Орден Падшего Ангела. Первое сочинение Джузеппе ди Кава. Тайный слуга Люцифера, или Секретарь инквизиции

Георгий и Ольга Арси, 2023

Главным героем книги является молодой чародей, алхимик, маг и оккультист, исполняющий волю умершего учителя. Для того чтобы выполнить свою миссию, ему надо добиться решения двух трудных задач. Одна из них – найти древний магический гримуар. Знания, изложенные в этом трактате, позволят магу управлять демонами Ада. Тогда чародей сможет приблизиться к своей главной цели: навсегда запретить демонам плодить грешников среди людей. Когда это случится, Творец простит Падшего Ангела Люцифера и вернёт его к прежней сути – своего помощника. И тогда Ад навсегда прекратит своё существование. Вторая задача – разыскать государство, в котором он сможет восстановить былую славу своего ордена и союза магов.

Глава 2 Обвинения в грехах

«…Защитники… лжеучения утверждают несуществование в мире колдовского действа, а признают лишь игру воображения в человеке. Они не верят в существование демонов, кроме как в воображении масс, которые и приписывают свои собственные лжеучения дьяволу. Разные облики, рисующиеся уму, возникают как плод сильного воображения. Человеку лишь кажется, что он видит бесов или ведьм. Всё это противоречит истинной вере, утверждающей, что ангелы, низринутые с неба, превратились в бесов, что поэтому они, обладая большей силой, чем мы, могут также и достигнуть большего, и что те, которые им помогают в их делах, называются колдунами…»

Яков Шпренгер, Генрикус Инститор. Молот Ведьм. Часть I. 1487 год

Монахи в одежде доминиканцев, силой вошедшие в дом Йорно, ни лицами, ни одеждой были совсем не похожи на обычных обитателей монастырей, проводящих время в нескончаемых молитвах, песнопениях, изнурении духа и тела. Они были одеты в белые туники и чёрные накидки с капюшонами. Кожаные пояса были новыми, белые чулки, чёрные башмаки — справными и неизношенными. Сами служители небесным покровителям и мирским законам веры были, как на подбор, сухощавы, стройны и крепки в плечах.

Вслед за слугами инквизиции, торжествуя, не скрывая радости, осторожно переступил порог дома и лекарь Саверио Дзенти. Это был полноватый человек среднего роста с активно зарождающимся брюшком, безбородый, с большим кривым носом, крупными глазами навыкате и маленьким ртом в окружении дряблых щёк. Он был одет в кафтан из дорогой ткани, в руке держал трость.

За всё время существования аптеки он был здесь всего лишь один раз, три года назад. Теперь, появившись повторно, с большим интересом осматривал хозяйство своего заклятого врага. Он водил большим кривым носом по сторонам и недовольно хмыкал, не обращая внимания на хозяина аптеки и монахов.

Сам Йорно не терял самообладания и внимательно рассматривал главное духовное лицо, прибывшее по его жизнь и душу. Инквизитор оказался относительно молод для своего высокого положения, ему было не более тридцати лет. Строгое волевое, узкое лицо фаната должно было внушать трепет и уважение всем, кто находился рядом. Чёткий контур чёрной ухоженной кудрявой бороды начинался от высоких скул и продолжался до острого подбородка, показывающего природное упрямство этого человека от самого рождения. Гипнотизирующие зрачки чёрно-бархатных глаз смотрели прямо, прожигая любого собеседника и копаясь в его голове и мыслях. Жёсткие короткие тёмные волосы открывали высокий, несмотря на молодой возраст, морщинистый лоб. Нос с некоторой горбинкой и язвительные узкие губы дополняли и без того властное лицо этого совсем не известного аптекарю человека из инквизиции. Особо странным было то, что из-под традиционной мантии инквизитора выглядывал эфес короткой рапиры, а из-за кожаного пояса — рукоять трёхдульного пистоля, роскошной редкости, стоившего больших денег для любого богатого вельможи. Подобные игрушки войны только-только начинали входить в моду во всех государствах. Да и, как правило, синьоры такого уровня судебной и духовной власти не носили оружия. Это не совсем соответствовало кодексу инквизитора. Под чёрными накидками монахов на поясах тоже угадывались короткие кинжалы. Такую неслыханную вольность могла позволить себе только STD — Служба тайного дознания при самом папе римском. Никто не знал из простых обывателей, кому она подчинялась. Некоторые граждане Италии со страхом в голосе утверждали, что эта служба подчинена Sanctum officium, то есть Святой канцелярии, или Святому отделу расследований еретической греховности. Другие люди утверждали, что это особые братья из ордена иезуитов, и последние были правы.

