Проклятие старого помещика

Георгий и Ольга Арси, 2023

Сюжет детективного романа затрагивает события, относящиеся к XIX веку. Он погружает читателя в авантюрную историю розыска коней орловской породы, похищенных конокрадами с тульского конезавода. Детектив является продолжением романов: «Дело о секте скопцов» и «Клад Белёвского Худеяра».Книга является третьей из серии романов, повествующих о жизни и быте представителей разных слоев общества в России этого периода, однако полностью самостоятельна в сюжете.

Глава 5 Гвардейская пуговица

Подъехав к роще, все вышли из экипажей. Куда ни посмотреть, всюду были яблоневые сады или заросли крыжовника. Воздух свеж и наполнен весенним ароматом земли и растений. Они находились над обрывом у реки, с которого было видно версты три-четыре вперёд, снега не было, земля уже подсохла полностью. К Евграфу и графине подбежала взъерошенная Марфа.

— Вот здесь, барин, недалече я всё и видела. Следы волколаков и кровь жертв безвинных, от них пострадавших. Пойдёмте в рощу, там всё покажу, только вы, барин, рефольфер свой достаньте, мало ли чего может случиться, с рефольфером оно поспокойнее будет. А пули у вас обычные или серебряные? Нечисть только серебряными погубить возможно!

— Пройдёмте, Марфа. Показывайте, где ваши сказочные существа обитают? — ответил сыщик, смотря на неё с нескрываемой улыбкой.

Вместе с крестьянкой вошли в рощу, несколько сзади следовали графиня и управляющий. Через несколько метров Евграф подошёл к указанному месту. Возле большого кряжистого дуба заметил огромный камень, неизвестно как сюда попавший, и на нём действительно была кровь. Рядом на ветках деревьев висело несколько небрежно изготовленных корзиночек из подручной травы с остатками пищи. Вокруг камня были видны чётко отпечатанные следы крупного зверя, похожие на волчьи., но следы были не парные, как от четырёхногого зверя, а по два следа, как у двуногого.

— Вот видишь, барин, не шутила и не обманывала, я вообще всегда правду говорю. Что увижу, то и рассказываю людям. Священник мне не поверил, а управляющему нашему бесполезно что-то говорить. То на смех поднимет, то отматерит, если не в тот момент под руку подвернёшься. Вот следы перед вами, точь-в-точь, как у волколака. Наш, канцелярский, Алексашка Майлов и есть этот волколак, он конюха Ваську и съел. Я часто замечала, что пахнет он жиром, то ли гусиным, то ли бараньим. И волосы у него жёсткие, как у волка. Он и есть волколак-чародей.

— Уймись, баба, не гневи Бога, откуда здесь волколаки, волков-то всех уже отвадили, одни лисы остались. Курей таскают в округе. Ох, и Марфа, никак ты не остынешь. Баба да бес, один у них вес. Посмотрите, ваше благородие, ход следа явно людской, как охотник вам говорю. Кто-то надевал специальную обувку со следами, похожими на волчьи, и ходил вокруг камня и на выходе из рощи. Шутят люди, только неизвестно — кто?

— Если не волколаки, тогда волколисы, всё одно, нечистой силой здесь пахнет, стоять на этом буду, — не унималась Марфа, посмотрев на весёлую и довольную от приключения Ольгу.

— Вы хоть, барыня, меня поддержите. Что от этого мужика взять, мелет сам чего не знает. Кроме коней своих, ни в чём не разбирается, ни в бабах, ни в нечистой силе. Только одно знает, как про нас обидные словечки всякие и поговорки прилюдно говорить. Сам бобылём живет, поэтому и мозгов уже не осталось. Скоро улыбаться не сможет и жизни радоваться перестанет, — шумливо и быстро проговорила женщина.

Евграфу давно уже начало казаться, что эта Марфа-травница ухлёстывает за управляющим, поэтому и применяет все свои чары для покорения мужика вплоть до откровенных упрёков в безразличии к себе. Сама она была одного возраста с Михаилом Ивановичем, лет пятидесяти, может, самую малость побольше, по деревенским меркам — ещё достаточно красивая и крепкая баба ширококостного телосложения, с весёлым и раскрасневшимся приятным лицом, длинными чёрными волосами, спрятанными под платок.

