Наброски

Герасим Аникин, 2022

В книге представлены рассказы о действительно произошедших с автором и с близких ему людей курьёзных случаях с неожиданной развязкой.

Непонятки

Трудно понять и объяснить, что делает с людьми мода. Прежде и сильнее всего она охватила женщин, которые, следуя ей, как распустившиеся цветы, привлекали к себе похотливых мотыльков, мошек, жучков и других способных перелетать и переползать с одного бутона на другой с целью получения пусть недолгого, но приятного удовольствия. Только длина юбок с периодичностью в несколько лет изменялась от: до пят, ниже колена, выше колена, мини, совсем ничего, когда облегающие лосины и, в конце концов, обтягивающие колготки приковывали неотрывный взор мужской части населения. В угоду моде менялся цвет губной помады, вид бровей, длина и форма ресниц с применением, порой, накладных, характер причёски. Коррекция фигуры, проводившаяся в старину затрудняющими дыхание корсетами, переросла в силикон вместо простейших до него ватных подкладок. Ну и современное следование моде выродилось в пластические операции, дающие возможность поражать окружающих идеальными формами лица и тела. Появились и уродующие по старым понятиям направления моды в виде пирсинга и татуировок.

Мужчины, конечно, пытались не отставать от женщин, но набор используемых средств у них был менее разнообразен, приобретая, порой, из-за искажённого понятия ими красоты, пугающие виды татуировок во всё лицо и на все части тела.

Однако, как говорится, встречают по одёжке, а провожают по уму. Рассмотренные только частично виды моды относятся как раз к одёжке, и не всегда соответствуют уровню ума. Но есть ещё направления моды, свидетельствующие, пусть ориентировочно, о складе характера личности и её культуре. Примером может служить даваемое младенцу имя при его появлении на свет и регистрации в соответствующих органах. В старину на выборе имени при крещении не зацикливались. До революции священник давал имя в соответствии с церковным справочником и днём записи в регистрационную книгу. Революция, как фактор стремления к свободе личности, резко изменила процедуру присвоения имён новорождённым, предоставив родителям самостоятельно решать этот вопрос в соответствии со своим вкусом и пониманием культуры. Но никаких преимуществ от такой организации не получилось, просто разнообразие имён сократилось, а количество одинаковых возросло. Например, у жителей городов, переселившихся из сельской местности под давлением преобразования организации жизни, цепочка следования имён состояла из дореволюционного Никандр, стремления сохранить память о прошлом — Дементий, неизбежного протеста в виде Сидора и желания приобщиться к культурным истокам — женского Виолетта. А вот пролетариат с дореволюционным стажем называл детей Корней, традиционно русским Иван, поощряемым направлением моды на новые «революционные» имена, а также из любви к математике на рабфаке — Пифагор, ну и Степан — из желания ребёнку доброго в жизни пути.

* * *

Рассмотренные цепочки выбраны не случайно. Дед Виолетты Дементий был не из последних в деревне. Семья жила зажиточно и радовала односельчан организацией деревенских праздников. Купили они когда-то гармонь, и Дементий был желанным гостем на свадьбах и других деревенских праздниках. При переезде в город по примеру отца заразился музыкальными изысками и сын Сидор. Ну, а уж дочку свою Виолетту и назвал красиво, и музыкальное образование обеспечил. В конечном итоге работала она учителем пения в школе, да ещё руководила городским хором.

Профессиональный рабочий Иван с громадным пролетарским стажем отношение к культуре имел поверхностное. Для него важно было технически грамотным стать, что и обеспечила ему новая власть, организуя для таких, как он, рабфаки и основанный на этом карьерный рост. Да ещё искренне был поражён Иван логичностью и точностью математики, поэтому и назвал он своего сына Пифагором, что соответствовало в то время модному направлению оформления имён. Вот и стал Иван мастером, сын Пифагор уже до начальника цеха дорос, а Степан впоследствии — главным инженером крупного предприятия работал.

Говорят, что браки совершаются на небесах. Но жизненный опыт показывает, что не всегда, наверно. В нашем же случае, ещё в молодом возрасте встретились на каком-то общегородском мероприятии Степан с Виолеттой. Случайно конечно, оказались они сидящими рядом в президиуме. Степан сразу же на очень красивую девушку глаз положил. Но, привыкший командовать на производстве, он не владел искусством неформального общения, поэтому ёрзал на стуле и постоянно перекладывал подготовленные для него листы с его речью.

