Воскрешение чувств

Герман Волган, 2023

Нет никаких дорог, ведущих к счастью. Счастье – это дорога. Так утверждает Лао-Цзы. У каждого человека в жизни наступает момент, когда ему становится очень больно и одиноко. У всех это происходит по-разному и совершенно не зависит от того, что он имеет и чего добился в жизни. Это вполне нормальный процесс. Как увядшая листва, опадающая с дерева. В такой период очень хочется все поменять, начать жизнь заново. Отправиться в дорогу – туда, где восходит солнце. У некоторых людей это получается. Подняться на одну ступеньку выше, обрести нечто новое. У большинства же такое тяжелое состояние просто проходит само собой, как сезонная простуда. Говорят, что время лечит все, но только не желание быть счастливым. Нужно шире и чаще улыбаться. Для того, чтобы случайные прохожие думали, что состояние (счастье), вполне достижимо. Безусловно, некоторые индивиды обозлятся еще сильнее. Не важно – это их личные проблемы. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава 3

Быстренько одевшись и, как говорится, очистив пыль минувшего скандала со своих сапог, направился отсыпаться в автомастерскую. Все равно с утра нужно приступать к починке сильно разбитого «мерса». Кирилл, не торопясь, шел по темным улицам города. Ни один фонарь не светил, только благодаря щедрой луне он мог различать лужи и колдобины под ногами. Перепрыгнув через очередное препятствие, он смачно матернулся и высказал свое мнение по поводу всех достижений страны:

— Да, уважаемый дедушка Ленин! Думаю, что до коммунизма вы не дотянули именно потому, что забыли электрифицировать наш городок. И рухнул ваш план в тартарары из-за этой «ахиллесовой пяты», а с социализмом вообще беда. К сожалению, «своя рубашка ближе к телу». Она победила все ваши чистые и искренние порывы самопожертвования во имя всеобщего счастья. А нынешний капитализм или, лучше сказать, феодализм вообще не берет во внимание такие городки, как наш. Считая их бесконечно малыми величинами. Дуболому понятно, что бюджет на содержание личного особняка какого-либо олигарха намного превышает бюджет нашего поселения. Так что береги, Кирюша, свое здоровье и зрение, особенно надеяться сейчас не на кого и не на что — только на себя. С любовью или без, а жить и жрать хочется всегда. Такой уж заложен в нас природный рефлекс… или закон — черт их всех разберешь. Надоело все до скрежета зубов, пора устраивать новый спектакль для снятия нервного напряжения и подъема мышечного тонуса. Интересно, кого на этот раз мне сыграть, может, я уже до Гамлета дорос? Пойду в кабинет анатомии, возьму череп и проедусь по банкам. Может, получу кредит на достойные похороны моего друга Йорика?

Добравшись до мастерской, Кирилл завалился на хромоногую кушетку. Спать не хотелось, так как мысли лезли во все дыры, даже нос чесался от предвкушения чего-то необычного. Сколько раз за свою жизнь он устраивал подобные представления, перемещаясь по близлежащим городам. Даже, случалось, делал добрые дела. Например, в таком же маленьком, как и его родной «хуторок», в администрации добился того, чтобы построили для детей парк с фонтаном и аттракционами. Тогда Кирилл был в образе проезжавшего мимо инкогнито, чиновника по особым поручениям Министерства. Он был в творческом ударе и лихо отыграл свою роль, пообещав на рабочем собрании руководства города, выделить деньги из бюджета. Но строго наказал им, чтобы начинали строительство немедленно, используя резервы и кредиты.

— Все окупится, товарищи! Ведь это ваши дети! Проигрыша в этом деле быть не может! — торжественно закончил он совещание.

Они начали строить парк под впечатлением гениальной игры Кирилла. А когда денег из центра не дождались, то решили закончить это богоугодное дело на свои средства. Вот так!

