Он залез под подол платья и нежно провел носом от низа живота к пупку, а от него к груди, попутно допуская поцелуи. Йаниль постанывала, утопив руки в его волосах. На ее атласной коже ощущались мурашки, Марк мял ее ягодицы, невзначай касаясь пальцами влагалища. Когда это происходило, она прижимала его к себе крепче и страстно дышала.

— Все, хватит, — резко отскочила от него Йаниль. — Не подходи, извращенец! — Она все грозила указательным пальцем правой руки, затем на лице появилась улыбка, и тон сменился на флиртующий: — До вечера.

— Даю тебе время до тех пор, пока я не встал, — сказал Марк и сразу начал вставать.

Она без слов убежала и юркнула за дверь, будто пугливый заяц от волка. Марк присел на стул и снова о чем-то задумался. Было уже светло.

Громкий звон прервал все текущие размышления, словно причинил физическую боль. Пора на работу.

— Сука! — ударил ладонями по столу. — Как же это достало! — С этими словами он встал, на этот раз взял с собой паек и вышел из дома.

Приятное солнышко согревало открытые части тела, вместе с легким ветерком это был дуэт благодати. Тьма людей, все как обычно, но в этот раз Марк полностью утонул в бесконечном океане своих мыслей. Его ничего не беспокоило, кроме потока раздумий о дальнейшем шаге в жизни. Сам того не заметив, он дошел до ворот, где увидел того самого стражника. Марк не сводил с него глаз всю дорогу, стражник его тоже заметил и спустя некоторое время кивнул ему, мол, чего вылупился?

Тогда Марк точно так же кивнул ему в ответ. Сцена была немая, так он и не убирал с него взгляда, пока тот не пропал из виду. Молча подошел к повозке, точно так же залез в нее и ожидал отбытия. Там уже сидела половина рабочих, кто сонный, кто с бодуна, пара из них болтали о проблемах с женами, об убийстве Пантелея и о грядущей войне. Марк окинул их взглядом, опять легонько покивал и вновь уткнулся в свои думы.

— Эй, здорова! — Толчок в плечо вывел его из этого состояния.

— Здорова, — весьма раздраженно отреагировал Марк.

— Ну чё, как дела, как сам?

— Да в порядке все, дай подумать, чего пристал? — огрызнулся Марк.

Нигель опешил, мол, чего вдруг такая агрессия. Вслух сказал:

— А, хорошо, но что случилось-то? Чего такой серьезный?

— Да так, потом расскажу, — неохотно ответил Марк.

— Ну ладно, — вздохнул товарищ, на некоторое время замолк, а затем передвинулся и начал с кем-то трепаться.

Полная телега работяг отбыла из Грейдена. Мужчин затрясло, снова то же самое. Картинка сменялась, со временем ускоряясь, пока лошади не побежали так быстро, как могли. Люди, лавки, магазины, кто движется, кто стоит и обнимается, счастливо и искренне улыбается. В очень дорогих одеяниях. Марк думал, как же и ему стать настолько богатым, счастливым и беззаботным. Чтобы он мог искренне улыбаться, не переживая за свою жизнь, за жизнь жены и, возможно, в будущем детей. Чтобы ресурсы не были ограниченными: ни еда, ни монеты, ни лошади, ни одежда, чтобы дом был большой, ухоженный и с обслугой. Чтобы не нужно было каждый день делать ненавистную работу.

Мимо проплывал жуткий лес, у Марка возникло желание заглянуть в него хоть одним глазком, ступить хоть одной ногой: «Почему так интересно, что там? Мне очень страшно туда идти, но плевать! Я узнаю, что там, пусть и умру».

На работе ничего нового не происходило. Все как по методичке. Шеренга, краткий инструктаж — и за работу. Карьер ожил, грустно, но он не мог жить без людей. И парадокс заключается в том, что он истощается и вскоре погибнет с помощью тех же самых людей. Сегодня Марк не стал работать без отдыха, но на обед и полдник садился один. У него была установка в голове, что без людей не выжить, но ведь не без этих, верно? Он решил отстраниться от них. Нигель странно посмотрел на него вопрошающим взглядом и помотал головой из стороны в сторону. Марк в ответ развел руки и приподнял плечи. Под сжигающим кожу солнцем сидели и ели одиннадцать и один мужчина. Бригадира можно не считать, он в тенечке, у повозки отдыхает и наблюдает за процессом, изредка покусывая и посасывая травинку, перегоняя ее из левого уголка рта в правый и обратно.

Ничего примечательного больше не произошло, работа как работа. Голова Марка была переполнена мыслями о разговоре с Йаниль, который он задумал. Бывало, что отказывался, но затем это снова всплывало, и он твердо решил поговорить. Как бы это ни вышло, чем бы это ни обернулось.

Звон, инструменты в повозку, шеренга, расчет, и дорога домой. На обратном пути Марк снова засмотрелся на лес, его еще больше тянуло туда, но сначала нужно было разобраться с вопросом, который не закрыт уже целый год. Не закрыт он только для него, потому что уверен, что Йаниль ни о чем таком не думает. Птицы стаями летали над головой, редкие облачка окрасили небо разнообразными пятнами, а ветер ласкал, будто любящая жена. Еще бы не трясло. Марк вдохнул полной грудью, изучая небо.