«Но следы она не придумала ради Михаила Ивановича. Кровь на камне не сама разлила, кто это сделал и для каких-то целей? Речь её, конечно, деревенская, иногда неграмотная. Но кажется иной раз, что она это делает специально. Только зачем, непонятно, ведь не так глупа, как хочет казаться», — подумал сыщик.

Прилепская красавица не унималась, не давая опомниться уныло и хмуро стоящему возле Евграфа, рассматривающего следы причудливых зверей, управляющему. Возможно, пользуясь молчаливостью Тулина и поддержкой Ольги, которая весело смеялась в ответ на каждое выступление Марфы.

— Что, Михаил Иванович, упустил конезавод? Кошка да баба всегда в избе, а мужик-то должен быть во дворе, надо смотреть за хозяйством. Вот Николай Никитич Добрынин тебе головёнку и отшибёт и бородку выщиплет. Не соображаешь ничего про волколаков, так, может, про домовых тебе рассказать? Ты хоть когда-нибудь домового видел? Хотя откуда тебе. От бобыля и домовой уйдёт, что с тебя взять, мужика? Что бабе показать стыдно, то мужику смех, — не унималась Марфа.

— Успокойся, Марфа, дай его благородию разобраться во всех делах. Что тебе под хвост попало, всё неймётся! — устало сказал побеждённый управляющий.

— Михаил Иванович, молчу, молчу! Не буду более мешать ни его благородию, господину сыщику, ни вам, человеку бывалому и на нашем конезаводе властью оделённому, — хитро сказала крестьянка, посматривая на него с некоей любовью и весельем.

Тулин внимательно осмотрел место с остатками пищи и кровью, после этого направился к обрыву, пригласив с собой Михаила Ивановича. Спустился, держась за деревья, вниз и пошёл по тропинке, ведущей вдоль обрыва. Через некоторое время его взгляд упёрся в достаточно широкий лаз, уходящий в землю, под обрыв. Лаз был занавешен каким-то холщовым плотным тряпьём, грязным и бесцветным. Сыщик достал пистолет и сдернул холщовую ткань от входа.

Взгляду представилась небольшая пещерка-нора, человек на двух-трёх, с ровным полом, тремя лежанками из сена и лапника и каменным очагом посередине. На лежанках лежали двое связанных человек с мешками на головах. Услышав шум от сдернутой ткани, они начали шевелиться и мычать, видимо, во рту у них были кляпы. Тулин подал знак управляющему, тот залез, скрючившись в половину своего роста, в земляную нору и достал оттуда волоком первого человека. Вытащив, снял с головы мешок и выдернул грязный кляп изо рта.

Взорам сыщика и управляющего предстал господин с жёсткими коротко подстриженными волосами на голове, с надменным лицом, невообразимо дурно пахнувший, видимо, от собственных испражнений. Это был Александр Майлов. Как только ему вытащили кляп, господин начал злобно орать, при этом внимательно осматривая своих спасителей.

— Я, господа, никому не позволю издеваться надо мной. Буду жаловаться губехнатоху, полицмейстеху и начальнику жандахмского упхавления. Подобное отношение ко мне недопустимо! Хиски, котохым я подвехгаюсь, не соответствуют денежному содехжанию. Тхебую компенсации и пхошу запомнить моё ненадлежащее состояние, гханичащее с хиском для жизни. Тхебую немедля напхавить меня к голове, Добхынину, для выяснения всех вопхосов. Иначе суд, господа!