Йорно прекрасно знал, что подобные служители церкви привлекались очень редко, в особых случаях. Они были по своему положению и правам значительно выше, чем обычные служители инквизиции. Их направляли в самые тяжёлые места, когда человеческая ересь имела особое значение для деятельности престола: впрямую угрожала безопасности, таила в себе что-то очень необычное или невозможное в обычном естестве жизни. Присутствие огромного чёрного пса при инквизиторе было вообще из ряда вон выходящим событием. Подобного случая ранее аптекарь не встречал и о таком никогда не слышал. Обычно духовные лица вели себя более скромно. Такая особенность ситуации насторожила Йорно, она подтверждала мысли о том, что его посетила совсем не обычная инквизиция.

— Лаэлапс, нельзя так ненавидеть незнакомых людей. Хотя этот замечательный пёс редко ошибается. Он натренирован на еретиков, ведьм, колдунов и прочих почитателей шабаша. Для этого с возраста щенка дрессировался в темницах и казематах, где содержалась вся эта шваль. Любой, самый смелый и уверенный человек боится. Лаэлапс остро чувствует запах страха, исходящий от людей, и по этой причине подозревает их в измене и еретичестве. Есть у него и свои тайны в пристрастиях к запахам, обычно исходящим от алхимиков. Согласитесь, пёс необычайно справедлив, — заявил молодой человек, ухмыльнувшись.

Йорно не ответил, продолжая внимательно разглядывать старшего инквизитора, присутствующего в его доме. На лице аптекаря не дрогнул ни один мускул. Он вдруг понял по поведению пса, что тот неспроста принюхивался к запаху малой капли воска, совсем не видимой на первый взгляд. Пёс был натренирован на запахи, исходящие от свечей, что использовались при ритуалах вызова демонов и Люцифера.

— Мы прибыли из Рима совсем недавно и сразу направились в эту аптеку. Если я не ошибаюсь, здесь трудится мастер Йорно. Если это так, то жители города очень недовольны твоим поведением, имеется и правдивый донос на некого Йорно из Витербо. Я обязательно разберусь, и справедливость восторжествует, но для этого надо будет говорить правду и только правду. Для начала скажи, почему ты так долго не открывал дверь? — уточнил молодой инквизитор.

Звук его голоса был мягким, тёплым, вкрадчивым и в то же время очень опасным. Колебания голосовых связок проникали в мозг собеседника и пытались разрушить всякую защиту, вызывая апатию и полное доверие к говорившему. Йорно понял, что инквизитор умело управляет голосом, используя его тембр для своеобразного гипноза и обмана собеседника. У обычного человека возникала иллюзия благополучия, и он начинал, помимо своей воли, доверять этому духовному лицу. Но аптекарь не был таким обывателем, и он сразу ощутил всю опасность, исходящую от этого молодого служителя церкви, наделённого огромными полномочиями.

— Добрый день, мессер! Клянусь вам всеми покровителями города, я ничего не знаю про донос, но готов быть полезным. Скажите, кто вы, и я отвечу на все вопросы, — заявил Йорно, продолжая вести себя скромно, но уверенно.

Он не показывал страха ни перед тихо рычащим псом, ни перед инквизитором. Аптекарь, не сходя с места, уважительно поклонился и сделал вид, что не замечает разбитой двери, пса, наглого лекаря Саверио Дзенти, большого количества монахов и напряжённости ситуации.

— Да, это именно он, мерзкий аптекарь Йорно. В этом доме он тайно колдует, принимает ведьм и собирает шабаши, устраивает оргии и изобретает лекарства, запрещённые…

— Довольно, лекарь Дзенти, иди к себе и не покидай дома, что бы ни случилось. Я благодарю за помощь, когда будет нужно — я вызову. Не смей сплетничать, иначе не сносить головы, — жёстко остановил кляузника инквизитор, не дав окончить фразу.

После его слов двое монахов немедленно подхватили лекаря за руки и попытались вывести из дома. Однако Дзенти был совсем не рад такому окончанию своей миссии. Он позволил себе небольшое сопротивление, и монахи на несколько минут оставили его в покое, ослабив захваты.