Когда подъезжал к Грейдену, к этому изобильному удовольствиями замку, сердце его забилось быстрее. Тревога окутывала все тело, он грыз ногти и смотрел перед собой. Сам не понял, как они приехали, вылез из повозки, попрощался с Нигелем, не произнеся ни слова, и ушел домой. Шел будто на казнь, или как ребенок, который должен рассказать родителям о том, как он провинился. Мимо мелькали разные вывески, люди, почетные стражники и рыцари. Это было очень странно, но он не обращал внимания ни на что. Дело дошло до мандража, и Марк встал у ближайшей стены. Оперся на нее правой рукой, опустил голову вниз и перевел дыхание. Коленки тряслись, неприятные ощущения в желудке и ком в горле: «Ну я и слабак! Как баба себя веду, что это такое. Что это такое, мать его!» Он ударил ладонью в стену, оглянулся, нет ли рядом стражника, и двинулся дальше.

У двери дома, на пороге он снова остановился, перевел дыхание, это ни капли не помогло, но внутрь войти пришлось. Когда очутился дома, словно в пыточной, страх овладел всем телом, виднелся в каждом движении. Йаниль уже поела, домывала за собой посуду и что-то напевала. Настроение у нее было хорошее, она и не предполагала, что Марк пришел его испортить.

— Привет, — дрожащим голосом произнес муж.

— Привет, привет, — игриво ответила жена.

Он снял обувь, с трясущимися ногами и руками робко прошел к столу, сел на стул. Положил кулаки на стол, оперся на них головой, вдохнул, выдохнул и поднял обомлевшее лицо. На нем будто все было написано. Йаниль почувствовала атмосферу гнета и села напротив него.

— Ну и? Что произошло? — начала первой.

— Я… — Ком в горле перекрыл доступ к кислороду, и Марк еле сглотнул слюну. — Я не знаю почему, в последнее время мне кажется, что я хочу от тебя уйти. — Сказал, и словно стало легче, но это иллюзия.

Йаниль смотрела на него не сводя глаз, чуть наклонив голову вправо. На глазах то ли слезы, то ли они стеклянные.

— У тебя появилась другая? Мм? Кто она? — засыпала вопросами, не давая Марку вставить ответ.

— Нет, никого у меня нет. Я не знаю, что это и почему. Но в последнее время этот вопрос всплывает у меня в голове, и он сильнее меня. Я не могу понять. Я не могу понять. — На его глазах накатили слезы, и он опустил голову, чтобы это скрыть.

Йаниль все не сводила с него взгляда, о чем-то активно размышляла.

— Ты с Нигелем или Шоном? Это? — вполне серьезно произнесла она.

— О боже! Нет, конечно, нет. Йан, я… Я не понимаю, что происходит, может, ты поможешь, поговоришь со мной.

— А о чем тут разговаривать? Если хочешь уйти, то какой смысл оставаться? Ты хочешь, чтобы я тебя переубедила?

Слезы потекли и по ее щекам. Дома так тихо, но так гнетуще. Сидят двое напротив друг друга, между ними стол и непонимание. Капли, вытекающие из их глаз, словно соревновались, кто быстрее упадет на пол, но не всем это удавалось. Какую-то из них стирали рукой, какая-то сползала по подбородку, на шею и дальше к груди. Скрежет стула о деревянный пол, Йаниль встала.

— Знаешь… — Она вытерлась рукой, шмыгнула носом, и ее тон сменился на нападающий, агрессивный.

А он все сидел молча, с влажным лицом и смотрел в ее карие обиженные глаза.

— Я тоже хотела уйти от тебя. Год назад. Ты тогда только начал спиваться с этими малолетними… — Йаниль сдержала ругательство. — Но почему-то оставила эту мысль. Тоже не понимала, что происходит, и боялась. Но теперь понимаю: нужно было уходить.

Марк был ошарашен этим признанием.

— А почему ты хотела уйти?

— Шутишь? Ты начал пить каждый день, до беспамятства. Какой же ты слабый! Ты тряпка, Марк. Я ненавижу тебя, ненавижу! Да, я испугалась остаться одна и все же люблю тебя, но.

— Но?

— Да какая разница. Ты хочешь уйти или нет?

Повисла гробовая тишина.

— Да, — дрожащим голосом выдал Марк.

Его охватила необузданная истерика, он уперся головой в стол и зарыдал. Марк испытывал и ужас и думал о том, зачем он завел этот разговор, но было уже поздно. Йаниль пошла в комнату, начала собирать вещи, и на нее тоже накатило. Девушка уселась на кровать и более не могла сдерживаться. Теперь этот дом наполнен страданием, всхлипами и дуэтным рыданием.

Марк не успел сообразить, как быстро Йаниль собрала вещи и хлопнула дверью. Он даже не ожидал, что она вообще на это способна. Когда одумался, было уже поздно. Марк резко выскочил на улицу и оглядел все направления, но Йаниль не было видно. Он громко крикнул на все поселение ее имя и почти сразу понял, что это бесполезно. Уселся на пороге, облокотился на дверь, голову на колени и снова подступили рыдания. Теперь все будет иначе.

