Невозможно договориться с палачом

Герман Волган, 2023

Одиночество – один из самых больших страхов у людей. Однако, для духовного развития человека – это состояние очень необходимо пройти и ощутить его в полной мере. Англичане говорят: – No pain \ no gain. В православии – это одна из стадий на пути поиска Бога. Но, мы – простые грешные социальные люди, иногда попадаем на этот путь не по своей воле и, естественно, страдаем и ищем помощи у других успешных собратьев. Но, не всегда нужно согласие пациента на сложную операцию, иногда "врач" решает все сам во благо больного...... Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава 2

УГОЛ 2

А теперь, давайте плавно перейдем к истории одного уважаемого «старичка» и его друзей, который тоже был молодым, и жизнь ему казалась вечным потоком удовольствий. Все проходит — и у него прошло. Пришел тот самый день, который абсолютно не отличается от других по своей форме и насыщению событиями. Но! Да, всегда мы натыкаемся на это «но», если доживаем до него, разумеется. Это день, когда стрелка весов, измеряющих важность своего существования и дел, резко перемещается на противоположную сторону шкалы ценностей. У Андрея Сергеевича, этот день наступил в октябре 2021 года, в возрасте 75 лет. В этот знаменательный и печальный для него день, он тихо произнес:

— Все — о! Амба! Осталось только купить на все мои сбережения самой дорогой колбасы и трюфелей французских. Нажраться, обдристаться и сдохнуть, как человек, достигший прозрения.

Пенсионер, ветеран труда и патриот России, слесарь высшего разряда Бондарев Андрей Сергеевич получил от детей письмо. На нем расписались два его сына и 45 летняя дочь, а также все его внучата. Письмо было «нежное» и со следами от слез. Все его дети жили в Москве, были хорошо материально обеспечены, и как говорится сейчас, продвинуты в сторону перманентного вожделения денежных знаков. Очень занятые и уважаемые люди. (?) За последние десять лет, детишки Андрея Сергеевича впервые собрались вместе и решили помочь папе. Не предаваясь долгим спорам и обсуждениям, они предложили ему переехать в хороший дом престарелых людей. Мол, им некогда ухаживать за ним по причине тяжелой работы и бесконечных проблем, но они всегда переживают о том его скрытом одиночестве, которое осталось ему после смерти мамы. Андрей Сергеевич был мудрым человеком и поэтому не огорчился и не обиделся. Он пошел на деревенскую почту и отослал короткую телеграмму, в качестве ответа и его родительского благословения:

— «Щенки неблагодарные. Папа».

После чего, зайдя в сельмаг, купил бутылочку «беленькой». Дождался когда Митька — кузнец закончит работу, и поставив «эликсир дружбы» на верстак, спросил у него весело:

— Митя, ты детишек своих сильно любишь?

Дмитрий Скворцов, сорокалетний угрюмый, но очень добрый мужик, был единственным его другом, так-так сверстники почти все разъехались, или умерли. В деревне остались лишь стойкие девяностолетние бабульки — жалобщицы. Они, с сорокалетнего возраста были неизлечимо «больны» и несчастны. Пережили всех здоровых. Еще остались их внучата, которые плотно подсели на алкоголь и «травку». Они существовали в другом измерении.

Митя, тщательно обтерев промасленные руки, совершенно ровно пробасил в ответ:

— Они, все, что есть у меня. Три дочки, три светлых лучика в моем сердце. А все остальное, только железо.

Он хорошо чувствовал Сергеевича, знал его, поэтому присев на кованый сундук для инструментов, стал, молча ждать продолжения, сказанного другом. Аккуратно и точно разлив бутылку по кружкам, Андрей Сергеевич, залпом выпив свою долю, крякнул с почтением к успокоительному напитку. Кузнец, точь в точь повторил его движения и звуки.

Они у тебя погодки. Машке твоей 15, и она старшенькая — продолжил свою мысль, Сергеевич.

— Когда мои дети были в таком возрасте, то была совершенно идентичная ситуация. Мы с моей покойной женой, работали с утра до поздней ночи, чтобы они были образованы и, вообще, хорошими людьми. Любили мы их сильно. И вот результат — письмо с их щедрым мне предложением.

Андрей Сергеевич, немного трясущейся рукой, бросил конверт на верстак.

— Прочти Митя. Сделай милость. И скажи свое мнение.

Кузнец взял конверт, и внимательно рассмотрев адрес отправления, неуклюже извлек листочки письма своей «медвежьей лапой». Пока он читал, выпятив нижнюю губу и беззвучно шевеля губами, Андрей Сергеевич вышел из кузницы во двор. Присел на сухое потрескавшееся бревно, заменяющее лавочку, закурил папироску и стал вспоминать о той радости, какую он испытал с рождением первого сына Петра. Вся деревня гуляла и веселилась вместе с ним. А что сейчас стало с людьми? Подозвав к себе Митькину Жучку, маленькую, ласковую и старающуюся всем угодить собачку, стал трепать ее за ушком, приговаривая:

— Ах, ты шельма добродушная. Всем ты рада и всем довольна. Никогда не обижаешься и любишь бескорыстно. Божья тварь! За что же вы, собаки, так людей то любите? Загадка природы. Ишь, как смотришь то на меня, прямо слеза набегает.