Было уже три часа ночи. Заложив руки за голову, он смотрел в потолок и докладывал сидящей там мухе свои соображения о сложившихся новых обстоятельствах:

— Итак, толстобрюхая! Что мы имеем с гуся на сегодняшний день? Выяснились совсем неприятные для меня факты.

1. Любить я не умею и не могу.

2. Цели в жизни нет никакой.

3. Началось гонение и разоблачение моей невидимой сущности, причем с потерей дорогого мне человека.

4. Раздолбай и эгоист я конченый, хотя в этом вопросе нужно серьезно разобраться.

Далеко не ангелы мне выносили приговор. Мало кто нынче готов прикрыть амбразуру своим телом. Вот скоро уже припрутся мои коллеги по работе. И что, чем я хуже их-то? Возьмем, к примеру, Кольку Манина. Забулдыга, 35-летний бракодел и халявщик. Женат вообще никогда не был, и детей нет. Собирает марки и шляется к 50-летней Зинке по ночам, где, на пару выпив вина, горлопанят песенки до утра. Что же ты, Лизочка, таких вот не критикуешь и не бесишься оттого, что чувства у них не очень развиты? Или Михееч? Кроме своих железок, больше ничем не интересуется. Ковыряется здесь с болтами и гайками до десяти вечера, а затем ползет к своей старухе Трофимовне, чтобы повышать ее политическую грамотность. Ладно бы зарабатывал много и внукам помогал, так нет же, говорит, что моторы — его жизненная страсть. Про Ивана Старостина ничего плохого сказать не могу — работяга, отличный семьянин и детишек своих любит. Не курит и не пьет, но зануда и скупердяй жуткий. Что касается Глебушки, 40-летнего аскета, помешавшегося на религии, ему могу только посочувствовать. Обвешался весь иконками и крестами, а в минуты перекура, подложив коврик под колени, молится строго на восток. Всем рассказывает историю своего прозрения и возвышения над мирской суетой. Два года назад его жена Клавка выгнала из дома за постоянные пьянки и отсутствие денег, а также мужского потенциала. Короче, дала ему такого пинка под зад, что когда он пересчитал все ступеньки носом, то прозрел. Говорит, что дух святой на него снизошел. Когда очнулся, то, мол, увидел он, что сидит с ним рядом Архангел Михаил и, гладя по его лысой голове, приговаривает ему:

— Не переживай, Глебушка! Теперь ты свободен, как агнец Божий! Бросай пить горькую и молись за всех грешников. Возлюби братьев своих всем сердцем и отдавай ползарплаты в церковь. Детишек ты не прижил, а для баб сил не нажил.

Короче, рехнулся окончательно, но в монастырь не собирался идти. Так как один грех все-таки у него остался — очень любил пожрать вволю, особенно сало и колбасу. А там с этим строго. Над ним никто не смеялся и не подтрунивал — безобидный человек, пусть делает что хочет. И последняя в нашем рабочем коллективе это Надежда Павловна — уборщица и ведьма по совместительству. Старая дева, фанатически ненавидящая мужиков и всех женщин, которые умудряются жить с ними. По ее словам, все мужики — это кобели и пьяницы и от них только срач везде и беспорядки. Вот такой нехитрый расклад получается.

Проснулся Кирилл от грохота доминошек, которыми выражали свои боевые чувства игроки в козла. В мастерской давно уже установился своеобразный ритуал начинать работу с парой партий в домино. Так сказать, для прилива хорошего настроения и вместо утренней зарядки. Наш главный мастер Семеныч ничего против этого не имел, главное, чтобы работа была сделана вовремя. Он был майором, танкистом на пенсии, и пользовался всеобщим авторитетом. Действительно, и мужик стоящий, и во всех агрегатах разбирался как Бог. Кирилл принялся рихтовать помятый бампер машины. Бойко стуча резиновым молотком, приговаривал:

— Лизка права, надо исправлять ошибки. После работы позвоню Ольге и попрошу ее разрешения встретиться с дочкой Ксюшей для начала, а там и с Мариночкой буду восстанавливать отношения. Она уже взрослая, может, поймет отца. Ну что сделаешь, вышло так, что я никудышный родитель и не умею нянчиться с детишками. В конце концов, как говорится, семья под крышей и кушать есть что.

