Эпизоды

Герасим Аникин, 2019

Книга мемуарного характера об эпизодах жизни автора при работе на ударной комсомольской стройке, при поступлении в ВУЗ во время оттепели, при преодолении трудностей периода перестройки. Откровенно анализируются проблемы психологии отношений в научно – педагогической сфере, а также связи веры и здоровья.

Концепция

(быль)

Сердце. Как оно, наверное, устало. Уже года три «нормальное» давление на уровне 180/110. А бывает и более 200. Таблетки?! Но они не лечат причину давления, а только снижают его на время. Это я прочитал на сертификатах лекарств, которые купил в аптеке по рецептам, выписанным мне врачом. А к врачу я пошёл после долгих и упорных требований супруги, узнавшей о моих проблемах. И вот по рекомендациям врача я должен был стать цепляющимся за жизнь человеком с помощью таблеток, неким живым полутрупом. И никаких гарантий на выздоровление. Глотай ежедневно и регулярно. Будешь существовать долго, но неестественно. Нет, я так не хотел. Ведь моя жизненная концепция:"Жить — значит не просто существовать". И ещё, не мы и тем более не врачи определяют длительность нашей жизни. Она в руках Всевышнего. И поэтому, пренебрегая таблетками, «лечился» я своими средствами. Очень помогал бадминтон. Играть надо было регулярно, и я играл, по возможности, три раза в неделю. Явно и конкретно помогало, когда голова «раскалывалась» от боли, и давление переваливало за 180. Тогда я шёл и играл до изнеможения, до мокрой рубашки, до «скрюченных» ног ночью после игры. И боль отступала. Правда, давление я не мерил, но, наверно, оно становилось меньше, т. к. головной боли уже не чувствовалось.

Однако, такое «лечение», очевидно, было очень большой нагрузкой на сердце. И вот оно устало. В апреле, незадолго до семидесятилетнего юбилея, стали ощущаться сначала легкие, а потом и острые боли в левой части груди. Давление поднялось до 195–200/ 115–120. Иногда шёл домой, а я люблю ходить на работу и с работы пешком, как по гимнастическому буму. Шаг в сторону, и готов был упасть. Шёл и держал баланс. Иногда пробивал холодный пот. И каждое завершение пути было моральной победой, вселяло уверенность, что я ещё продержусь какое-то время. Единственное, о чём я всегда просил:"Господи, только сразу! Не дай, Господи, мучиться со мной окружающим". Эта мысль не покидала меня после того, как я четыре месяца ухаживал за парализованной матерью, а потом, через несколько лет, пришлось то же самое вынести с умирающей от рака женой.

Нет, смерти я не боялся. Когда-то это должно случиться. Годом раньше, годом позже. Разница небольшая. Я достаточно пожил. Семидесятилетний юбилей встретить с внешне полным здравия видом, что не каждому дано. Да и жизнь была интересная. Можно бы и мемуары написать, да всё как-то нет времени. А сейчас? Дети взрослые, сами решают свои проблемы. Уже и внуки скоро жениться будут. Хорошо, что работа связана со студентами. С ними всегда интересно. Вот только в науке нет реализаторов идей. А у самого уже такой хватки, да и пыла нет. Жаль. Ведь мыслей очень много. И попытки их протолкнуть в жизнь приводят только к высказываниям типа:"Ну, вы непотопляемы". И это сказал мне мой ученик, получивший с моей помощью и титулы и звания. Намёк очевиден: пора тонуть, уходить с активной сцены. И сердце намекает на то же: «Пора». Вот только"Господи, помоги уйти сразу".

Девятого июня 2006 года с утра собрались с супругой на новую, купленную недавно, дачу. Надо наводить там порядок, ремонтировать систему отопления, ставить не спасающие от воров замки, сажать что-то. Сердце ещё до подъёма всхлипнуло:"А надо ли ехать?"После завтрака оно уже прямо заявило:"Не езди. Может быть хуже". Но сказать об этом супруге, это нарваться на кучу унижающих мужское достоинство соболезнований, рекомендаций вызвать врача, требований лечь, наконец-то, в больницу."Ничего, — говорю я себе, — всё будет хорошо. Господи, только сразу". Тащу сумки с продуктами, еду на автобусе, опять сумки от автобуса до дома."Господи, только сразу".

Утром десятого, после завтрака сдал совсем. Баланс держится трудно."Можно, я полежу?""Ложись, конечно". Укрывает на диване байковым одеялом.