Глава 8. Клин клином

Бом! Бом! Бьют, как будто по голове. Еще и петухи вносят свою лепту. Марк открыл глаза, но даже и не думал дергаться. Сегодня не выходной, он не заболел. «На хер это все, на хер!» — ударил он обеими руками по постели.

Ощущение в груди сравнимо с глубокосидящим в ней ножом, хотя боль вовсе не физическая. Он повернул голову вправо — напротив никого. Пустая, холодная подушка, даже не продавленная. По телу прошла легкая дрожь, подобно осеннему ветру в конце сентября, который, едва коснувшись тебя, заставляет стыть кровь, отрывая от тела частички тепла. Тут точно так же, только отрывались частички души. Не веря в это, Марк положил руку на место, где спала Йаниль, пытаясь нащупать ее там, но тщетно. Слезы текли по щекам, уже без истерики, с ощущением полного одиночества и бессилия. Пробежала мысль: «Может, она придет?»

Это ломает человека, но пережив такое в полной мере, ты навсегда становишься сильнее, никогда уже не вернешься прежний ты. Это как после тотального краха империи: она либо становится еще могущественнее, либо уже никогда не расцветает. В итоге любой кризис — это возможность роста.

Конечно, в этот момент Марк не понимал этого сознательно, но бессознательно он будто знал, что нужно делать. Организм сам направлял его, ему не хотелось употребить алкоголь, поиграть в карты, поговорить с друзьями. Не было желания хоть как-то избегать данных размышлений, он уже не боялся, потому что, по сути, бояться-то было уже нечего.

Он уткнулся в потолок, принимая данную боль, переживая ее здесь и сейчас.

Петухи угомонились вслед за колоколами. Теперь слышны лишь последствие этой звуковой синергии. Не так громко, терпимо, но все же в голову ввинчивались случайные выкрики. Область удара ножом разрасталась еще больше, по всему телу. Перед глазами только она, с заплаканным лицом, обиженными или, скорее, подвергшимися предательству глазами. И хлопок дверью, который теперь ассоциируется с потерей. Хотя, если она сейчас войдет и хлопнет дверью, вектор восприятия изменится на счастье, забавно.

Вчера Марк слышал ее истерику, вспоминал это сейчас, и сердце точно сдавливали двумя руками, дыхание становилось тяжелее, кулаки сжимались, а все без толку: «Но ведь я сам начал этот разговор. Я сам этого хотел. Тогда почему я испытываю невыносимую боль? Почему?»

Так Марк и провел остаток дня, пару раз прерываясь на трапезу и туалет. Большую часть времени он наворачивал круги по дому, гоняя мысли. В какие-то моменты наступала неконтролируемая истерика, иногда даже падал на колени от немочи. В голове все всплывала она, ее прекрасные черные волосы. Большие карие глаза, так невинно хлопают. И на них теперь вечные слезы, из-за него. «Я теперь один? Я теперь один. И что делать дальше? Еще и на работу не пошел. Хотя хер с ней, с этой работой. У меня есть друзья, но… Но у нас теперь совершенно разные интересы, хотя я и не пью всего два дня. Разве можно так быстро измениться?»

Сам того не заметив, в какие-то моменты Марк приседал и отжимался, даже не отдавая этому отчета, наворачивал круги по хате, весь в своих мыслях.

Так и провел он свой день, уже стемнело, а она все не пришла. Марк сел на стул, который был напротив Йаниль во время их последнего разговора. Тьма, на стол легло тусклое пятно света, разделяющее его ровно пополам. С одной стороны Марк, с другой — Йаниль. Была. За окном слышится гул, такой мощный и, если можно так сказать мужественный. Как тот, во сне, в сыром проходе. Он вспомнил и заново представил сцену с плачем в темной, узкой пещере. Только на этот раз события развивались по-другому, и из непроглядной тьмы выбежала Йаниль. Со своим милым круглым лицом, в слезах, и глаза ее полны боли. Он резко подорвался и отшвырнул от себя стул.

— Хватит, я больше не могу, не могу! — Он ударил кулаками о стол что было силы.

Его пронзительный вой был слышен даже соседям, некоторые псы поддержали его, немного оживив бездыханную атмосферу. Ветер гулял по улице и раскачивал оконные ставни, они ритмично ударялись об окно, будто имели свой уникальный паттерн, но это не вызывало у Марка никакого интереса. Но как только ветерок колыхнул входную дверь, стоя за столом в позе военного тактика, Марк резко перевел голову на вход. Ожидая чуда, но не какого-либо, а конкретного. Чудом была бы она. Увы, ничего не произошло. Последовал психопатический смех. «Пойду-ка я лучше посплю, надеюсь, завтра отпустит», — решил Марк.

От этого звона нет спасения, только если разворошить гнездо колоколов да всем петухам головы порезать. Ладно, не так жестоко, хотя бы колокола не трогать.