На крыльцо вышел кузнец, строго посмотрев на Жучку, молча, передал конверт другу. Прикурив от папироски Сергеевича, присел рядом с ним и откинулся всей своей могутной плотью к стене кузницы.

Слушай, старик — докурив до самого фильтра сигарету, лениво протянул Митя.

— Выпить мне сегодня хочется, не по-детски. Пошли к Платону, он мужик пришлый и умный. Поговорить необходимо.

Андрей Сергеевич, как раз это и хотел ему предложить. Только слегка удивился тому, что Митька решил сделать «третьим», именно, этого странного и нелюдимого мужичка:

— К нему то, зачем? Я его, почитай, год не видел на улице. Сидит, ка сыч в своем сарае и пишет что-то день и ночь. Бабы говорят, что он нехристь и дух в нем нечистый обитает.

Кузнец, как пружина резко встал с бревна, и потянувшись на солнышко, расправив плечи, спокойно ответил:

— Дуры они, неграмотные. Он гостей и алкашей, правда, не любит. Но, у меня есть к нему подход особый. Человек смышленый и мудрый — ты уж, поверь мне на слово. Пойдем Сергеевич, отдохнем и расслабимся.

Турнув собачку ногой, чтобы сильно не приставала, помог своему старшему товарищу подняться на ноги. Тот же, стряхнув пепел со штанин, неохотно согласился:

— Ну что ж, пошли. Если Платон станет выкобениваться, то можно смело перебазироваться к Филипповне — у нее веселее и самогонка есть.

Подперев дверь кузнецы, совковой лопатой, друзья медленно двинулись к самому крайнему домику опустевшей деревеньки. По дороге зашли в сельмаг и прикупили две бутылки «Особой» — как говорят в народе, «эликсир взаимопонимания» и любовный бальзам для души. Продолжая неторопливый разговор о необратимом разрыве между поколениями, друзья спокойно зашагали к мудрому Платону, безо всякой надежды на окончательное решение их житейских головоломок. Опустевшая деревенька, безнадежно утонувшая в вечной тишине и леденящей скукотище, вяло показывала признаки жизни подвывающим собачьим лаем. Короткий дождичек хорошо «разобрался» с дорожной пылью и назойливым вечерним маревом. Подойдя к условной калитке владений Платона, бесхитростно сооруженной из двух скрещенных лопат, Митя громко кликнул нелюдимого хозяина:

— Сократ, твою мать!!! Принимай гостей! Гость в дом — Бог в дом.

Дверь маленького, неказистого домика моментально открылась, и на ветхом крылечке появился сухенький мужичонка. Седая окладистая борода и хитрые бегающие глазки, смешно представили образ мультяшного домовенка. Хозяин явно был рад гостям, но, нахмурив бровки, пытался показать вид недовольного и попусту потревоженного делового человека. Однако, буквально в несколько секунд, детская улыбка озарила его лицо и он, картавя букву «р», весело поприветствовал друзей:

— О — оо! Рад тебя видеть, Митька…!

Ну… и ты, сосед, не хворай! — выговорив более сдержанно, крепко пожал руку второму гостю.

Что — то еврейское, в нем явно присутствует — подумал Андрей Сергеевич, ставя бутылку на стол.

Нежно отстранив черного большого кота, который как приклеенный, терся об его ноги, Платон в одно мгновение развернул сельскую газетку на потрескавшийся струганный стол. Так же, он заботливо выставил три граненых стакана, алюминиевые вилки, говяжью тушенку и сайку черного хлеба. Если честно признаться, то Сергеевич был убежден, что у этого деревенского отшельника все обеденные причиндалы были в единственном числе. Приятно, когда ошибаешься в лучшую сторону. Платон, тщательно потерев ладонями по штанинам, показал гостям, что он принимает гостей и собирается обслуживать их с чистыми руками. То, что его совесть чиста, можно было понять по его слезящимся от удовольствия, глазам. Присели, выпили по первому стакану и дружно одобрительно «крякнули».