Вторая жена Оля — это не Алка. Она еще замуж не вышла и поэтому более благосклонно относилась к нему, иногда сама ему звонила и спрашивала о жизни и здоровье. Алка же была очень зла на Кирилла, так как он был ее первой любовью и она считала, что он не бросил их с дочкой ради баб, а просто предал. С ней законтачить никак не получится, нужно будет встречаться с Мариной, дочкой, тайно. Благо что она еще называла его папой и не показывала никакой агрессии, а с матерью, после ее второго замужества, ладила плохо. И еще одно дело было у него — это забрать из фотошопа готовые его детские фотографии — очень хотелось посмотреть на себя маленького, жизнерадостного и веселого. Работы было много, поэтому смена прошла незаметно. Кирилл с ребятами помылся под душем и, повязав свой праздничный галстук, направился в сторону домика, где жила Оля с дочкой. Кстати, по дороге к ним забрал и фотки. Присев на лавочке в скверике, он открыл конверт и расплылся в умилительной улыбке. Кирилл рассматривал тщательно каждого малыша, и даже слезы самопроизвольно потекли из его глаз.

Он сказал себе удовлетворенно:

— Неправда, все-таки чувства во мне сохранились, и их полно, как в ядерном реакторе. Только надо постараться дать им свободу, хотя сердце с годами все каменеет и черствеет. Но ничего! Пока живой, шанс есть, и я найду эту потаенную дверцу, к тому же жестко разберусь с теми, кто навесил амбарный замок на нее. Совсем охмурили нас этими деньгами и еврейским практицизмом. Русская душа на копейки порублена. Я всем докажу, что еще могу любить и быть любимым, надо только попросить помощи у Бога, что ли, или у Вселенной.

Кирилл никогда не посещал церкви и ничего не понимал в религиозных делах, но верил, только по-своему, как любитель. Верил в то, что не могут сами люди поддерживать гармоничный порядок жизни. Верил в то, что есть где-то Первичное и Вечное, которое не дает возможности мысли заставить одновременно пожелать всем людям поехать, например, в Урюпинск. Иногда, стоя на остановке в ожидании автобуса, он удивлялся тому, насколько все продуманно и интересно расположено. Возьмем вот дороги. Они, как сосуды тела, разбегаются в определенном и строгом направлении по миру, а машины и люди двигаются по ним, как клеточки крови. Все что-либо везут или несут, и так бесконечным и непрерывным потоком. Чудеса, да и только. Так что, он твердо решил, что если попросить, то обязательно ему ответят. А ведь он, по гордости своей, в жизни никого не просил о чем-то, все делал сам и рассчитывал только на себя. Кстати, так и учит нас сегодняшняя жизнь. Позвонив Ольге и получив разрешение, Кирилл направился к детской площадке возле их дома, где Ксюша с подружками играла с мобильным телефоном.

Он стукнул себя по лбу и со злобой к себе выпалил:

— Идиот! Давно уже мог бы догадаться, что ей нужно купить смартфон. Причем лучший девайс в их дворе. А я Маришке плюшевого медведя притащил. Права Алка, башка у меня большая и мозгов много, только они медленно работают, как устаревшая модель компьютера.

Кирилл отозвал дочку в сторонку, и она с радостным криком бросилась к нему. Уже больше года они не виделись. Ксюша подросла и была очень похожа на мать, слава Богу! Он поднял ее вверх на руках и закружил, как в раннем детстве. Сегодня явно был какой-то переломный день в его судьбе, но почему-то он начался с потерь и грустного прилива настроения. Дочка подсказала ему, что она взрослая и ей будет стремно перед подружками. Кирилл мягко опустил ее на землю и с неловкой улыбкой извинился перед повзрослевшей девочкой:

— Прости, дочуня! Просто я давно тебя не видел и очень соскучился.