Марк открыл глаза, положил руку на грудь. Вроде все прошло, обернулся на соседнюю подушку — пустота. Что в душе, что по соседству. «Мы столько лет прожили вместе. Скорее всего, я ее никогда не забуду. Но почему я так зациклился на ней? Я живой, не умер, в жизни есть куча других вещей, полезных и бесполезных. Но, умерев, я их с собой в могилу не заберу, ведь так?»

Он на автомате вскочил, помыл лицо и не то что решил, а захотел пробежаться. Будто чувствовал, в этом есть спасение. Вышел в дверь, она хлопнула за ним, что навеяло воспоминания, как он выбежал вслед за Йаниль, но было слишком поздно. Облокотился на стену, слезы опять подкатывали к глазам, но не смели выходить: «Все пройдет, точно пройдет. Только вот зря ли я сделал такой выбор или нет, познается мной много позже».

Марк окинул взглядом близлежащую окрестность. Все спешат на работу или по каким другим делам, а он принял решение больше не появляться на карьере. Без жены, без работы, другой бы, возможно, вздернулся на его месте, но он будто почуял вкус свободы: «Так ведь все это время я сам делал выбор не разговаривать с Йаниль о моих мыслях, оставаться на долбанной работе, пить медовуху. Так вот что получается, я сам все это создал и страдал? Идиот, но почему я делал именно такие выборы?»

Марк не сгенерировал ответ и тогда побежал в сторону ворот. Мимо массы довольных и недовольных горожан, просачиваясь сквозь течение. На его лице была легкая улыбка. Возможно, кто-то мог подумать, что она наигранная, но он знал, что улыбается искренне. Шаг за шагом, вдох за вдохом и, соответственно, выдох за выдохом Марк перековывал себя, топтал свою тропинку для нового пути. Это даже не начало, но процесс уже шел полным ходом, тот Марк уже труп, и восстать он даже не пытается. А новый может бежать и улыбаться встречным людям просто так, получать удовольствие от жизни, чего раньше не понимал. «Были проблемы, я старался их не замечать, отгонять эти мысли. Но они периодически всплывали в моей голове, делая все только хуже. Но стоило мне подумать о них больше минуты и предпринять хоть что-то, так или иначе, проблемы решались. Пусть и радикально, но ведь результативно. А какого результата я ждал? Да неважно, ведь если бы ничего не сделал, и результата бы не было. Тем более, я будто проснулся», — ущипнул он себя за руку.

Уже около самих ворот Марк заметил того стражника на посту и снова не сводил с него глаз. А тот, в свою очередь, показывал на него пальцем и что-то рассказывал сослуживцам, очевидно о произошедшей ситуации с Марком. То были зеленые парни, по ним сразу видно. Они не забитые, но вели себя так, будто у них нет права на территорию, занимали минимум пространства. У Марка было такое хорошее настроение, что, пробегая мимо, он поприветствовал этого стражника, помахав рукой. Таких широких от удивления окуляров Марк в жизни не видел. Казалось, они сейчас выйдут из орбит и упадут ему под ноги, на них налипнет песок, и он долго еще будет промывать их водой, затем вставлять неизвестно как. Когда Марк пробежал второй круг, возле ворот того стража не было, зато новенькие не спускали с него глаз.

Уже изрядно запыхавшись, он подбегал в хате, незадолго до порога перешел на шаг и старался отдышаться по пути. Снял с себя тряпье, дважды окатился успевшей слегка нагреться водой из бочки на заднем дворе и вошел в дом. Энергия била ключом, высохнув, он оделся и принялся за завтрак. Марк смаковал каждую ложку овсяной каши, даже каждый укус хлеба из мякины казался деликатесом. Он тщательно пережевывал и аккуратно проглатывал еду.

Закончив трапезу, он прогулялся вокруг своей хаты. Йаниль все никак из головы не уходила, только из дома. Но истерик и слез воспоминания уже не вызывали. Исключительно пустоту, безысходность и, каким бы странным это ни казалось, мотивацию двигаться дальше.

Марк зашел в хату, сел на стул, на этот раз напротив окна, и, как могло показаться, уставился на дивный пейзаж, но как бы не так. Окно глядело на поле безмятежности. Голубое, чуть ли не бирюзовое, чистое небо. Марк вспомнил слова отца за застольем: когда речь заходила о мечтах, он всегда рассказывал про свою молодость. Родился и жил он в Портрике, неподалеку от моря. Замок был схож с Грейденом, и погода там была всегда отвратительная. Затянутое густыми тучами небо никогда не имело просвета, дожди были чаще, чем атаки Монстров. У приезжих отец всегда спрашивал: «А что такое ясная погода, когда не холодно и видно солнце?» Ему объясняли, но он не мог понять, никто из Портрика не мог понять, что это такое. И после этого отец постоянно добавлял: «А я всегда так мечтал увидеть, что же это такое, чистое небо».

Марк улыбнулся и вернулся в мир, наблюдая в окно зеленое, бескрайнее, абсолютно понятное поле. Никакой неожиданности, сюрприза или приключений. Вот тебе поле, вот тебе небо. «Фу, аж тошнит», — развернул он стул от окна.