Лекарь, пользуясь образовавшейся возможностью вновь заявить о своей преданности, быстро проговорил:

— Мессер, я могу быть полезен в борьбе с колдовством. Кроме того, в моей трости имеется секрет: она полая и залита свежей святой водой. Давайте окропим дом, остановим нечистую силу…

— Я благодарю тебя, лекарь Дзенти, от имени святой инквизиции. Обещаю, что ты не останешься без награды. Если грехи хозяина дома будут доказаны, тебе хорошенько причтётся. Половина дома и аптека будут твоими, а остальная половина отойдёт городу. Но сейчас немедленно покинь это место, — смягчившись, заявил инквизитор, не дослушав говорившего.

На лице молодого человека появилось чувство брезгливости и презрения к городскому лекарю. Он взмахнул рукой, как будто бы отгоняя назойливую навозную муху, и двое монахов вновь подхватили лекаря за руки. Они ещё более активно начали выдворять его из дома. Впрочем, теперь уже, после обещаний имущественных выгод, Дзенти и не думал сопротивляться. Отныне он оставался в городке во всех лечебных делах вне конкуренции. Да и спорить с инквизицией было не с руки. Подобные споры всегда выходили боком любому гражданину, кто посмел перечить всесильной духовной организации.

— Ты действительно продаёшь снадобья из человеческой плоти? Как ты их готовишь? Каких людей используешь, молодых или старых? Женщин или мужчин? Если женщин, то до их тайных дней или после? — уточнил инквизитор.

На его лице появилась язвительная улыбка. Молодой служитель церкви посмотрел на монахов, стоящих рядом с ним, предлагая разделить его скептическое веселье. Они ответили ему бесцветными взглядами исполнительных слуг, очередными крестными знамениями и тихим чтением молитв.

— Спаси меня, Дева Мария, даже от подобной чёрной мысли. Я — честный человек и соблюдаю законы государства. Я продаю травы, делаю мази по заказу, создаю снадобья исходя из жалоб. Вот и всё, — ответил аптекарь.

— Злопыхатель Саверио Дзенти может ошибаться, он просто желает монополию на свои услуги в городе. Я это понимаю и обязательно разберусь, мы вместе с тобой найдём правду. Ты один или кто-то ещё есть в этом доме? — вкрадчиво уточнил инквизитор.

— Мессер, нас двое. Мой воспитанник сейчас готовит еду, недавно вернулся с рынка. Его зовут Клето. Он нем и глух после чумы. Парень не особо соображает, не судите строго. Возможно, он сильно испугается, если увидит вас, — ответил Йорно.

— Не забывай, чума — это наказание Божье, посланное нам для искупления грехов! Но всё равно я очень сожалею о его беде. Совсем забыл представиться. Меня зовут Матео ди Бьянконе. Я помощник ректора английского духовного колледжа Муцио ди Вителли и занимаю должность одного из секретарей инквизиции при Святом отделе расследований еретической греховности. Слышал ли ты о таком монсеньоре? — медленно проговорил инквизитор, сопровождая свои слова доброжелательной улыбкой.

Йорно знал это имя. О ректоре Муцио ди Вителли ходило много противоречивых слухов, не похожих один на другой. Он был очень опасным человеком и верным слугой церкви, стоящим рядом с Великим Инквизитором Рима и генералом ордена иезуитов. Это имя несло только разрушение и беды для всех, кто выступал против Святой инквизиции и власти церкви. Говорили, что он особо охотится за любыми старыми трактатами, гримуарами и различными письменами. Судачили, что он самый что ни на есть колдун и чародей под чужой личиной и рясой католической церкви.

— Я, конечно, слышал о достойном монсеньоре, но никогда не имел чести видеть его. Но знаю, что о нём говорят как о поборнике правды и человеке высокой чести, — ответил аптекарь, лукавя.

Матео ди Бьянконе улыбнулся и тихо, как будто бы вынужденно, заявил:

— У тебя очень хорошее самообладание, аптекарь Йорно из Витербо! Ах, как ты убедительно врёшь, это отдельная наука. Я приношу тебе всяческие похвалы. Но не подумай, что всё дело в доносе этого несчастного лекаришки Саверио Дзенти. Всё гораздо сложнее и опаснее, чем обычное сушёное человеческое мясо или кровь, якобы используемые для снадобий. Ты, Йорно, обвиняешься в попытке свержения Святого Престола и нашего понтифика папы Климента VIII, колдовстве, чародействе, ереси и прочих нарушениях против людей и духовной веры. За это ты будешь после суда четвертован. У тебя в ходе казни отрежут с десяток кусков мяса для моего пса. Подумай и покайся!