Хороша злодейка — высказал общее мнение хозяин, погладив опустевшую бутылку, которую, тут же поставил на пол под столом. Как говорится, «трупа необходимо убрать с поля брани». Вторая бутылка исчезла в том же направлении, что и первая, ровно через пять минут. Время, потраченное на выкуривание папироски. Ничего нового, процесс, отлаженный в русских деревнях и точно регламентированный, приобретенным упорными тренировками и опытом. Доза, в две бутылки «беленькой» на троих, самая безобидная и располагающая к долгой и откровенной беседе. Все, что превышает эту проверенную дозу, является экспериментом над душой и телом. Нашим друзьям, проделывать такие опыты в этот день, было не желательно. Каждому из них, нужно было выговориться и получить дружеский добрый совет. Через десять минут, дым в хате стоял коромыслом, и велась хорошо отлаженная для понимания, разнотонная беседа. Митька изредка и глухо басил, Сергеич же, густым баритоном выпускал короткие очереди слов. А вот, Платон, плотно перекрывал паузы своим немного визгливым тенорком. Установилась полная, желаемая идиллия. В данный миг, бойко провозглашал свои мысли, хозяин:

— Вот ты говоришь, что не понимаешь, ни хрена, что происходит в мире. И, вместе с этим, сильно огорчаешься, ужасаясь решениям своих детей. Да и, современной молодежи, в целом. Разумно ли это? Как так можно то, вообще? Еще Иисус Христос, неся людям свое учение, удивлялся тому, что его никто не понимает. Он говорил всем (мудрым и пожилым старцам) — Вы слушаете, но не слышите. Вы смотрите, но не видите. Так и ушел из этого мира, пообещав, что придет его Отец, с огнем и мечом, коли слов не понимаете. Ну, чего ты хочешь, Сергеевич? Что бы все было, по-твоему? Тогда ты будешь довольным и станешь любить своего сына, или дочь. А если не так, то ненависть и злоба управляют твоими действиями. Не болен ли, ты? Ведь любовь к детям, совершенно ничего общего с их послушанием не имеет. На Руси уже давно сравнивают своих потомков — хорошие они, или плохие, со словом послушание. А, вот я недавно прочел замечательную книгу Брюса Перри и Майи Салавиц «Мальчик, которого растили, как собаку». Как вам такое название? Психология — штука спорная и относительная. Но, детские травмы берутся от не внимания взрослых. Это только от собак требуют полного послушания. А люди!? В первую очередь, для родителей — послушными могут и не быть. Это их выбор. Полное послушание должно быть исключительно, Богу.

Все время, пока говорил Платон, Митька держал в руке полный стакан водки и рот его, был открыт. Не пролил ни капли. Ему было очень удивительно, что молчаливый, скромный отшельник, может говорить жестко и с вызовом. Сергеевич же, ни капли не смутился от выслушанного им обличительного монолога. Он, залпом выпил свою «нагретую» дозу спиртного успокоителя, шмыгнул носом и иронично ответил Платону:

— А, чего ты так распалился то? Вроде, говоришь по делу и складно, но философски — не жизненно. Ты мне про Иисуса Христа не плети — его все используют и перевирают дюже. Думаю, нас достаточно погоняли, то влево, то вправо, как баранов. А лучше, ты мне скажи проще, без аномалий — что ты то, учить нас вздумал? По моему, когда три мужика собрались за столом и разлили водочку по стаканам — самое разумное дело, это поплакаться друг другу и разойтись мирно. Мы, достаточно пожили, чтобы хорошо понимать то, что искать правду — дело пустое и глупое. Я, тебе скажу проще — мой отец уважал деда, а я, уважал его. Хотя, многое делал вещей, которые сильно противоречили их мировоззрению. Но, понимал, что мои старики, есть самый важный корешок во мне. А сейчас, выходит так — немощного и больного за борт, чтобы не мешал движению к наращиванию капитала. А, как же — ведь это главный принцип капитализма (по Марксу). Получается, элементарный закон эволюционного развития — выживает сильнейший. Ну, тогда, чем мы — люди, отличаемся от животных? Ну, где логика то, у этих самовлюбленных правителей этого мира? Хорошо! Сейчас пришел к нам этот вирус. Хрен его знает, откуда он взялся? И, что они, снова начали борьбу с ним — как папуасы вокруг костра прыгают и создают вакцины. Ни разу же, сволочи, не обратились к народу с вопросом — Зачем он пришел? Решили снова избавляться от Бога — методом закрытия глаз. Мол, ничего не видел — значит, не виноват. Короче, Платон, ты мне на больное место, солью не капай. Знаю, не знаю — а, человеческого образа терять не хочу. Если дети отказываются заботиться и уважать своих родителей — пошел этот мир на х….. Так, что, давай не будем оправдывать Дьявола, с его вечным денежным капканом, в который попали наши дети. Да, и мы, тоже.

Глаза Платона заслезились и засверкали, как перед дракой. Было понятно, что ему тоже было необходимо высказаться и просто поспорить. Наверное, долгое одиночество и замкнутость от людей сказывались на него, не шуточно. Он это скрывал, но маска его была жиденькой. Он, как молодой петушок, взъерепенился и, смешно подбочась, торопливо выпалил, уставившись в потолок глазами:

Конец ознакомительного фрагмента.