Но Виолетта тоже несколько раз внимательно посмотрела на Степана и, неожиданно протянув руку, сказала:

— Виолетта Сидоровна, учительница музыки в школе.

— Степан Пифагорович, работник завода, — ответил он, обрадовавшись такому разрешению сложной для него проблемы знакомства.

После торжественной и художественной части мероприятия из-за наступившего позднего вечернего времени Степан Пифагорович проводил Виолетту Сидоровну до её дома и по её предложению согласился сходить в воскресенье в театр, где ставили новый премьерный спектакль. И карусель встреч с Виолеттой Сидоровной закрутилась безостановочно. Степан Пифагорович получал столько захватывающей неизвестной ему доселе информации о содержании и особенностях различных шедеврах культуры, что внутренне обогащался и буквально боготворил Виолетту Сидоровну. Ему нравилось появляться с ней на людях, поскольку она была действительно красавицей, всегда элегантно одетой, с ухоженным внешним видом. Своей активностью встреч Виолетта Сидоровна показывала многим пример того, что ведущую роль в организации своей будущей жизни должна иметь как раз женщина, воздействием на желанное направление событий необычностью и очарованием.

Долго ли, коротко ли, но вспыхнувшая любовь укрепилась настолько, что дело дошло до свадьбы. А после неё совместная жизнь сложилась в полном соответствии с характерами пары. Степан Пифагорович, привыкший руководить на производстве и постоянно загруженный мыслями о нём, с удовольствием передал бразды правления домом Виолетте Сидоровне. И она с большим желанием занялась его обустройством и организацией взаимоотношений в семье. Прежде всего, она следила и обеспечивала чистоту и порядок в квартире. Степан Пифагорович всегда ходил на работу ли, вне дома ли в чистой отутюженной одежде. Естественно, её вид как дома, так и при выходе за его пределы, были просто идеальны, что Степан Пифагорович видел по любующимся и завистливым взглядам встречных. Довольно часто по рекомендациям Виолетты Сидоровны молодая семейная пара ходила в театры, в кино и на интересные концерты. Ну а приготовление различных оригинальных блюд было коньком Виолетты Сидоровны. Кроме того, она никогда не накрывала стол на кухне. Только в гостиной, с подставной тарелочкой, ложка и ножик — справа, вилка — слева. Салаты и хлеб располагались посередине, суп подавался в фарфоровой супнице.

Ничего подобного Степан Пифагорович не видел и никогда не слышал. Никаких левых поползновений у него не только не было, но и вообще в мыслях не возникало. Может, на это и рассчитывала Виолетта Сидоровна, хотя — едва ли. Всего скорее, о таком укладе жизни она, наверно, мечтала, и вот теперь реализовала в своей новой жизни.

Но Виолетта Сидоровна была не только мечтателем, но и прагматично мыслящим человеком. Очень уж часто звучали откровения от её коллег по работе, знакомых и вообще случайных людей: «И что ему надо-то было? Дома порядок и чистота, дети накормлены и ухожены, кормлю всегда, как на убой. Так нет! Ушёл к молоденькой, ещё, наверно, и готовить-то не умеющей. Свежей клубнички захотелось?» Могло быть и другое окончание этой фразы: «… Шляется по бабам! Зарплату домой не приносит, на них, наверно, всю тратит?»

И сделала Виолетта Сидоровна из этих разговоров твёрдый вывод: «Кормить мужиков, конечно же, надо, но не только это является главным для них. Они по законам Природы являются ответственными за продолжение рода человеческого. И обязанность эта сохраняется за ними до их последних дней жизни. Ну а женщины, получив долгожданный подарок от мужчин, обязаны бережно выносить плод, произвести его на свет и воспитать до самостоятельности. При этом женские способности в этом отношении значительно ограничены во времени, после которого они теряют всякий интерес к контактам на скрываемой семьёй почве. То есть интимная сторона жизни играет не меньшую роль в её гармонии. Есть, конечно, морально устойчивые пары, воспитанные на верности «до гробовой доски». Только при этом нарушается закон Природы, установленный для мужчин. Сдерживаемые и длительно не реализуемые желания приводят к напряжённому состоянию нервной системы, которое, не имея выхода, начинает разрушать их организм. В результате возникает ставший традиционным вопрос: «Не пил, не курил, алкоголем не увлекался, а умер раньше супруги на пять лет. С чего бы?».