Инквизитор медленно прошёлся по аптеке из стороны в сторону, внимательно рассматривая Йорно.

— Признайся, правдиво ответь мне на вопросы, отрекись от греха, и я тут же помилую тебя, — жёстко потребовал Матео ди Бьянконе.

Его речь изменилась: из мягкой и вкрадчивой стала опасной и тревожной. Звуки голоса проникли в мозг Йорно, пытаясь подчинить его волю желанию инквизитора. Однако аптекарь без труда справился с этим наваждением.

— Мне не в чём каяться, я не болею ересью. Я знаком с трудами известного приора и служителя инквизиции отца Крамера. В одном из них, под названием «Молот Ведьм», он писал, что нет никаких чародейств, это всего лишь плод человеческой фантазии, — уверенно ответил Йорно.

— Ну не совсем так, хотя мне приятно побеседовать с умным и начитанным человеком. Отец Крамер много философствует, однако не опровергает полностью существование чародейства и колдовства. Да и не может этого сделать, ведь Священное Писание говорит, что бесы имеют власть над телесным миром и над воображением людей, если на то будет попущение Творца. Так, значит, ты отказываешься каяться? — тихо уточнил инквизитор.

— Если вы, мессер, настаиваете, то мне надо подумать, в чём покаяться. Дайте мне несколько «дней милосердия», — попросил Йорно, надеясь выиграть время.

— У меня нет времени. Чего нет, того нет. Хорошо, коль ты противодействуешь мне, тогда продолжим милую беседу. Братья, свяжите ему руки и посадите на стул возле стены, чтобы он не смог помешать нам. Приведите сюда помощника и усадите рядом, затем приступайте к обыску, — властно заявил молодой человек, снисходительно улыбнувшись.

Он трижды слегка потянул за поводок, и огромный пёс нехотя развернулся и медленно отошёл от аптекаря к ногам хозяина. Там, злобно осмотрев присутствующих и получив соответствующую команду, он лёг на пол в готовности к исполнению любой воли Матео ди Бьянконе. Со стороны могло показаться, что всё происходящее забавляет инквизитора. У него был вид человека, совсем не расстроенного отказом аптекаря, а наоборот, довольного этим.

Двое монахов немедленно исполнили приказ по отношению к Йорно, а другие двое бросились на кухню, где были слышны звуки присутствия человека. Они привели взволнованного паренька, связали ему руки и усадили на деревянный стул. Тот был явно сильно испуган и подавлен. Он непонимающе крутил головой, поочерёдно переводя взгляд с монахов на Матео ди Бьянконе, с него на Йорно и наоборот. Аптекарю было очень жаль Клето, но ход событий он пока изменить не мог.

Конечно, можно было попытаться оказать достойное сопротивление монахам и инквизитору. Однако Йорно не имел достаточного времени для заклинаний и подготовки к отпору. Аптекарь решил выждать, всё ещё не веря в провал своей миссии. Болезненное отчаяние медленно, но уверенно захватывало его. Мастеру Йорно было что скрывать от духовного правосудия. Матео ди Бьянконе приказал приступить к обыску дома, а сам в ожидании результатов медленно ходил возле аптекарских полок и рассматривал то, что на них располагалось. Иногда он что-то брал в руки и внимательно изучал. С аптекарем никто не разговаривал, и он по-прежнему сидел в раздумьях. Двое монахов обыскивали второй этаж, двое — первый. Вскоре один из доминиканцев, обследовавших верхний этаж, спустился вниз и что-то тихо доложил Матео ди Бьянконе. Видимо, это был старший среди монахов. Он был необычайно широк в теле, среднего возраста и роста. Особо выделялась большая, непропорциональная голова на крепких плечах. Грубоватый мясистый нос, налитый нездоровой краснотой, пухлые губы, свирепый взгляд выдавали в нём человека жёсткого и лишённого сантиментов.