Соврал отец ребенку. Он все делал так, как должно было быть в нормальной семье, которую, к сожалению, никогда не имел. А сердце его молчало. Кирилл даже немного испугался этого состояния, с содроганием подумал:

«Неужели я и взаправду совершенно бесчувственный? Ведь Ксюшенька, дочка моя, кровинка, а я как чужой. Она такая красивая и милая девочка, рада мне, несмотря на то что я почти к ним не появлялся. Вообще где я находился всю эту жизнь? Как ни крути, а выходит, везде чужой и одинокий, как волк».

Они уже сидели на лавочке, и дочка рассказывала ему что-то о школе и учителях. Кирилл резко встрепенулся и сбил с себя туманное наваждение, начав спрашивать ее про маму и как протекает их жизнь.

— Да брось ты заморачиваться, пап! — прервала его по-доброму Ксюша. — Все нормалек! Как у всех, обыденность, медленно перетекающая в редкие праздники. Ты-то как?

Он посмотрел в ее глаза с удивлением. Ей всего 10 лет, а она уже такая спокойная и практичная. Несомненно, это поколение самое умное, что было за всю историю Земли. Они имеют свое мнение. Чудеса! Они точно не желают ходить строем.

Дочка обняла его и, поцеловав в щеку, торопливо сказала:

— Пап, я побегу к девчонкам. А то облом получается. Верке купили айфон новый, и мы его гоняем.

Вдогонку Кирилл пообещал ей:

Доча! Я обязательно куплю тебе еще лучший айфон. Буду приходить к тебе чаще.

Она подняла руку, показав ему, что услышала и благодарит его. Посидев еще на лавочке минут двадцать и понаблюдав за девчонками, Кирилл медленно поднялся и пошел домой в родительскую двушку. От привычного оптимизма не осталось и следа.

По дороге, не замечая никого и ничего, он размышлял:

— Выходит, я добрался до какой-то невидимой жизненной черты, которую необходимо преодолеть. Черт возьми, как будто отрезало прошлое. Пустой, как бочка из-под огурцов. И что мне дальше делать? Веселиться явно расхотелось. Женам и детям абсолютно не нужен, а с самим собой стало необычайно скучно. Остается одно — срочно требуется покуролесить немного, чтобы в депрессию не загреметь. Сделать надо, а желания нет!

Так он доковылял до дома и, сбросив с себя кроссовки, завалился в кровать, решив заснуть, а утром сделать первый шаг к новым свершениям.

Наутро Кирилл проснулся разбитый и без настроения. Снилась ему всякая чертовщина, как будто бы его гоняли, как мячик, по всем его бабам. А они вели себя с ним как с чужим и вовсю ему грубили. Сев на кровати и свесив ноги, он закурил. Сегодня был выходной, и идти на работу, где можно было немного отвлечься от гнетущего состояния, было не нужно.

— Куда же податься бедному изгнаннику? — задал он себе вопрос вслух. — Ну допустим, вечером к Натахе загляну. Ей можно втирать что угодно, все выслушает, но ничего не посоветует дельного. В постель, и весь разговор. Проста, как лист тетрадный, разрисовывай, как хочешь, все стерпит. А что, если съездить к дядьке Ивану, он человек прожженный и богатый. Может, скажет что-либо дельное?

Кирилл не стал откладывать в дальний ящик свое решение и, быстренько одевшись, почти бегом потрусил к остановке. Со своим дядей, братом покойного отца, он не виделся и не общался уже лет десять. Жизнь кипела, и было не до него, и это отвечало ему взаимностью. Дядька, так же занятый своей торговлей овощами, племянника давно определил в пустобреха и в нем особо не нуждался. Но у Кирилла он был единственным близким родственником, не считая его жены, тети Зины и их тучной 40-летней дочери Ирины, которая жила с ними по причине своего слабоумия. Жили они в центре города, в большой пятикомнатной квартире. Считали они себя полностью упакованными, имея джип «чероки» и дачу в престижном месте. Дядьке стукнуло уже 65, и он признавал только деловых людей, а с бездельниками не общался, вел себя с ними строго, даже, брезгливо. Кирилл в число деловых предпринимателей ни по каким параметрам не вписывался. Встретили его просто, спокойно, но со вздохом разочарования.