Такой вывод Виолетты Сидоровны привёл к тому, что, при сохранении внешних атрибутов общения со Степаном Пифагоровичем, физиолого-чувственные контакты стали регулярными, за чем она внимательно следила. Конечно, когда у них родились дочка и сын, при совместном проживании в стенах одной квартиры сделать это было порой затруднительно. Приходилось днём отправлять детей погулять, навестить в выходные бабушек, дать денег на кино. Но вот, когда дети выросли, обзавелись своими семьями и разъехались по своим квартирам, возможность соблюдать регулярность неизвестных окружающим отношений значительно упростилась. Способствовало этому и то, что Степан Пифагорович получил от предприятия новую квартиру улучшенной планировки, расположенную в престижном районе. Казалось, возраст уже не тот, и не стоит очень беспокоиться о разрушающих семью факторах. Но помнила Виолетта Сидоровна старую поговорку: «Седина в бороду, бес в ребро». Столько престарелых актёров и богачей на этом попались. Поэтому и обрадовалась она новым возможностям, которые, кстати, не просто нравились ей, но из-за многолетнего применения стали её привычной потребностью.

* * *

Виолетта Сидоровна по складу своего характера и в соответствии с внутренним ощущением состояния Степана Пифагоровича после работы принимала решение о необходимости обязательных процедур. Устал он на работе — надо взбодрить; видно, что понервничал, хотя и не показывает внешне — необходимо успокоить; получил из вышестоящих органов замечание о срыве выполнения важного задания — придать уверенность в своих возможностях. Поэтому несколько раз в неделю, после калорийного ужина, уже в постели рука Виолетты Сидоровны поверх одеяла мягко ложилась и обнимала Степана Пифагоровича.

— Не спится, Веточка? — спрашивал он.

— Да. Что-то сон не приходит.

— Может, аспиринчика?

— Давай лучше карасика.

Любой посторонний человек, услышавший их разговор, ничего бы не понял, тем более что произносились они перед сном. Но это было зашифрованное название их предстоящих отношений по разработанному Виолеттой Сидоровной сценарию, не допускающему никакой скабрёзности или палочной обязаловки, а придуманное с тем, чтобы даже в названии нацелить на красоту предстоящего.

* * *

Как-то раз пришёл Степан Пифагорович с работы чрезвычайно возбуждённым. Внешне пытался этого не показывать, но Виолетта Сидоровна сразу заметила его блуждающий и при встрече с ней уходящий в сторону взгляд. Даже губы пытались что-то беззвучно сказать. «Что-то серьёзное случилось, — подумала она, — надо применить самое эффективное средство восстановления спокойствия. При этом никаких расспросов, а то хуже может быть». За ужином она налила ему рюмочку, и сама за компанию чуть пригубила свою. А перед сном надела красивый полупрозрачный шифоновый пеньюарчик и, придав голосу привлекающую тональность, сказала:

— Что-то мы с тобой в парк давно не ходили. Надо бы посетить его. Помнишь, как хорошо нам было после предыдущего посещения?

— Да! Качели были головокружительными, — ответил Степан Пифагорович, отвлекаясь на время от своих тяжёлых производственных мыслей.

Вот и сегодня сценарий по законам музыкального жанра, которым владела Виолетта Сидоровна, состоял, как обычно, из «Прелюдии», «Апофеоза» и «Финала». И был он таким, что Степан Пифагорович даже не вспомнил, что у него есть какие-то внедомашние проблемы. Придя в себя, он пошёл в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Но, случайно бросив взгляд на орудие своего труда, он заметил маленький тёмно-бордовый комочек на самом конце прикрывающей его крайней плоти. Присмотрелся внимательно. Точно — это клещ, который участвовал в его отношениях с супругой. Причём клещ был явно подавлен своей ролью, едва шевеля лапками. Можно было бы оторвать его и выбросить. Но Степан Пифагорович отлично помнил рекомендации врачей, постоянно транслируемые в медицинских передачах по телевидению: «Ни в коем случае не делать этого, так как проникшая в плоть головка клеща может оторваться, остаться внутри, и привести к образованию нарыва с последующей хирургической операцией». Телевидение вещало, что клещ сам выползет, если помазать его сверху маслом.