Матео внимательно выслушал сообщение и, повернувшись к Йорно, уточнил:

— Брат Эусибио сообщает мне, что ты держал в своей спальне почтового голубя карьера. Это видно по остаткам перьев именно от подобной особи, корму и свежему навозу. Обычные люди не держат подобных птиц, одна только подготовка такой особой птицы занимает не меньше двух лет. Кроме того, они очень дорого стоят, потому как служат для передачи сообщений на тысячу миль. Зачем тебе был нужен этот голубь и куда ты его направил?

— Мессер, да, у меня был такой голубь до сегодняшнего дня, всего год от роду. Я держал его для радости, найдя на окраине города обессилившим и умирающим. Вылечив несчастную птицу, надеялся когда-нибудь обучить искусству передавать сообщения. Для этого был приобретён и депешник. Но сегодня утром произошла неприятность: когда я кормил птицу, она вылетела из клетки и унеслась в небо, забыв о том корме, который я покупал ей около года, — ответил Йорно несколько жалобным голосом.

— Сочувствую! Да, весьма неприятная и неблагодарная история. Эти голуби так ветрены, как богатые женщины или дикие варвары, не знающие истин нашей церкви, — ответил Матео ди Бьянконе с язвительной улыбкой.

Он внимательно окинул взглядом аптекаря и продолжил изучать содержимое склянок с сырьём для лекарств. Вскоре секретарю инквизиции надоело такое времяпровождение, и он перешёл к очередному этапу своего плана.

Инквизитор подошёл к Йорно и растерянному Клето, сидевшим рядом друг с другом у одной из стен аптеки, взял стул и сел напротив обвиняемых.

— Йорно, твой помощник очень испуган. Почему? Только грешный человек боится Святой инквизиции, не так ли? — ласково уточнил Матео.

Лицо секретаря инквизиции было добродушным и умиротворённым, как будто бы он разговаривал с давними приятелями.

— Мессер, любой человек пугается неожиданностей, а Клето — ещё ребёнок. Тем более он неизлечимо болен. Будьте гуманны и снисходительны к нему, прошу вас, — попросил аптекарь.

— Йорно, в нашей святой борьбе с еретиками слишком велика цена, чтобы мы были гуманными и дружелюбными. Тем более что Творец уже сделал ему огромный подарок, мальчишка нем и глух, а значит, не слышит твоего ужасного вранья. Посмотри, он уже успокоился, видя на моём лице доброжелательность к тебе. Самое загадочное в этой истории то, что на самом деле негуманен ты, Йорно. Именно ты обвиняешься в попытке свержения Святого Престола, колдовстве, чародействе, ереси и прочих нарушениях, а не я. Признайся в преступлениях, иначе тебя ждёт допрос с пристрастием. Dura lex, sed lex!⁶ — вкрадчиво заявил Матео ди Бьянконе.

— Мне нечего сообщить вам, я ни в чём не виновен, — ответил Йорно. Матео вновь тихим, проникающим голосом, смотря прямо в глаза аптекарю, заявил:

— Мой друг, ты даже не хочешь узнать суть обвинений. Это глупо и подозрительно, но не меняет положения вещей! Пункт четвёртый из семи правил, на основании которых инквизитор или епископ могут подвергнуть кого-либо допросу с пристрастием, также и пыткам, гласит: «Пытке должно подвергнуть и того, кого хотя бы один свидетель обвинит в ереси и кто будет уличён с яростью и гневом». Так сказано в «Руководстве для инквизиторов» 1323 года Бернара Ги, великого инквизитора и епископа. У нас такой свидетель есть, это лекарь Саверио Дзенти. Значит, тебя и воспитанника Клето можно подвергнуть подобному допросу. Йорно, ересь — это чума души! Тела умерших от чумы надо сжигать, чтобы зараза не могла поразить живых. Такой путь — самый правильный по отношению к еретикам. Но есть выход — чистосердечное признание, и ты вновь вернёшься в лоно церкви.

— Мессер, я полностью согласен с вами, но закон превыше всего! Пункт седьмой этого же руководства гласит: «Тот же, против кого будет выдвинуто только подозрение, либо только показания одного свидетеля, либо только одна улика, не может быть подвергнут пытке. Каждое из этих условий по отдельности не является достаточным основанием для применения пытки». Я очень хочу знать конкретно, в чём я обвиняюсь, — ответил Йорно.