— Проходи, коль приехал — буркнула тетя Зина, вытирая мокрые руки об фартук. — Давно тебя не было. Здоров ли?

— Да ничего, терпимо пока, — разуваясь, ответил он, подумав с раздражением: «Ты хоть помнишь-то, как зовут меня?»

Из комнаты вышел дядька в мохеровом халате и с огромным пузом. Вяло подал руку племяннику, спросив хриплым баском:

— Ну что, Кирилл Сергеевич, совсем хреново стало, коли нас вспомнил?

Кирилл постарался улыбнуться и ответить дружелюбно:

— Не совсем! Но должен же кто-то первым проведать родственников. А то не по-людски получается как-то. Да и за советом к тебе пришел. Не бойся, денег просить не буду.

Дядька ухмыльнулся и весело ответил:

— А за деньгами нормальные люди в банк и на работу ходят. А мы сами еле концы с концами сводим.

Кирилл очень хотел ответить ему чем-то ядовитым, но сдержался, а то продолжения их встречи явно не получится. Выбежала толстенькая Иришка и радостно повисла на плечах двоюродного брата. Она была искренне счастлива. Поцеловав ее и вручив коробку шоколадных конфет, он иронично сказал:

— Хоть ты, сестренка, рада мне! Святая ты простота. Давно исчезли из моего окружения такие люди.

Тетя Зина из другой комнаты прокомментировала ее порыв:

— Она и воров так встретит. Всем рада, дуреха.

— Спасибо за сравнение, тетушка. Хорошо хоть в убийцы еще не определили, — громко и уже нахально отреагировал Кирилл.

Сев с дядькой за столом на кухне, чувствуя противную натянутость, стали потихоньку раскрывать тему его прихода к ним. Стол был пустой. Он хорошо демонстрировал племяннику его место на социальной лестнице, принятой в этой семейке. Беседа не получилась. Какие, к черту, советы, если тебя встретили как оборванца и чаю даже не предложили. Кирилл, отстучав дробь пальцами, резко приподнялся и демонстративно вежливо откланялся. Злоба просто переполняла его, и на выходе, сделав доброжелательное лицо, он сладким голосом спросил хозяев:

— Вы, родственнички дорогие, кому добро копите? Не мне ли? Ведь я единственный ваш наследник. Если так, то спасибо вам, дорогие мои.

Хлопнув дверью так, что косяк чуть не вылетел, он выскочил на свежий воздух и расстегнул воротник рубашки:

— Сходил Иванушка-дурачок к Кощею бессмертному! Ведь он же брат отца и мужик вроде был неплохой. Что с людьми деньги делают? Засели, как хорьки, за железными дверьми и презирают людей, которые торгашами не стали. Эх, подпалить бы ему его джип, может, полегчало бы мне? Да нет, хрен полегчает, их время сейчас настало, их полчища несметные по ларькам сидят. Сука, как разозлил-то он меня, аж жилы все взбухли. Подожди, вот разберусь малость со своими перестроечными проблемами и раскулачу тебя, чтобы заново птичкам радоваться стал. А что, вот надену на себя свою маску и стану местным депутатом. Тогда будете мне улыбаться и в окошко «ура» кричать. Хотя нет, не по мне это — использовать свои игровые способности для возвышения и прибыли. Есть только один вариант, цель найти и желания обрести — реальные. Как это сделать не знаю пока, но верю, что найду тропинку в этом дремучем лесу.