* * *

Испуганная сначала и смущённая Виолетта Сидоровна тоже знала о рекомендации докторов и посоветовала следовать им. Поскольку в телевизионных передачах вид масла не указывался, то помазали клеща дорогим оливковым. Стали смотреть и ждать. Но клещ, очевидно после попадания в необычные условия, лишь слабо шевелил лапками, не показывая никакого желания выползти. Не помогала даже смена вида масла на сливочное. Примерно через час смазываний и ожиданий Степан Пифагорович проявил решительность и, несмотря на взволнованные призывы Виолетты Сидоровны не делать этого, снял клеща. Тщательный осмотр места его нахождения показал, что никаких его частей в крайней плоти не осталось. Однако сразу же появилась другая проблема.

Телевизионные доктора рассказывали, что укус клеща сам по себе не приводит к болезненным ощущениям, но он заносит в организм укушенного букет микробных болезней, некоторые из которых заканчиваются параличом и даже летальным исходом. Из-за этого снятый клещ обязательно должен быть направлен в медицинскую лабораторию на предмет получения информации о наличии у него опасных микробов. Поэтому Виолетта Сидоровна положила клеща в стеклянную банку, которую предусмотрительно накрыла крышкой, хотя он, медленно шевеля лапками, едва ли смог бы вылезти из неё.

* * *

Утром Виолетта Сидоровна пошла с банкой и клещом в находящуюся недалеко лабораторию. Посетителей с клещами в приёмной не было, поэтому там сразу же отправили банку на анализ. К приёмному окошку подошла молоденькая девушка в белом халате, очевидно медицинская сестра, и начала регистрацию заявителя: фамилия, имя, отчество и адрес проживания пострадавшего, коим был Степан Пифагорович. А вот далее начались ставившие Виолетту Сидоровну в затруднение непонятки. Сестра спросила:

— На каком месте был найден клещ?

Виолетта Сидоровна не ожидала такого вопроса. Выразив на лице крайнее удивление, она думала: «Неужели так важно для анализа место, на котором клещ был обнаружен. По житейской логике — не может вид микробов зависеть от того, откуда его сняли. Да и как теперь назвать это место?». Виолетта Сидоровна считала себя и действительно была культурным человеком. Поэтому слово из трёх букв, которое мальчишки ранее часто писали на заборах, не только было отброшено, но и даже не возникло в её голове. Название места пребывания клеща «членом», могло привести к дополнительным уточняющим вопросам, заставив вслух обсуждать не совсем этичную тему. Но вдруг у Виолетты Сидоровны неожиданно всплыли пусть неглубокие, полученные ранее от кого-то медицинские знания. И она уверенно сказала:

— На пенисе.

Тут удивлённое выражение лица стало уже у медицинской сестры.

— На каком ещё пенисе?!

— Странно, что Вы — медицинский работник — не знаете, что такое пенис, и где он находится! — удивилась Виолетта Сидоровна.

— Я-то знаю, что такое пенис и где он находится, но причём тут клещ?

— Но клещ-то был обнаружен как раз на пенисе! — волновалась Виолетта Сидоровна. Она стала опасаться продолжения обсуждения «скользкой» темы в направлении нервного состояния супруга после работы, парка и качелей. Но медицинская сестра поняла, наверно, причину их непонимания друг друга.

— Я спрашивала и должна была зафиксировать место, где на Вашего супруга мог заползти клещ: в лесу, в парке, на даче? Это необходимо знать, чтобы по многократной информации об одном и том же месте провести там санитарную обработку. Поэтому повторяю вопрос: «на каком месте был найден клещ?»

— Ни в одном из названных мест ни я, ни супруг не были. Поэтому места такого я назвать не могу, — облегчённо вздохнув, сказала Виолетта Сидоровна и подумала: «Многие непонятки возникают из-за неверно сформулированного вопроса. Хорошо, что всё обсуждение в конце концов закончилось без многочисленных уточнений.

Через два дня Виолетта Сидоровна получила результаты анализа состояния клеща, в котором указывалось, что у него болезнетворных микробов не обнаружено. Хорошо, когда всё хорошо кончается, даже при сопровождающих события волнениях и удивляющих непонятках.