Матео ди Бьянконе, мило улыбнувшись, проникновенно заявил:

— Ты прав, пока, может, одного доноса и недостаточно. Но тайных кляуз может быть много, да и обыск твоего дома ещё не закончен. Хорошо, что ты читаешь такие умные судебные книги. Я рад! Что касается конкретных обвинений, то ты и твой воспитанник обвиняетесь в принадлежности к дьявольскому тайному ордену Падшего Ангела. Ты, Йорно, через своего товарища по имени аптекарь Уго из Рима пытался узнать судьбу тайного, давно утерянного гримуара, позволяющего управлять демонами Преисподней. Имя им — демоны Infernalis. Признаюсь тебе, аптекарь, еретик Уго не пойман. Он опередил нас на четверть часа и тайно сбежал. Однако в его доме найдены твои письма. Не все, часть он успел сжечь, но остатки бумаг, спасённые из пламени, говорят о многом. Они являются прямыми уликами страшного преступления. Ты, аптекарь Йорно, являешься связующим звеном между Римом и горами Лигурии, где, скорее всего, обитает ваш главный маг, хранитель знаний, известный еретик Антонио. За его голову назначена большая цена, и каждый инквизитор ежедневно молится о задержании этого грешника. Наша служба тайного дознания давно догадывается о существовании остатков адептов из разгромленного ордена Падшего Ангела, поклоняющихся Люциферу. Но до сих пор не удавалось узнать, где скрывается колдун Антонио. Благодаря тебе и еретику Уго я теперь примерно знаю, где его найти. Вскоре будут задержаны все остальные отступники и преданы огню. Ничто так не способствует истинной вере людей, как несколько ярких костров, на которых сжигаются маги, ведьмы и колдуны. Я уверен, что твои письма в Рим носил именно воспитанник Клето, он же и сообщник в чёрных делах. Возможно, он доставлял тайные записки и в Лигурию, к полоумному магу Антонио. Что скажешь?

— Мессер, это наветы. Горожанин Рима Уго — аптекарь, такой же, как и я. Да, один раз в три месяца я посылал к нему воспитанника. Он относил сборы сушёных трав, которых нет на полях и лужайках Рима. В обратный путь Клето брал у аптекаря Уго лекарства, которых нет у нас, в провинции. Каждый раз я направлял письмо уважаемому Уго с перечнем желательных снадобий и сырья для них. Только и всего. Я никогда не спрашивал в своих записках о каких-то тайных гримуарах. В горы Лигурии Клето тоже ходил, но только за травами. Это наветы, прошу вас, снимите с нас неподтверждённые обвинения, — с искренним удивлением заявил Йорно.

— Что же, возможно, это злосчастная ошибка. Люди совсем несовершенны, злы и завистливы, — сочувственно покачивая головой, ответил инквизитор.

— Да, это ошибка, мессер! Никак не могу понять сути обвинений, — уверенно заявил Йорно, вкладывая в свои слова убедительность и искреннее непонимание.

— Тебе уже очень много лет, но по-прежнему ты врёшь, как молодой паж, пойманный за непристойным поведением. Я прочту несколько твоих писем, и мы их обсудим, как давние приятели. Совершенно открыто и честно, — доброжелательно ответил Матео ди Бьянконе.

Инквизитор достал из кармана небольшой кожаный кошель, из него — несколько обожжённых листов писчей бумаги. Затем начал зачитывать отрывки из текста, комментируя их:

— Вот первое письмо. Датировано одним годом назад, а именно 1603-м. В нём ты сообщаешь своему брату Уго, что утерянный двести лет назад рецепт некоего чудодейственного лекарства Териак, по непроверенным слухам, найден в Риме. Ты просишь его узнать у местных аптекарей, как сделать это снадобье. Однако это же глупость для уважающего себя аптекаря. Все итальянские лекари знают, что первый Териак был изобретён царём Митридатом VI Евпатором. Он, постоянно опасаясь отравления, ставил опыты на преступниках и создал некий волшебный препарат Териак-митридатикум, который мог защищать от разных ядов. Любой аптекарь назовёт тебе рецепт этого снадобья, состоящий из шестидесяти компонентов. Кроме того, рецепт этого чудодейственного лекарства никогда не терялся и описан во многих источниках. Возникает вопрос: «Кого и зачем ты вводил в заблуждение в своём письме?» Ответь, друг мой Йорно!

— Я желал узнать максимально точный состав этого лекарства. До меня дошли слухи, что в Риме найден более лучший рецепт, чем известный аптекарскому обществу, — уверенно ответил Йорно.