Так обозленно рассуждая, Кирилл добрался до Натальи. Она встретила его запросто, как мужа, вернувшегося из магазина. Действительно, Кирилл прикупил две бутылки красного вина и закуски всякой. Выпить было ему совершенно необходимо, а то все проводки в голове перепутались. Сын у Натахи был еще совсем маленьким, шестилетним курносым шалопаем, да и она еще не достигла 30-летнего возраста. Однако в сравнении с Лизкой уступала ей по всем параметрам темперамента — короче, амеба, которую нужно усиленно разогревать, чтобы ощутить какое-то движение. Кирилл сел за стол и налил себе сразу полный стакан. В одиночку залпом выпил и, положив ногу на ногу, закурил. Выпустив мастерски колечко сизого дыма к потолку, он задумчиво сказал сам себе:

— По сути, ты и есть это самое колечко. Сделали из тебя формочку, а со временем она вся расплылась и исчезнет непременно. Да, выходит, взрослым мужиком я никогда и не был. Самостоятельным и независимым — это да, но не взрослым. Где-то я слышал, что мужики вообще не взрослеют — им всегда требуются игрушки и забота, только игрушки оживают, а без внимания и оценки женщины совсем не могут жить. Ну что, доктор прав, что выставил меня за дверь и пихнул самостоятельно решать свои проблемы. Не ждать от него готового решения. Что я безответственный и пофигист, чтобы это понять, лупа точно не нужна, достаточно спросить себя о чувствах к своим дочерям. Видите ли, пошел бахвалиться перед врачом своими способностями и подвигами — ну, дите и есть дите. Чем бы ни тешился, лишь бы не плакал. Выход у меня один — будить своего внутреннего «я» и поставить цель в жизни. Кто он, этот Кирилл Сергеевич, и как его будить, не знаю, но обязательно растолкаю его, как бы он ни сопротивлялся.

Наталья присела рядом с ним и поставила пустую рюмочку на стол.

Кирилл налил ей половинку, и с раздражением спросил ее:

— Что ты все молчишь, как не живая? Рассказала бы мне сплетни городские, что ли. Скукотища с тобой страшная, Наташ! Ты вот женщина, вся при себе, все на месте, как говорится, а вот тепла от тебя никакого. Ну что с тобой, дорогая моя?

— Да вы же, мужики, все тепло мое и высосали. Неужели не помнишь, какая я была в молодости, а сейчас как выжитый лимон — радость улетучилась из груди, словно ацетон из склянки, — спокойно ответила она.

К слову сказать, Наташа действительно была веселой и заводной девчонкой, но Стасик, первый ее муж, был сукой редкостным, даже бил ее, демонстрируя свою мужскую неуверенность. Его и замочили по пьянке малолетки, за то, что трепанул языком лишнего. Хорошо, что детей у них с ним не было, а вот с Вовкой Черепановым, живя в гражданском браке, родила Борьку, который спал в соседней комнатке. Вовка слинял от нее и от сына куда-то на Крайний Север, на заработки, и с концами. Она его не искала, хоть и простая баба, а гордая. Всем говорила так — что Бог ни делает, все к лучшему. Жила спокойно, безо всяких излишеств, работая на почте и часто посещая церковь. Ни с кем из мужиков, кроме Кирилла, не общалась, считала, что одного постоянного достаточно для снятия потребного женского желания. Слова «любовь» в ее понятии и лексиконе не существовало, так, одна морока и обида. Терпима была нереально.

— Ты в последние дни совсем изменился. Ходишь как в воду опущенный, — после выпитой рюмочки она заботливо проговорила ему. — Сходил бы в церковь, там батюшка молодой и очень умный. Может, посоветует тебе что, и полегчает на душе.

Кирилл посмотрел на свою подругу с недоумением и немым вопросом:

— С какого лиха я попрусь в церковь-то? Никогда там не был, да и попы в своих траурных нарядах мне вовсе не нравятся. Про Бога у меня свое понятие есть, чужая лапша на уши мне совсем некстати.