А тут дверь, ну и черт с ней. Зато не понятно, придет она или нет. Так Марк и пялился в ручку двери, утопая в хаосе мыслей, а затем пошел и прилег подремать.

* * *

— Эй, Марк, ты чего, заболел? — легко тряс его Нигель.

Марк резко согнулся вполовину и ошарашенно повертел головой по сторонам.

— А? Я не сплю… — ответил он и заметил еще и Шона, стоящего за Нигелем.

— Не спишь, точно, — усмехнулся Нигель. — Ты чего на работу не пришел? Я вчера отдыхал, а сегодня вышел, мне сказали, ты два дня не появлялся.

— Да я так, на хер ее послал, — ответил Марк равнодушно.

— Это как так? — поразился Нигель.

— Ты чего дед, снова лекарственные травы не принял? — присоединился Шон.

— Нет, не нравится мне эта деятельность, да и платят копейки.

— Ну, теперь вообще не будут, — подчеркнул Нигель.

— У старого мозги высохли, ему срочно нужно выпить. Пошли в корчму, затрахал. — подошел Шон и начал поднимать Марка.

— А где Йаниль? — спросил Нигель.

Марк посмотрел ему в глаза, слезы он сдержал, но вот всем видом дал понять — что-то случилось.

— Вы поругались? — не сводили друг с друга взгляд Марк и Нигель.

У Шона все-таки вышло поднять Марка под руки и поставить на ноги, как куклу, да тот и не сопротивлялся.

— Я захотел уйти от нее, мы больше не вместе.

— Чего, бля? — отошел от Марка Шон. — Как это? Вы чего, совсем пизданулись? — схватился за голову друг.

— Почему? Когда вернется? Что ты натворил? — докапывался Нигель.

Марк понимал, что эти двое точно не отвяжутся, пока им не дать ответ. Так он и поступил, пересказал произошедшее и, чтобы сгладить эту ситуацию, согласился пойти с ними в корчму. Да и спросонья его застали врасплох, он был немного мягок и туманно соображал. По дороге в корчму друзья шутили, пытались подбадривать Марка, он отвечал, что это вовсе не обязательно.

— Все в порядке, я непременно оклемаюсь. — Он похлопал по плечам товарищей, идущих по разные стороны.

Друзья вошли в заведение, все, будто родное, но привычного звука корчмы нет, по сравнению с ним, тут гробовая тишина. Большинство посетителей обернулись от скрипа двери на троицу, кто-то прикладывал указательный палец поперек губ, пытаясь заставить их вести себя тише. Марк почувствовал себя немного дискомфортно из-за этого. Тихо, не из-за отсутствия людей, а из-за выступления девушки. Пустота все еще давила на сердце. Хотя сегодня было по-особенному уютно, непонятно почему, то ли бард делал свое дело, может, интерьер немного сменили, или это все выступающая девушка. И присутствовало ощущение чего-то неминуемого, некий страх овладевал Марком. Йаниль тут явно была ни при чем, хотя он свалил все на расставание с ней.

Однако девушка, выступавшая возле стойки корчмаря, изрядно привлекла его внимание. На ней было какое-то черно-белое, изящно и не пошло облегающее ее тело платье. Полоса делила цвет наискось от левого плеча до правого бедра. Не делая ничего выдающегося, она приковала внимание Марка, и он подошел поближе, вслушиваясь, но больше всматриваясь в ее лицо. Самыми интересными оказались ее два серых больших глаза, таких искренних и добрых. Виднелась ее неиссякаемая, юная энергия, страсть к жизни. Стрижка по подбородок, очень аккуратные кудрявые волосы. Блонд с темными корнями, интересно смотрится на ее в меру круглом и милом лице. Вопрос, как она окрасила корни в темный цвет, не так сильно волновал Марка, как общая эстетика ее внешности. И ведь не только видом он заинтересовался, это был необъяснимый на тот момент магнетизм. Отличительной печатью стала небольшая родинка на левой стороне, над губой.

Покуда не стихли грезы,

Я буду дышать тобой.

И пусть все пролитые слезы

Окажутся нашей тропой,

Ведущие к благу деяния

Обычно труднее всего,

Но лишь осознав покаяние,

Приходит свобода умов.

Закончив свое выступление этими строками, она заметила заинтересованный взгляд Марка. Их глаза сошлись в каком-то, известном лишь им противостоянии. Марк оцепенел, он почувствовал некий страх в груди и одновременно воодушевление. Девушка поклонилась публике, корчма залилась аплодисментами и свистом. Затем девушка снова нашла глазами его глаза. Их взгляды сошлись, это длилось недолго, но казалось, вечность. Оба были так уверены, но так робки — какой нелепый парадокс жизни.

— Эй, Марк, ты чего тут застыл? Не успел от Йаниль уйти, уже на других заглядываешься? — отдернул его под локоть Нигель и повел за стол.

Марк не сопротивлялся, на полпути к столу он обернулся еще раз, найти ее глаза. Вид немного загораживали столы с пьяницами и стоящая колонна, но все же ему это удалось. Девушка была уже возле заднего входа в корчму, готовилась уходить, но тоже решила сначала отыскать его.