— Похвально, что ты стремишься развиваться в своём ремесле. Узнал истинный рецепт? — уточнил инквизитор.

— Нет, мессер. Аптекарь Уго не смог найти рецепт точнее, чем он уже известен лекарскому обществу, — ответил аптекарь.

— Я бы поверил тебе, ты очень честно лжёшь, если бы не новая загадка. В следующем письме, датированном началом 1604 года, между прочим, изложено следующее: «…Прошу тебя, брат мой Уго, изыскать описание семидесяти двух компонентов Териак-митридатикума. Как можно быстрее сообщи мне их названия для сбора этих лекарств в горах Лигурии». Я, конечно, повторюсь, аптекарь, но в этом лекарстве всего шестьдесят компонентов, откуда взялась цифра семьдесят два? И почему именно в горах Лигурии? В Италии много гор и холмов гораздо ближе к твоему дому. Ответь, друг Йорно! — уточнил Матео ди Бьянконе.

— Мессер, каждый рецепт этого лекарства разнится. Какие-то аптекари называют цифру шестьдесят, другие применяют семьдесят два компонента, а некоторые и все восемьдесят. Я не виноват, такова аптекарская практика. Касательно гор Лигурии, то все в Италии знают, что самые лучшие и разнообразные травы растут именно там, — ответил Йорно, делая недоумённое лицо.

— Верю тебе, аптекарь. Согласен, за фармакопейными знаниями простым людям не угнаться. Но следующее письмо, от февраля 1604 года, даёт мне право вновь засомневаться в твоей правдивости. В нём изложена одна фраза: «…одиннадцать компонентов не могут лечить так, как лечат семьдесят два. Прошу тебя, брат Уго, поторопись…» О чём это, Йорно? — вкрадчиво уточнил инквизитор, проникновенно заглянув в глаза аптекарю.

Чем тише, чем добрее и милее становилась речь Матео ди Бьянконе, тем более настороженным становился его пёс. Собака глазами и мордой очень внимательно следила за своим хозяином, поворачивая их в разные стороны в такт словам инквизитора. Со стороны казалось, что они оба и одновременно допрашивают подозреваемого. Только пёс, в отличие от хозяина, совершает это молча.

Йорно это очень не понравилось, и он подумал: «Пёс исключительно надрессирован и опасен. Видимо, он соответствует своему имени». Лаэлапс, в переводе с греческого, означало «ураган». Так звали собаку в древних греческих сказаниях, которую подарил языческий бог Зевс королю Миносу, главному судье царства умерших. Якобы пёс с таким именем мог без усталости, до бесконечности, преследовать свою жертву.

Вслух аптекарь заявил другое:

— Я испробовал одиннадцать компонентов снадобья и не получил желаемого лекарства, вот я и попросил аптекаря Уго поторопиться с…

Йорно не успел договорить: тот же брат Эусибио принёс инквизитору прошитую рукопись и нечто, завёрнутое в холст. Он нашёл эти предметы при обыске и спешил поделиться находкой. Монах сотворил крестное знамение и с некоторым страхом заявил:

— Мессер, в спальне аптекаря под половицами я обнаружил «Книгу разнообразных заклинаний, экзорцизмов и зачарований» на латинском и немецком языках. Там же лежало и венецианское зеркало размером с большую тарелку для фруктов, завёрнутое в тряпицу. Эти находки, бесспорно, свидетельствуют о чародействе хозяина дома.

— Возможно! Но не пугайся так сильно, брат Эусибио, эта книга и зеркало ничего не сделают тебе. Люцифер не прячется в пергаментных листах и не живёт в куске стекла. Он обычно предпочитает живую душу и горячее сердце человека. Я уже слышал об одной похожей книге. По моим сведениям, подобная рукопись существует в Германии. Брат Эусибио, будь добр, дай мне эту важную еретическую книгу, — вежливо попросил инквизитор.

Он осторожно взял трактат из рук монаха-доминиканца и начал перелистывать, одновременно обращаясь к аптекарю:

— Похоже, этот труд написан сравнительно недавно. Судя по пергаменту, рукописи от силы чуть больше ста лет. Но без сомнений — это подлинник от автора, об этом говорят стиль изложения мыслей и древность листов рукописи. Первых листов в трактате нет, поэтому определить, кто автор этого грешного, еретического труда, нет возможности. Смотри, Йорно, здесь содержатся записи с перечнем духов, список удачных и неудачных дней для магии, какие-то алхимические формулы с подписями на немецком. Также имеются разные заклинания, некоторые из них вызывают иллюзии, отдельные направлены на обретение власти над людьми. Ещё записаны заклинания для гадания о будущем людей и государств. Что бы это всё значило? Чья это книга, Йорно?