Наташа погладила его по широкой волосатой руке и мягко предложила ему:

— Ну, коли не был никогда, так вот и сходи. Посмотришь, поговоришь… не понравится — уйдешь, денег-то платить не надо, все-таки не театр. А батюшка — парень современный, склонять тебя к вере не будет, и мозгам твоим не повредит послушать что-либо новенькое. Погулял-то ты на славу, два развода, дети, и с нами грешить продолжаешь беспутно. Заходила к Лизке в магазин, говорит, что турнула тебя, как кобеля общипанного.

— Да ладно! Болтает много она с дури. Мне и тебя одной достаточно сейчас, не до баб мне, нужно кривую жизни выгибать в правильное направление. А в церковь, пожалуй, зайду. Кто его знает, где найдешь, а где потеряешь, — нехотя проворчал Кирилл.

Они посидели еще часок на кухне, где он почти один допил все вино. Захмелеть и расслабиться ему не получилось, как говорится, только деньги на ветер. Легли спать, как муж с женой, задница к заднице, и можно считать, что день окончился впустую. Утром Кирилл, не будя Наталью, ушел на работу, где с Михеечем и Колькой до вечера провозились с побитым кузовом пригнанной с аварии машины. После этого, приевшегося и надоевшего копеечного труда, надев на себя костюм, направился в городской храм. Кирилл знал только одно, там нужно вести себя прилично и спокойно — молиться не обязательно. Да он и не знал ни одной молитвы. Служба подходила к концу, и в основном набожные бабульки в ситцевых платочках прикладывались к кресту. Он приложился тоже, чтобы быть как все.

Дождавшись, пока батюшка переоблачится и проследует на вполне заслуженный отдых, перехватил его на самом выходе. Немного смущаясь, неловко обратился к нему:

— Понимаете, я вот первый раз посетил церковь. Извините, но если у вас есть минут пять для меня, то позвольте задам один вопросик.

Священнику было не более 30 лет. Редкая курчавая бородка и белозубая улыбка сразу помогли снять нахлынувшее напряжение. Он по-простому протянул Кириллу руку и весело сказал, причем перешел сразу на «ты»:

— Без проблем! Чем могу, помогу! Выкладывай как на духу, чем опечален, старче.

Кирилл облегченно вздохнул. Ему очень понравился этот продвинутый поп. И он уже, также на «ты», спросил его с улыбкой:

— Да понимаешь вот, дожил до 47 лет, а дальше не знаю, что делать. Буквально несколько дней назад пустота какая-то накрыла, как мешок на голову надели. Ничего у меня нет, и вдобавок сказали мне, что любить не могу и чувства угасли на хрен.

Батюшка похлопал его по плечу и, еще шире заулыбавшись, с приливом бодрости ответил:

— Это же здорово, дружище! Тебе просто жутко подфартило, что твоя судьба приостановила тебя. А ты как хотел, до самой могилы чудить и наслаждаться прелестями этой видимой жизни? Желание такое по-человечески понятно, только прямиком можно угодить из первого класса в товарный вагон. Не боишься такого вот расклада?

Он пристально и смело посмотрел Кириллу в глаза. Ему явно показалось, что в глазах священника прыгали разноцветные огоньки — они были добрые и смешные. Может, это отсвечивал свет фонарей, а может, и нет? Кирилл очень взбодрился.

— Слушай, как тебя зовут? Меня Кирилл. Чувствую, что попал на этот раз я правильно, именно к тебе. Ты моложе меня, но то, что ты спросил, я об этом никогда и не думал.

— Отец Сергий вообще-то. Так что будем знакомы. Думаю, тебе нужно время поразмыслить немного, а после возвращайся, поболтаем. Держи лапу и крепись, дружище. Все будет хорошо!