Марк остановился, повернулся полностью, словил взгляд девушки. Она слегка наклонила голову влево, не заигрывая и даже не намекая на что-либо. Марк легко улыбнулся, она улыбнулась в ответ и немного опустила голову к земле, смутилась, прервав зрительный контакт на секунду. Затем, видимо, человек из ее группы подошел к ней, что-то сказал, и они пошли к выходу. Девушка так и не отвернула головы от Марка, пока не закрылась дверь. Корчма снова наполнилась привычным для здешних обитателей звуком.

— Ну ты даешь! Чего не подошел к ней, если заинтересовался? — допрашивал Нигель.

— Не знаю, я даже не думал об этом. Есть в ней что-то интересное, но сейчас я не готов.

— Трахнуть не готов?

— Да это всегда пожалуйста, но у меня возник не этот интерес. Не только он, — попытался объяснить Марк.

— Эх ты, странный какой-то, — покачал головой Нигель. — Пошли, там Шон уже выпить несет.

Шон притащил три кружки медового вина и одну пододвинул к Марку. Тот взялся за ручку, подтянул к лицу, немного поболтал круговыми движениями, заглядывая внутрь, понюхал и отставил в сторону.

— Шикарное вино, парни, наслаждайтесь.

— Шутишь? Тебе надо выпить, легче станет, — заставлял Нигель.

Шон, потянувшись через весь стол, молча пододвинул кружку обратно к Марку.

— Не, парни, правда, меня даже не тянет. Давайте поговорим о чем-нибудь.

— Давай, Шон тоже ушел от своей дамы, — дорожил Нигель.

— Так это не удивительно, — не моргнув ответил Марк.

Шон поддакнул, глотая вино и поднимая кружку над головой.

— Давайте сделаем что-то вместе. Хоть виноградник, хоть ферму, купечество, коней будем продавать или безделушки какие, — заговорил Марк.

— Давай, но как и что? Где возьмем монеты для начала? — заинтересовался Шон.

Нигель подыграл Шону молча, передавая слово Марку.

— Ну смотри, Шон, — начал Марк.

Шон выпрямился и взглянул Марку в глаза.

— Ты работаешь на Деяна. У него явно большие запасы денег. Но ясен хрен, что он нам их просто так не даст.

— Не-не-не, я даже просить не буду, он мне кинжалом пузо распорет.

— Да погоди, почему? Звучит интересно, — поддержал Нигель. — Но вот только почему он даст нам свои монеты?

— Я думаю вот что: переверни ситуацию наоборот. Кому бы ты точно дал в долг в каком случае?

— Даже не знаю, — пожал плечами Нигель, — наверное, никому и ни в каком.

— Соглашусь с Нигелем. — поднял руку Шон.

— Ага, а вот теперь смотрите, ведь всегда есть выгода. Мы можем вместе придумать что-то, чем мы будем конкретно заниматься. Не важно чем, главное, чтобы интересно было всем троим, и выгодно. — Марк пощелкал несколько раз пальцами правой руки. — Так вот, выгода Деяна будет в том, что мы вернем ему полную сумму с процентом, либо постоянно будем отчислять ему фиксированный процент от прибыли. Как вам такая идея?

— А почему я должен просить? — недовольно возразил Шон.

— Ты будешь не один, мы втроем это сделаем, но начнешь ты, по причине хороших с ним отношений. Он знает, что ты порядочный и ответственный работник, не крадешь у него. Да и где ты живешь, он знает и, если надо, узнает, где живем и мы. — Марк развел руки в стороны. — Да, звучит непросто, но нужно хоть попробовать.

— С чего начнем? — загорелся идеей Нигель, отставил стакан вправо и постукивал пальцами обеих рук по деревянному столу.

— Шон? Ты как? В деле, или чего? — разбудил друга Марк.

— А, да, — потряс тот головой, — идея интересная на самом деле, давайте попробуем что-то сделать. В моих мечтах было открыть виноградник и продавать вино.

— Отлично, можно построить виноградник, либо, я подумал, посмотрите, сколько людей ходит в корчму. — Марк окинул взором все помещение, оно было не то что полным, а переполненным. — А ведь сегодня рабочий день. Люди всегда пьют и едят.

— Да-да-да, можно корчму свою открыть! — У Нигеля резервуар с энергией явно тоже был переполнен, он не мог сидеть на месте.

— Точно, только не такой гадюшник, сделать более приличное заведение. Скажем так, для более знатных людей.

— Да, отлично, а что будем делать дальше? — увлекся и Шон.

— А дальше я схожу отлить на улицу. — Марк ударил пару раз ладонями о стол и заразительно улыбнулся.

Товарищи улыбнулись в ответ.

Хлопок скрипучей двери за спиной не вызвал воспоминаний. Марк взглянул в ночное небо и будто в первый раз удивился его масштабам. Вдохнул поглубже и пошел в переулок за корчму, где обычно большинство совершает свои непристойные дела. Во тьме Марк разглядел две едва различимые мужские фигуры. Они не спеша двигались навстречу. Марк ничего необычного не приметил, а из-за узкого переулка столкнулся плечами с одним из мужчин. Оба развернулись друг на друга, товарищ незнакомца тоже повернулся. Разглядев лица, Марк не признал их, кажется, не местные.