"Боже, неужели конец. Только сразу. Но здесь так хорошо. Зелень, деревья, цветы. А как там? Что там?"И вдруг через некоторое время я почувствовал, что лечу. Нет, не на крыльях, не с помощью какого-то изобретения человечества. Просто я не стал чувствовать своего тела, как бы летел только мой взор. И я понесся над безбрежным тёмно-фиолетовым морем. Оно было очень спокойным, дающим приятные ощущения полёта над его бесконечными просторами. Хотелось оказаться в этом море, быть его частицей, одной из мелких волн то тут, то там поднимающихся на поверхности и показывающих, что оно не безжизненная среда, а некое активное скопление, способное мыслить и чувствовать. Всем своим видом оно показывало абсолютную бесконфликтность своего содержания, как оно сбалансировано, и как хорошо находиться в этой бесконечной среде. Причём успокаивающий тёмно-фиолетовый цвет, который, наверное, был даже за пределами видимого спектра, ощущался очень явственно, как никогда не было у меня в обычно бесцветных повседневных снах."Как здесь хорошо. Наверное, как в раю, — подумал я, — а чем же тогда отличается ад?"И тут, в продолжение моего полёта море подо мной вдруг стало тёмно-красным, даже, наверное, тёмно-коричневым. Причём цвет его, тоже достаточно явственный, вызывал чувство тревоги. Море с невероятной силой бурлило, громадные красно-жёлтые фонтаны взвивались над его поверхностью, как будто кто-то стремился вырваться из гнёта этой страшной стихии. Казалось, что фонтаны хотели достать и обжечь меня, но что-то ограничивало их силу, и они вновь скрывались под тёмной поверхностью, чтобы через несколько мгновений снова попытаться преодолеть неведомую силу и, взметнувшись в порыве, вырваться из невыносимых условий, в которых они находились. Да, они меня не доставали, но, тем не менее, лететь над поверхностью этого кипящего страстями котла было неприятно."Господи, прости меня грешного", — подумал я и впал в забытьё.

Утром одиннадцатого июня — Троица. А недалеко, в нескольких километрах, Николо-Шартомский монастырь. Грех не посетить. Тем более, что никогда в монастыре не был. Да и сердце давно уже намекало:"Пора очищать душу покаянием, мало ли что может произойти". Причаститься в этот раз, к сожалению, не удастся — не постился. А вот помолиться, попросить прощения за свои дела и мысли, которые, к несчастью, не всегда праведны — это дело святое. Одно плохо — боль в груди переместилась в середину и давит вовсю. Но решился и пошёл к автобусу. По городским меркам в аккурат к утренней службе успевал.

В автобусе народу много. Наверное, все на праздник едут. Женщины, дети, мужчин мало. Некоторые с веточками берёзки. Как всегда в сельских автобусах приятное журчание разговоров. Ведь все друг друга знают. А заботы у всех одни и те же. Полное взаимопонимание. Только молодые девушки с красивыми белыми платочками на головах сосредоточенно вглядываются в проплывающий пейзаж. Им, наверно, не до общих проблем. У них и личных проблем хватает. А может быть их ощущение предстоящей встречи с Богом более чувственное и не допускает отвлечения на суету будней.

Монастырь показался вдалеке во всей своей красе. Золотые купола, белые стены. Слава Богу, возрождается православие. Его так не достаёт России сейчас. Разрушать всегда проще. А вот восстанавливать… Сколько лет, а может и десятилетий на это потребуется? Дай Бог сил и мудрости человеческой. Ведь так тяжело стране!

Служба, очевидно, началась задолго до приезда. Прихожан было уже много, и они всё прибывали. Главный храм в это время находился на ремонте, и поэтому служба проходила в относительно небольшой церкви Казанской иконы Божьей Матери. Низкие потолки, громадная опорная колонна в середине. Хор — чисто мужской, конечно же, несравнимый с хором в городском храме, состоящем из выпускников местного музыкального училища. Голоса у священников тоже не поставленные, поэтому не заполняли всё пространство храма, не задавали ритм поведения прихожанам. Но вся эта внешняя патриархальность как раз и определяла индивидуальность общения с Богом, особую искренность выражаемых в молитвах чувств. Ощущалась та самая аура, созданная ежедневными исходящими из сердца молитвами, о которой можно было сказать:"Вот здесь, в храме, и находится Бог, и он слышит тебя".

В конце службы — водосвятный молебен. Прошёл окропление святой водой, приложился к кресту, и… неожиданно почувствовал, что боль в груди утихает. Выпил предложенной на выходе из позолоченной чашечки святой воды, и с облегчением вздохнул: сердечной боли как не бывало."Слава Тебе, Господи".

Обратного автобуса ждать не стал, он должен был прийти через два часа."Давай-ка пройдусь пешком, благо привык ходить каждый день на работу. Заодно узнаю, далеко ли". Оказалось, восемь километров. Прошёл за час с четвертью. И никаких отрицательных ощущений в области сердца."Господи, слава Тебе. Ты прости меня, Господи, за грехи мои".

18.07.2006

Послесловие

Как видно по дате написания были «Концепция», происходящее относится к событиям более чем десятилетней давности. А получилось так потому, что месяца через два я решился показать написанное своей супруге Ирине. Она прочла и очень обиделась за свою кратко задетую и по её понятиям не соответствующую ей характеристику. Выслушав обиду, я решил пожалеть супругу, хотя, как показали последующие события, характеристика оказалась близкой к действительности, и сильно повлияла на нашу общую судьбу. Поэтому я отложил написанное, как говорят «в стол». И не стал показывать то, что по горячим следам записал, а оставил это для себя как памятку.

Конец ознакомительного фрагмента.