— Я не знаю, этот дом был куплен мной несколько лет назад. Прежний хозяин официально был ювелиром. Возможно, это его вещи, — ответил Йорно.

— Значит, ты желаешь сказать, что официально он был мастером ювелирного ремесла, а неофициально мог являться чародеем, коль в его бывшем доме найдена эта грешная книга. Ты лжец, и в этом нет сомнений. Люцифер получает право власти над душой человека в тот момент, когда человек под влиянием обольщения и искушения нарушает божеские предписания и совершает грех. Ты, аптекарь, так далеко зашёл в своём грехе, что даже пламя костра инквизиции не очистит твою душу, — заявил Матео ди Бьянконе.

Йорно в первый раз не ответил инквизитору, судорожно думая, что ему предпринять. Он, так же, как братья Антонио и Уго, был тайным магом и входил в орден Падшего Ангела. Это был особый орден. Его адепты поклонялись Падшему Ангелу — хозяину Ада, Люциферу, и желали помочь ему вернуться к своей прежней стезе белого ангела при Великом Создателе Вселенной. Они состояли в вечной вражде с орденом Хранителей Смерти. Адепты этого ордена желали использовать правителя Ада в своих тайных целях. Эти служители делали всё возможное, чтобы Падший Ангел никогда не был прощён за свои прегрешения против Создателя. Также они желали управлять душами живущих через души давно умерших людей, запугивая людей Адом и Раем, многочисленными демонами, подвластными Люциферу, тем самым отнимая власть у Создателя Вселенной. Мало кто знал, что эту организацию называли орденом некромантов именно по этой причине. Маги ордена Хранителей Смерти пытались управлять мёртвыми телами, создавая страшные нежити, использовали для заклинаний негативную энергию мира, разговаривали с мёртвыми.

Сам Йорно практиковал белую и чёрную магию, мог справиться с разными врагами, но Матео ди Бьянконе застал его врасплох. Аптекарь уже пытался применить против него гипноз, однако безрезультатно. Инквизитор был явно сильнее его.

Матео ди Бьянконе, даже не ожидая ответа на свой вопрос, продолжал говорить, перелистывая книгу:

— Ты знаешь, Йорно, в этой греховной книге имеются особенности. Первая — для некоторых заклинаний, которые помогают раскрыть будущее, требуется помощник. Как правило, это мальчик, который должен смотреть в зеркало, видеть в нём духов и передавать увиденное. Вот для этого тебе и было нужно венецианское зеркало. Однако простые люди не держат зеркал. Эти куски стекла очень дороги и являются входными воротами в мир людей для духов и демонов, особенно во время грозы. Сила грома и молнии даёт дорогу для призраков, чтобы они могли разговаривать с людьми и творить свои чёрные дела. Эти предметы свидетельствуют против тебя. Скорее всего, ты спас сироту Клето именно по этой причине. Он был нужен в дальнейшем для общения с Люцифером. Для этого ты обучил паренька грамоте. Ты думал: «Очень хорошо то, что парнишка нем, а значит, никому не сможет рассказать еретические тайны». Тебе, как магу ордена Падшего Ангела, чародею, знакомому с тайнами лечения, спасти ребёнка совсем не представило труда. Вся гуманность, Йорно, заключалась в желании получить помощника, который должен был зависеть только от твоей воли. Как раз глухой и немой сирота полностью подходит для этой цели. И наконец вторая особенность. В рукописи имеется заклинание на итальянском языке. Я совсем не удивлюсь, Йорно, что это ты написал его в порыве колдовского экстаза. Брат Эусибио, прошу тебя, возьми книгу и сверь почерк, используя для этого рецепты аптекаря. Что скажешь, Йорно? Готов ли ты показать без этой книги ритуалы, которые проводил, привлекая силу одиннадцати демонов?

Инквизитор сделал паузу, выжидая. Он ждал реакцию мага, но тот опять не ответил. Аптекарь думал о прошлом, настоящем и будущем, он решался на отчаянный поступок, чтобы не предать своих братьев по ордену.

Примечания

6

Закон суров, но это закон!