— Аккуратнее передвигайся, бестолочь.

Второй стоял молча, опустив руки в карманы и смотря на Марка.

— Да пошел ты на хер. — С этими словами Марк крепко впечатал ему кулак в нос, точно сломал.

Первый незнакомец пошатнулся и схватился за поврежденный хрящ, а второй не мешкая подключился с ударом левой рукой. Проскользнул по щеке Марка, но не существенно. Тогда Марк озверел и налетел на второго. Он неумело правым коленом ударил обидчика в живот, тот вжался в стену. Марк левой рукой ударил в его печень, а правой добавил в подбородок. Крепкие, собаки, ни один из них не упал.

Первый незнакомец схватил Марка сзади за шею и принялся душить. Второй немного отошел от удара в печень и снова вступил в драку. Марк начал кусать руки, пытался кулаками достать заднего противника, а переднего не подпускал ударами ног. Барахтался как мог. Когда первый начал душить, не ослабляя хват, Марк намертво вцепился зубами в руку оппонента и отгрыз кусок кожи на его руке. Он выплюнул шмат плоти в сторону второго незнакомца, расплескивая кровь конусом перед собой, не попал. Неизвестный мужчина тоже пришел в ярость от боли и резким движением дернул Марка за шею, повалив на землю. Даже не думая ни секунды, второй влепил ему ногой в лицо, затем еще, еще и еще. Первый товарищ начал пинать в область живота и груди. Они закончили, когда не заметили признаков жизни. Темень, тишина, пятна крови на камнях и неподвижное тело Марка. Двое неизвестных стоят в одышке и смотрят на него.

— Эй, мы чего, убили его? — недоуменно спросил второй.

— Надеюсь, нет, — ответил, все еще пытаясь отдышаться, первый. — Молодой, а такой борзый.

— Куда его теперь, вдруг убили? — настаивал второй.

— Давай оттащим куда-нибудь, — предложил первый.

— Куда?

Оба оглядели местность.

— Вон смотри, — указал пальцем первый в сторону, откуда они шли. — Какой-то погреб, давай туда его спустим, если жив, сам пусть отдувается.

— А если нет? — все сомневался второй.

— Ну не судьба, значит, кто докажет, что это мы? — ответил первый. Посмотрел на свою правую руку: — Сука, нос сломал, да еще и кусок кожи отгрыз!

Незнакомцы оттащили Марка к погребу, так тихо, как могли, спустили его и в полной темноте и сырости оставили лежать тело с окровавленным лицом. Дверь погреба с улицы была плотно сколоченной. Именно поэтому, когда она захлопнулась, пропал всякий намек на какой-либо луч света.

Глава 9. Единственная гарантия жизни

Ночь приятно окутала Грейден. Уютный и комфортный — тихий холмик. Такое название он носит среди местного населения, и это справедливо. Город расположен на небольшой высоте, что придает ему иллюзию неприступности. На севере от него чистое, прямое и очевидное поле. На востоке и юге город окружен огромной каменной грядой. А на западе, прямо после скал, в ожидании путников томится лес. Дремучий, зловещий, темный и в то же самое время манящий.

Полная и отчетливо видимая луна взошла над Грейденом как хранитель. Стрелы лунного света пронзили окрестности замка. Полуночная суета была уже в самом разгаре, массы пьяниц сновали по округе. Смех и крики. Живой ночной организм беспрепятственно облагораживал стены замка. Стражникам было плевать, им платят за дозор, а разгонять толпы никто не собирался, только в крови пачкаться, да и репутация руки закона пострадает.

Слаав говорит на этот счет следующее: «Пусть люди развлекаются ночами, плевать, утром все уберут. Если народ не будет развлекаться, как мы сможем управлять им? Держать в узде такую массу боеспособных и свирепых мужчин можно лишь с помощью задабривания и затуманивания их рассудка. У них все есть, у них все хорошо, значит, можно веселиться, опасности нет. Именно поэтому меня слушают, именно поэтому я делаю все, что хочу. И они делают все, что я хочу».

Но вдруг глубокий и мощный звон исполинского колокола пронзил Грейден. Все, кто был на улице, застыли и синхронно подняли головы. Те, кто был в заведениях, выбежали на улицу с обеспокоенными криками. Из купален вылетели даже голые, еще не завершившие акт мужчины и женщины. Ночной звон не к добру. Когда поняли, что происходит, паника охватила народ. Земля под ногами задрожала. «Монстры! Монстры!» — слышалось отовсюду.

Грейден заполонили терзающие душу крики, полные боли, страдания и безысходности. Как будто ты в аду, но наяву, безо всякой выдумки.

Общая картина еще не была видна, но отчетливо слышалось, как плоть стонет под черными лезвиями. Ночная дымка обратилась в кровавую.

«Что там происходит?» — выглянул в окно Гонти.