После такого разговора, в приподнятом настроении, Кирилл мигом добежал до дома Натахи. С порога он обнял ее и смачно поцеловал в губы:

— Спасибо тебе, радость моя! С хорошим человеком познакомила меня. Поп-то ваш реально на своем месте служит. Он мне толком ничего не сказал, но все же одну стрелку пустил точно в сердце. Ты знаешь, что он спросил меня? А не кажется ли тебе, Кирилл Сергеевич, что ты перепутал овцу с волком? Ведь волк в овечьей шкуре в несколько раз страшнее. Доктор мне говорит, иди ищи интерес и любовь в жизни, а он мне открыто заявляет — плюнь ты на сладости греха и думай, с чем придешь в новый дом через несколько лет. Вот такая петрушка получается — одной рукой за две сиськи не ухватишь. А я что, жил не тужил, и вот не обошли меня все-таки, приперли к забору, как пса шелудивого.

Подбежал Борька и стал канючить у матери конфету.

Натаха цыкнула на него, при этом грозно прикрикнув:

— Все зубы в дырках от сладкого! А мне что, с тобой по докторам бегать потом, когда взвоешь благим матом?

Она не церемонилась с ним и воспитывала в спартанских условиях, готовя из него мужика, а не изнеженного соплежуя. У Кирилла в кармане давно уже лежала маленькая шоколадка в кармане, на случай экстренного перекуса, и он укромно передал ее любителю вкусненького.

Мать дала сыну легкий подзатыльник, и он довольный побежал во двор. А Кириллу удовлетворенно сказала:

— Ну вот видишь! Обычно все приходит оттуда, откуда не ждешь. Кстати, сегодня Нинка твоя из отпуска вернулась, всем растрепала, что замуж выходит за офицера. Какой-то пришибленный вояка ей предложение сделал и обещал приехать на неделе, чтобы увести ее на тройке с бубенцами в Воронеж. Бегает по улицам как наскипидаренная. Пойдешь, что ли, отлавливать ее или пусть портянки стирает защитнику Отечества?

Кирилл рассмеялся, открыто и чистосердечно, и, взахлеб утирая влагу с глаз, ответил:

— Нинку ловить — дело безнадежное! У нее задний прицеп здоровый, ее на поворотах заносит, как поросенка годовалого. У нее только солдата и не было в послужном списке, может, он ее научит строем ходить и честь столбам отдавать?

Наташа тоже залилась смехом и стала накрывать стол, чтобы покормить мужичка после работы.

На следующий день Кирилл проснулся пораньше, решив перед работой посидеть на берегу речки и встретить восход солнца. От реки, что протекала через город, осталось одно название, пересохла вся, да и захламили бедняжку. Но в некоторых местах еще остались островки природной красоты, и он направился именно туда. До противоположного берега, заросшего сплошь кустарником, было всего метров 50, однако вода с утра была чистой и пахла свежестью. Даже рябоватое течение образовывало бурунки в виде спиралевидных колечек. Кирилл укрыл зелененькую травку, щедро увлажненную росой, целлофановым пакетиком. Уселся в позе турка, повернувшись в сторону ожидаемого восхода. Щебетали неугомонные птички, и на душе было у него спокойно, щекотливо-приятно. Пришел он сюда малость поразмышлять на свежую голову и сопоставить факты с проблемами. Как говорится, урожай удался, а вот что теперь с ним делать — вопрос затруднительный. Прежде всего, Кирилл задумался о том, что делать ему с его прежней жизнью — рубить все свое прошлое сплеча и все начинать с новой строки или повременить немного? Осмотреться, может, придет решение какое-нибудь в голову.

— С какого черта оно придет? — злобно прервал он свои доводы. — До 47 лет ничего путного не приходило, а сейчас, видите ли, с неба манна посыплется! Не-е-т! Сотый раз на одни и те же грабли я наступать не собираюсь. Гульну напоследок так, что всей губернии хреново станет, а после запишусь добровольцем в монахи. Буду ходить по монастырю и птичек крошками кормить. Может быть, Святой Дух на мою грешную голову снизойдет. А если нет, то подам в отставку и завербуюсь на Север, подальше от этого мрачного городишка.