Майлов страшно картавил, и, видимо, этот недостаток речи в большей степени проявлялся именно тогда, когда он нервничал. Пока он орал, управляющий достал из пещеры-норы второго, видимо, конюха Ваську, поступив с ним аналогично. Васька не орал, а только разминал затёкшие суставы ног и рук, виновато поглядывая на Михаила Ивановича. Тулин пролез в пещеру сам, осмотрелся и обнаружил предмет, который валялся на песчаном полу. Это была старая, выцветшая желтоватая пуговица из металла от военной одежды гвардейского чина императорской армии. Именно гвардейского, так как у артиллерийских, инженерных, гренадерских и кавалерийских пуговицы были другого цвета — из беловатого металла. Найденный предмет Евграф положил к себе в карман. В сопровождении управляющего, конюха и крикливо скандалящего Майлова он поднялся наверх. Как только канцелярский увидел графиню и Марфу, то немедля успокоился, видимо, пристыжённый своим положением.

Зато начала кричать Марфа-травница, скороговоркой произнося слова: «Говорила я, что здесь что-то не так. Говорила! И вот оказалась моя правда. Пусть нет здесь волколаков, но ни в чём не повинные люди страдали в темнице. Кто-то же их туда упрятал? Кто-то же это беззаконие сочинил? Надо, господин сыщик, разобраться. А то страшно жить здесь становится. Кровь чья-то? Еда для кого-то? И вот тебе на — узники!».

— Успокойтесь, Марфа, Евграф Михайлович обязательно разберётся и найдёт злоумышленников, — ответила графиня.

— Я ещё знаю одну тайну! У сельца Фалдино, что от нас недалеко, берендей поселился. Там, где он жить захочет, страсти всякие происходят. Может и земля под низ уйти, и новое озеро образоваться, так как берендей в друзьях с водяным и русалками, жёнами его, ходит. Не разлей вода — друзья. Но это не сразу происходит. Только тогда, когда найдёт того водяного, который к нему переселиться захочет. Берендеи — они колдуны, в медведей превращаются и лес от всякого люда берегут, чтобы не жгли и не разворовывали. Надо спасать фалдинцев от чудища. Давайте, барин, и туда поедем! Уж больно хорошо у вас получается с нечистой силой расправляться. Батюшки святы, а не сын ли вы покойного дворянина Михаила Тулина, что жил в доме при въезде в Прилепы? Хороший был человек, к нам, крестьянам, с душой относился, уважал и помогал. Он охфицером императорской армии был. Супруга его, матушка ваша, умерла вскоре после того, как сам он погиб на войне, — всплеснула руками Марфа, неожиданно остановив свой рассказ на полуслове.

Сыщик подал жест успокоиться и приступил к допросу. Он совсем не хотел обсуждать с Марфой свои семейные дела. В ходе беседы с освобождёнными пленниками выяснил, что неизвестные люди, числом, видимо, двое, схватили спящего в конюшне на сене кучера Ваську. Затем заткнули ему рот и надели мешок на голову. Связав руки верёвкой спереди, погнали его бегом к обрыву. Перед кучером бежал один из неизвестных, держа верёвку, а сзади ещё один, подгоняя и не скупясь на тумаки и удары палкой. Васька был мужичок тщедушный и, естественно, сопротивления не оказал. Всё было настолько неожиданно, с его слов, и он до того испугался, что испражнился прямо в свои портки, пока бежал. По поводу мещанина Майлова история была почти похожа, но тоже с его слов.

В этот день он до глубокой ночи гулял по сельцу, недалеко от конюшен услышал шорохи и негромкие разговоры. Немедля решил узнать, кто это нарушает покой, вдруг какие злоумышленники решили своровать господское добро или, того хуже, на коней позариться. Осторожно направился к конюшням. Не доходя до строений, был ударен каким-то тяжёлым предметом. По его словам, начал сопротивляться и отчаянно драться, однако по голове ему был нанесён удар, и он потерял сознание. Каким образом оказался в пещере-норе, предполагал смутно. Помнил лишь только о том, что его тащили волоком в пещеру. На голове у него действительно имелись запёкшаяся кровь и небольшая рана, а одежда вся была в грязи. По словам обоих, злоумышленники во время своих действий не разговаривали. Оглоушенный мещанин вообще пришёл в себя полностью, только когда его затаскивали в песчаную нору. Единственными словами, которые они отчётливо слышали оба, когда уже находились в пещере, были: «Теперь на Ушкинскую и в Мильки» или «Теперь на Ушкинскую и в Мульки».

Конец ознакомительного фрагмента.