Он увидел кричащую толпу. Его также охватил страх, и он молча выбежал от своей возлюбленной, оставив ее одну. Все носились, кто голышом, кто изрезанный, были и люди с уже отрубленными конечностями. Понять что-либо в этом мельтешении было нереально. Гонти запаниковал и нырнул в ближайший переулок, дабы быстрее добраться домой.

Добежав до следующего переулка, он оторопел — река крови заполнила всю улицу и впадала в сток. Течение было таким быстрым, словно он находился у ее истока. Гонти обернулся и убедился, что это действительно так: кровь лилась из горы мертвых тел, складированных сюда явно намеренно. Некоторые трупы превратились в кашу, некоторые были расчленены. Что-то плотное и тяжелое коснулось ноги Гонти. Он перевел взгляд вниз и опознал отрубленную по локоть женскую руку, которую подхватило течение. Гонти резко отдернул свою ногу, и его вырвало.

Кое-как оклемавшись, он побежал в другую сторону, а в конце переулка заметил крупную фигуру: «Так, это Монстр или нет? Что хуже, пойти к трупам или к нему?» Пока Гонти думал, фигура заметила его и двинулась навстречу.

Гонти развернулся и сиганул было в сторону кровавой реки, но запнулся о ранее встретившуюся, застрявшую в решетке стока отрубленную руку. Резко перевернулся на спину и увидел перед собой Монстра. Высокая, мускулистая фигура, лысая голова, из одежды лишь кусок ткани, закрывающей пах. Глаза бешеные, сам в крови и с огромной секирой в правой руке.

— М… Монстр… — промямлил Гонти, тихонько отползая.

Создание в ответ лишь издало боевой клич.

Монстр наступил ему своей здоровой ногой на грудь, та затрещала. Гонти все тяжелее становилось дышать, глаза застилала кроваво-черная пелена. Последнее, что он увидел в своей жизни, — черное и сверхострое лезвие между его глаз.

После Монстр вынул оружие, обтер с него кровь об свою правую ногу, отставил к стене. Взял тело, располовинил его руками, так легко, словно оторвал кусок хлеба. Затем одну половину швырнул в общую кучу трупов, вторую, с интересом осмотрев, тоже вытряхнул. Вывалился остаток желудка, сердца и печени, все утекло в сток, а полупустой остаток туши отправился к горе трупов.

В это время девушка Славия, задержавшаяся в сырной лавке, где торговала, тоже кое-как, в панике, пробиралась домой. Славия впервые в жизни видела насилие и смерть. Весь Грейден был заполнен запахом плоти, от этого нестерпимо тошнило. Остановившись в переулке отдышаться, она вскоре заметила мускулистую, двуногую и прямоходящую фигуру. Монстр уже был рядом с ней, стоял лицом к лицу. Девушка замерла, но страх как будто бы испарился, она смотрела ему прямо в глаза и часто дышала. Ни единого звука, только дыхание. У Монстра глаза, налитые кровью, на плече черный клинок. Из одежды только тряпка на поясе. На груди есть пара шрамов от когтей, вряд ли волка, скорее медведя.

Монстр подошел еще ближе, прижав ее к стене, бешено дыша. Лицо девушки оказалось на уровне его груди. Монстр переложил клинок на левую сторону плеча и правую массивную руку упер ей в горло. Девушку охватили непонятные чувства — возбуждение и желание полного подчинения. Левой рукой она начала водить по его груди, легонько касаясь кожи, слегка царапая ногтями. А правой прошлась по животу, на котором кубики напоминали идеально ровную и твердую каменную дорожку, скользнула вниз и уверенно взялась за его член. Он быстро начал набухать и еле влезал в ее руку, тогда она подключила и левую. Опустив голову вниз и лишь только увидев прибор, девушка часто задышала и почувствовала себя расслабленно, продолжая поступательные движения руками. Затем Славия перевела взгляд в глаза Монстра. Они ничуть не поменялись, в бешеных глазах и на лице лишь появилось полное непонимание. Монстр зарычал и правой ладонью раздавил череп девушки о стену позади нее, при этом руки уже мертвой Славии все еще продолжали держать его член. Тогда он прицельным движением рубанул по ее рукам, ровно по локоть. Молодое тело без головы, в белом окровавленном платьице рухнуло. Отрубленные руки остались держать набухший член Монстра. Он без труда разжал кисти и швырнул в сторону, свирепо и очень громко зарычав. В ответ раздалось множество боевых кличей.

Настала судная ночь для Грейдена.

По всем улицам и переулкам текли еще не запекшиеся реки. Колокол уже не трезвонил. Доносились лишь редкие стоны тех, кому не повезло умереть сразу. Город был вырезан буквально за три часа. Истребили всю стражу, почетную и обычную, всех горожан, ночных леди, пьяниц, детей и женщин. Не пощадили никого и ничего. Трупы складировали в аккуратные кучки.

Все необходимые Монстрам ресурсы были захвачены, корчмы разгромлены.

Когда Монстры покинули Грейден, в нем повисла жуткая тишина. Лишь бурлили воды алой реки, топливом для которой послужили горожане. Ни птиц, ни собак, никого живого. Грейден умер. Только под утро начала спадать выедающая глаза кровавая дымка.